Роберт Джордан Великая охота
 Скачать 1.72 Mb.
|
ГЛАВА 40. ДаманиПока Путевые Врата открывались, Эгвейн спешилась и, когда Лиандрин жестом приказала выходить, осторожно вывела косматую кобылу. И даже при всей осмотрительности и она, и Бела, обе, внезапно став двигаться будто еще медленнее, запнулись в путанице побегов, прижатых открытыми Вратами. Полог плотных зарослей окружал и скрывал Путевые Врата. Поблизости виднелось несколько деревьев, и утренний ветерок шевелил листву, немногим более тронутую красками осени, чем в Тар Валоне. Наблюдая за тем, как за нею появляются друзья, девушка простояла добрую минуту и лишь тогда осознала, что здесь есть и другие – по другую сторону ворот, невидимые с Путей. Заметив незнакомцев, она недоверчиво уставилась на них; страннее людей она не видела, и слишком много слухов о войне на Мысе Томан довелось услышать. Солдаты – не меньше пятидесяти, – в доспехах, с перекрывающимися стальными пластинами на груди и в угольно-черных шлемах, сработанных в виде голов насекомых, сидели в седлах или стояли подле лошадей, глядя на нее и появляющихся женщин, глядя на Путевые Врата и тихо перешептываясь между собой. Среди них выделялся непокрытой головой один – высокий, темнолицый, с крючковатым носом. Он стоял, держа у бедра позолоченный и раскрашенный шлем, и потрясенно взирал на происходящее. Среди солдат были и женщины. Две, в простых темно-серых платьях и в широких серебряных ошейниках, пристально смотрели на выходящих из Путевых Врат, за плечом у каждой, словно готовые говорить им в ухо, стояли две другие женщины. Еще две женщины, расположившиеся чуть в стороне, были облачены в широкие юбки-штаны, кончавшиеся у самых лодыжек и украшенные вышитыми вставками с зигзагообразными молниями на лифах и юбках. Самой необычной из всех была последняя женщина, сидевшая в паланкине, который держали восемь мускулистых, обнаженных по пояс носильщиков в мешковатых черных шароварах. Череп ее был выбрит по бокам, так что прическа представляла собой широкий гребень черных волос, ниспадавших на спину. Длинное, кремового цвета одеяние. вышитое цветами и птицами на голубых овалах, было тщательно уложено, дабы показать белые плиссированные юбки, ногти женщины были не меньше дюйма длиной и на первых двух пальцах обеих рук покрыты голубым лаком. – Лиандрин Седай, – обеспокоенно спросила Эгвейн, – вы знаете, кто эти люди? – Ее подруги перебирали поводья, готовые вскочить в седло и пуститься бежать, но Лиандрин переставила лист Авендссоры и, когда Врата начали закрываться, уверенно шагнула вперед. – Верховная Леди Сюрот? – промолвила Лиандрин – отчасти вопросительно, отчасти утвердительно. Женщина в паланкине чуть кивнула. – Вы – Лиандрин. – Речь ее была немного неотчетливой, и Эгвейн не сразу поняла ее. – Айз Седай, – прибавила Сюрот, скривив губы, и по рядам солдат пробежал ропот. – Нам нужно поскорее заканчивать с этим делом, Лиандрин. Не нужно обнаруживать себя патрулям. Вы не больше моего обрадуетесь вниманию Взыскующих Истину. Я обязана вернуться в Фалме раньше, чем Туракузнает о моем уходе. – О чем вы тут говорите? – вмешалась в их беседу Найнив. – О чем она говорит, Лиандрин? Лиандрин положила ладонь на плечо Найнив. другую – на плечо Эгвейн. – Вот те две, о которых вам говорили. А это еще одна. – Она кивнула на Илэйн. – Она – Дочь-Наследница Андора. Две женщины с молниями на платьях выдвинулись вперед, встав перед Вратами, – Эгвейн заметила у них в руках витки какого-то металлически-серебристого цвета, – и вместе с ними шагнул и тот воин без шлема на голове. Хотя на лице у него играла рассеянная улыбка и к мечу, рукоять которого торчала у него над плечом, он не сделал ни единого движения, Эгвейн все равно пристально наблюдала за ним. Лиандрин ничем не выказала своей тревоги; в противном случае Эгвейн тотчас бы запрыгнула на Белу. – Лиандрин Седай, – с настойчивостью спросила она опять, – кто эти люди? Они здесь тоже. чтобы помочь Ранду и другим? Крючконосый вдруг схватил Мин и Илэйн за шиворот, а в следующий миг произошло множество событий. Мужчина. вскрикнув, громко выругался, завопила женщина. или даже и не одна – Эгвейн не была уверена. Внезапно легкий ветерок обернулся ураганным порывом, который в тучах земли и листьев смел прочь яростный крик Лиандрин и от которого застонали склонившиеся деревья. С пронзительным ржанием взвились на дыбы лошади. И одна из женщин защелкнула что-то вокруг шеи Эгвейн. Плащ хлопал и бился как парус, Эгвейн боролась с ветром и дергала за то, что на ощупь походило на ошейник из гладкого металла. Он не поддавался; отчаянно дергающие его пальцы находили сплошной кусок, одно целое, хотя девушка понимала, что должно быть у него нечто вроде защелки. Серебристые витки, что прежде женщина держала в руке, теперь свисали с