япония в новейшее время. Японии и Китая в Новое и Новейшее время. Революция Мейдзи

• Название: Революция Мейдзи
• Анкор: япония в новейшее время
• Дата: 29.05.2020
• Размер: 44.1 Kb.
• Имя файла: Японии и Китая в Новое и Новейшее время.docx
• Тип: Закон; #126405

"Революция Мейдзи" и формирование нового государства в Японии

Накануне буржуазной революции, произошедшей в конце 60-х гг. XIX века, Япония представляла собою искусственно изо­лированную от внешнего мира страну, где господствовали фео­дальные производственные отношения. Сохранялось законодатель­но закрепленное деление населения страны на 4 сословия: саму­раев (представителей дворянского сословия — си), крестьян (но), ремесленников (ко) и торговцев (сё). При этом юридический статус самурайского сословия резко противопоставлялся трем низшим сословиям: только самураям предоставлялось право за­нимать государственные и военные должности. Крестьяне, в сво­ей основной массе являвшиеся наследственными держателями своих наделов, еще в конце XVI в. (в ходе всеобщей переписи 1589—1595 гг.) были прикреплены к земле; продуктовая рента, выплачиваемая помещикам, доходила до 60—80 % урожая. Су­ществовали и другие виды ренты — денежная, натуральная и т.д. Крестьянство было связано круговой порукой, гарантировавшей бесперебойное поступление ренты в руки помещиков. В городах сохранялись типично феодальные организации ремесленников и торговцев (цехи и гильдии). Не только общественная, но и лич­ная жизнь населения была жестко регламентирована.

Вместе с тем в недрах феодального строя шло медленное, но неуклонное вызревание буржуазных отношений. На базе раз­витого ремесленного производства в конце XVIII — начале XIX в. стала возникать домашняя и мануфактурная промышленность (главным образом, хлопчатобумажная и шелкоткацкая); накану­не революции в стране насчитывалось 420 мануфактур. Суще­ственные позиции в национальной экономике занимала торго­во-ростовщическая буржуазия. Шел интенсивный процесс пер­воначального накопления капитала. Углубляющееся разложение феодальных отношений проявлялось в разрушении натурального сельского хозяйства, в нарастании социальной дифференциации деревенского населения. Закладывая свои земельные наделы, боль­шинство крестьян превращалось в бесправных арендаторов; вме­сте с тем, росла прослойка зажиточных крестьян (гоно). Наиболее активное участие в революции приняли кресть­янство и городская беднота, торгово-промышленная буржуазия, низшие слои дворянства (самурайства), связанные с буржуазией. Существенный вклад в победу революции внесли крупные фео­далы юго-западных княжеств, где развитие торговли и предпри­нимательства происходило особенно интенсивно. Южные фео­дальные кланы (Сацума, Тесю, Хидзен и др.) обладали мощной военной организацией и потому сохраняли известную независи­мость от центральной власти в предреволюционный период. Главными требованиями крестьянства были земля и личная свобода. Поскольку проникновение капиталистических отноше­ний в деревню влекло за собой дальнейшее усиление эксплуата­ции крестьянства, последнее отвечало новым размахом классо­вой борьбы. Вся страна была охвачена мощными крестьянскими выступлениями. За первую половину XIX в. произошло свыше 250 крупных вооруженных восстаний крестьян, выступавших против налогового гнета, произвола администрации, грабежа ростовщиков. Эти выступления беспощадно подавлялись феодаль­но-помещичьим правительством. Японская буржуазия занимала в революционном движении неустойчивую позицию. Страх перед лицом крестьянских выс­туплений толкал буржуазию к союзу с самураями; с последни­ми она была связана и общностью своего социального проис­хождения. Поэтому в японской революции не существовало со­юза буржуазии с народом (в т.ч. с крестьянством), столь свой­ственного Французской буржуазной революции, — крестьян­ство действовало здесь самостоятельно, без союзника в лице бур­жуазии.

В свою очередь, буржуазия, будучи оторванной от наро­да, выдвигала исключительно умеренные требования. Она выс­тупала за ликвидацию тех атрибутов феодального строя (цехи, гильдии, феодальная раздробленность), которые затрудняли раз­витие торговли и предпринимательства. Но поскольку эти требо­вания затрагивали привилегии правящего класса феодалов, они объективно приобретали буржуазно-революционный характер. Кроме того, японская буржуазия активно боролась против засилья иностранного капитала, против навязывания неравноп­равных договоров, против опасной тенденции превращения Япо­нии в колониальное владение более развитых капиталистических держав. Формально продолжали действовать три указа о «закры­тии страны», принятые еще в первой половине XVII в., согласно которым под страхом смертной казни запрещался въезд в страну иностранцев, выезд за границу японцев, а также строительство больших морских судов.

Между тем начиная с 1853 г. вначале США, а затем и правительства Англии, Франции, России, Гол­ландии и ряда других стран, используя так называемую «поли­тику канонерок», с помощью военных угроз добились «откры­тия» Японии, ратификации навязанных ей торговых договоров, включения ее в мировой рынок, но ставивших под угрозу ее независимость как самостоятельного государства. Низшие слои самурайского сословия примкнули к револю­ционному движению, преследуя свои собственные, узко эгоис­тические цели. Они поддерживали лозунг свободы предпринима­тельства, поскольку уже в значительной степени обуржуазились: теряя свои права и привилегии княжеских вассалов, они уходи­ли в города, становясь торговцами, служащими, учителями и т.п. Обладая достаточной грамотностью и образованностью, они стремились пробиться в государственный аппарат, приобрести политическое влияние и посредством этого поправить свое зна­чительно подорванное материальное положение.

