Роберт Джордан Великая охота

• Название: Роберт Джордан Великая охота
• Дата: 25.04.2023
• Размер: 1.72 Mb.
• Имя файла: velikaja-ohota.doc
• Тип: Документы; #1088590
• страница: 47 из 51

ГЛАВА 45. Мастер клинка

Восходящее солнце, показавшее над горизонтом кармазинный краешек, отбрасывало длинные тени на брусчатку улиц Фалме, вытянувшихся к гавани. Морской бриз клонил от океана поднимающийся из труб дым очагов – кое-где уже готовили завтрак. За порог пока вышли лишь "ранние пташки", чье дыхание паром вилось в утреннем холодке. По сравнению с толпами, которые через час запрудят улицы, город казался почти вымершим.

Сидя на перевернутом бочонке перед все еще закрытой скобяной лавкой, Найнив грела ладони под мышками и обозревала свою армию. На крыльце напротив сидела Мин, закутавшись в свой шончанский плащ, и ела сморщенную сливу, а Илэйн в дубленке скорчилась у начала переулка кварталом ниже по улице. Большой мешок, умыкнутый с причала, лежал аккуратно свернутый возле Мин. Моя армия, мрачно подумала Найнив. Но больше никого нет.

Она засекла поднимающихся по улице су л'дам и да-мани – светловолосая женщина с браслетом и смуглая в ошейнике, обе сонно позевывали. Немногие фалмийцы, оказавшиеся на одной с ними улице, отводили в сторону глаза и обходили эту пару стороной. Насколько Найнив видела улицу в направлении гавани, Шончан там не было. В другую сторону Найнив головы не повернула. Вместо этого она потянулась и поежилась, словно разминая затекшие плечи, а потом расположилась как и раньше.

Мин отбросила надкушенную сливу, мимоходом кинув взгляд вверх по улице, и оперлась спиной о дверной косяк. Там тоже чисто, иначе бы она положила руки на колени. Мин принялась взволнованно потирать руки, и Найнив поняла, что и Илэйн теперь переминается от нетерпения.

Если они подведут нас, я им обеим по головам настучу. Но она понимала: если их затея откроется, то лишь Шончан сумеют сказать, что с ними тремя случится. Она слишком хорошо осознавала: у нее нет абсолютно никакого представления, сработает ли то, что она спланировала, или нет. С той же вероятностью провал их затеи будет ее виной. В очередной раз Найнив решила: если что-то пойдет не так, отвлечь внимание на себя, а Мин и Илэйн пусть спасаются. Она втолковала девочкам: если что-то пойдет не так, они должны бежать, и убедила их, что тоже побежит. Что же сама она будет тогда делать, Найнив не знала. Кроме одного – живой им не дамся. Пожалуйста, Свет, только не это!

Сул'дам и дамани двигались по улице, пока не оказались между тремя поджидающими женщинами. Поодаль от скованной пары шагали с дюжину фалмийцев.

Найнив собрала весь свой гнев. Обузданные и Вожатые. Они надели на шею Эгвейн свой мерзкий ошейник, и на нее бы тоже надели, и на Илэйн, если б смогли. Она выпытала у Мин, как сул'дам принуждают к повиновению. Найнив была уверена – кое-что, самое худшее, Мин утаила, но и рассказанного было достаточно, чтобы разъярить Найнив до белого каления. В мгновение ока белый цветок на черной колючей ветке открылся свету, открылась саидар, и Единая Сила наполнила Найнив. Она знала, что сейчас вокруг нее возникло свечение, видимое тем, кто способен его увидеть. Бледнокожая су л'дам вздрогнула, смуглая дамани широко раскрыла рот, но Найнив не дала им ни малейшего шанса. Направляла она всего струйку Силы, но хлестнула ею – бич выщелкнул из воздухапылинку.

Серебристый ошейник резко раскрылся и загремел по брусчатке. Найнив испустила облегченный вздох, одновременно вскакивая на ноги.

Су л'дам уставилась на упавший ошейник как на ядовитую змею. Дамани поднесла дрожащую руку к своему горлу, но. прежде чем женщина в отмеченном молниями платье успела пошевелиться, дамани повернулась и изо всей силы кулаком врезала ей в лицо; колени у су л'дам. подогнулись, и она чуть не упала.

– Так ее! – крикнула Илэйн. Она уже бежала, впрочем, как и Мин.

Раньше, чем кто-то из них добежал до двух женщин, дамани ошеломленно оглянулась, потом пустилась бежатьво все лопатки.

– Постой! – окликнула беглянку Илэйн. – Мы – друзья!

– Тихо! – прошипела Найнив. Выудила из кармана ворох тряпья и без всякой жалости затолкала его в распахнутый рот по-прежнему шатающейся и еще не пришедшей в себя су л'дам. Мин торопливым взмахом, подняв облако пыли, раскрыла мешок и надела его на голову суд дам, тут же натянув до пояса. – Мы и так уже переполоху наделали.

Это была правда, и тем не менее не совсем правда. Они вчетвером стояли на быстро пустеющей улице, но люди, решившие убраться куда подалее, избегали смотреть на происходящее. На такое отношение Найнив рассчитывала – обыватели самым лучшим почитали не обращать внимания на все, так или иначе связанное с Шончан, – и рассчитывала выиграть на этом какое-то время. В конце концов разговоры пойдут, шепотом, и, пока о случившемся дойдет до Шончан, глядишь, пройдет не один час.

Завернутая в мешок женщина начала сопротивляться, из мешка послышались приглушенные кляпом крики, но Найнив с Мин обхватили ее руками и поволокли в ближайший переулок. Привязь и ошейник со звяканьем тянулись за ними по булыжной мостовой.

– Подбери его, – бросила Найнив Илэйн. – Не укусит.

Илэйн глубоко вздохнула, потом робко ухватила серебристый металл, будто опасалась, что ошейник, может быть, и укусит. Найнив пожалела девушку, но совсем немного; все зависело от того, чтобы каждая выполняла то, что запланировано.