плеча Эгвейн, второй конец был соединен с блестящим браслетом на левом запястье женщины. Крепко сжав кулак, Эгвейн изо всех сил ударила женщину прямо в глаз и, пошатнувшись, сама упала на колени, в голове звенело. Ощущение было такое, будто ее в лицо ударил здоровенный мужик. Когда девушка сумела вновь встать на ноги, ветер уже спал. Многие лошади, вырвав поводья, бегали окрест, среди них Бела и кобыла Илэйн, несколько солдат с проклятьями поднимались с земли. Лиандрин невозмутимо отряхивала платье от налипших листьев и комочков земли. Мин стояла на коленях, опершись на руки, и, будто пьяная, пыталась подняться. Над нею высился крючконосый, из его руки капала кровь. Неподалеку валялся нож Мин, клинок с одной стороны запачкан кровью. Найнив и Илэйн нигде не было видно, и кобыла Найнив тоже куда-то подевалась. Исчезли также несколько солдат и одна из пар женщин. Вторая пара была по-прежнему тут, и теперь Эгвейн разглядела, что они связаны серебристым шнуром, точно таким же, что по-прежнему соединял ее со стоящей рядом женщиной. Та, присев возле Эгвейн, потирала щеку; вокруг левого глаза наливался синяк. С длинными темными волосами и большими карими глазами, она была миловидной и где-то лет на десять старше Найнив. – Вот тебе первый урок, – сказала она многозначительно. Враждебности в голосе не слышалось, а только нечто похожее на дружелюбие. – На этот раз я не стану наказывать тебя больше, потому что я должна была быть настороже с только что пойманной дамани. Впредь запомни. Ты – дамани. Обузданная, а я – суд дам. Вожатая Обузданной. Когда дамани и су л'дам соединены. какую бы боль ни испытала су л'дам, дамани почувствует ее вдвое. Вплоть до смерти. Так что ты должна запомнить: никогда не стоит бить су л'дам и ты должна защищать свою су л'дам пуще себя самой. Я – Ринна. Как зовут тебя? – Я не… не то, что вы сказали, – пробормотала Эгвейн. Она вновь потянула за ошейник; он поддался не больше, чем раньше. Она подумала было о том, чтобы сбить женщину с ног и попытаться сорвать браслет с ее запястья, но отбросила эту мысль. Даже если солдаты и не кинутся на выручку, а до сих пор они вроде бы не обращали внимания на нее и на Ринну, у девушки было очень неприятное предчувствие, что сказанное этой женщиной – правда. Дотронувшись до левой брови, она сморщилась; припухлости не было, значит, синяка под глазом, как у Ринны, не будет, но боль все равно чувствовалась. Ее левый глаз, и у Ринны левый глаз. Девушка повысила голос: – Лиандрин Седай? Почему вы позволяете им это делать? Лиандрин вытирала руки и в ее сторону даже не посмотрела. – Самое первое, что ты должна запомнить, – сказала Ринна, – ты обязана делать в точности то, что тебе велят, и без промедления. Эгвейн охнула. Внезапно кожу обожгло и закололо, будто она стала кататься в зарослях жгучей крапивы, – от пальцев ног до макушки, до корней волос. Жжение усилилось, и от боли девушка запрокинула голову. – Многие су л'дам, – продолжала Ринна тем же почти дружеским тоном, – полагают, что дамани не нужно иметь имен или же пусть они носят те имена, что дают сами су л'дам. Но я тебя поймала и поэтому буду старшей в твоем обучении, и я позволю тебе сохранить твое прежнее имя. Если ты не будешь огорчать меня. Сейчас ты меня немного расстроила. Ты в самом деле хочешь, чтобы я рассердилась? Сотрясаясь всем телом, Эгвейн стиснула зубы. Она глубоко вонзила ногти в ладони, лишь бы не начать бешено расчесывать зудящую кожу. Идиотка! Всего– навсего надо сказать, как тебя зовут. – Эгвейн, – едва сумела она выдавить. – Я – Эгвейн ал'Вир. В тот же миг жжение пропало. Девушка прерывисто, медленно выдохнула. – Эгвейн, – произнесла Ринна. – Хорошее имя. И, к ужасу Эгвейн, потрепала девушку по голове, будто та была собакой. И тут Эгвейн поняла, что же такое она уловила в голосе женщины, – некая доброжелательность по отношению к дрессируемой собаке, а вовсе не дружелюбие, которое может быть выказано к другому человеческому существу. Ринна хохотнула. – Теперь ты кипятишься пуще прежнего. Если ты вознамерилась вновь мне врезать, то помни – не бей сильно, а то ведь тебе будет вдвое больнее, чем мне. Не пытайся направлять; этого тебе никогда не удастся без моей недвусмысленно выраженной команды. У Эгвейн задергалось веко. Она рывком поднялась на ноги и постаралась не обращать внимания на Ринну, если только вообще возможно игнорировать того, кто держит в руке поводок, прикрепленный к ошейнику на твоей шее. Щеки девушки вспыхнули, когда та женщина опять хохотнула. Эгвейн хотела подойти к Мин, но слабины поводка, отпущенного Ринной, не хватило, чтобы подойти близко. Она негромко окликнула подругу: – Мин, что с тобой? Все хорошо? Потихоньку сев на пятки. Мин кивнула, потом приложила руку к голове, явно пожалев, что пошевелила ею. Безоблачное