Таким образом, в революции приняли участие самые раз­личные слои японского общества. Они не имели (да и не могли иметь) каких-то коренных общих интересов. Слабость, неорга­низованность буржуазии, нежелание опереться на революцион­ную инициативу народных масс толкали ее на союз не с кресть­янством, а с самурайством, причем руководящую роль в этом блоке играли именно самураи (в силу их большей организован­ности и сплоченности). Крестьянство в революции выступало са­мостоятельно, со своими собственными требованиями. Важно подчеркнуть, что основные буржуазные преобразования были достигнуты именно благодаря революционной борьбе крестьян­ства, сыгравшего роль главной ударной силы революции. В собы­тиях 70—80 гг. XIX века особенно ярко проявилась та свойствен­ная буржуазным революциям закономерность, когда наиболь­шую революционную активность проявляют одни социальные группы (в данном случае — крестьянство), а плоды победы при­сваивают другие (в первую очередь, буржуазия). Специфическая особенность государственного строя доре­волюционной Японии заключалась в том, что реальная власть в стране с 1603 г. находилась в руках военно-феодальных правите­лей из могущественного феодального клана Токугава, носивших наименование сегунов, которые пожизненно и наследственно уп­равляли страной от имени императора.

Ко второй половине XIX в. эта архаичная государственная форма уже полностью себя изжила: она была обречена на гибель в связи с общим кризисом средневекового сословного строя. Напротив, влияние императорс­кого двора имело тенденцию к постоянному росту. Императорс­кий двор становился центром притяжения всех тех политических сил, которые были недовольны режимом сегуната. Немаловаж­ную роль в будущем крушении токугавского режима сыграло и вмешательство иностранных держав: вынудив правительство се­гуна подписать унизительные договоры, эти державы объектив­но содействовали тому, что сегун стал в глазах японского народа олицетворением предательства национальных интересов. Требование ликвидации сегуната и восстановления импе­раторской власти в полном объеме стало той общей платформой, на которой смогли временно объединиться все те разнородные силы, которые оказались вовлеченными в общественно-полити­ческое движение. Общим требованием этих сил была реставрация императорской власти, узурпированной сегунами из клана Токугава. При этом каждая из перечисленных выше социальных групп рассматривала сильную императорскую власть в качестве инструмента достижения собственных классовых интересов, и это обстоятельство не только не исключало, а, наоборот, делало неизбежной их последующую конфронтацию. Если крестьянство рассчитывало благодаря могуществу императора добиться огра­ничения произвола своих угнетателей, то самурайство и буржуа­зия, а тем более крупные феодалы, оппозиционные режиму сегуната, видели в сильном императоре гаранта незыблемости сво­их классовых привилегий перед лицом трудящихся масс. Укре­пившаяся в годы революции императорская власть в силу своей классовой сущности была объективно подготовлена к решению именно этой последней задачи. В ходе острого, но кратковременного военного конфликта («ми­молетной гражданской войны», как это событие именуется в исто­риографии), вспыхнувшего осенью 1867 г., режим сегуната был ликвидирован.

Вооруженные силы княжеско-самурайского движе­ния, получившие финансовую поддержку со стороны торгово-предпринимательских кругов (в частности, от купеческого дома Мицуи), выдвинули перед сегуном Кэйки требование восстановить в полном объеме власть императора (микадо). Встретив отказ, они нанесли тяжелое поражение сторонникам клана Токугава (январь 1868 г.); последние были вынуждены сложить оружие. В мае 1868 г. поддерживавшие императора войска во главе с 15-летним микадо Муцухито вступили в столицу сегуна город Эдо (переименованный в Токио, что означает «Восточная столица»). Принятый 11 февраля 1869 г. закон об императорском доме вручал императору всю полноту государственной власти. Декла­рировался строгий порядок передачи престола в рамках правя­щей династии от отца к старшему сыну, определялась обязатель­ная процедура коронации, срок совершеннолетия для императо­ра устанавливался в 18 лет. Собственность императорской семьи провозглашалась наследственной и неотчуждаемой; управление делами императорского дома вручалось т.н. Семейному совету. Роль высшего государственного органа, соединяющего в своих руках законодательные, административно-распорядительные и судебные функции, стал играть Государственный совет, подраз­деляемый на департаменты (по делам синтоистской религии, финансовый, военный, иностранный, по делам юстиции).

Период правления императора Муцухито (1868—1912 гг.) получил в японской историографии наименование Мэйдзи («Про­свещенное правление»; дословно «ясное правление»), а события 1868 и последующих годов обозначаются японскими терминами «Мэйдзи исин» («обновление Мэйдзи» или «реставрация Мэйдзи»). Эти события положили начало периоду глубоких полити­ческих и социально-экономических преобразований, преследо­вавших две тесно связанные между собою цели: защиту страны от потери национального суверенитета и расчистку путей для становления современного централизованного государства. Пере­ворот 1868 г. был революционным не столько по форме, сколько по своим последствиям и результатам, которые можно с полным основанием приравнять к буржуазной революции. Но поскольку руководство антисегунским движением оказалось в руках оппо­зиционных кругов, имевших преимущественно не буржуазное, а феодальное происхождение, оказалось неизбежным длительное сохранение в стране многочисленных феодальных пережитков, вследствие чего буржуазная революция в Японии осталась неза­вершенной. Фактическую монополию на государственную власть и в послереволюционную эпоху сохранили в своих руках пред­ставители княжеской аристократии и самурайского сословия.

