РЕЧЕВОЙ АКТ УГРОЗЫ КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ. Речевой акт угрозы как объект лингвистической экспертизы

Название	Речевой акт угрозы как объект лингвистической экспертизы
Дата	16.12.2019
Размер	22.67 Kb.
Формат файла
Имя файла	РЕЧЕВОЙ АКТ УГРОЗЫ КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ.docx
Тип	Документы #100513

РЕЧЕВОЙ АКТ УГРОЗЫ КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОЙ ЭКСПЕРТИЗЫ

Выявлениеиллокуции , угрозы в практике лингвистической экспертной деятельности в ряде случаев может вызывать определенные затруднения. Это связано с тем, что эксперту зачастую приходится иметь дело с контекстами, в которых угроза эксплицитно не выражена. При этом семантика угрозы может быть заложена в подтексте либо мотивироваться общим фондом знаний адресанта угрозы и адресата.

Угроза в толковых словарях современного русского литературного языка имеет значения: «1. Обещание причинить какое-либо зло, неприятность и 2. Возможность, опасность какого-либо бедствия, несчастья, неприятного события» (Словарь русского языка в 4-х томах. Т. 1У, 462; Ожегов, Шведова, 2002, 825). Угрозу можно рассматривать как акт речевой агрессии.

Речевая агрессия – использование языковых средств для выражения неприязни, враждебности; манера речи, оскорбляющая чье-либо самолюбие, достоинство (Словарь по русской речевой культуре, 2006, 340); словесное выражение негативных эмоций, чувств или намерений в оскорбительной, грубой, неприемлемой в данной речевой ситуации форме (Щербинина, 2007, 126).

Агрессивность речевая – речевая грубость по отношению к собеседнику, проявляющаяся в отборе резких, оскорбительных слов, насмешливых интонаций, в повышенной громкости голоса, в резко отрицательных оценках собеседника, неприятных для него намеках и др.; некультурное речевое поведение (Старова, 2000, 8) .

В ходе речевого общения угроза представляет собой речевой (иллокутивный) акт угрозы.

Теория речевых актов за единицу коммуникации принимает не предложение, а выполнение определенного действия, например, выражение благодарности, утверждения, просьбы, вопроса, приказания и т.п. Различные типы речевых актов называют обычно иллокутивными актами, под которыми понимается реализация коммуникативного намерения говорящего, т.е. выражение благодарности, обещания, приказа, пожелания и т.п.;

под перлокутивным – достижение определенного последующего эффекта, т.е. воздействие на мысли, чувства или действия адресата. Наиболее важными для лингвистического исследования признаются иллокутивные акты, которые обычно рассматриваются в неразрывной связи с предшествующим дискурсом, что является немаловажным «как в формировании коммуникативного намерения, так и в распознавании его слушающим» (Кобозева, 1986, 19).

Таким образом, чтобы реализовать речевой акт угрозы, говорящий должен вложить в него иллокутивную силу угрозы. В теории речевых актов слово приравнивается к действию, если высказывание содержит перформативный глагол (в грамматической форме 1 лица единственного числа настоящего времени, например: обещаю, советую, прошу, приказываю и т.п.). Речевой акт угрозы тяготеет к побудительному классу иллокутиваных актов, однако употребление перформативного глагола угрожаю в данном типе речевого акта недопустимо, поскольку приводит к эффекту «иллокутивного самоубийства» (Вендлер, 1985, 246). В глаголе угрожаю заложен некий подрывной фактор: «<…> я не могу угрожать словами «Я угрожаю», поскольку используя этот глагол, я приглашаю вас не принимать во внимание мою угрозу: я сам говорю, что это такое побуждение, которому следует сопротивляться» (Вендлер, 1985, 246).