небо расколола изломанная молния, мгновением позже ударив среди деревьев в отдалении. Эгвейн вскинулась и неожиданно улыбнулась. Найнив все еще на свободе, и Илэйн. Если кому и под силу вызволить ее и Мин, так это Найнив. Улыбка исчезла, обратившись в яростный взгляд, направленный на Лиандрин. Какова бы ни была причина, почему Айз Седай их предала, расплата ее не минует. Когда-нибудь. Как-нибудь. Сочтемся. Вложенный во взгляд заряд ненависти пропал втуне; Лиандрин не отрывала взора от паланкина. Носильщики опустились на колено, поставив паланкин на землю, и из него шагнула Сюрот, аккуратно подобрав подол своего наряда, и направилась к Лиандрин, осторожно ступая обутыми в мягкие туфли ногами. Обе женщины оказались сходного телосложения и одного роста. Карие глаза смотрели в черные вровень. – Ты должна была привести мне двоих, – сказала Сюрот. – Вместо этого у меня – одна, а две тем временем бегают на воле, причем одна из них обладает такой невероятной мощью, что превышает все, в чем меня можно было бы убедить. Она привлечет к нам патрули на двелиги окрест. – Я привела тебе троих, – холодно отметила Лиандрин. – Если ты не сумела схватить их, вероятно, наш господин отыщет среди вас другую, кто сумеет послужить ему. А ты пугаешься по пустякам. Если появятся патрульные, убей их. Не очень далеко вновь полыхнула молния, и чуть позже рядом с местом, куда она ударила, что-то громоподобно взревело; в воздух взметнулась туча пыли. Ни Лиандрин, ни Сюрот и глазом не повели. – Я все-таки могу вернуться в Фалме с двумя новыми дамани, – произнесла Сюрот. – Меня печалит, что я позволю… э-э. „ Айз Седай, – в ее устах эти слова превратились в ругательство, – разгуливать на свободе. Лицо Лиандрин не изменилось, но Эгвейн увидела, как вокруг нее вдруг засветился нимб. – Верховная Леди, будьте осторожны! – крикнула Ринна. – Она наготове! По рядам солдат прошло оживление, они потянулись за мечами и пиками, но Сюрот лишь сложила пальцы "домиком", улыбаясь Лиандрин поверх длинных ногтей. – Против меня, Лиандрин, ты и пальцем не пошевельнешь. Вряд ли. наш господин одобрит твои действия, поскольку я-то нужна здесь намного больше тебя, а его ты боишься больше, чем ты боишься превратиться в дамани. Лиандрин улыбнулась, хотя проступившие на щеках белые пятна выдавали ее гнев. – А ты, Сюрот, боишься его больше, чем ты боишься того, что я испепелю тебя на месте. – Вот именно. Мы обе его боимся. Но даже цели нашего господина со временем меняются. В конце концов все марат дамани будут посажены на привязь. Повезет – и я собственноручно надену ошейник на твою очаровательную шейку. – Все так, как ты и говоришь, Сюрот. Цели нашего господина меняются. Я напомню тебе об этих словах в тот день, когда ты преклонишь колени предо мной. Высокий мирт где-то в миле от них внезапно обратился в ревущий факел. – Это становится утомительным, – заметила Сюрот. – Эльбар, отзови их. Крючконосый достал маленький рожок, не больше кулака размером; раздался пронзительно-визгливый, с хрипотцой клич. – Ты должна отыскать женщину по имени Найнив, – резко сказала Лиандрин. – Илэйн важности не представляет, но и женщину, и эту вот девушку ты обязана забрать с собой, когда отплывешь со своими кораблями. – Я очень хорошо знаю, что было приказано, марат-" дамани, хотя многое бы отдала, чтобы понять, почемуприказ именно таков. – Сколь бы много тебе ни сказали, дитя, – усмехнулась Лиандрин, – именно столько тебе положено знать. Не забывай, ты служишь и подчиняешься. Этих двух нужно переправить на ту сторону Аритского Океана и держать там. Сюрот фыркнула: – Не стану я тут искать эту Найнив. Нашему хозяину не будет от меня никакой пользы, если Турак сдаст меня в руки Взыскующих Истину. – Разгневанная Лиандрин открыла было рот, но Сюрот не позволила ей и слова вымолвить. – Этой женщине недолго бегать на воле. И другой тоже. Когда мы вновь поднимем паруса, с собой мы заберем с этого жалкого клочка земли всех женщин, способных направлять хоть крупицу Силы, в ошейниках и обузданных. Если желаешь остаться тут и искать ее. пожалуйста. Скоро тут будут патрули, готовые к стычке с прячущимся до сих пор по лесам сбродом. Некоторые патрули берут с собой дамани, и им нет дела, какому господину ты служишь. Если ты уцелеешь в схватке, привязь и ошейник научат тебя новой жизни, и я не думаю, чтобы наш хозяин утруждал себя освобождением тебя от ошейника, раз ты оказалась настолько глупой, что позволила себя захватить. – Если какая-нибудь из них останется здесь, – скупо заметила Лиандрин, – то наш хозяин позаботится о тебе, Сюрот. Забери обеих, иначе жди расплаты. Она зашагала к Путевым Вратам, зло мотая уздечку на кулак. Скоро Врата за нею закрылись. Высланные за Найнив и Илэйн солдаты галопом вернулись обратно, вместе с двумя женщинами, скованными