Первые реформы, имевшие объективно буржуазные по­следствия, начались сразу же после воцарения Муцухито. Их об­щий смысл заключался в радикальном реформировании системы социальных связей в стране. Было декретировано уничтожение цехов и гильдий, снятие таможенных и тарифных барьеров меж­ду различными регионами страны. Была объявлена свобода пред­принимательства и торговли, свобода передвижения по стране и выбора местожительства, свобода выбора профессии, свобода вступления в брак независимо от социального происхождения. По всей стране вводилось единое законодательство, отменялись сословные привилегии, провозглашалось формальное равенство всех перед законом. Буддизм, являвшийся религией сегуната, перестал считаться единственной официальной религией; в про­тивовес ему стали укрепляться позиции древнего синтоизма, служившего обоснованием культа императора. В 1871 г. было проведено новое административно-террито­риальное деление страны. Прежние феодальные княжества, чис­ло которых до революции достигало 260, были ликвидированы. Княжеские земельные владения были выкуплены правительством; сами князья стали получать государственные пенсии, равные приблизительно 10 % их прежних доходов. Вместе с потерей фе­одальных прав на землю князья утрачивали и политическую власть — вследствие этого окончательно преодолевался феодальный се­паратизм, завершалась централизация власти в масштабах всего государства. Страна стала делиться на 72 губернии (префектуры) и 3 столичных округа, во главе которых ставились чиновники, назначаемые из столицы по распоряжению императора и несшие строгую ответственность перед центральной властью. Позднее (с 1888 г.) при губернаторах стали создаваться всесословные сове­щательные собрания, избираемые на основе высокого имуще­ственного ценза и находившиеся под контролем Министерства внутренних дел.

Аграрная реформа 1872—1873 гг. законодательно закрепила частную собственность на землю на условиях выкупа за теми, кому она фактически принадлежала к моменту реформы. Земля становилась товаром: законом 15 февраля 1872 г. разрешались все операции с нею (свободная купля-продажа, дарение, залог). Об­щинные угодья (луга, леса, пустоши) объявлялись государствен­ной (императорской) собственностью и также поступали в рас­продажу. Денежные средства, получаемые казной за счет этих операций, инвестировались в индустриальное строительство, в модернизацию вооруженных сил. Состоятельное крестьянство получило право выкупать землю у помещиков. В деревне укрепи­лась кулацкая прослойка. Те мелкие землевладельцы, которые оказывались не в состоянии внести выкуп за землю и в будущем выплачивать государственные налоги, теряли свои участки и пе­реходили в разряд арендаторов и батраков либо переселялись в города, пополняя ряды пролетариата. Реформа земельного нало­га, проведенная в 1873—1879 гг., заключалась в замене всех многочисленных феодальных податей, которые прежде выпла­чивались в пользу князей, единым денежным налогом, взимае­мым ежегодно центральным правительством. Этот налог, исчис­ляемый 3 % от цены земли и зачастую достигавший половины урожая, стал основным источником пополнения государствен­ных доходов.

В 1872 г. была проведена реформа вооруженных сил, спо­собствовавшая превращению Японии в сильнейшую в военном отношении азиатскую державу — реформа, ликвидировавшая мо­нополию самураев на военную службу; самурайские воинские контингенты подлежали роспуску. Взамен их формировалась ре­гулярная армия, служба в которой строилась на принципах все­общей воинской повинности (за образец была взята военная орга­низация Пруссии). Законом 28 декабря 1872 г., дополненным 21 января 1889 г., военная служба была объявлена обязательной и личной для всех японских граждан, независимо от их прежней сословной принадлежности. Срок действительной военной служ­бы в армии определялся в три года, на флоте — в четыре; граж­дане призывались на службу в возрасте 20 лет и состояли в запа­се до 40 лет. От призыва на военную службу, однако, могли быть освобождены чиновники, студенты, крупные налогопла­тельщики. Офицерские должности в армии по-прежнему заме­щались только представителями самурайского сословия, кото­рые целенаправленно культивировали свои воинские доблести и воспитывали в соответствующем духе солдат регулярной армии. Строительство новой армии и военно-морского флота происхо­дило с помощью иностранных специалистов, главным образом английских и французских, приглашенных для преподавания во вновь открывшихся военных академиях. В свою очередь, японс­кая молодежь направлялась обучаться военному делу в колледжи и академии Европы и Америки.

В 1872 г. был принят закон о реорганизации прежних четы­рех исторических сословий в три новые. В первое сословие выс­шей знати (кидзоку) вошли бывшие феодальные князья и при­дворная аристократия. Ко второму сословию рядового дворян­ства (сидзоку) были отнесены все бывшие самураи. Третье сосло­вие (сословие «простого народа») объединяло в своих рядах все остальные слои населения, включая торгово-промышленную бур­жуазию. Провозглашалось равенство всех сословий, разрешались смешанные браки.

В том же 1872 г. была осуществлена и реформа системы обра­зования. Идея всеобщего образования, провозглашенная этой ре­формой (она шла под лозунгом «Ни одного неграмотного»), не могла быть реализована, поскольку обучение во вновь открывае­мых государственных и частных университетах, где преподавание велось по лучшим западноевропейским образцам, оставалось плат­ным и очень дорогим. Однако реформа сыграла свою положитель­ную роль, поскольку она способствовала приобщению японской молодежи к достижениям мировой культуры и науки, которые отныне можно было изучать не только у себя в стране, но и в зарубежных учебных заведениях. Для чтения лекций в японских университетах были приглашены многие видные европейские уче­ные. Появились многочисленные переводы на японский язык ино­странных научных трудов. Государство проводило политику стиму­лирования научно-исследовательской и издательской деятельности. С 1872 г. в стране стала печататься первая газета. Вместе с тем вос­приятие новых западных веяний и идей, достижений иноземной культуры проводилось в строго дозированных пределах, чтобы эти заимствования не смогли нанести ущерб традиционным ценностям самобытной национальной культуры.

Все эти преобразования, затронувшие самые различные сто­роны политической, социально-экономической и культурной жизни страны, способствовали быстрому развитию Японии по пути дальнейшего поступательного развития. Государство энер­гично стимулировало развитие национальной промышленности, предоставляя предпринимателям различные дотации, займы, суб­сидии, налоговые льготы. С 1868 по 1885 гг. частным капиталом было основано около 1300 новых промышленных предприятий, занимавшихся в основном переработкой сельскохозяйственного сырья. К 1890 г. численность рабочего класса достигла уже 350 тыс. чел. Государство и само выступало крупным предпринимате­лем, развернув, в частности, широкое строительство так называ­емых образцовых предприятий, в том числе военных заводов, железных дорог, телеграфных линий, кораблей торгового флота.

