реферат Красота и польза в некрасовском пейзаже. реферат_Староверова. Реферат по дисциплине Современное литературоведение
 Скачать 32.68 Kb.
|
|
МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Рязанский государственный университет имени С. А. Есенина» Факультет русской филологии и национальной культуры Кафедра литературы Староверова Екатерина Игоревна Реферат по дисциплине «Современное литературоведение» Предметный мир: прагматика и эстетика («польза» и «красота») в некрасовском пейзаже Преподаватель: профессор кафедры литературы Т.В. Федосеева Рязань, 2022 Содержание Введение 3 О поэтичности стихотворения Н. А. Некрасова 5 Контрасты в некрасовском пейзаже 7 Заключение 12 Список литературы 13 ВведениеХарактеризуя процесс человеческого познания, В. И. Лепин писал: «От живого созерцания к абстрактному мышлению и от него к практике — таков диалектический путь познания истины, познания объективной реальности»1. Особенности «живого созерцания» и его трансформации в художественный образ, при наличии определенных закономерностей, глубоко индивидуальны у каждого художника слова. Поэтому в эстетическом анализе художественного произведения немаловажную роль играет исследование его предметного мира, хотя и надо при этом согласиться с мнением А. П. Чудакова, который считает, что «предметный мир художника не стал еще объектом самостоятельного анализа при описании разных художественных систем». В лирике Некрасова богато представлен как эмоционально-интеллектуальный, так и предметный мир, наблюдения над которым дают материал для размышлений об уровне восприятия лирического героя, его идейно-эстетических установках и пр. Предметный мир — лишь одна из составных реальной действительности. Под ним мы понимаем все то, что дано человеку в его ощущениях (зрительных, слуховых, осязательных, вкусовых и т. д.). Избирательность восприятия предметного -мира художником слова велика, она зависит от уровня восприимчивости его рецепторов, его социального и эстетического опыта. Еще более велика избирательность при воссоздании в художественном образе данного опыта. М. Арнаудов в книге «Психология литературного творчества» пишет: «Поэт должен открыть те черты, через которые легче всего может быть воссоздан предмет; должен отмстить тс подробности, в которых больше всего говорит душа этих предметов и которые как молнии озаряют всю широкую и пеструю панораму». При этом, естественно, исключительно большую роль играет воображение художника. Но воображение, как «способность по-новому комбинировать элементы жизненного опыта», по словам А. Г. Цейтлина, продуктивно лишь при наличии сильной, острой памяти, которая у писателей подчеркнуто эмоциональна, образна. Образы предметного мира в художественном произведении— это те ориентиры, по которым читательское воображение способно воссоздать мир авторских представлений. Задача автора— облегчить этот процесс всеми доступными ему средствами искусства слова. В эстетическом анализе художественного произведения немаловажную роль играет исследование его предметного мира, хотя и надо при этом согласиться с мнением А. П. Чудакова, который считает, что «предметный мир художника не стал еже объектом самостоятельного анализа при описании разных художественных систем». В лирике Некрасова богато представлен как эмоционально-интеллектуальный, так и предметный мир, наблюдения над которым дают материал для размышлений об уровне восприятия лирического героя, его идейно-эстетических установках и пр. О поэтичности стихотворения Н. А. НекрасоваНекрасовское произведение поэтично не только вследствие яркости картин, прелести пейзажей; оно поэтично прежде всего потому, что являющаяся, так сказать, нервной системой стиха поэтичность есть внутренняя мера, которой все в стихе измерено и оценено. Славная осень! Здоровый, ядреный Воздух усталые силы бодрит; Лед неокрепший на речке студеной Словно как тающий сахар лежит; Около леса, как в мягкой постели, Выспаться можно — покой и простор! Листья поблекнуть еще не успели, Желты и свежи лежат, как ковер. Славная осень! Морозные ночи, Ясные, тихие дни... Нет безобразья в природе! И кочи, И моховые болота, и пни — Всё хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю... Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою... (II, 202) Пейзаж Некрасова поэтичен, но это поэзия особого рода. Названо время года — осень, и сразу раскатившееся — ядреный, «воздух ядреный» — дерзкая заявка, обрывающая, кажется, всякую связь с поэтической традицией описания, передачи ощущения осени в русской поэзии. Чего стоит природа, зовущая выспаться, не спать, а именно выспаться. По-мужицки усталый человек хочет уйти в природу, отдохнуть не для того, чтобы «в истине блаженство находить», а просто... выспаться. Но сфера поэтического не только не пропадает, она расширилась. В самой природе поэтизировано все традиционно непоэтизировавшееся: пни и моховые кочи, лед, словно тающий сахар. Некрасовский стих распахнут в природу. Мы не только в вагоне, но уже и вне его, мы глотнули воздуха — «воздух усталые силы бодрит». «Около леса, как в мягкой постели, выспаться можно» — здесь передано почти физическое ощущение приобщения к природе, не в высоком философском, тютчевском, а в тоже по-своему высоком, но самом непосредственном смысле. Некрасов не прозаизирует поэтическое, но поэтизирует прозаическое. Два слова в конце этой части — «родимая Русь» («всюду родимую Русь узнаю»)— как бы вдруг все к себе сводят, в себя вбирают и сразу, даже несколько неожиданно, дают стиху высокое звучание. Как музыкант одной нотой, так большой поэт, одним словом, может определить характер и высоту нашего восприятия. Ведь пушкинское «Зимнее утро» не идиллия у камелька, не зимний пейзаж только, это момент в развитии могучего духа, выраженный в форме подлинно бетховенской сонаты: борение двух начал и разрешающий выход в свет, в гармонию финала. И уже в первых пушкинских аккордах Навстречу северной Авроры Звездою севера явись! Задана эта высота, эта масштабность, которой уже вольно или невольно мы определим все развитие темы. Такова и у Некрасова «родимая Русь» в последней строке первой части, которая никак не исчерпывает, конечно, значительности произведения, но которая на такую значительность настраивает. Во вступлении же интонации и мотивы народной песни: «Русь» — «родимая», а «речка» — «студеная». Народ, который явится непосредственно позднее, явлен уже здесь. В поэте и через поэта он заявил себя, и заявил поэтически. Контрасты в некрасовском пейзажеКонтрасты, подобные отмеченным у Тернера, характерны и для «Железной дороги» Н. А. Некрасова. Здесь резко контрастирует начало поэмы с гармоничной, прекрасной картиной поздней осени, идиллически вплавленной в ночной пейзаж с поездом, железной дорогой: «Все хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю Быстро лечу я по рельсам чугунным, Думаю думу свою...» [4, с. 111] Основной текст произведения с яркими социальными зарисовками. Начало поэмы обычно опускают при ее анализе, а оно принципиально важно и именно на контрасте с основным дисгармоничным содержанием – видений мертвецов, строителей дороги и их песни-жалобы, с одной стороны, и образом генерала, презрительно отозвавшегося об этих строителях – «варварах, пьяницах», с другой стороны. Природа гармонична, но эта гармония уже нарушена железной дорогой, несущимся локомотивом, – отсюда и картина социальных контрастов, мистической потусторонности в тексте поэмы. Вот текст из вступления, где прямо говорится о руссоистской первоначальной, незамутненной гармонии природы: «Славная осень! Морозные ночи, Ясные тихие дни <…> Нет безобразья в природе! И кочи, И моховые болота, и пни – Все хорошо под сиянием лунным, Всюду родимую Русь узнаю...» [4, с. 111] Пейзаж Некрасова поэтичен, но это поэзия особого рода. Названо время года — осень, и сразу раскатившееся — ядреный, «воздух ядреный» — дерзкая заявка, обрывающая, кажется, всякую связь с поэтической традицией описания, передачи ощущения осени в русской поэзии. Чего стоит природа, зовущая выспаться, не спать, а именно выспаться. По-мужицки усталый человек хочет уйти в природу, отдохнуть не для того, чтобы «в истине блаженство находить», а просто... выспаться. Но сфера поэтического не только не пропадает, она