Су л'дам пиналась и старалась вырваться, но, зажав ее между собой, Найнив и Мин тащили женщину дальше по переулку, потом в другой – узкий проход за домами, в еще один закоулок и наконец в сколоченный из горбылей сарай, в котором, судя по числу стойл, когда-то держали двух лошадей. После прихода Шончан не многие могли позволить себе оставить лошадей, и за день, что наблюдала за конюшней Найнив, здесь и рядом никто не прошел. Внутри пыльно пахло затхлостью, что лучше всего свидетельствовало о заброшенности. Едва все оказались внутри, Илэйн бросила серебристую привязь и вытерла руку пучком соломы.

Найнив направила еще одну струйку, и браслет упал на земляной пол. су л'дам заверещала и затрепыхалась.

– Готовы? – спросила Найнив. Девушки кивнули и сдернули мешковину со своей пленницы.

Сул'дам сопела, синие глаза слезились от пыли, но красное лицо покраснело как от гнева, так и от душного мешка. Она рванулась к двери, но ее поймали на первом же шаге. Силой ее природа не обделила, но их-то было трое, и когда они закончили, суд'дам, раздетая до сорочки, лежала в стойле, связанная по рукам и ногам крепкой веревкой, еще один отрезок шнура пресекал все ее поползновения выплюнуть кляп.

Поглаживая припухшую губу. Мин разглядывала платье со вставками в виде молний и мягкие башмаки, что лежали перед ними.

– Найнив, тебе это как раз. Ни мне, ни Илэйн не подойдет.

Илэйн вытаскивала из волос соломинки.

– Вижу. По правде сказать, тебе все равно нельзя. Тебя они слишком хорошо знают. – Найнив торопливо принялась скидывать с себя одежду. Она кинула ее в сторонку и облачилась в платье су л'дам. Мин помогла ей застегнуть пуговицы.

Найнив пошевелила пальцами в ботиках; они немного жали. В груди платье тоже оказалось тесно, а в остальных местах было свободно. Подол болтался у самой земли, ниже, чем обычно у су л'дам, но на Мин или Илэйн платье сидело бы куда хуже. Подхватив браслет, Найнив глубоко вздохнула и замкнула его на левом запястье. Концы слились, и выглядел он цельным куском. По ощущениям ничем не отличался от обыкновенного браслета. Она же боялась, будет невесть что.

– Доставай платье, Илэйн, – сказала Найнив. Они выкрасили пару платьев – одно ее, одно Илэйн – в серый цвет, как у дамани, или же в такой похожий, в какой сумели, и спрятали одежду здесь. Илэйн не шелохнулась, она просто стояла, глядя на раскрытый ошейник, и нервно облизывала губы.

– Илэйн, тебе придется его надеть. Мин нельзя, ее слишком многие видели. Я бы сама его надела, если б вот это платье тебе подошло. Самой Найнив казалось, что она свихнулась бы, если б пришлось замкнуть этот ошейник на своем горле; вот потому она не могла заставить себя говорить с Илэйн порезче.

– Знаю. – Илэйн вздохнула. – Просто хотелось бы знать побольше о том, как он на тебя действует. – Она отбросила в сторону золотисто-рыжие волосы. – Мин, помоги мне, пожалуйста.

Мин начала расстегивать сзади пуговицы на ее платье. Найнив заставила себя без дрожи подобрать серебристый ошейник.

– Есть один способ кое-что разузнать. – После мгновенного колебания она наклонилась и замкнула серебристый обруч вокруг шеи суд дам. Если кто его и заслуживает, так. это она, твердо сказала себе Найнив. – Может, она расскажет нам что-нибудь полезное.

Синеглазая женщина посмотрела на привязь, идущую от ее шеи к запястью Найнив, потом пронзила ту презрительным взглядом.

– Так он не действует, – сказала Мин, но вряд ли Найнив услышала.

Она… осознала… другую женщину, узнала, что та чувствует, – веревка, врезавшаяся в лодыжки и в запястья вывернутых за спину рук, мерзкий вкус тухлой рыбы от тряпок во рту, солома, колющая сквозь тонкую ткань сорочки. Это было совсем не так, будто она, Найнив, ощущает все это, – в голове словно появился клубок ощущений, которые, как она понимала, принадлежат су л'дам.

Найнив сглотнула, стараясь игнорировать их – никуда они не денутся, – и обратилась к связанной женщине:

– Ничего плохого я тебе не сделаю, коли ты честно ответишь на мои вопросы. Мы – не Шончан. Но если ты мне соврешь… – Она угрожающе покачала привязью.

Плечи пленницы затряслись, рот вокруг веревки-затычки презрительно искривился. Не сразу Найнив сообразила, что су л'дам смеется.

Она поджала губы, но потом на ум пришла идея. Тот узел ощущений у нее в голове, видимо, есть все то, что телесно чувствует эта женщина. Для пробы Найнив решила усугубить эти ощущения.

Глаза су л'дам вдруг полезли из орбит, и она испустила вопль, который кляп заглушил лишь отчасти. Задергав за спиной руками, словно пытаясь от чего-то отмахнуться или уберечься, она, разметав солому, рванулась в тщетной попытке спастись.

Найнив обомлела и торопливо оборвала себя, прекратив добавлять дополнительные ощущения. Рыдая, сул'дам обмякла.

– Что… Что ты… с нею сделала? – слабым голосом спросила Илэйн. Мин лишь хлопала глазами, разинув рот.

Найнив угрюмо ответила:

– То же, что Шириам сделала с тобой, когда ты швырнула чашкой в Марит.

Свет, но что это за мерзкая штука! Илэйн громко сглотнула.

– о-ой!

– Но ведь считается, что ай'дам так не действует, – сказала Мин. – Они все время твердят, что он не действует на женщину, которая не может направлять.

– Мне плевать, как, считается, он действует, лишь бы он действовал. – Найнив схватила серебристо-металлическую привязь в месте ее соединения с ошейником и дернула женщину вверх, заглядывая ей в глаза. Как она увидела, в насмерть перепуганные глаза. – Слушай меня хорошенько. Мне нужны ответы, и, если я их не получу, ты у меня подумаешь, что с тебя живьем шкуру снимают. – Безмерный ужас прокатился по лицу женщины, и у Найнив внутри сжалось, когда она внезапно поняла, что су л'дам восприняла ее слова буквально. Раз она считает, будто я могу такое сделать, то это потому, что она знает. Так вот зачем эти привязи! Найнив собрала всю волю в кулак, чтобы не начать тут же сдирать браслет. Вместо этого она напустила на себя жестокость. – Готова мне отвечать? Или требуется еще чем-то убедить?