Промышленным строительством руководило министерство про­мышленности, созданное в 1870 г. Расцветало банковское дело, поощряемое центральной властью. В 1868 г. была проведена де­нежная реформа: вся прежняя монета (а ее насчитывалось 1694 вида) была изъята из обращения и заменена единой государ­ственной монетой — иеной. В 1871 г. было учреждено Министер­ство финансов; в 1872 г. был учрежден государственный банк, получивший впоследствии эмиссионные права. На 1873 г. был составлен первый государственный бюджет. С 1897 г. денежной единицей Японии стала золотая иена. Было легализовано созда­ние частных банков, и первый такой банк, принадлежавший купеческому дому Мицуи, возник в 1876 г.

Однако создание крупной современной отечественной про­мышленности тормозилось сохранением феодальных пережитков, узостью внутреннего рынка, скудностью сырьевой базы. Япония стала открытой страной, но проникновение иностранного капи­тала было ограничено: иностранные инвестиции поощрялись лишь в сфере торговли, обращения, на транспорте. Японские специа­листы внимательно изучали и применяли опыт передовых техно­логий западных стран, особенно в военном производстве. Окрепнув, Япония начала активную экспансию на азиатские рынки, особенно в Корее и Китае, где она выступила серьезным конку­рентом западноевропейскому и американскому капиталу. Внутри страны императорское правительство всячески со­действовало укреплению связей между буржуазией и государ­ственным аппаратом. Правительство первоначально брало на себя строительство наиболее крупных и экономически неэффектив­ных промышленных предприятий (металлургические заводы, ар­сеналы, верфи и т. п.), а затем, согласно закону 1880 г., прода­вало их по низким ценам наиболее жизнеспособным торгово-промышленным компаниям (Мицуи, Мицубиси, Сумимото, Фурукава и др.). Тем самым правительство не только демонстри­ровало твердый курс на поддержку социально и юридически защищенного частного предпринимательства, но и избавлялось от груза расходов на содержание государственного сектора эко­номики, тяжесть которого всегда ощущают на себе развивающи­еся страны.

Первое правительство императора Муцухито, сформирован­ное 6 ноября 1868 г., состояло почти целиком из представителей старых княжеских и самурайских фамилий (весьма характерно при этом, что из 10 членов кабинета четверо были военными, в т.ч. два адмирала, один генерал и один маршал, — последний был главой кабинета). И хотя правительство в целом проводило политику, отвечающую национальным интересам страны, бур­жуазия и «новые помещики», не получившие на первых порах прямого доступа к государственным должностям, усилили свою политическую активность, выступая с требованиями введения в стране конституционного правления. Произошло объединение всех оппозиционных течений в широкое общественно-политическое объединение — Движение за свободу и народные права, выдви­нувшее требование ликвидации самодержавной монархии и уч­реждения конституционно-монархического строя. Программные установки этого движения сочетали в себе идеологию французс­ких просветителей о естественных и неотъемлемых правах чело­века с традиционно-национальными воззрениями, опирающи­мися на религиозные начала. Тем не менее даже в таком сглажен­ном виде требования участников движения вызвали у правящих кругов тревогу. Правительство попыталось подавить оппозицию путем репрессий (арестов наиболее видных активистов движе­ния, ужесточения цензуры печатных изданий и т. п.), но эти попытки не увенчались успехом. В условиях обострения полити­ческого кризиса власти были вынуждены пойти на уступки: 12 октября 1881 г. был опубликован императорский указ с обеща­нием в течение 10 лет (к 23 году «реставрации Мэйдзи») осуще­ствить в стране конституционную реформу, в частности, учре­дить парламент.

В преддверии этой реформы, еще до формального установ­ления конституционного строя, произошло оформление первых политических партий. Разрешив их создание, правительство реа­лизовало основные пункты так называемого «Клятвенного обе­щания», провозглашенного императором Муцухито в марте 1868 г., согласно которому «все государственные дела будут ре­шаться в соответствии с общественным мнением», а всем под­данным «будет позволено осуществлять свои собственные стрем­ления и развивать свою деятельность». Основной социальной ба­зой политического движения явилось самурайское сословие, со­ставлявшее тогда не менее 10 % от общей численности населения страны.

В 1881 г. была создана первая в Японии Конституционно-либеральная партия (Риккен дзиюто), объединившая в своих ря­дах радикальную интеллигенцию, либеральных помещиков, го­родскую и сельскую буржуазию. Организованные левым крылом этой партии в 1883—1884 гг. антиправительственные выступле­ния были поддержаны крестьянством; наиболее радикальные эле­менты в составе этой партии не чуждались даже республиканс­ких лозунгов. В октябре 1884 г. Конституционно-либеральная партия была распущена, но в 1890 г. вновь восстановлена. Вторая влия­тельная оппозиционная партия — Партия конституционных ре­форм (Риккен кайсинто) — была создана в 1882 г.; она отражала интересы средних слоев, городской буржуазии, интеллигенции. Как социальный состав, так и программные требования двух названных партий были весьма сходны: введение парламентских форм правления, политических свобод, местного самоуправле­ния, реформа денежной системы, упорядочение налогов, поощ­рение внешней торговли, пересмотр неравноправных междуна­родных договоров и т. д. Что касается принципов внутренней организации партий, то они строились на жесткой дисциплине, строгом подчинении рядовой массы членов партий их лидеру. Требования партийных программ не отличались особой оппози­ционностью, поскольку они ориентировались преимущественно на общегосударственные заботы и интересы. Тем не менее про­правительственные круги сочли необходимым противопоставить даже столь слабовыраженной оппозиционности собственную по­литическую организацию — Конституционно-императорскую партию (Риккен мэйсэйто). Созданная в 1882 г., эта партия взяла процесс подготовки конституционных реформ под свой конт­роль, с тем чтобы этот процесс не вышел за рамки, угодные самодержавной власти.

