Главная страница
Навигация по странице:

  • — А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу

  • — Какие такие бывают матки

  • — Убили мы свою Бурёнушку, купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока

  • — Куда ты, Филипок, собрался

  • — Куда ты, пострелёнок, один бежишь

  • — Все учатся, а ты что тут стоишь

  • — Да ты кто Филипок молчал.— Или ты немой

  • — Молодец, — сказал учитель. — Кто же тебя учил читать

  • Рассказы о детях лгун (басня)


    Скачать 22.97 Kb.
    НазваниеРассказы о детях лгун (басня)
    Дата19.04.2023
    Размер22.97 Kb.
    Формат файлаdocx
    Имя файла10-j5.docx
    ТипРассказ
    #1073221

    Лев Николаевич Толстой

    Рассказы о детях

    ЛГУН

    (басня)

    Мальчик стерёг овец и, будто увидав волка, стал звать:

    — Помогите, волк!.Волк!

    Мужики прибежали и видят: неправда. Как сделал он так и два и три раза, случилось — и вправду набежал волк.

    Мальчик стал кричать:

    — Сюда, сюда скорей, волк!

    Мужики подумали, что опять по-всегдашнему обманывает, — не послушали его.

    Волк видит, бояться нечего: на просторе перерезал всё стадо.

    КАК ТЕТУШКА РАССКАЗЫВАЛА О ТОМ, КАК ОНА ВЫУЧИЛАСЬ ШИТЬ

    Когда мне было шесть лет, я просила мать дать мне шить. Она сказала: «Ты ещё мала, ты только пальцы наколешь», а я всё приставала.

    Мать достала из сундука красный лоскут и дала мне; потом вдела в иголку красную нитку и показала мне, как держать.

    Я стала шить, но не могла делать ровных стежков; один стежок выходил большой, а другой попадал на самый край и прорывался насквозь. Потом я уколола палец и хотела не заплакать, да мать спросила меня: «Что ты?» — я не удержалась и заплакала. Тогда мать велела мне идти играть.

    Когда я легла спать, мне всё мерещились стежки; я всё думала о том, как мне скорее выучиться шить, и мне казалось так трудно, что я никогда не выучусь.

    А теперь я выросла большая и не помню, как выучилась шить; и когда я учу шить свою девочку, удивляюсь, как она не может держать иголку.

    КАК МАЛЬЧИК РАССКАЗЫВАЛ ПРО ТО, КАК ЕГО В ЛЕСУ ЗАСТАЛА ГРОЗА

    Когда я был маленький, меня послали в лес за грибами. Я дошёл до лесу, набрал грибов и хотел идти домой. Вдруг стало темно, пошёл дождь и загремело. Я испугался и сел под большой дуб. Блеснула молния, такая светлая, что мне глазам больно стало, и я зажмурился. Над моей головой что-то затрещало и загремело; потом что-то ударило меня в голову. Я упал и лежал до тех пор, пока перестал дождь. Когда я очнулся, по всему лесу капало с деревьев, пели птицы и играло солнышко. Большой дуб сломался, и из пня шёл дым. Вокруг меня лежали оскрётки[1] от дуба. Платье на мне было всё мокрое и липло к телу; на голове была шишка, и было немножко больно. Я нашёл свою шапку, взял грибы и побежал домой. Дома никого не было; я достал в столе хлеба и влез на печку. Когда я проснулся, я увидал с печки, что грибы мои изжарили, поставили на стол и уже хотят есть. Я закричал: «Что вы без меня едите?» Они говорят: «Что ж ты спишь? Иди скорей, ешь».

    КОСТОЧКА

    Купила мать слив и хотела дать их детям после обеда. Они ещё лежали на тарелке. Ваня никогда не ел слив и всё нюхал их. И очень они ему нравились. Очень хотелось съесть. Он всё ходил мимо слив. Когда никого не было в горнице, он не удержался, схватил одну сливу и съел. Перед обедом мать сочла сливы и видит— одной нет. Она сказала отцу.

    За обедом отец и говорит:


    — А что, дети, не съел ли кто-нибудь одну сливу?

    Все сказали:

    — Нет.

    Ваня покраснел, как рак, и сказал тоже:

    — Нет, я не ел.