Достаточным ответом стало то, как отчаянно су л'дам замотала головой. Найнив выдернула кляп, и женщина, раз сглотнув, сразу залепетала:

– Я не скажу о вас. Клянусь! Только снимите это с моей шеи! У меня есть золото. Берите! Клянусь, я никогда никому не скажу!


– Тихо, – цыкнула Найнив, и та тут же захлопнула рот. – Как тебя зовут?

– Сита. Пожалуйста! Я на все отвечу, только пожалуйста: снимите это! Если кто-то увидит его на мне… – Сита завращала глазами, прослеживая взглядом привязь, потом зажмурилась. – Пожалуйста… – прошептала она.

Найнив кое-что поняла. Она никогда не позволит Илэйн надеть этот ошейник.

– Лучше нам поторопиться. – решительно заявила Илэйн. Теперь и она тоже разделась до сорочки. – Сейчас, минуту, я надену платье и…

– Надевай обратно свою одежду, – сказала Найнив.

– Кто-то же должен прикинуться дамани, – промолвила Илэйн,

– иначе до Эгвейн нам не добраться. То платье впору тебе, а Мин не может. Остаюсь я.

– Я сказала: одевайся. У нас есть кое-кто для роли нашей Обузданной. – Найнив подергала за привязь, что удерживала Ситу. и су л'дам тяжело задышала.

– Нет! Нет. пожалуйста! Если кто-то увидит меня… – Она осеклась под холодным взглядом Найнив.

– Я скажу, что я думаю: ты хуже, чем убийца, хуже, чем Приспешник Тьмы. Хуже мне ничего не выдумать. Мне тошно оттого, что пришлось нацепить эту штуку себе на запястье, хотя бы на час оказаться на месте такой, как ты. Поэтому, если ты думаешь, будто меня что-то остановит и не даст что-нибудь с тобой сделать, подумай дважды. Не хочешь, чтобы тебя увидели? Хорошо. Мы тоже не хотим. Вообще-то на дамани никто по-настоящему не смотрит. Пока ты идешь, опустив голову, как положено Обузданной, никто тебя и не заметит. Но лучше тебе постараться, чтобы и остальных из нас не заметили. Если заметят нас. то тебя-то точно заметят, а если этого для тебя мало, то обещаю: я сделаю так, чтобы ты прокляла первый поцелуй, которым твоя мать одарила твоего отца. Мы друг друга поняли?

– Да, – слабо отозвалась Сита. – Клянусь. Найнив пришлось снять браслет, чтобы просунуть привязь в выкрашенное серым платье Илэйн, а потом они обрядили в него Ситу, натянув ей одежду через голову. Платье сидело на ней не очень хорошо, свободно в груди и тесно в бедрах, но платье Найнив оказалось бы ничуть не лучше, даже хуже – оно было слишком коротко. Найнив надеялась, что никто и в самом деле не приглядывается к дамани. Без всякой охоты она вновь надела браслет.

Илэйн собрала одежду Найнив, завернула в оставшееся серое крашеное платье, и получился узелок, узелок, который женщина в фермерской одежде несет за су л'дам и дамани.

– Гавин умрет от зависти, когда узнает об этом, – сказала она и рассмеялась. Смех прозвучал искусственно.

Найнив в упор посмотрела на девушку, потом на Мин. Пора было приступать к самой опасной части.


– Готовы?

Улыбка Илэйн пропала.

– Я готова.

– Да, – коротко отозвалась Мин.


– Куда вы… мы… собираемся? – выдавила Сита, быстро прибавив: – Если мне позволено спросить?

– В логово льва, – сказала ей Илэйн.

– Потанцевать с Темным, – сказала Мин. Найнив вздохнула и покачала головой:

– Они хотят сказать тебе, что мы идем туда, где держат всех дамани. И мы собираемся освободить одну из них.

Ошеломленная Сита, когда ее вытолкали из сарая, по-прежнему продолжала в изумлении ловить ртом воздух.

С палубы своего корабля Байл Домон наблюдал за восходящим солнцем. На причалах уже началось копошение, хотя улицы, поднимающиеся от гавани, по– прежнему оставались в основном пустынными. Усевшаяся на сваю чайка уставилась на капитана. Ну почему у чаек такие безжалостные глаза?

– Вы уверены, капитан? – спросил Ярин. – Если этим Шончан придет в голову задуматься, что мы все делаем на борту…

– Ты просто проследи, чтобы рядом с каждым швартовым обязательно был топор, – оборвал Домон. – Кстати, Ярин! Взбредет кому перерезать канат раньше, чем женщины будут на борту, я тому умнику лично башку оторву!


– А если они не придут, капитан? Что, если вместо них явятся шончанские солдаты?

– Что, кишка тонка? Если появятся солдаты, я прямиком рвану к выходу из гавани, и пусть смилостивится над всеми нами Свет! Но пока не пришли солдаты, я буду ждать этих женщин. А теперь, если тебе нечем заняться, давай тоже смотри. Домон отвернулся и стал смотреть на город, в ту сторону, где держали дамани. Пальцы его выбивали на поручне дробь.

Бриз с моря донес до носа Ранда запах дыма, из очагов, где готовили завтрак. Ветер попытался распахнуть побитый молью плащ, но юноша придержал его рукой. Рыжий приближался к городу. Среди обнаруженной отрядом одежды подходящей Ранду по росту куртки не нашлось, и он решил, что самое лучшее спрятать с глаз изящную серебряную отделку на рукавах и вышитых на стоячем воротнике цапель под этим плащом. К тому же хоть Шончан спокойно смотрели на оружие у покоренного ими народа, к обладателям мечей, отмеченных знаком цапли, отношение могло быть совсем иным.

Впереди юноши протянулись первые утренние тени. Он видел, как среди фургонных дворов и лошадиных загонов едет верхом Хурин. Среди рядов купеческих фургонов расхаживали всего два-три человека, и были на них длинные фартуки тележников или кузнецов. Ингтар, первым вступивший в город, уже скрылся из виду. Перрин и Мэт двигались за Рандом через неравные интервалы. На них он не оглядывался. Никто не должен заподозрить, что они как-то связаны; пять человек входят в Фалме на заре, ноне вместе.