С самого начала своей деятельности японские политические партии отличались высокой дисциплиной, строгой иерархичес­кой структурой, неуклонным подчинением рядовых членов партийному лидеру. Что касается партийных программ, то при всем различии между ними все они были ориентированы в пер­вую очередь на заботу о государственных интересах — перед эти­ми интересами отступали на второй план собственные партий­ные цели и политические амбиции. «Если политическая партия имеет своей целью, как это и должно быть, руководить наро­дом, — говорил один из лидеров Конституционно-императорс­кой партии, — то прежде всего они должны поддерживать стро­гую дисциплину в своей среде, а главное — согласовывать все свои действия и поступки с безусловной и искренней преданно­стью государственным интересам страны». Нормативной базой для деятельности партий были, в част­ности, Положение о печати 1875 г. и закон о прессе и публичных собраниях 1882 г. Что же касается Движения за свободу и народные права, то оно было разгромлено на основе принятого в 1887 г. специального закона об охране общественно­го спокойствия, значительно расширившего права полицейских властей.

Еще до формального провозглашения конституции был со­здан ряд органов, построенных по образцам европейского парла­ментаризма. Так, в 1885 г. взамен упраздненного Государственно­го совета были сформированы отдельные министерства и каби­нет министров, координирующий их деятельность; построенные по германскому образцу, эти исполнительные органы ставились под контроль императора. В 1886 г. был восстановлен в качестве высшего совещательного учреждения при императоре Тайный совет (кстати, именно он окончательно утвердил проект буду­щей конституции). Помимо преобразования центральных орга­нов реформа коснулась и органов местного управления. В 1888 г. в каждой префектуре были созданы выборные органы, наделен­ные совещательными функциями, но строго контролируемые Министерством внутренних дел.

Была подвергнута реформированию система правоохрани­тельных органов. Судебная власть была отделена от администра­тивной и стала действовать в масштабе всей страны. В 1875 г. был учрежден Верховный суд как высшая апелляционная инстанция для судов префектур. Он же рассматривал дела о государствен­ных преступлениях. Была создана единая общегосударственная полиция. Контроль за ее деятельностью осуществляла прокурату­ра.

Устав о прокурорской должности 1874 г. обязывал ее наблю­дать и за работой судейских чиновников. В 1893 г. был принят закон об адвокатуре, поставивший эту сферу правоохранитель­ной деятельности под контроль как Министерства юстиции, так и органов прокуратуры. В январе 1871 г. было обнародовано первое Уголовное уло­жение, находившееся под сильным влиянием французского уголовного кодекса 1810 г. (в его разработке принял участие про­фессор Парижского университета Г. Буассонад). После внесения в него изменений оно было одобрено правительством в 1880 г. и введено в действие с 1 января 1882 г. В течение 1890—1891 гг. были введены в действие два Уложения о судопроизводстве — сначала уголовном, затем гражданском. На протяжении почти трех десятилетий шла разработка Гражданского уложения (1870— 1896 гг.). В течение трех лет (1893—1896 гг.) вводилось в дей­ствие Торговое уложение. Последние два кодекса разрабатыва­лись с помощью иностранных (в том числе французских) кон­сультантов и потому испытали влияние лучших европейских об­разцов.

В 1886 г. была упорядочена система прохождения службы государственными чиновниками. Для занятия той или иной дол­жности отныне требовалась сдача специального квалификаци­онного экзамена, что открывало возможность для проникнове­ния в государственный аппарат буржуазных элементов. Но и после этой реформы кадры чиновников, за неимением альтер­нативы, комплектовались в основном из числа тех же предста­вителей самурайского сословия: так, в 1871 г. правительствен­ный аппарат всех уровней на 89 % состоял из самураев. Однако это уже были не прежние независимые аристократы или рыца­ри, а именно государственные служащие, получающие жалова­нье из государственной казны. Несколько позднее в государ­ственный аппарат усилился поток представителей городского населения (к 1880 г. они составили уже 25 % чиновников). В течение 12 лет (с 1886 по 1898 гг.) число служащих в граждан­ских сферах управления возросло с 40,7 тыс. до 68,6 тыс. Важно заметить, что эти чиновники формировались как социальный слой практически заново — они не имели ни опыта, ни кор­ней, ни традиций и потому еще не погрязли в коррупции, не обучились всем тонкостям бюрократических проволочек и взя­точничества, т.е. всему тому, что обычно сопутствует устояв­шейся бюрократической структуре, свойственной, например, Китаю. Разумеется, связи и протекционизм и здесь играли свою роль, но в условиях всеобщих перемен это зло не было угрожа­ющим для динамично трансформирующегося общества.

Таким образом, пришедшее к власти новое руководство во главе с императором решительно отказывалось от старых прин­ципов, чреватых децентрализацией, феодальной раздробленнос­тью и междоусобицами. Взамен этого создавалась стройная адми­нистративно-бюрократическая система, основанная на формаль­но-юридическом равенстве сословий, на усилении финансовых прерогатив центра, на централизации вооруженных сил. Итогом этих нововведений становилось то, что впервые в истории Япо­нии император и его правительство оказывались не одной из соперничающих политических сил, но единственной, полной и общепризнанной властью.

Конституция Японии 1889 г.

Конституция разрабатывалась в течение 8 лет в условиях строжайшей секретности ближайшими советниками императора в рамках министерства двора, без какого-либо участия обще­ственности. Уже самим этим способом разработки конституции предрешался вопрос о последующем ее октроировании импера­тором. Дарование конституции трактовалось как «благожелатель­ный и милосердный дар», как акт сознательного и добровольно­го самоограничения со стороны императора в пользу своих под­данных. Подобная концептуальная установка сохраняла только за императором исключительное право на изменение конститу­ции или даже на отмену ее; всякий другой государственный орган был априори лишен собственной, имманентной ему компетен­ции как в процессе разработки конституции, так и в процессе ее последующей реализации. За несколько лет до провозглашения конституции в Евро­пу и США была направлена специальная миссия графа Ито Хиробуми, которая посетила 15 стран, где знакомилась с опытом зарубежного конституционного строительства с целью исполь­зования его в Японии.