Таким образом, адресант (отправитель) угрозы, чтобы избежать коммуникативной неудачи, не должен в своем высказывании употреблять перформатив  угрожаю. Адресант использует такие языковые средства, при которых иллокуция угрозы заложена в семантике самого речевого акта, например, в контексте «Предупреждаю так называемого главу села N, чтобы до 1 сентября ушел в отставку, в противном случае возмездие будет неотвратимо. Мы не шутим. Также предупреждаю так называемого директора N , чтобы не препятствовал учащейся молодежи, у нас есть свои люди в вашей школе и следят за всем. Прекрати проводить так называемые уроки мужества и любви к кафирскому государству. С вами никто шутить не будет» иллокутивной силой угрозы обладают такие языковые средства, как «предупреждаю», «возмездие будет неотвратимо», «мы не шутим», «с вами никто шутить не будет», «ты будешь следующий», «ты дорого за это заплатишь». Семантика угрозы здесь заложена в экстенсионале значения приведенных лексем, угроза как бы лежит на поверхности. В то время как во фразе «у нас есть свои люди в вашей школе и следят за всем» угроза содержится   в импликационале.

Чтобы распознать имплицитную угрозу, адресат должен осуществить в своем сознании ряд семантических процедур, направленных на выявление скрытых смыслов, поскольку «всякое высказывание имплицитно предполагает некую содержательную «среду обитания», в структуре которой оно приобретает смысл. Эти имплицитные фон и шлейф образуются посредством импликаций из эксплицитного значения высказывания <…> любое высказывание служит импликатором условий и следствий своего эксплицитного значения, пусть невыраженных. Совокупность этих импликаций подразделяется на ретроспективные и проспективные» (Никитин 1996, 517).

Пресуппозиции определяется какэто ретроспективные импликации из высказываний, «совокупность имплицитных суждений, которые относятся к эксплицитному смыслу высказывания как условия к следствию» (Никитин 1996, 517).

Постсуппозиции – это логические выводы, следствия из эксплицитного высказывания, возможное выводное знание.

Таким образом, фраза «у нас есть свои люди в вашей школе и следят за всем» вызывает пресуппозиции: а) есть некие люди; б) эти люди находятся в школе; в) они следят за всем. Основная прагматическая задача угрозы – вызвать перлокутивный эффект. Она   решается в данном случае за счет постсуппозиций, поскольку именно через их погашение адресат распознает опасность: а) эти «свои люди» могут передать адресанту определенную информацию; б) эта информация может вызвать недовольство адресанта; в) адресант способен причинить вред; г) следовательно, эти «свои люди» опасны и т.п.

Различают два основных типа угрозы: угрозы-наказания и угрозы-предупреждения. «Угрозы-наказания реализуются в ситуациях, когда адресат сделал что-то нежелательное для говорящего и он предупреждает адресата о наказании, которое за это последует» (Баранов, 2013, 70). А.Н. Баранов предлагает универсальный способ истолкования угрозы-наказания: «Х угрожает,/грозит,Y-у, что сделает Р = ‘Х говорит Y-у, что сделает Р – нечто плохое для Y-ка, из-за того, что Y сделал что-то плохое Y-ку(=Q), чтобы Y боялся Р и осознавал, что нехорошо делать плохое для Х-а (в том числе и Q) и не делал это в будущем’» (Баранов, 2013, 70). «Угроза-предупреждение используется в тех случаях, когда говорящий понимает, что адресат может совершить нечто нежелательное для него (или связанных с ним лиц) и пытается предотвратить это» (Баранов 2013, 71). Истолкование угрозы-предупреждения: «Х угрожает/грозит Y-ку, что сделает Р, (чтобы Y не делал Q) = Х говорит Y-ку, что сделает Р – нечто плохое для Y-ка, если Y сделает Q – что-то плохое для Х-а, чтобы Х боялся Р и из-за этого не делал Q » (Баранов, 2013, 71).

Таким образом, чтобы избежать коммуникативной неудачи (иллокуктивного самоубийства), адресант вместо перформатива «угрожаю» активно использует эвфемизм «предупреждаю» как в перформативе, так и в субстантивных формах: «Последнее предупреждение сегодня мы вам делаем. Сегодня мы вам делаем последнее предупреждение. Если вы не опомнитесь, если вами не будет…, не будет видно то, что вами довольны <…> вам не жить. Иногда используется прием кольцевого повтора: «Мы делаем тебе первое предупреждение» (начало и конец текста), в завершающей части текста повтор получает синтаксическое распространение: «Мы исламисты делаем тебе первое предупреждение только ради твоих детей»(в иллюстративном материале здесь и далее орфография, грамматика, пунктуация сохраняются). Приведенные высказывания предназначены конкретным людям и воспринимаются как прямая угроза. Содержание угрозы в данном случае носит определенный характер, может интерпретироваться по контексту как угроза убийством, при этом адресант и адресат знают, что высказывание может быть воспринято именно таким образом.