    Тогда отец сказал:

    — Что съел кто-нибудь из вас, это нехорошо; но не в том беда. Беда в том, что в сливах есть косточки, и если кто не умеет их есть и проглотит косточку, то через день умрёт. Я этого боюсь.

    Ваня побледнел и сказал:

    — Нет, я косточку бросил за окошко.

    И все засмеялись, а Ваня заплакал.

    ДЕВОЧКА И ГРИБЫ

    Две девочки шли домой с грибами.

    Им надо было переходить через железную дорогу.

    Они думали, что машина далеко, взлезли на насыпь и пошли через рельсы.

    Вдруг зашумела машина. Старшая девочка побежала назад, а меньшая перебежала через дорогу.

    Старшая девочка закричала сестре:

    «Не ходи назад!»

    Но машина была так близко и так громко шумела, что меньшая девочка не расслышала; она подумала, что ей велят бежать назад. Она побежала назад через рельсы, споткнулась, выронила грибы и стала подбирать их.

    Машина уже была близко, и машинист свистел что было силы.

    Старшая девочка кричала:

    «Брось грибы!», а маленькая девочка думала, что ей велят собрать грибы, и ползала по дороге.

    Машинист не мог удержать машины. Она свистала изо всех сил и наехала на девочку.

    Старшая девочка кричала и плакала. Все проезжающие смотрели из окон вагонов, а кондуктор побежал на конец поезда, чтобы видеть, что сделалось с девочкой.

    Когда поезд прошёл, все увидали, что девочка лежит между рельсами головой вниз и не шевелится.

    Потом, когда поезд уже отъехал далеко, девочка подняла голову, вскочила на колени, собрала грибы и побежала к сестре.

    КАК МАЛЬЧИК РАССКАЗЫВАЛ О ТОМ, КАК ОН ДЕДУШКЕ НАШЕЛ ПЧЕЛИНЫХ МАТОК

    Мой дедушка летом жил на пчельнике. Когда я прихаживал к нему, он давал мне мёду.

    Один раз я пришёл на пчельник и стал ходить промеж ульев. Я не боялся пчёл, потому что дед научил меня тихо ходить по осеку[2].

    И пчёлы привыкли ко мне и не кусали. В одном улье я услышал, что-то квохчет.

    Я пришёл к деду в избушку и рассказал ему.

    Он пошёл со мною, сам послушал и сказал:

    — Из этого улья уже вылетел один рой, первак, со старой маткой; а теперь молодые матки вывелись. Это они кричат. Они завтра с другим роем вылетать будут.

    Я спросил у дедушки:


    — Какие такие бывают матки?

    Он сказал:

    — Приходи завтра; бог даст, отроится, — я тебе покажу и мёду дам.

    Когда я на другой день пришёл к дедушке, у него в сенях висели две закрытые роевни с пчёлами. Дед велел мне надеть сетку и обвязал мне её платком по шее; потом взял одну закрытую роевню с пчёлами и понёс её на пчельник. Пчёлы гудели в ней. Я боялся их и запрятал руки в портки; но мне хотелось посмотреть матку, и я пошёл за дедом.

    На осеке дед подошёл к пустой колоде, приладил корытце, открыл роевню и вытряхнул из неё пчёл на корыто. Пчёлы поползли по корыту в колоду и всё трубили, а дед веничком пошевеливал их.

    — А вот и матка! — Дед указал мне веничком, и я увидал длинную пчелу с короткими крылышками. Она проползла с другими и скрылась.

    Потом дед снял с меня сетку и пошёл в избушку. Там он дал мне большой кусок мёду, я съел его и обмазал себе щёки и руки.

    Когда я пришёл домой, мать сказала:

    — Опять тебя, баловник, дед мёдом кормил.

    А я сказал:

    — Он за то мне дал мёду, что я ему вчера нашёл улей с молодыми матками, а нынче мы с ним рой сажали.

    ПОЖАР

    В жнитво мужики и бабы ушли на работу. В деревне остались только старые да малые. В одной избе остались бабушка и трое внучат. Бабушка истопила печку и легла отдохнуть. На неё садились мухи и кусали её. Она закрыла голову полотенцем и заснула.