шнуром, браслетом и ошейником; дамани и су л'дам скакали бок о бок. Трое мужчин вели лошадей с телами поперек седел. В душе Эгвейн всколыхнулась надежда, когда она рассмотрела, что на убитых доспехи. Они не поймали ни Найнив, ни Илэйн. Мин начала было подниматься, но крючконосый поставил свою ногу ей между лопаток и толкнул лицом на землю. Хватая ртом воздух, девушка слабо копошилась. – Прошу разрешения сказать, Верховная Леди, – произнес он. Сюрот чуть шевельнула рукой, и он продолжил: – Эта деревенщина порезала меня. Верховная Леди. Если она не нужна Верховной Леди?.. Сюрот вновь слегка двинула ладонью, уже отворачиваясь, и крючконосый потянулся за плечо к рукояти своего меча. – Нет! – закричала Эгвейн. Она услышала, как тихо выругалась Ринна, и девушку вновь охватило жжение, кожа зудела сильнее прежнего, но боль не остановила ее. – Пожалуйста! Верховная Леди. пожалуйста! Она мой друг! – Боль, подобной которой она никогда не испытывала, опаляла ее и ломала. Каждый мускул скрутило судорогами; девушка уткнулась лицом в землю, хныча, но по-прежнему видела, как тяжелый, искривленный клинок Эльбара покинул ножны, как он поднял его, держа обеими руками. – Пожалуйста! О-о, Мин! Внезапно боль как рукой сняло; осталось лишь воспоминание о ней. Перед глазами Эгвейн появились голубые бархатные туфли Сюрот, теперь испачканные землей, но девушка смотрела только на Эльбара. Он выпрямился, подняв меч над головой и перенеся весь свой вес на ногу, стоящую на спине Мин… и он не шевелился. – л– Эта крестьянка твоя подруга? – спросила Сюрот. Эгвейн попыталась встать, но, заметив удивленно изогнутую бровь Сюрот, осталась лежать где была и лишь приподняла голову. Она должна спасти Мин. Если придется ползать в ногах… Эгвейн раздвинула губы, надеясь, что стиснутые до скрежета зубы сойдут заулыбку. – Да, Верховная Леди. – И если я пощажу ее, если позволю иногда навещать тебя, ты будешь настойчиво трудиться и учиться тому, чему тебя станут обучать? – Буду, Верховная Леди. – Она была готова пообещать куда больше, лишь бы не дать этому мечу раскроить череп Мин. Я даже сдержу слово, зло подумала она, покабудет нужно. – Посади девчонку на ее лошадь. Эльбар, – сказалаСюрот. – Привяжи, если она плохо держится в седле. Если эта дамани не оправдает надежд, тогда, вероятно" я отдам тебе голову девчонки. – Она уже шагала к паланкину. Ринна грубо, поставила Эгвейн на ноги и толкнула к Беле, но Эгвейн не сводила глаз с Мин. Эльбар обошелся с нею не ласковей, чем Ринна с Эгвейн, но она решила, что с Мин все нормально. Во всяком случае, от попытки Эльбара приторочить ее поперек седла Мин уклонилась и влезла на своего мерина почти без его помощи. Необычный отряд двинулся в путь, на запад. Впереди ехала Сюрот, Эльбар держался несколько позади ее паланкина, готовый немедленно откликнуться на любой ее приказ. Ринна и Эгвейн ехали в хвосте, вместе с Мин и другими сул'дам и дамани, позади солдат. Женщина, которой, по-видимому, вменялось в задачу надеть ошейник на Найнив, перебирала серебристую привязь и по-прежнему смотрела на всех волком. Невысокие холмы покрывали редкие лески, и вскоре дым от горящего мирта стал лишь размытой кляксой на небе позади отряда. – Ты удостоена высокой чести, – немного спустя заметила Ринна, – с тобой говорила Верховная Леди. В другое время я бы разрешила тебе в знак такой чести носить нашивку. Но поскольку ты привлекла ее внимание самовольно… Эгвейн вскрикнула, когда по спине будто стегнули хлыстом, потом – по ноге, по руке. Удары приходились отовсюду; она понимала, что никак от них не уклонится, но не могла не взмахнуть руками, стараясь заслониться от невидимого бича. Сдерживая стоны, девушка кусала губы, но слезы все равно катились по щекам. Заржала, затанцевала Бела, но Ринна, ухватившись за серебристую привязь, не дала ей унести Эгвейн прочь. Ни один из солдат и не оглянулся. – Что вы с ней делаете? – выкрикнула Мин. – Перестаньте! – Ты живешь лишь из милости… Мин, верно? – снисходительно заметила Ринна. – Пусть это послужит уроком и тебе. Пока ты лезешь не в свое дело, это не прекратится. Мин подняла кулак, потом уронила руку. – Я не буду вмешиваться. Только, пожалуйста, перестаньте! Извини, Эгвейн. Незримый хлыст стегал еще несколько мгновений. словно демонстрируя, что вмешательство Мин не возымело действия, потом порка кончилась, но Эгвейн продолжала трястись. На этот раз боль не пропала. Девушка отвернула рукав платья, ожидая увидеть рубцы; кожа оказалась чистой, но ощущение рубцов по-прежнему осталось. Она сглотнула. – Ты ни в чем не виновата. Мин. – Бела вскинула голову, выкатывая глаза, и Эгвейн похлопала косматую кобылу по шее. – И ты тоже. – В этом виновата ты, – сказала Ринна. Она говорила с такой терпеливостью, так по– доброму обращаясь к тому, кто