Приведенный выше контекст может послужить ярким примером угрозы-предупреждения, в нем содержится иллокутивная сила угрозы, направленная на адресата с высокой степенью интенсивности иллокутивной цели. В целях наиболее эффективного воздействия на адресатов используется прием лексического повтора перформативного глагола «предупреждаю» (это классический перформатив в грамматической форме 1 лица единственного числа настоящего времени). Высказывание «Предупреждаю так называемого главу села N, чтобы до 1 сентября ушел в отставку, в противном случае возмездие будет неотвратимо»уводитчитающего эти строки в сослагательную пресуппозицию: «возмездие будет неотвратимо, если адресаты не выполнят предлагаемое действие». Данное высказывание имеет ярко выраженные признаки ультимативной угрозы. Двусоставное нераспространенное предложение «Мы не шутим» и заключительное высказывание текста «С вами никто шутить не будет»силлокутивной силойугрозы усиливают прагматическое воздействие.

Тексты, представленные эксперту-лингвисту на предмет выявления угрозы, как правило, грамматически маркированы.   Так, при передаче угрозы достаточно активны инфинитивы в составе составного глагольного сказуемого, либо в безличных предикативных частях, как-то: «Вам не жить», «никто шутить не будет», «добровольно уйти из кяфирских структур и спасти свою жизнь», «ты должен принять ислам», «Выберать тебе!!!!!», «ты будешь отвечать за каждую слезинку, которую проливают родственники наших по твоей вине».

Иногда при реализации угрозы адресата ставят перед выбором, который оформлен разделительным союзом или: «Мы предлагаем тебе покаяться и стать мусульманином, в первую очередь тебе необходимо выдать тела родственникам для захоронения или остаться в рядах безбожников и умереть», «Работа или семья! Выберать тебе!!!!!». Приведенные высказывания имеют ярко выраженные признаки ультимативной угрозы.В целях эффективного достижения перлокутивного эффекта в текстах-угрозах часто задействуются синграфемные средства невербальной коммуникации. Наиболее активны в таких текстах восклицательный знак (часто с редупликацией) и скобки, вводящие в базовую часть вставные конструкции.

Весьма продуктивны и сложноподчиненные построения с придаточными частями условия, поскольку угроза в большинстве случаев содержит семантику превентива: угроза осуществится в случае, если <…>, часто в сочетании с отрицанием не. Например: «Если вы не опомнитесь,

если вами не будет…, не будет видно то, что вами довольны ваши амиры, а посредством ваших амиров и Всевышний Аллах, иншаллах, иншаллах, вам не жить», «Если вы не остановите свою вражду, мы накажем вас»; «<…> примем в отношение вас соответствующие меры… Если вы не остановите свою вражду, мы накажем вас, оставьте наших сестер и людей хиджабах на своем пути, дайте им учится».

Приведенные высказывания воспринимаются как прямая угроза. Содержание угрозы в ряде случаев носит неопределенный характер, когда действие-наказание не конкретизировано: «накажем, примем меры», при этом предполагаемые адресант и адресат понимают, о чем идет речь.

Анализ семантических типов угрозы показывает, что угроза всегда направлена в будущее, адресант как бы подготавливает адресата к некоему плохому действию, которому тот может быть подвергнут, например: «Пойдём, отойдём, и я тебе припомню тот день, когда ты меня задерживал, и теперь я покажу тебе, как это делается, и ты у меня ответишь за всё, обыкновенные понты , кого ты хочешь напугать этим, я же тебе говорил, что не прощу того, что ты хотел привлечь меня к уголовной ответственности». Следовательно, в языковом материале, представленном на предмет выявления угрозы, присутствуют предикаты в грамматической форме будущего времени, либо сема будущего негативного события должна содержаться в импликационале всего речевого акта.

Подобные случаи достаточно прозрачны и легко могут быть квалифицированы экспертом как угрозы.