    Одна из внучек, Маша (ей было три года), открыла печку, нагребла угольев в черепок и пошла в сени. А в сенях лежали снопы. Бабы приготовили эти снопы на свясла[3]. Маша принесла уголья, положила под снопы и стала дуть. Когда солома стала загораться, она обрадовалась, пошла в избу и привела за руку брата, Кирюшку (ему было полтора года, он только что выучился ходить), и сказала:

    — Глянь, Килюска, какую я печку вздула.

    Снопы уже горели и трещали. Когда застлало сени дымом, Маша испугалась и побежала назад в избу. Кирюшка упал на пороге, расшиб нос и заплакал. Маша втащила его в избу, и они оба спрятались под лавку. Бабушка ничего не слыхала и спала.

    Старший мальчик, Ваня (ему было восемь лет), был на улице. Когда он увидал, что из сеней валит дым, он вбежал в дверь, сквозь дым проскочил в избу и стал будить бабушку; но бабушка спросонков ошалела и забыла про детей, выскочила и побежала по дворам за народом. Маша тем временем сидела под лавкой и молчала; только маленький мальчик кричал, потому что больно разбил себе нос. Ваня услыхал его крик, поглядел под лавку и закричал Маше:

    — Беги, сгоришь!

    Маша побежала в сени, но от дыма и от огня нельзя было пройти. Она вернулась назад. Тогда Ваня поднял окно и велел ей лезть.

    Когда она пролезла, Ваня схватил брата и потащил его. Но мальчик был тяжёл и не давался брату. Он плакал и толкал Ваню. Ваня два раза упал, пока дотащил его к окну: дверь в избе уже загорелась. Ваня просунул мальчи-кову голову в окно и хотел протолкнуть его; но мальчик (он очень испугался) ухватился ручонками и не пускал их. Тогда Ваня закричал Маше:

    — Тащи его за голову! — и сам толкал сзади.

    И так они вытащили его в окно на улицу и сами выскочили.

    КОРОВА

    Жила вдова Марья с своей матерью и с шестью детьми. Жили они бедно. Но купили на последние деньги бурую корову, чтоб было молоко для детей. Старшие дети кормили Бурёнушку в поле и давали ей помои дома. Один раз мать вышла со двора, а старший мальчик Миша полез за хлебом на полку, уронил стакан и разбил его. Миша испугался, что мать его будет бранить, подобрал большие стёкла от стакана, вынес на двор и зарыл в навозе, а маленькие стёклышки все подобрал и бросил в лоханку. Мать хватилась стакана, стала спрашивать, но Миша не сказал; и так дело осталось.

    На другой день после обеда пошла мать давать Бурёнушке помои из лоханки, видит — Бурёнушка скучна и не ест корма. Стали лечить корову, позвали бабку. Бабка сказала: «Корова жива не будет, надо её убить на мясо». Позвали мужика, стали бить корову. Дети услыхали, как на дворе заревела Бурёнушка. Собрались все на печку и стали плакать. Когда убили Бурёнушку, сняли шкуру и разрезали на части, у ней в горле нашли стекло.

    И узнали, что она издохла оттого, что ей попало стекло в помоях. Когда Миша узнал это, он стал горько плакать и признался матери о стакане. Мать ничего не сказала и сама заплакала. Она сказала:


    — Убили мы свою Бурёнушку, купить теперь не на что. Как проживут малые дети без молока?

    Миша ещё пуще стал плакать и не слезал с печи, когда ели студень из коровьей головы.

    Он каждый день во сне видел, как дядя Василий нёс за рога мёртвую бурую голову Бурёнушки с открытыми глазами и красной шеей.

    С тех пор у детей молока не было. Только по праздникам бывало молоко, когда Марья попросит у соседей горшочек. Случилось, барыне той деревни понадобилась к дитяти няня. Старушка и говорит дочери:

    — Отпусти меня, я пойду в няни, и тебе, может, бог поможет одной с детьми управляться. А я, бог даст, заслужу в год на корову.

    Так и сделали. Старушка ушла к барыне. А Марье ещё тяжелее с детьми стало. И дети без молока целый год жили: один кисель и тюрю ели и стали худые и бледные. Прошёл год, пришла старушка домой и принесла двадцать рублей.

    — Ну, дочка, — говорит, — теперь купим корову!