слишком туп и не видит сам истины, что Эгвейн кричать хотелось. – Когда наказывают дамани, в этом всегда виновата она, даже если она и не понимает почему. Дамани обязана предугадывать желания своей сул'дам. Но на этот раз ты знаешь, почему наказана. Дамани все равно что мебель или инструменты, они всегда наготове, но никогда не лезут вперед, привлекая внимание. Тем более внимания кого-то из Высокородных. Эгвейн прикусила губу, почувствовав вкус крови. Это какой-то кошмар. Это не может быть взаправду. По-чему Лиандрин так поступила? Почему это происходит? – Можно… можно мне спросить? – У меня – можно, – улыбнулась Ринна. – В предстоящие годы многие су л'дам станут носить твой браслет – су л'дам всегда больше, чем дамани, – и кое-кто с тебя шкуру спустит, если ты только поднимешь взгляд от пола или раскроешь рот без разрешения, но я не вижу оснований запрещать тебе говорить, пока ты внимательна к тому, что Говоришь. Одна из су л'дам громко хмыкнула; к ней была прикована миловидная темноволосая женщина средних лет, которая не отрывала взора от своих рук. – Лиандрин, – Эгвейн опустила почтительную форму; больше она не станет к ней так обращаться, – и Верховная Леди говорили о господине, которому они обе служат. – В голову закралась мысль о мужчине с почти зажившими ожогами, обезобразившими его лицо, о тех глазах и рте, что иногда превращались в пламенники, но даже если он всего-навсего порождение ее кошмаров, размышлять об этом было слишком страшно и ужасно. – Кто он? Что ему нужно от меня и… и от Мин? – Она понимала: глупо стараться не называть имени Найнив – сомнительно, чтобы кто-то из этих людей забудет ее, если не произносить ее имени, наверняка не забудет та голубоглазая су л'дам, что нервно поглаживает свою оставшуюся пустой привязь, – но сейчас это был единственный способ сопротивления. – Не мне интересоваться, – сказала Ринна, – делами Высокородных, и уж точно не тебе. Если Верховной Леди будет угодно, чтобы я что-то знала, она мне сообщит, а я скажу тебе то, что сочту необходимым. Ко всему прочему, что услышишь или увидишь, ты должна относиться так, будто этого никогда не было сказано, никогда этого не происходило. Целее будешь, тем паче это правило относится к дамани. Дамани слишком большая ценность, чтобы ее убивать не задумываясь, но ты можешь быть не только сурово наказана, но и лишиться языка, которым способна что-то разболтать, или рук, которыми способна что-то написать. То, что требуется от дамани, они могут делать и без рук. Эгвейн задрожала, хотя холодно и не было. Натягивая на плечи плащ, она коснулась поводка и судорожно отдернула руку. – Какая жуткая вещь! Как вы можете такое с кем-то делать? Какой больной разум мог измыслить такое? Голубоглазая су л'дам с пустым поводком прорычала: – Ринна, эта уже вполне могла бы обойтись без языка. Ринна лишь терпеливо улыбнулась: – Разве это жутко? Разве мы позволяем кому-то, способному делать то, что могут дамани, разгуливать на воле? Порой рождаются мужчины" которые, будь они женщинами, были бы марат дамани, – как я слыхала, и тут такое бывает, – и их, разумеется, необходимо убивать, но женщины-то с ума не сходят. Лучше им стать дамани, чем чинить беспокойства, стремясь к власти. А что до того, чей разум впервые помыслил об аи дам, так это был уи женщины, называвшей себя Айз Седай. Эгвейн знала, что скорей всего проступивший на лице румянец выдал ее недоверие, потому что Ринна не стесняясь рассмеялась. – Когда Лютейр Пейндраг Мондвин, сын Ястребиного Крыла, впервые столкнулся с Воинством Ночи, то обнаружил среди них многих, кто называл себя Айз Седай. Они сражались промеж себя за власть и использовали Единую Силу на поле брани. Одна такая, женщина по имени Деайн, решила, что для нее лучше служить Императору – тогда, конечно, он еще не был Императором, поскольку у него в войске не было Айз Седай, – и явилась к нему с изготовленным ею устройством, первым аи'дам, пристегнутым на шее у одной из своих сестер. Хотя эта женщина и не желала служить Лютейру, ай'дам заставил ее служить. Деайн изготовила новые аи'дам, были найдены первые су л'дам, и взятые в плен женщины, что называли себя Айз Седай, открыли, что на самом-то деле они – всего-навсего марат дамани, Те, Кто Должны Быть Обузданы. Говорят, когда саму Деайн посадили на привязь, ее вопли сотрясли Полуночные Башни, но, разумеется, она тоже была марат дамани, а марат 'дамани нельзя разрешать свободно разгуливать. Может статься, ты окажешься одной из тех, кто обладает способностями к созданию ай'дам. Если так, то, можешь быть уверена, ты будешь всячески обласкана. Эгвейн с тоской взирала на местность, по которой ехал отряд. Вокруг появились невысокие холмы, а куцые перелески выродились в разбросанные там и сям заросли, но она была убеждена, что сумела