Вокруг потянулись лошадиные загоны, лошади теснились у ограды, в ожидании утренней дачи сена. Между двух конюшен высунулся Хурин, увидел Ранда и жестом позвал за собой, потом голова его исчезла. Ранд повернул гнедого жеребца туда.

Хурин стоял, держа коня под уздцы. Вместо своей куртки он был выряжен в длинный камзол и, несмотря на темный плащ, под которым прятал короткий меч и мечелом, дрожал от холода.

– Лорд Ингтар вон там, – сказал нюхач, кивая на узкий проход. – Он говорит, оставим лошадей тут и дальше пойдем пешими. – Когда Ранд спрыгнул с Рыжего, Хурин произнес: – Фейна мы найдем дальше по этой улице. Лорд Ранд. Я отсюда след чую.

Ранд повел Рыжего туда, где за стойлами Ингтар привязал своего коня. В грязной, с дырами дубленке шайнарец не слишком походил на лорда, и застегнутый поверх нее пояс с мечом смотрелся весьма странно. Глаза Ингтара лихорадочно блестели.

Привязав Рыжего подле Ингтарова жеребца. Ранд помедлил, глядя на седельные сумки. Оставить знамя в отряде он не решился. Нет, конечно, навряд ли кто-то из солдат исчезнет, прихватив сумки, но того же самого не скажешь о Верин. Откуда знать заранее, как она поступит, найдя знамя? Однако, имея его при себе, он чувствовал себя неуютно. Поразмыслив, Ранд оставил седельные вьюки привязанными позади седла.

К Хурину и Ранду присоединился Мэт, а через пару минут Хурин привел Перрина. На Мэте были мешковатые шаровары, заправленные в сапоги, а на Перрине – короткий для него плащ. Ранд подумал, что все они смахивают на странных нищих, но в таком наряде их пятерка незамеченной проскользнула через несколько деревень.

– Ну вот, – сказал Ингтар. – Посмотрим, что у нас тут.

Они зашагали по утоптанной земляной улице, словно не имея никакой особой цели, праздно переговариваясь, и ленивой походкой миновали фургонные дворы, выбравшись на наклонные, мощенные булыжником улицы. Ранд бы и не вспомнил, какую чушь сам молол, впрочем, как и все прочие. План Ингтара основывался на том, что они должны выглядеть обычной компанией идущих вместе людей, но на улицах было слишком мало народу. На этих холодных утренних улицах пять человек

– целая толпа. Они шли тесной кучкой, но вел отряд Хурин, вынюхивая воздух и поворачивая на ту или иную улицу. Остальные сворачивали вслед за ним, будто так им и надо.

– Запах его тут повсюду, и так воняет… трудно отличить свежий от старого. Он весь город истоптал. – бурчал Хурин. морщась. – По крайней мере, я могу сказать – он еще здесь. Некоторым следам всего день-два, уверен. Да, я уверен, – добавил нюхач с меньшим сомнением.

Стало встречаться больше людей: там торговец фруктами раскладывал на прилавке свой товар, тут поспешал парень с большим свитком пергаментов под мышкой и с планшетом, висящим на спине, точильщик возле своей тачки смазывал ось точильного колеса. Мимо прошли две женщины, одна, с серебристым ошейником, шагала опустив глаза долу, вторая – в платье с отделкой в виде стрел молний, держала свернутую витками серебристую привязь.

У Ранда перехватило дыхание; усилием воли он заставил себя не оглядываться.


– Это?.. – Широко раскрытые глаза Мэта глядели из впадин глазниц. – Это была дамани?


– Так их описывали, – коротко сказал Ингтар. – Хурин, мы что, гулять будем по всем улицам этого Тенью проклятого города?

– Он побывал повсюду. Лорд Ингтар, – оправдывался Хурин. – Его смрад везде.

Они вышли к небольшой площади, на которой стояли каменные дома высотой в три-четыре этажа, громадные, как гостиницы.

Пятерка свернула за угол, и Ранда застало врасплох зрелище двух десятков шончанских солдат, стоящих на страже перед фасадом большого дома, и вид двух женщин в платьях с нашитыми молниями, беседующих на крыльце дома через улицу напротив. Над домом, что охраняли солдаты, хлопало на ветру знамя – золотой ястреб сжимал в лапах стрелы-молнии. Для чего было предназначено здание, возле которого разговаривали женщины, угадать было трудно – на это указывало разве что присутствие самих женщин. Доспехи офицера сверкали золотым, красным и черным; шлем, напоминающий паучью голову, был разукрашен и вызолочен. Потом Ранд увидел двух больших, с кожистой шкурой животных, свернувшихся подле солдат, и споткнулся.

Гролм. Никакой ошибки: этакие клиновидные головы, с тремя глазами. Не может быть! Наверное, он на самом деле спит, и снится ему кошмар. Может, мы и не выступили еще к Фалте.

Пятерка прошла мимо охраняемого дома, и остальные тоже очумело косились на чудовищ.

– Во имя Света, это еще что? – спросил Мэт. У Хурина глаза стали как блюдца.

– Лорд Ранд, они же… Те самые…

– Неважно, – сказал Ранд. Помедлив, Хурин кивнул.

– Нам здесь нужен Рог, – сказал Ингтар, – нечего пялиться на шончанских монстров. Сосредоточься, Хурин, ищи Рог.

На пятерых прохожих солдаты едва взглянули. Улица вела прямо и вниз к округлой чаше гавани. Там Ранд видел суда на якоре: высокие коробки кораблей с высокими мачтами, совсем на таком расстоянии маленькие.

– Тут он бывал очень часто. – Хурин потер нос тыльной стороной ладони. – Улица провоняла от него – слой на слое и еще на слое. По-моему, он был здесь самое позднее вчера, Лорд Ингтар. Может, прошлой ночью.

Вдруг Мэт обеими руками вцепился в свою куртку.