    Обрадовалась Марья, обрадовались все дети. Собрались Марья со старухой на базар покупать корову. Соседку попросили с детьми побыть, а соседа дядю Захара попросили с ними поехать, выбирать корову. Помолились богу, поехали в город. Дети пообедали и вышли на улицу смотреть: не ведут ли корову. Стали дети судить: какая будет корова — бурая или чёрная. Стали они говорить, как её кормить будут.

    Ждали они, ждали целый день. За версту ушли встречать корову, уж смеркаться стало, вернулись назад. Вдруг видят — по улице едет на телеге бабушка, а у заднего колеса идёт пёстрая корова, за рога привязана, и идёт сзади мать, хворостиной подгоняет.

    Подбежали дети, стали смотреть корову. Набрали хлеба, травы, стали кормить.

    Мать пошла в избу, разделась и вышла на двор с полотенцем и подойником. Она села под корову, обтёрла вымя. «Господи благослови!» Стала доить корову, а дети сели кругом и смотрели, как молоко брызнуло из вымя в край подойника и засвистело у матери из-под пальцев. Надоила мать половину подойника, снесла на погреб и отлила детям горшочек к ужину.

    ФИЛИПОК

    Был мальчик, звали его Филипп. Пошли раз все ребята в школу. Филипп взял шапку и хотел тоже идти. Но мать сказала ему:


    — Куда ты, Филипок, собрался?

    — В школу.

    — Ты ещё мал, не ходи. — И мать оставила его дома.

    Ребята ушли в школу. Отец ещё с утра уехал в лес, мать ушла на подённую работу. Остались в избе Филипок да бабушка на печке.

    Стало Филипку скучно одному, бабушка заснула, а он стал искать шапку. Своей не нашёл, взял старую отцовскую и пошёл в школу.

    Школа была за селом у церкви. Когда Филипп шёл по своей слободе, собаки не трогали его, они его знали. Но, когда он вышел к чужим дворам, выскочила Жучка, залаяла, а за Жучкой большая собака Волчок. Филипок бросился бежать, собаки за ним. Филипок стал кричать, споткнулся и упал. Вышел мужик, отогнал собак и сказал:


    — Куда ты, пострелёнок, один бежишь?

    Филипок ничего не сказал, подобрал полы и пустился бежать во весь дух. Прибежал он к школе. На крыльце никого нет, а в школе, слышно, гудят голоса ребят. На Филипка нашёл страх: «Что, как учитель меня прогонит?» И стал он думать, что ему делать. Назад идти — опять собака заест, в школу идти — учителя боится. Шла мимо школы баба с ведром и говорит:


    — Все учатся, а ты что тут стоишь?

    Филипок и пошёл в школу.

    В сенцах снял шапку и отворил дверь. Школа вся была полна ребят. Все кричали своё, и учитель в красном шарфе ходил посередине.

    — Ты что? — закричал он на Филипка.

    Филипок ухватился за шапку и ничего не говорил.


    — Да ты кто?

    Филипок молчал.


    — Или ты немой?

    Филипок так напугался, что говорить не мог.

    — Ну, так иди домой, коли говорить не хочешь.

    А Филипок рад бы что сказать, да в горле у него от страха пересохло. Он посмотрел на учителя и заплакал. Тогда учителю жалко его стало. Он погладил его по голове и спросил у ребят, кто этот мальчик.

    — Это Филипок, Костюшкин брат, он давно просится в школу, да мать не пускает его, и он украдкой пришёл в школу.

    — Ну, садись на лавку возле брата, а я твою мать попрошу, чтоб пускала тебя в школу.

    Учитель стал показывать Филипку буквы, а Филипок их уже знал и немножко читать умел.

    — Ну-ка, сложи своё имя.

    Филипок сказал:

    — Хве-и — хви, ле-и — ли, пе-ок — пок.

    Все засмеялись.


    — Молодец, — сказал учитель. — Кто же тебя учил читать?

    Филипок осмелился и сказал:

    — Костюшка! Я бедовый, я сразу всё понял. Я страсть какой ловкий!

    Учитель засмеялся и сказал:

    — Ты погоди хвалиться, а поучись.

    С тех пор Филипок стал ходить с ребятами в школу.


    написать администратору сайта