бы спрятаться среди них. – И мне остается надеяться, что когда-то меня обласкают, как любимую собачку? – с горечью сказала она. – Провести жизнь на цепи, прикованной к мужчинам и женщинам, которые считают меня кем-то вроде животного? – Никаких мужчин, – усмехнулась Ринна. – Все су л'дам – женщины. Если этот браслет наденет мужчина, то в большинстве случаев это все равно что повесить (шдам, на крючок в стене. – А иногда, – резко вмешалась голубоглазая су л'дам, – ты и он оба умираете с дикими воплями. – У женщины были резкие черты лица и напряженный тонкогубый рот, и Эгвейн поняла, что гнев, видимо, постоянное выражение этого лица. – Время от времени Императрица забавляется с лордами, сковывая их с дамани. Тогда-то взмокшие от пота лорды развлекают весь Двор Девяти Лун. Пока все не закончится, лорд никогда не знает, останется ли он жить или умрет, как того не знает и дамани. – Ее смех был злобным. – Лишь Императрица может позволить себе так расточительно обращаться с дамани, Алвин, – отрезала Ринна, – и я не собираюсь тренировать эту дамани для того, чтобы после попусту выкинуть. – Пока что я вообще не заметила никакого обучения. Ринна. Одну лишь болтовню, будто ты и эта дамани подружки с детства. – Да, вероятно, пора взглянуть, на что ты способна. – промолвила Ринна, рассматривая Эгвейн. – У тебя хватит контроля, чтобы направлять на таком расстоянии? – Она указала на высокий дуб, одиноко стоящий на вершине холма. Эгвейн сосредоточилась на дереве, стоящем где-то в полумиле от колонны солдат и паланкина>Сюрот. Она никогда не пыталась воздействовать на что-то далее чем на расстоянии вытянутой руки, но подумала, что может получиться. – Не знаю, – сказала она. – Попробуй, – велела ей Ринна. – Почувствуй дерево. Почувствуй соки дерева. Я хочу, чтобы оно у тебя стало не просто горячим, а таким горячим, чтобы каждая капля сока в каждой веточке в один миг испарилась. Давай. Эгвейн потрясло, когда она ощутила порыв сделать то, что приказала Ринна. Два дня она не направляла, даже не касалась саидар; от желания наполнить себя ЕдинойСилой она затрепетала. – Я… – мгновение, один удар сердца, она хотела сказать "не буду"; рубцы, которых не было, все еще горели и не позволяли быть такой глупой, и вместо этого Эгвейн докончила: – не могу. Оно очень далеко, и я раньшеничего такого не делала. Одна из су л'дам сипло рассмеялась, а Алвин заявила: – Она даже и не пыталась. Ринна почти грустно покачала головой. – Когда пробудешь су л'дам достаточно долго, – сказала она Эгвейн, – сумеешь многое сказать о дамани даже и без браслета, но с браслетом всегда ясно, пыталась ли направлять дамани. Ты никогда не должна мне врать, и никому из су л'дам, даже самую малость. Внезапно вернулись незримые плети, нещадно хлеща повсюду. Завопив от боли, девушка попыталась ударить Ринну, но су л'дам как бы мимоходом отбила ее кулак, и Эгвейн почудилось, будто ей по руке врезали палкой. Она ударила пятками по ребрам Белы, но су л'дам крепко ухватилась за привязь, и рывок едва не сдернул девушку с седла. В отчаянии она потянулась к саидар, предполагая причинить Ринне такую боль, чтобы та прекратила пытку, такую же боль, какую испытывала она сама. Су л'дам с кривой ухмылкой качнула головой; Эгвейн взвыла, когда ее будто ошпарили. Только когда она полностью оторвалась от саидар, боль стала стихать, но невидимые удары продолжали сыпаться на нее, не ослабевая ничуть. Девушка попыталась крикнуть, что попробует, если Ринна перестанет, но она могла лишь стонать и корчиться. Как через пелену, она видела, как яростно кричащая Мин старается подъехать к ней, как Алвин вырывает уздечку из рук Мин, как другая су л'дам что-то отрывисто говорит своей дамани, которая смотрит на Мин. И в следующее мгновение Мин тоже кричит, взмахивая руками, будто пытаясь защититься от ударов или отогнать жалящих насекомых. На фоне собственной боли страдания Мин казались какими-то далекими. Крики девушек заставили кое-кого из солдат повернуться в седлах. Бросив один взгляд, они засмеялись и отвернулись. Какое им дело до того, как су л'дам обращаются с дамани! гвейн казалось, будто эта пытка длится вечно, но и ей все-таки настал конец. С мокрыми от слез щеками, всхлипывая в гриву Белы, девушка лежала распростершись на луке седла, не в силах пошевелиться. Обеспокоенно ржала кобыла. – Это хорошо, что у тебя есть характер, – спокойно отметила Ринна. – Лучшие дамами выходят из тех, кто имеет характер, который нужно лепить и формировать. Эгвейн крепко зажмурила глаза. Ей хотелось и уши заткнуть, не слышать голоса Ринны. Я должна убежать. Должна, но как? Найнив, помоги мне! Свет, помогите мне кто-нибудь! – Ты будешь одной из лучших, – заявила Ринна довольным тоном. Она потрепала Эгвейн по голове – так хозяйка в знак поощрения гладит свою