– Он тут, – прошептал он. Он развернулся и зашагал обратно, глядя на высокое здание со знаменем. – Кинжал – там. Раньше я и не замечал, из-за этих… этих тварей, но я его чувствую. Перрин ткнул друга пальцем под ребра:

– Ну-ка кончай, пока они не задумались, чего ты таращишь на них глаза, словно дурень какой.

Ранд покосился через плечо. Офицер глядел им вслед. Мэт с сердитым видом развернулся кругом:

– А вы что, прогулку продолжите? Он там, говорю вам.

– Рог, вот что нам нужно, – прорычал Ингтар. – Я найду Фейна и заставлю его сказать, где Рог. – Он и шага не сбавил.

Мэт ничего не произнес, но на лице была написана мольба.

Я должен найти и Фейна. подумал Ранд. Должен. Но, поглядев на лицо Мэта, сказал:

– Ингтар, если кинжал – в том доме, вероятно, Фейн тоже там. Я не видел, чтобы он выпускал из виду кинжал или Рог – ни то, ни другое.

Ингтар остановился. Помедлив, сказал:

– Может быть, но так мы никогда не узнаем.

– Мы проследим, когда он выйдет, – предложил Ранд. – Если он выйдет утром в такую рань, значит, он провел там ночь. И готов спорить – там, где он спит, там же и Рог. Если он выйдет, можно вернуться к Верин до середины дня и до темноты составить план.

– Я не намерен ждать Верин, – сказал Ингтар, – и ночи не стану ждать. Слишком долго я уже ждал. Я намерен вернуть себе Рог до захода солнца.

– Но мы не знаем…

– Я знаю, что кинжал – там, – произнес Мэт.

– И Хурин утверждает, что Фейн был здесь прошлой ночью. – Ингтар пресек попытки Хурина уточнить. – Впервые ты соизволил сообщить, что следу не день и не два, а несколько часов. Мы отберем Рог теперь. Сейчас!

– Как? – сказал Ранд. Офицер более на них не смотрел, но перед зданием по– прежнему было не меньше двух десятков солдат. И пара гролмов. Это безумие! ЗДЕСЬ гролмов быть не может. Правда, от этой мысли бестии никуда не исчезли.

– Похоже, за всеми этими домами имеются сады, – заметил Ингтар, задумчиво осматриваясь. – Если один из тех переулков проходит мимо садовой ограды… Иногда люди так рьяно защищают фронт, что забывают о тылах. Идем!

Он направился прямиком в ближайший узкий проулок между двумя высокими домами. Хурин и Мэт порысили за ним, отстав на шаг.

Ранд переглянулся с Перрином – курчавый юноша покорно пожал плечами, и друзья двинулись следом.

Переулок оказался не шире плеч, но шел он мимо высоких стен, огораживающих сад, пересекая после еще один переулок

– пошире, как раз проедет ручная тачка или небольшая повозка. Он тоже был вымощен булыжником, но выходили на него тылы зданий, каменные стены и окна в ставнях, и над высокими задними стенами садов виднелись почти безлистные ветви.

Ингтар повел свой отряд по этому переулку, пока они не оказались напротив развевающегося знамени. Достав из-за пазухи окованные сталью боевые перчатки, шайнарец натянул их на руки и одним прыжком уцепился за гребень стены, потом подтянулся и заглянул в сад. Приглушенным голосом, монотонно сообщил:

– Деревья. Клумбы. Дорожки. Ни души… Стоп! Охрана. Один человек. Даже шлема не надел. Сосчитайте до пятидесяти, и за мной.

Ингтар забросил ногу на стену и, перекатившись через гребень, исчез. Ранд и слова не успел сказать.

Мэт принялся медленно считать. Ранд затаил дыхание. Перрин водил пальцами по топору, Хурин стиснул рукояти своего оружия.

– … пятьдесят. Хурин вскарабкался по стене и сиганул за нее раньше, чем последнее слово успело слететь с языка Мэта. Следом полез Перрин.

Ранд подумал, что Мэту, верно, понадобится помощь – вид у него был такой бледный и вымотанный, – но, судя по проворству, с каким тот одолел стену, помощь ему была не нужна. На каменной стене с лихвой хватало выступов для рук и ног, и чуть погодя Ранд уже скорчился под стеной вместе с Мэтом, Хурином и Перрином.

Сад крепко держала в своих лапах поздняя осень, хватка ее виднелась на опустевших клумбах, почти оголившихся ветвях деревьев, послабление дано было немногим вечнозеленым кустам. Ветер, волновавший знамя, гонял пыль по плитам дорожек. В первые мгновения Ранд не заметил шайнарца. Потом он увидел его, распластавшегося у задней стены дома, зовущего их к себе рукой с зажатым в ней мечом.

Ранд побежал, пригибаясь и больше волнуясь об окнах, слепо уставившихся в сад, чем о торопящихся за ним друзьях. С огромным облегчением он прижался к стене рядом с Ингтаром.

Мэт продолжал тихо-тихо бубнить:

– Он – там. Я чувствую его.

– Где стражник? – прошептал Ранд.

– Мертв, – сказал Ингтар. – Он был слишком самонадеян. Он даже шум поднять не попытался. Я спрятал труп в кусты.

Ранд уставился на него. Это шончан был само" надеян? Единственное, что не позволило Ранду немедленно вернуться,

– страдальческое бормотание Мэта.

– Мы почти на месте. – Ингтар говорил тоже будто сам с собой. – Почти. Заходим!

Ранд вытянул меч, когда они впятером двинулись по ступенькам заднего крыльца. Он слышал, как Хурин достает короткоклинковый меч и зубчатый мечелом, как Перрин неохотно вытаскивает из петли на поясе свой топор.

Коридор внутри был узок. Из полуоткрытой двери справа пахло очень похоже на кухню. В той комнате ходили несколько человек; доносился неразборчивый гомон голосов и время от времени громыхала крышка кастрюли.

Ингтар жестом послал вперед Мэта, а после и все прокрались мимо двери. Ранд следил за становящейся все уже щелью, пока они не свернули за угол.

Из двери впереди шагнула стройная молодая темноволосая женщина, в руках она держала поднос с одной-единственной чашечкой. Все застыли на месте. Не посмотрев в их сторону, женщина повернулась и пошла в другой конец коридора. У Ранда округлились глаза. Ее длинное белое одеяние было совсем прозрачным. За углом женщина скрылась с глаз.