Наибольшее впечатление на графа Ито произвела конституция Пруссии 1850 г., являвшаяся порожде­нием незавершенной буржуазной революции, компромиссом меж­ду полуфеодальным юнкерством и политически слабой буржуа­зией. Она и была взята в качестве образца, что было по-своему весьма логично: быстро развивающаяся усилиями Бисмарка по­луфеодальная Пруссия в конце прошлого века действительно была по многим параметрам наиболее сопоставима с Японией. Графу Ито и другим творцам японской конституции пришлась по душе прусская полицейско-бюрократическая система управ­ления, сочетавшая сохранение феодальных начал с одновремен­ным утверждением буржуазии как важнейшей экономической силы. Японский государствовед Нокано Томио подсчитал, что из 76 статей японской конституции 46 имеют прусское происхож­дение; оригинальных же статей насчитывается не более трех. Од­нако даже прусская конституция показалась японским «отцам конституции» чрезмерно либеральной, поскольку она не полно­стью учитывала самодержавную власть японского микадо, его фактически неограниченные права. Первоначальный проект кон­ституции, предложенный графом Ито в 1888 г., был сочтен излишне либеральным и потому подвергнут соответствующему исправлению. В своем окончательном варианте японская консти­туция имела даже еще более консервативный характер, чем ее прусская модель.

Идеологическая концепция конституции стро­илась на своеобразном компромиссе, который удалось достичь между приверженцами национальных политико-религиозных воз­зрений и выразителями идей западноевропейского конституцио­нализма. Конституция была промульгирована императором 11 фев­раля 1889 г. и вступила в силу с ноября 1890 г. Одновременно с конституцией были провозглашены законы об императорском доме, о палате пэров и палате представителей, о порядке форми­рования этих палат. Конституция состояла из 7 глав, подразделяемых на 76 ста­тей. Первая глава была посвящена императору. Конституция уч­реждала в Японии конституционную монархию с большими пра­вами императора, который являлся носителем государственного суверенитета, символом единства и общности нации. Авторы кон­ституции, считавшие, что императорская власть в Японии явля­ется «укоренившейся в национальном чувстве и истории более, чем в других странах», позаботились о сохранении всех ее преро­гатив, чтобы «не позволить этому учреждению переродиться в своего рода внешнее украшение всего конституционного здания» (слова Ито Хиробуми). Согласно ст. 1 «Японская империя управ­ляется непрерывной на вечные времена императорской династи­ей»; в ст. 3 особа императора объявлялась «священной и непри­косновенной».

Императору и членам его семьи оказывались бо­жеские почести, поскольку официальная идеология причисляла императора к богам и выводила его происхождение от богини солнца. Будучи главой государства и обладая верховной властью, император имел право самостоятельно решать вопросы войны и мира, заключать международные договоры, созывать парламент на ежегодные сессии и распускать его нижнюю палату. Един­ственное ограничение его власти содержалось в ст. 5, устанавли­вающей необходимость согласия парламента при осуществлении императором законодательных полномочий. В перерывах между сессиями парламента (продолжительность парламентских сессий была определена в 3 месяца, а каникул — в 9 месяцев в году) император имел право издания указов, имеющих силу закона; это право предоставлялось ему «в случае настоятельной необхо­димости поддержать общественную безопасность или устранить общественное бедствие» (ст. 8).

Конституция содержала оговорку, что указы, изданные императором, требовали их последующего утверждения парламентом. Как показала дальнейшая практика, не было ни одного случая, чтобы императорский указ не полу­чил одобрения. Император был поставлен во главе всей администрации, а также армии и флота; ему принадлежали функции верховного главнокомандующего. Он определял организацию всех гражданс­ких и военных структур, назначал и увольнял всех чиновников гражданских и военных ведомств, устанавливал размер их де­нежного содержания. Он жаловал титулы, ордена и другие на­грады, объявлял амнистию, обладал правом амнистии и поми­лования, смягчения наказания и восстановления в правах. От имени императора осуществлялась судебная власть. Ему принад­лежало право введения в стране военного и осадного положения.

Поскольку официальная политическая доктрина была ос­нована на принципе: «император не предпринимает никаких дей­ствий без согласования с советниками», важнейшую роль в го­сударственных делах играли совещательные органы. Один из них — Тайный совет, воссозданный еще до принятия конституции (в 1886 г.), — был упомянут и конституцией (ст. 56). В 1890 г. специальным законом роль Тайного совета была расширена. Этот орган не зависел ни от парламента, ни от правительства. Он состоял из высших военно-бюрократических чинов общей чис­ленностью 27 человек старше 40 лет, пожизненно назначенных императором по предложению премьера (последний также яв­лялся непременным членом Тайного совета и играл в нем реша­ющую роль). Тайному совету по запросу императора предписы­валось обсуждать важнейшие государственные дела (истолкова­ние императорских указов, изменение законов, решение вопро­сов, связанных с проблемами престолонаследия, международ­ных отношений и т. п.); его мнение учитывалось при формиро­вании правительства, при назначении и смещении других выс­ших должностных лиц. Важнейшей прерогативой Тайного совета было толкование конституции. В целом роль Тайного совета была настолько значительной, что его нередко именовали «третьей палатой парламента».

Имелся еще ряд совещательных учрежде­ний, не предусмотренных конституцией, но их роль была иногда более значительной, чем роль конституционных органов. Тако­вым являлся, в частности, внеконституционный орган Генро (Со­вет старейшин), состоявший из пожизненно назначенных ста­рейших членов императорского дома, бывших премьеров, ста­рейшин знатных феодальных кланов страны (в частности, пред­ставителей юго-западных княжеств, внесших в свое время суще­ственный вклад в ликвидацию режима сегуната). Без рекоменда­ций Генро император и кабинет не принимали ни одного значи­тельного решения. Особенно большой вес имело мнение Генро при назначении главы кабинета министров.