собаку. Найнив свесилась в седле, всматриваясь окрест из-за прикрытия куста с колючими листьями. Взгляд встречал разбросанные тут и там деревья, на некоторых уже пожелтела листва. Пространства травы и низкорослого кустарника казались пустынными. Она не видела ничего движущегося, не считая утончающегося столба дыма, дрожащего на ветерке. Дым вился над миртом. Догорающий мирт был ее работой, как и молния, сорвавшаяся с безоблачного неба, как и пара-тройка других штучек, о которых она и не помышляла, пока те две женщины не вздумали испытать их на ней. Найнив предположила, что действуют они, должно быть, в чем-то заодно, хотя и не уяснила, как они, связанные блестящим шнуром, относятся одна к другой. Одна носила ошейник, но и вторая с нею точно скована. В чем Найнив не сомневалась, так в том, что одна либо обе они – Айз Седай. Ей не удалось отчетливо увидеть вокруг них свечения при направлении, но сомневаться не приходилось. С каким удовольствием я расскажу о них Шириам, невесело подумала она. Айз Седай не используют Силу в качестве оружия, так, значит?.. Вот она точно использовала. Тем ударом молнии Найнив по меньшей мере сшибла наземь двух женщин, и она видела одного солдата или скорее его тело, обожженное огненным шаром, который она создала и метнула в преследователей. Но уже довольно долго Найнив вообще незамечала никаких чужаков. На лбу выступили бисеринки пота, и не только из-за владевшего ею напряжения. Контакт с саидар был потерян, и ей никак не удавалось нащупать его вновь. В первые мгновения ярости от осознания того, что Лиандрин их предала, саидар была тут как тут, и едва Найнив поняла случившееся. Единая Сила затопила ее. Казалось, она может сделать все. И пока за ней гнались, ее питало бешенство оттого, что ее травят как зверя. Теперь же от погони ни следа. Чем дольше Найнив, пробираясь по леску, не видела врага, по которому можно нанести удар, тем больше ее одолевала тревога, что они как-то втихомолку подкрадываются к ней, тем больше у нее было времени для тревог, что же происходит сейчас с Эгвейн, и с Илэйн, и с Мин. Пока она вынужденно признала, что испытывает по большей части страх. Страх за них, страх за себя. Ей же нужен гнев. Что-то шевельнулось за деревом. Дыхание перехватило, она принялась шарить в поисках саидар, но от всех тех упражнений, которым ее обучали Шириам и другие, от всех этих бутонов, распускающихся в разуме, от всех этих воображаемых ручьев, что она удерживает в берегах, не было никакого толку. Она могла чувствовать ее, ощущать присутствие Источника, но коснуться не могла. Из-за дерева, настороженно пригибаясь, шагнула Илэйн, и Найнив облегченно обмякла. Платье Дочери-Наследницы было грязным и порванным, в спутавшихся золотистых волосах застряли иголки и листья, зыркающие по сторонам глаза такие же большие, как у испуганного олешка-однолетка, но свой короткий кинжал девушка сжимала недрожащей рукой. Найнив подобрала поводья и выехала на открытое место. Илэйн конвульсивно дернулась, потом ее рука рванулась к горлу и девушка глубоко вздохнула. Найнив спешилась, и они обе кинулись друг другу в объятия, радуясь, что нашлись. – На мгновение, – произнесла Илэйн, когда они наконец отступили друг от друга, – я было подумала, что ты… Ты знаешь, где они? За мной гнались двое мужчин. Еще несколько минут, и они настигли бы меня, но протрубил рожок, и они развернули лошадей и галопом умчались прочь. Они видели меня, Найнив, и они просто взяли и ускакали. – Рожок я тоже слышала, и с тех пор никого не заметила. Ты не видела Эгвейн или Мин? Илэйн замотала головой, тяжело опустившись на землю. – Потом – нет… Тот мужчина ударил Мин, сбил с ног. А одна из тех женщин пыталась что-то накинуть на шею Эгвейн. Больше я не видела, я убежала. По-моему, Найнив, им не удалось улизнуть. Я должна была что-то предпринять. Мин резанула по руке, которая держала меня, и Эгвейн… Я же убежала, Найнив. Я поняла, что свободна, и побежала. Матери будет лучше выйти замуж за Гарета Брина и как можно раньше родить другую дочь. Для трона я не гожусь. – Не будь такой глупыхой, – оборвала Найнив. – Не забывай, в моих травах есть пакетик с корнем овечьих язычков. – Илэйн как сидела, опустив голову на руки, так и сидела; насмешка у нее даже ворчания не вызвала. – Послушай меня. девочка. Ты видела, что. я осталась сражаться с двадцатью или тридцатью вооруженными мужчинами, не говоря уж об Айз Седай? Если б ты замешкалась, то, самое вероятное, к этому времени ты бы тоже оказалась пленницей. Если б они попросту не убили тебя. По какой-то причине они, как видно, интересовались Эгвейн и мною. А почему они интересовались Эгвейн и мною? Почему нами особенно? Почему Лиандрин это сделала? Почему? Теперь у нее было не больше ответов, чем тогда, когда она впервые задала себе эти