– Ты видел? – сипло спросил Мэт. – Все же видно через…

Ингтар зажал ему рот ладонью и прошептал:

– Не забывай, зачем мы здесь. Теперь ищи! Ищи для меня Рог.

Мэт указал на узкую винтовую лестницу. Они поднялись на один пролет, и он повел их в глубь здания, в сторону улицы. С обстановкой в коридорах было негусто, и вся мебель, казалось, состояла из кривых линий. Тут и там на стенах висели гобелены или же стояли вдоль стен ширмы, на каждой нарисовано несколько птиц на ветвях или один-два цветка. По другой ширме текла река, но, кроме подернутой рябью воды и узких полос берегов, больше на шелке ничего не было.

Повсюду вокруг Ранд слышал, как где-то ходят люди, шорох мягких туфель по половицам, негромкое бормотание. Он ничего не видел, но без труда мог представить себе: кто-то выходит в коридор и видит там пятерых крадущихся людей, с оружием в руках, кричит, поднимается тревога…

– Вон там, – прошептал Мэт, указывая на пару больших раздвижных дверей впереди, единственным украшением их были резные ручки. – По крайней мере, кинжал там.

Ингтар глянул на Хурина; нюхач отодвинул дверь, и Ингтар с мечом наготове ворвался внутрь. Там никого не было. Ранд и остальные поспешно вошли в комнату, и Хурин быстро сдвинул за ними створки.

Раскрашенные ширмы скрывали стены и двери и приглушали свет, льющийся через окна, что выходили на улицу. В одном конце просторной комнаты стоял высокий округлый шкафчик. В другом был маленький столик, к нему повернуто одинокое кресло, стоящее на коврике. Ранд услышал дыхание Ингтара, но это, видимо. был вздох облегчения. На столе золотом сверкал на подставке витой Рог Валир. Под ним кроваво-красно вспыхивал рубин, вделанный в рукоять разукрашенного кинжала.

Мэт рванулся к столу, схватил Рог и кинжал.

– Мы нашли его, – возликовал он, потрясая зажатым в кулаке кинжалом. – Они оба у нас.

– Не так ори-то, – поморщившись, заметил Перрин. – Мы еще их отсюда не унесли. – Руки его были заняты рукоятью топора; казалось, им хотелось держать что-то другое.

– Рог Валир! – В голосе Ингтара звучало безмерное благоговение. Он нерешительно коснулся Рога, робко провел пальцем по серебряной надписи, инкрустированной вокруг раструба, и одними губами перевел се, потом отдернул руку. дрожа от возбуждения. – Это он… Светом клянусь, это он! Я спасен!

Хурин сдвигал ширмы, за которыми скрывались окна. Сложив последнюю створку, он выглянул на улицу.

– Эти солдаты еще там, будто корни пустили. – Он содрогнулся. – И эти… твари, тоже там.

Ранд подошел к нему. Те две бестии точно гролмы; отрицать никак нельзя.

– Как они…

Он поднял было взор от улицы, и слова замерли на языке. Ранд смотрел поверх стены в сад большого дома, что стоял через улицу. Он видел, где были разобраны внутренние стены, после чего отдельные садики стали одним большим садом. Там на скамейках сидели или ходили по дорожкам женщины, все – попарно. Женщины были скованы: от шеи одной из пары к запястью другой тянулась серебристая привязь. Одна из женщин в ошейнике подняла голову. Ранд был слишком далеко и не различил отчетливо черты лица, но на какое-то мгновение ему показалось, что он узнал ее. Кровь отхлынула у него от лица.

– Эгвейн, – прошептал он.

– О чем ты? – сказал Мэт. – Эгвейн в Тар Валоне, в безопасности. Как бы я хотел там оказаться!

– Она тут, – сказал Ранд. Две женщины повернулись, направившись к одному из зданий на дальней стороне объединенного сада. – Она там, через улицу. О Свет, да на ней этот ошейник!

– Ты уверен? – спросил Перрин. Подойдя, он всмотрелся в окно. – Я ее не вижу. Ранд. А я… я бы узнал ее, если б увидел, даже с такого расстояния.

– Уверен, – промолвил Ранд. Две женщины исчезли в одном из тех домов, что выходили фасадом на соседнюю улицу. В животе вдруг скрутило. Она же должна быть в безопасности! Она должна быть сейчас в Тар Валоне! – Я обязан вытащить ее. А вы…

– Вот как! – Немного невнятный голос был тихим, как и шелест раздвигающихся дверей. – Не вас я ожидал.

Какое-то краткое мгновение Ранд смотрел во все глаза. Шагнувший в комнату высокий бритоголовый мужчина носил просторное длинное, волочащееся за ним одеяние нежно-голубого цвета, а ногти были такой длины, что Ранд засомневался, сумеет ли вельможа что-нибудь удержать в руках. Позади него застыли в подобострастных позах двое темноволосых мужчин, с наполовину обритыми головами, оставленные волосы спускались на правую щеку темной косицей. Один из них бережно держал в руках меч вножнах.

Лишь мгновение Ранд смотрел на них, а потом ширмыопрокинулись, и в противоположных концах комнаты открылись дверные проемы, где толпились четыре-пять шончанских солдат, без шлемов, но в доспехах и с мечами вруках.

– Вы – в присутствии Верховного Лорда Турака, – начал мужчина, который нес меч, гневно глядя на Ранда и остальных, но едва заметное движение пальца с покрытым голубым лаком ногтем оборвало его речь. Второй слуга с поклоном шагнул вперед и начал расстегиватьодеяние Турака.

– Когда был обнаружен мертвым один из моих стражников, – безмятежно заговорил бритоголовый, – я заподозрил человека, который называет себя Фейн. Я подозревал его с тех пор, как столь загадочно умер Хуан, а этот Фейн всегда хотел заполучить кинжал. – Он отвел назад руки, и слуга освободил его от голубого облачения. Вопреки негромкому, певучему голосу, под чистой кожей обнаженной груди и на руках проступали жгуты крепких мышц; голубой кушак стягивал просторные белые шаровары, которые казались пошиты в сотни складок. Говорил он без всякого интереса и был равнодушен к мечам в руках пришельцев. – А теперь я вижу незнакомцев не только с кинжалом, но и с Рогом. Для меня будет удовольствием убить одного или двух из вас за то, что потревожили мое утро. Оставшиеся в живых расскажут мне, кто вы такие и зачем явились. – Не глядя, он протянул руку – мужчина с ножнами вложил ему в ладонь рукоять меча – и вытянул тяжелый изогнутый клинок. – Я бы не хотел, чтобы Рог попортили.