Японский парламент состоял из двух палат — верхней (Па­лата пэров) и нижней (Палата представителей). Палата пэров, насчитывавшая до 400 чел., комплектовалась несколькими раз­личными способами. Принцы крови, князья и маркизы занима­ли место в палате по наследству. Часть пэров (125 чел.) назнача­лась пожизненно императором за особые заслуги перед монархи­ей и государством. Титулованная аристократия более низкого ранга (графы, виконты, бароны) избирала из своей среды 150 депута­тов сроком на 7 лет. Еще 66 членов верхней палаты избирались крупнейшими налогоплательщиками (т.е. лицами, выплачиваю­щими высший поземельный налог или высшие торговые и про­мышленные налоги). Наконец, пэрами являлись и 4 представите­ля от Академии наук. Все члены палаты пэров утверждались им­ператором.

Палата представителей была выборной со сроком полно­мочий 4 года. Согласно закону о выборах 1889 г. для избирателей был установлен высокий имущественный ценз (15 иен прямого налога — значительная сумма по тем временам, которую не были в состоянии внести и многие самураи) и высокий возрастной ценз (25 лет — активное избирательное право и 30 лет — пассив­ное); действовал также ценз оседлости (1,5 года). Женщины и военнослужащие избирательных прав не имели. Выборы прово­дились по округам, число которых составляло 109. В выборах японского парламента первого созыва участвовало не более 1 % населения (около 460 тыс. чел. из 50 млн населения страны), а депутатами были избраны исключительно представители буржу­азии и помещиков (последних насчитывалось 48 %). Когда в 1900 г. имущественный ценз был несколько снижен (от избирателя ста­ла требоваться уплата прямого налога в сумме 10 иен), число избирателей выросло до 967 тыс. чел.

Палаты парламента формально были равноправными. Ниж­няя палата обладала даже некоторым преимуществом, поскольку бюджет представлялся сначала именно в нее. Фактически же верх­няя палата пользовалась привилегиями по сравнению с нижней. Так, положение Палаты пэров регламентировалось императорс­ким рескриптом, на разработку которого нижняя палата никакого влияния оказать не могла. Положение же нижней палаты опреде­лялось законом, в разработке которого принимала участие и верх­няя палата. Таким образом, положение Палаты пэров было более прочным и более значительным, чем Палаты представителей.

Парламент должен был созываться ежегодно. Решения при­нимались по абсолютному большинству голосов. Вводилась пар­ламентская неприкосновенность депутатов, депутаты не могли привлекаться к ответственности за свои выступления в парла­менте. За пределами же парламента депутаты подпадали под дей­ствие общих законов. Парламент обладал чрезвычайно узкой компетенцией. Как уже было отмечено ранее, согласно ст. 5 император формально делил законодательную власть с парламентом. Но поскольку счи­талось, что парламентские полномочия были изначально сфор­мированы в результате «милостивой» уступки ему императорс­кой властью части своих собственных прерогатив, в соотноше­нии двух названных высших государственных органов явный приоритет был на стороне императора: сама деятельность парла­мента рассматривалась через призму служению императору.

Вслед­ствие этого парламент не мог выступить с инициативой измене­ния дарованной императором конституции — парламент мог рас­сматривать только те поправки, которые предлагались самим императором. Парламенту было запрещено обсуждать какие-либо вопросы, касающиеся изменений статуса императорского дома; так, статья 74 гласила: «Изменения в статусе императорского дома не подлежат обсуждению императорского парламента». Ра­бота парламента целиком и полностью направлялась императо­ром. Он созывал сессии парламента, открывал и закрывал их, мог отсрочить заседания парламента, прервать их на 15 дней, потребовать проведения закрытых заседаний, обладал правом роспуска Палаты представителей.

Председатель и заместитель пред­седателя нижней палаты назначались императором из числа пред­ложенных кандидатов. Депутаты обеих палат парламента могли быть подвергнуты дисциплинарным взысканиям, вплоть до ис­ключения из состава палат. Хотя каждая из палат парламента была наделена правом законодательной инициативы, судьба этой инициативы полнос­тью зависела от императора, поскольку именно на него возлага­лось утверждение законов и дача указаний об их обнародовании и исполнении. «Император, — гласила ст. 6 Конституции, — ут­верждает законы и повелевает их привести в действие». Импера­тор мог без всяких условий и ограничений отклонить любой законопроект, принятый парламентом.

Даже в такой сфере, как бюджетная (контроль парламента над бюджетом является одной из показательных черт классического парламентаризма), парла­мент был фактически бесправен, поскольку две трети бюджета (включая расходы на содержание вооруженных сил и государ­ственного аппарата) находились вне парламентского контроля. Конституция не предусматривала обязательного согласия парла­мента на принятие бюджета — следовательно, у парламента от­сутствовал и этот мощный рычаг давления на правительство.

От­клонение бюджета парламентом не рассматривалось как основа­ние для отставки правительства: если парламент не утверждал бюджет, то кабинет принимал его в объеме ассигнований пре­дыдущего года (ст. 71). Тем не менее уже первый состав парла­мента оказался достаточно самостоятельным и строптивым. Пра­вительство несколько раз добивалось его роспуска за отказ голо­совать за те или иные расходы, особенно на военные цели. Правовой статус правительства излагался в конституции очень кратко, всего в двух статьях. Более широко права прави­тельства были определены в специальном императорском распо­ряжении, опубликованном также в год октроирования консти­туции. Правительство Японии, именуемое кабинетом министров, было немногочисленным (около 10 чел.) и возглавлялось мини­стром-президентом. Кабинет министров целиком зависел от им­ператора: последний мог формировать правительство вне зависи­мости от соотношения политических сил в парламенте. Функции министров определялись обязанностью «давать советы императо­ру» и нести ответственность перед ним за такие советы. Консти­туция устанавливала принцип контрасигнатуры, т.е. обязанность скрепления всех законов, императорских указов и других госу­дарственных актов соответствующими министрами. Однако пар­ламентский контроль над правительством фактически отсутство­вал. Он выражался лишь в праве запроса, подписанного не менее чем 30 депутатами.