вопросы. – Если бы я погибла, пытаясь им помочь… – началаИлэйн. – … то была бы мертвее некуда. И тогда от тебя былобы мало толку как для тебя самой, так и для них. А теперь вставай на ноги и отряхни платье. – Найнив порылась в седельных сумках, отыскав щетку для волос. – И причесаться не забудь. Илэйн медленно встала, со смешком взяла щетку. – Ты говоришь совсем как Лини, моя старая няня. – Она принялась водить щеткой по спутанным волосам, иногда морщась. – Но, Найнив, как мы им поможем? Когда ты рассержена, ты, может, и сильна, как полная сестра, но у них тоже есть женщины, способные направлять. Не могу думать, что они Айз Седай, но, может, так и есть. Нам даже неизвестно, в какую сторону увелиЭгвейн и Мин. – На запад, – сказала Найнив. – Та тварь Сюротпомянула Фалме, а оно на самом западе Мыса Томан, не ошибемся. Мы пойдем в Фалме. Надеюсь, и Лиандрин там. Она у меня проклянет тот день, когда ее мать глаз положила на ее отца. Но первым делом нам лучше раздобыть какую-нибудь местную одежду. В Башне я видела тарабонок и доманиек, и то, что они носят, ничуть не похоже на то, что на нас сейчас. В Фалме сразу в нас признают чужаков. – От доманийского платья я не откажусь – хотя мамочку наверняка хватит удар, если она когда-нибудь прознает, что я его надевала, и Лини никогда не позволит узнать, чем все кончится, – но даже если мы найдем деревню, по средствам ли нам покупать новые платья? Представления не имею, сколько у тебя с собой денег, но у меня всего десять золотых марок и где-то вдвое больше серебром. Недели две-три мы протянем, но что станем делать потом – ума не приложу. – Несколько месяцев провела послушницей в Тар Валоне, – смеясь, сказала Найнив, – а все равно думаешь как наследница трона. У меня и десятой части твоих денег нет, но этих денег в сумме нам хватит на два-три месяца безбедной жизни. Даже больше, если будем бережливыми. У меня и в мыслях не было покупать платья, и уж во всяком случае нам нужны не новые. Неплохую службу сослужит мое серое шелковое платье, со всеми этими жемчужинами и этим золотым шитьем. Если я не найду женщину, которая взамен этого платья даст каждой из нас две-три смены, я отдам тебе это кольцо и сама стану послушницей. Найнив одним махом запрыгнула в седло и, протянув руку, помогла Илэйн сесть позади себя. – А что мы станем делать, когда доберемся до Фалме? – спросила Илэйн, устраиваясь поудобнее на крупе кобылы. – Вот там и узнаем. – Найнив помолчала, удерживая лошадь на месте. – Ты уверена, что хочешь этого? Будет опасно. – Опаснее, чем для Эгвейн и Мин? Окажись мы на их месте, они отправились бы к нам на выручку; я это точно знаю. Мы тут целый день стоять собрались? Илэйн ткнула каблуками, и кобыла двинулась вперед. Найнив повернула лошадь, чтобы солнце, по-прежнемуеще близкое к зениту, светило им в спины. – Нам надо быть осторожными. Айз Седай, которых мы знаем, опознают женщину, способную направлять, лишь оказавшись от нее на вытянутую руку. Эти Айз Седай, коли начнут нас разыскивать, могут, того и гляди, отличить нас в толпе, и лучше бы предполагатьхудшее. Они явно искали Эгвейн и меня. Но зачем? – Да, обязательно осторожными. Ты и раньше была права. Ничего хорошего у нас не выйдет, если мы позволим им схватить нас. – Илэйн немного помолчала. – Найнив, по-твоему, это все было ложью? Когда Лиандрин говорила нам, что Ранд в опасности? И другие тоже? Айз Седайведь никогда не врут. Настал черед помолчать Найнив, припомнить, как Шириам говорила ей о клятвах, которые дает женщина, становящаяся полной сестрой, клятвах, которые произносятся в тер'ангриале, скрепляющем клятвы и обязующем сдерживать их. Не произносить ни слова неправды. Это с одной стороны, но ведь всем известно, что правда, которую говорят Айз Седай, может не оказаться той правдой, которую ты, как думаешь, слышал. – Наверное, в эту минуту Ранд в Фал Дара, греет ноги у камина Лорда Агельмара, – сказала Найнив. Нельзя сейчас мне и о нем тревожиться. Я должнадумать об Эгвейн и Мин. – Надеюсь, что так, – со вздохом промолвила Илэйн. Она поерзала на крупе кобылы. – Найнив, если до Фалме очень далеко, я надеюсь половину пути проехать в седле. Тут не очень-то удобно сидеть. И вообще до Фалме мы не доберемся, если разрешим этой лошадке всю дорогу топать выбранным ею шагом. Найнив пустила кобылу рысцой, Илэйн взвизгнула и вцепилась в ее плащ. Найнив дала себе зарок, что, когда ей придет черед скакать позади, она не станет жаловаться, даже если Илэйн погонит лошадь галопом, но сама пропускала мимо ушей охи и ахи девушки, которую подбрасывало позади нее. Найнив была чересчур занята – лелея надежды, что к тому времени, как они достигнут Фалме, она перестанет бояться и сумеет как следует разозлиться. Ветерок посвежел, прохладный и бодрящий, намекая на скорые холода. |