Никакого сигнала Турак не подал, но один из солдат вошел в комнату и протянул руку к Рогу. Ранд не знал, смеяться или нет. Солдат был в доспехах, но на высокомерном лице ничто, как и у Турака, не говорило, что шончан замечает оружие в руках противников.

Конец этому положил Мэт. Когда солдат потянулся за Рогом, Мэт полоснул его по руке кинжалом, блеснул рубин в рукояти. С проклятьем солдат отшатнулся, на лице – крайнее удивление. А потом он закричал. Крик мертвенным холодом пронесся по комнате, все застыли на месте от неожиданности и шока. Дрожащая ладонь, которую солдат поднес к лицу, почернела, чернота расползалась от кровоточащей раны на ладони. Он широко распахнул рот и завыл, яростно терзая сначала руку, потом плечо. Лягаясь, дергаясь, солдат опрокинулся на пол, катаясь по шелковому коврику, вскрикивая и визжа, а лицо его чернело, темные, вылезающие из орбит глаза напоминали перезрелые сливы, и очень скоро багрово-черный распухший язык удавил раненого. Солдат дернулся, всхлипнул, всхрипнул, заелозил пятками по полу и больше не шевельнулся. Обнаженная плоть почернела, как перестоявший вонючий вар, и кожа, казалось, была готова лопнуть при малейшем прикосновении.

Мэт облизнул губы и глотнул, нервно перехватил пальцами рукоять кинжала. Даже Турак стоял столбом, с отвисшей челюстью, и смотрел на труп.

– Как видите, – негромко заметил Ингтар, – мы добыча не такая легкая.

Внезапно он перепрыгнул через тело к солдатам, по-прежнему пялящимся на то, что осталось от их товарища, только пару мгновений назад стоявшего с ними плечом к плечу.

– Шинова! – закричал шайнарец. – За мной!

За ним устремился Хурин, и солдаты подались назад, зазвенела сталь о сталь.

Шончан в противоположном конце комнаты шагнули вперед, когда Ингтар сорвался с места, но они тоже отшатнулись. отступая больше от выставленного кинжала Мэта. чем от топора, которым размахивал бессловесно рычащий Перрин.

Один удар сердца, и Ранд стоял один на один с Тураком, который держал клинок прямо перед собой. Мгновенное потрясение бритоголового уже прошло. Острый взгляд впился Ранду в лицо; почерневшее распухшее тело солдата для Турака не существовало. Как не существовало, видимо, и двух слуг, а только остались в мире Ранд и его меч. Не слышал он и шума боя, удаляющегося в комнаты по обе стороны в глубину дома и затихающего понемногу. Едва Верховный Лорд взял меч, слуги принялись бесстрастно складывать одеяние Турака и не подняли взора даже на предсмертные крики мертвого теперь солдата; теперь они сели на колени возле двери и уставились перед собой безразличными глазами.

– Я предполагал, что все может решиться между тобой и мной.

– Турак с легкостью крутанул мечом, описав круг в одну сторону, потом в другую, пальцы с длинными ногтями ловко и изящно двигались на эфесе. Похоже, ногти нисколько не мешали ему. – Ты молод. Поглядим, чего требуется, чтобы заслужить цаплю по эту сторону океана.

И тогда Ранд увидел. Высоко на клинке Турака стояла цапля. Со своей скудной подготовкой он оказался лицом к лицу с настоящим мастером клинка. Торопливо юноша отбросил в сторону подбитый мехом плащ, избавляясь от лишней тяжести, которая сковывала бы его движения. Турак ждал. Ранду до отчаяния хотелось окутаться пустотой. Совершенно ясно, ему понадобится каждая толика сил и возможностей, которые он мог собрать, и даже тогда шансы вырваться из этой комнаты живым были очень и очень малы. А он должен остаться в живых! Эгвейн совсем рядом, крикни – услышит, и он должен как-то освободить ее. Но в пустоте ждал саидин. При мысли о нем сердце из груди чуть не выскочило от нетерпения и желания, и в то же время эта мысль перевернула все внутри него. Но так же близко, как и Эгвейн, были те, другие женщины. Дамани. Если он коснется саидин и если не удержится и направит, они узнают об этом. Так говорила ему Верин. Узнают и заинтересуются. Так много их, так близко. Уцелеть в схватке с Тураком только для того, чтобы погибнуть от дамани! А ему нельзя умирать, он должен сначала освободить Эгвейн! Ранд поднял меч.

Турак скользнул к нему, бесшумно и мягко. Клинок зазвенел о клинок, словно молот о наковальню.

С самого начала Ранду было ясно, что противник испытывает его, натиск силен лишь настолько, чтобы проверить, на что юноша способен, потом Турак немного усиливает, потом нажимает еще немного. Не меньше умения и навыков спасали Ранда быстрые запястья и шустрые ноги. Но без пустоты юноша всегда опаздывал на полмгновения. Под левым глазом Ранда горел порез, нанесенный кончиком тяжелого меча Турака. С плеча свисал лоскут рукава куртки, от влаги ставший темнее. Под аккуратным разрезом ниже правой руки – точным, как выкройка портного, – он ощущал, как по ребрам растекается влажное тепло.

На лице Верховного Лорда появилось разочарование. С жестом недовольства и презрения он отшагнул назад.

– Где ты нашел этот клинок, мальчишка? Или они в самом деле вознаграждают цаплей тех, кто искусен не больше, чем ты? Впрочем, какая разница! Смирись. Пораумирать.

Турак опять двинулся вперед.

Пустота облекла Ранда. К нему. сияя обещанием Единой Силы, тек саидин, но он игнорировал его. Это оказалось ничуть не труднее, чем не замечать колючку, вонзившуюся в плоть. Ранд отверг соблазн преисполниться Силой, стать единым с мужской половиной Истинного Источника. Он стал единым с мечом в своих руках, един с половицами под ногами, един со стенами. Един с Тураком.