Но и в этих случаях министры могли укло­ниться от ответа на запрос, сославшись на то, что данная инфор­мация является секретной. Практика государственного строитель­ства Японии не знала таких государственно-правовых институ­тов, как вотум недоверия правительству со стороны парламента или коллегиальная ответственность министров. Правительство действовало только через посредство императорских указов, санкционированных Тайным советом. Исключительное значение имело Министерство двора, распоряжавшееся громадными зе­мельными владениями императора. Состоящее из трех человек (министра двора, хранителя печати и главного камергера), это министерство не входило в состав кабинета, не было подчинено министру-президенту и не зависело от падения кабинета.

Характерной чертой японской монархии являлось засилье военщины. Все дела, связанные со строительством вооруженных сил, были выведены из-под контроля парламента и кабинета. Главы двух министерств (военного и военно-морского), являв­шиеся одновременно командующими армией и флотом, имели право непосредственного доклада императору даже в обход ми­нистра-президента. Принципы военной политики разрабатыва­лись особым Советом маршалов и адмиралов (Генсун). Милита­ризм стал идеологией господствующих классов страны, включая буржуазию, стремившуюся преодолеть узость внутреннего рын­ка страны за счет колониального грабежа и военного захвата внешних рынков.

В специальном разделе конституции, посвященном правам, свободам и обязанностям подданных (ст. 18—32), основной упор был сделан именно на обязанности. Важнейшими среди них яв­лялись обязанности выплачивать налоги и нести военную служ­бу (начиная с 20-летнего возраста). Среди свобод были названы свобода выбора местожительства, передвижения по стране, сво­бода от произвольных арестов. Общегражданского равенства не провозглашалось, поскольку фактически сохранялся сословный строй. Декларировалось лишь равенство граждан в отношении до­ступа к государственным должностям. Провозглашались также и другие демократические свободы: слова, печати, вероисповеда­ний, петиций, общественных объединений. Говорилось о непри­косновенности личности, жилища и собственности. Эти положе­ния конституции имели демократический характер. Однако ни одно из прав и ни одна из свобод не предоставлялись безусловно — все они были снабжены многочисленными оговорками об «уста­новленных законом пределах», «сообразности с законами», «оп­ределенных законом случаях», «пределах, совместимых с обще­ственным спокойствием» и т.п. Даже неприкосновенность соб­ственности не являлась абсолютной, а потому могла быть под­вергнута государственному регулированию. По этому поводу граф Ито, один из основных авторов Конституции, говорил: «Право собственности подвластно государству. Поэтому оно подчиняется ограничивающим законам. Оно ненарушимо действительно, но должно быть ограничено». Кроме того, было установлено, что положения о правах и свободах могли быть ограничены при оп­ределенных условиях императором: так, в ст. 31 отмечалось, что положения о правах подданных «не могут препятствовать осуще­ствлению тех полномочий, которыми располагает император во время войны или в случае национального бедствия».

Относительно правосудия в конституцию были внесены лишь самые общие положения, имеющие, однако, принципи­альное значение. Как уже было сказано выше, судебное разбира­тельство осуществлялось от имени императора и согласно зако­нам (ст. 57). Суды делились на местные, районные и окружные — они назначались министром юстиции. Существовали и высшие суды: 7 апелляционных и верховный; их председатели назнача­лись императором, а члены — министром юстиции. Судьями могли быть лица, имеющие юридическое образование и опыт практи­ческой работы; им запрещалось участвовать в политической жиз­ни, быть членами политических партий, занимать общественные должности, связанные с получением финансовых выгод. Уста­навливалась несменяемость судей; они могли смещаться с долж­ности лишь при наличии вынесенного в отношении их судебного приговора или дисциплинарного взыскания (ст. 58). Конституци­ей предусматривалась возможность создания специальных судов (впоследствии это широко использовалось на практике). Нако­нец устанавливалось, что обычные суды не вправе рассматривать иски, относящиеся к нарушению прав действиями исполнитель­ной власти, — такие дела входили в компетенцию специального административного суда, созданного законом 1890 г. Этот суд состоял из председателя и нескольких советников, назначаемых императором пожизненно.

Характеризуя систему органов местного управления, создан­ную императорскими указами еще до принятия конституции, следует напомнить, что во главе 46 губерний (или префектур) находились назначенные императором губернаторы. Губернатор осуществлял всю полноту власти в пределах префектуры, следил за выполнением указов императора и распоряжений правитель­ства. В случае возникновения общественных беспорядков губер­натору было предоставлено право действовать в согласии с бли­жайшим командующим войсками. При губернаторе существовало выборное собрание префектуры, имевшее исполнительный орган в лице совета; председателем этого совета являлся сам губернатор. Собрание и совет играли роль совещательных органов при губер­наторе; последний мог отменить любое их решение. Действуя че­рез министра внутренних дел, губернатор мог добиться роспуска собрания и совета. Управление городами и селами осуществля­лось местными собраниями, их советами и мэрами. Все эти орга­ны обладали лишь номинальной властью, поскольку губернатор мог отменить любое их решение. Таким образом, системе органов местного управления были свойственны две основные черты — чрезвычайный бюрократизм и строжайшее подчинение централь­ным органам, в первую очередь Министерству внутренних дел (это министерство было одним из первых создано в 1874 г.).

Таковы основные черты государственного строя Японии по конституции 1889 г., юридически закрепившей результаты бур­жуазной революции в форме «реставрации Мэйдзи». Являясь кон­ституцией весьма консервативной (наиболее негативная ее черта заключалась в том, что она не учреждала принципа разделения властей), она все же смогла обеспечить известную демократиза­цию японского общества, определила тенденцию для последую­щей эволюции абсолютной монархии в дуалистическую.