расширилась. В самой природе поэтизировано все традиционно непоэтизировавшееся: пни и моховые кочи, лед, словно тающий сахар. Некрасовский стих распахнут в природу. Мы не только в вагоне, но уже и вне его, мы глотнули воздуха — «воздух усталые силы бодрит». «Около леса, как в мягкой постели, выспаться можно» — здесь передано. Почти физическое ощущение приобщения к природе, не в высоком философском, тютчевском, а в тоже по-своему высоком, но самом непосредственном смысле. Некрасов не прозаизирует поэтическое, но поэтизирует прозаическое. Два слова в конце этой части — «родимая Русь» («всюду родимую Русь узнаю»)— как бы вдруг все к себе сводят, в себя вбирают и сразу, даже несколько неожиданно, дают стиху высокое звучание. Как музыкант одной нотой, так большой поэт, одним словом, может определить характер и высоту нашего восприятия. Ведь пушкинское «Зимнее утро» не идиллия у камелька, не зимний пейзаж только, это момент в развитии- могучего духа, выраженный в форме подлинно бетховенской сонаты: борение двух начал и разрешающий выход в свет, в гармонию финала. И уже в первых пушкинских аккордах: Навстречу северной Авроры Звездою севера явись! Задана эта высота, эта масштабность, которой уже вольно или невольно мы определим все развитие темы. "Железная дорога" - сильные, яркие эмоции в стихотворении. Некрасов всегда среди людей, в его стихах огромное количество разнообразных людских фигур. Поэма о работе, "труде". Стоило Некрасову взглянуть на железную дорогу глазами народа, и то, что казалось таким идиллическим, милым и уютным, представилось жестоким мучительством. Муки людей, изображенные в контрасте с русским бодрящим осенним пейзажем, кажутся еще более чудовищными на фоне благодатной природы. Еще одно качество отличает некрасовское стихотворение от других стихов о железной дороге. Как густо заселено всё это стихотворение людьми! И толпа землекопов, и мальчик, и генерал, и подрядчик, и все они движутся, живут, говорят, и в этом многолюдстве - одна из наиболее примечательных черт народной поэзии Некрасова [1, 104]. Некрасов первый и единственный из русских поэтов сказал во весь голос не плаксиво и жалостно, а как грозный и разгневанный мститель, что народный труд в тогдашней России был мучительством. Так закричал бы сам многомиллионный народ, если бы не был обречен на безмолвие. В «Железной дороге любуется осенним пейзажем. Во второй - беседует с Ваней и слушает зловещую песнь землекопов. В последующих главах выступает как противник генерала [1, 126]. Мастерство поэта проявилось и в четкой композиции стихотворения, и в разнообразии его живых интонаций, и в особой певучести повествовательной речи. Одним из показателей художественного совершенства «Железной дороги» является изумительный лаконизм произведения. Читая и перечитывая его, всякий раз удивляешься: неужели в ней всего только двести стихов! Как мог вместиться в немногие строки такой колоссальный сюжет с таким обилием образов, чувств, идей? Тема природы также обретает особый смысл и особенный колорит в лирике поэта. Русская природа привлекает его невозможностью постичь ее тайны, ее скрытую жизнь. Своеобразие некрасовских пейзажей определяется тем же чувством социальности, которое отметил Б.О. Корман. В описании природы доминируют приметы именно русской жизни, ярко раскрывающие все своеобразие русского бытия и быта. Причем человеческая жизнь никогда не противостоит у автора жизни природной, она кажется ее органическим продолжением. Н.А. Некрасов — создатель национального русского пейзажа как законченной и всесторонне развитой художественной системы. Через все творчество поэта проходит образ грустной, унылой земли: мутные краски, обесцвеченные дождями, протяжные звуки ветра, стонущего в полях, рыдающего в лесах. «Кочи, ухабины, ели бессменные! / / Каркает ворон над белой равниною...» («Пожарище», 1863); «Сентябрь шумел, земля моя родная / / Вся под дождем рыдала без конца...» («Возвращение», 1864); «Бесконечно унылы и жалки / / Эти пастбища, нивы, луга,//Эти мокрые, сонные галки,//Что сидят на вершине стога...» («Утро», 1874). Все в природе противится человеку, томит