В то же время в экспертной практике встречается такой языковой материал, в котором наличие угрозы можно выявить только в контексте общего фонда знаний адресата и адресанта, либо из внеязыковой ситуации, например, текст, представляющий собой смс-сообщение, посланное на абонентский номер (N), предназначен для начальника ПДН МО МВД: «Ожидай своего часа. Оно настало». Как известно, в адрес сотрудников правоохранительных органов в связи с исполнением ими служебных обязанностей поступают угрозы, некоторые из которых реализуются, в том числе убийствами сотрудников МВД и других правоохранительных органов. Участники НВФ совершают посягательства на жизнь сотрудников правоохранительных органов с целью дестабилизации общественно-политической обстановки на территории республик Северного Кавказа, где известны случаи реализации угроз: многие сотрудники силовых структур были убиты. В подобном контексте текст смс-сообщения воспринимается как прямая угроза. Содержание угрозы в данном случае носит определенный характер, может интерпретироваться как угроза убийством, о чем адресант и адресат знают.

В экспертной практике встречаются и достаточно «скользкие» случаи, когда вывод о наличии угрозы не может быть достаточно аргументирован. В таких случаях говорить о наличии в исследовательском материале угрозы не представляется возможным. Так, например, в контексте: «Я вижу| настроение у тебя сразу испортилось|| я по глазам вижу || Ты же меня знаешь| ты же березовский|| и он меня знает|| ему в башку уже стреляли один раз||» сказуемые представлены в двух временных формах: настоящего времени (вижу, знаешь, знает) и прошедшего (испортилось, стреляли). Коммуникативные интенции говорящего направлены на констатацию фактов. Смысловое содержание высказываний следующее: 1) настроение у адресата испортилось, 2) адресат знаком с адресантом, 3) адресат березовский, 4) адресату стреляли в башку (голову), 5) стреляли один раз. Таким образом, в исследуемом контексте имеют место слова и выражения с нейтральной семантикой (кроме просторечного башка, которое относится к стилистически сниженной лексике), все слова выступают в прямом значении.

Поскольку семантические и грамматические признаки угрозы в предшествующем контексте отсутствуют, сегменты, способные заполнить валентности семантических актантов угрозы-наказания и угрозы-предупреждения, не обнаружены, нет направленности в будущее, то такой текст не может быть распознан как угроза. Кроме того, в представленном тексте отсутствует информация о том, что, во-первых, адресат сделал что-то нежелательное для говорящего, а во-вторых, о том, что говорящий предупреждает о наказании.Верхний контекст также отсутствует. Таким образом,      имеющийся в распоряжении языковой материал не позволяет соотнести данные высказывания с предшествующим дискурсом, а также не дает возможности распознать общий фонд знаний адресанта и адресата, следовательно, квалифицировать такой текст как угрозу не представляется возможным.

Анализ исследовательского материала показывает, что угроза может быть реализована в тексте посредством определенных грамматических конструкций, с помощью извлечения имплицитных смыслов, анализа внеязыковой ситуации, общего фонда знаний и т.п. Речевому акту угрозы свойственна императивность. Угроза направлена на адресата с большей или меньшей степенью интенсивности иллокутивной цели: от приказа до просьбы и намека. Наибольшей степенью интенсивности обладают речевые акты с угрозой убийством, причинения тяжкого вреда здоровью, причем конкретное намерение адресанта может быть как вербально выраженным, так и скрыто в импликационале высказывания, но и в том и другом случае достижение перлокутивного эффекта происходит.

Литература:

Баранов А.Н. Семантика угрозы в лингвистической экспертизе текста // dialog-21.ru>digests/dialog2013///pdf/BaranovAN.pdf
Вендлер З. Иллокутивное самоубийство // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1985. Вып. 16. С. 238-251.
Кобозева И.М. «Теория речевых актов» как один из вариантов теории речевой деятельности // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С. 7-22.
Никитин М.В. Курс лингвистической семантики. СПб.: 1996.
Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка (4-е издание, дополненное. 80 000 слов и фразеологических выражений). М., 2002.
Остин Дж.Л. Слово как действие // Новое в зарубежной лингвистике. М., 1986. Вып. 17. С. 22-131.
Словарь русского языка в 4-т томах. М., 1999. Т. 4.
Словарь по русской речевой культуре / Под общей ред. В.Д. Черняк. М., 2006.
Старова О. В. Средства массовой информации как источник агрессии // Прикладная психология и психоанализ. М. 2000. № 2.
Щербинина Ю. В. Вербальная агрессия. М., 2007.