его печалью и безысходностью. Ветер сыр и порывист— трудно дышать. Земля склизкая, в кочках и ухабинах — трудно передвигаться. Влага смешивается с землей и воздухом, образуя грязь, слякоть, изморось, туман, — излюбленные элементы некрасовского пейзажа. Раскисшие дороги покрыты лепешками мокрого снега. Сырость проникает повсюду, словно природа непрерывно плачет, сморкается, задыхается от простуды. Некрасов создает особую эстетику «безобразного», «отвратительного» пейзажа, прямо противоположного тому идеалу «прекрасной» и «возвышенной» природы, который господствовал в поэзии долгие десятилетия: «Начинается день безобразный —//Мутный, ветренный, темный и грязный...» («О погоде. Часть I», 1865). Одним из первых он вводит в русскую поэзию мотив дождя — не освежительного, сверкающего, как у А. Фета или А. Майкова, но затяжного, заунывного, что слезами струится по окнам, меж небом и глазом «как черная сетка висит». Как петербургскому поэту, Некрасову хорошо знакома атмосфера промозглой сырости, сгущенных водяных паров, отяжеляющих воздух, — у него даже «ветер удушлив». Вместе с тем встречаются у Некрасова и красочные, праздничные описания природы, которые своей эмоциональной приподнятостью и эстетикой олицетворения восходят к фольклору весна в «Зеленом шуме», зима в «Морозе, Красном носе») Среди деревьев у Некрасова преобладают сумрачные, суровые - сосна и ель, среди птиц \ «черных птиц за мной летела стая») — темные галки, зловещие, тяжелые вороны, жалобные кулики с их протяжными криками-стонами (в предшествующей поэзии господствовали соловьи, лебеди, жаворонки, ласточки, почти отсутствующие у Некрасова). Некрасов вводит в поэзию образы измученных, заезженных рабочих животных — не «коней», а «лошадей» («Мороз, Красный нос», 1863; О погоде. Часть I»; «Уныние», 1874). Новое у Некрасова — обилие луговых и полевых мотивов. Впервые поэтизируются пшеница и рожь, колышущиеся под ветром и бегущие волнами колосья, «шелест нивы золотой» («Несжатая полоса», 1854; «В столицах шум, гремят витии...», 1857; «Тишина», 1857; «Уныние»). Широко в русской поэзии последних эпох отозвался призыв Некрасова — «вечно любить это скудное поле» («Крестьянские дети», 1861). Тема «природа и труд», органичная для поэта, порой передается с кольцовской бодростью, чаще же приобретает трагическое звучание («В полном разгаре страда деревенская...», 1862; «Мороз, Красный нос»; «Железная дорога», 1864). ЗаключениеН.А. Некрасов использует описание пейзажа даже для того, чтобы подчеркнуть то ужасное положение, в котором находились крестьяне. Например, при описании единичного образа одного из множества мужиков, поэт несколько раз упоминает атмосферу морозной зимы и ее безжалостности по отношению к этим людям. Крестьянин «долбит» замерзшую землю, изнемогая от голода и холода, но не сдается в надежде на то, что он просто выживет. Писатель создает особую эстетику «безобразного», «отвратительного» пейзажа, прямо противоположного тому идеалу «прекрасной» и «возвышенной» природы, который господствовал в поэзии долгие десятилетия Таким образом, пейзаж в стихотворении Н.А. Некрасова «Железная дорога» играет очень сложную и важную роль. Он помогает читателю создать ассоциации с определенными образами, выразить наиболее ярко с помощью контраста некоторые особенно важные детали в произведении, заострить внимание на чем-либо. Каждая частичка природы, заключенная в стихотворении и связанная с жизнью крестьян, передает ту боль и страдания, которые пережило низшее сословие в России в середине XIX века. Список литературы1. Белинский В. Г. Сочинения Александра Пушкина. Статья вторая // Белинский В. Г. Собр. соч.: в 9 т. М., 1953–1959. Т. 7. 2.Гиппиус В. В. Некрасов в истории русской поэзии XIX века //Гиппиус В. В. От Пушкина до Блока / отв. ред. Г. М. Фридлендер. М.; Л., 1966. С. 225–275. 3.Скатов Н. Н. О поэтичности стихотворения Н. А. Некрасова «Железная дорога» // Русская классическая литература. Разборы и анализы. М., 1969. С. 269–280 4.Чуковский К. И. Мастерство Некрасова. М., 1959. 5. Эйхенбаум Б. М. Некрасов // Эйхенбаум Б. М. О прозе. О поэзии.Л., 1986. С. 340–373. |