Ранд узнал позиции и связки, которые использовал Верховный Лорд; они отличались от тех, которым обучали его, но ненамного. "Ласточка в Полете" парировалась "Рассечением Шелка". "Луна на Воде" встречала "Танец Тетерева– Глухаря". "Лента на Ветру" отражала "Падающие с Утеса Камни". Бойцы двигались по комнате будто в танце, и музыкой им была сталь о сталь.

Разочарование и презрение исчезли из темных глаз Турака, сменившись изумлением, потом сосредоточенностью. Пот проступил на лице Верховного Лорда, когда он стал активнее наступать на Ранда. "Трехзубцовая Молния" встретила "Лист на Ветерке".

Мысли Ранда плавали вне пустоты, отделенные от него самого и едва заметные. Этого было мало. Ему противостоял мастер клинка, и с пустотой и с каждой крупицей своего умения ему с большим трудом удавалось защищаться. Едва удавалось. Нужно кончать с этим, раньше чем покончит Турак. Саидин Нет! Иногда необходимо Вложить Меч в Ножны собственного тела. Но это не поможет Эгвейн, ничем. Ему нужно кончать с этим немедленно. Сейчас.

Глаза Турака расширились, когда Ранд мягко скользнул вперед. До сих пор юноша только оборонялся; теперь он атаковал изо всех сил. "Вепрь Несется с Горы". Каждое движение клинка юноши было попыткой достать Верховного Лорда. Теперь все, что мог Турак, – только отступать и обороняться, отступать через всю комнату, почти к самым дверям.

И в одно мгновение, пока Турак по-прежнему пытался отразить "Вепря", Ранд атаковал. "Река Подмывает Берег". Он упал на колено, клинок рубанул наискось. Чтобы понять все, ему не нужен был ни хрип Турака, ни упругое сопротивление удару. Ранд услышал два тяжких удара и повернул голову, зная, что увидит. Он проследил взглядом по длинному клинку, влажному и красному, туда, где лежал Верховный Лорд: меч выкатился из вялой руки, пачкая вытканных птиц, на коврике под его телом расплывалось темное мокрое пятно. Глаза Турака были по-прежнему открыты, но уже подернулись поволокой смерти.

Пустота дрогнула. Ранду доводилось раньше сталкиваться с троллоками, сражаться с порождениями Тени. Но никогда прежде он не стоял с мечом в руке против человека, разве что на тренировке или пытаясь обмануть. Только что я убил ЧЕЛОВЕКА. Пустота дрогнула, и саидин попытался наполнить юношу.

Отчаянным рывком Ранд высвободился, тяжело дыша и озираясь вокруг. Вздрогнув, заметил двух слуг, по-прежнему замерших коленопреклоненно возле двери. О них Ранд совсем позабыл, а теперь и не знал, как поступить. Ни у одного из них оружия вроде не было, однако стоило им лишь крикнуть…

Они не посмотрели ни на него, ни друг на друга. Вместо этого безмолвно уставились на тело Верховного Лорда. Из складок своих одеяний они извлекли кинжалы, и Ранд покрепче сжал меч, но оба слуги приставили острия клинков к собственной груди.

– От рождения до смерти, – нараспев произнесли они в унисон, – служу я Высокородным. – И вонзили кинжалы себе в сердце. Почти умиротворенно они сложились вперед, головами к полу, словно бы низко кланяясь своему господину.

Ранд воззрился на них, не веря своим глазам. Безумцы, подумал он. Может, я и сойду с ума, но эти-то точно уже спятили.

Ранд, пошатываясь, с трудом поднялся на подгибающиеся ноги. Почти тотчас же бегом вернулись Ингтар, Хурин и Мэт с Перрином. У всех были порезы и неглубокие раны; Ингтарова дубленка запятнана, и не в одном месте. Мэт по– прежнему держал в руках Рог и кинжал, клинок которого был темнее, чем рубин в рукояти. Топор Перрина тоже был красен, а лицо у него было такое, будто в любой момент его может стошнить.

– Ты с ними разделался? – произнес Ингтар, окидывая взглядом тела. – Тогда у нас тут все, если не поднята тревога. Эти дурни даже подмогу не позвали, ни разу.

– Посмотрю, не слышали ли что-нибудь стражники, – сказал Хурин, метнувшись к окну. Мэт покачал головой:

– Ранд, эти люди – сумасшедшие. Знаю, я и раньше такое говорил, но эти-то взаправду сумасшедшие! Эти слуги… – Ранд затаил дыхание, гадая, уж не поубивали ли себя все слуги. Мэт сказал: – Где бы они ни видели нас сражающимися, они падали на колени, утыкались лицом в пол и обхватывали головы руками. Они не двигались и не кричали. Ни разу не попытались ни солдатам помочь, ни тревогу поднять! Если не ошибаюсь, они все еще там.

– Я бы не стал надеяться, что они до сих пор стоят на коленях, – сухо отметил Ингтар. – Мы немедленно уходим и бежим отсюда во все лопатки.

– Вы идите, – сказал Ранд. – Эгвейн…

– Ты, дурень! – взорвался Ингтар. – Мы получили то, за чем пришли! Рог Валир! Надежду на спасение. Что значит одна девушка, даже если ты ее и любишь, по сравнению с Рогом? На что ты хочешь его променять?!

– Да по мне, пускай Рог Темному достанется! Что значит отыскать Рог, если я брошу Эгвейн на произвол судьбы? Если я так поступлю. Рог меня не спасет. И Создателю меня не спасти. Я сам прокляну себя.

С непроницаемым лицом Ингтар смотрел на Ранда:


– Ты именно это имеешь в виду, я не ошибаюсь?

– Там что-то происходит, – вмешался Хурин. – Прибежал человек, и они все засуетились, будто рыбы в садке. Погодите! Офицер приказывает входить в дом!

– Идем! – скомандовал Ингтар. Он попытался взять Рог у Мэта, но тот уже бежал. Ранд замешкался, но Ингтар подхватил его под руку и вытащил в коридор. Остальные цепочкой текли следом за Мэтом; Перрин только кинул на Ранда полный боли взгляд и устремился по коридору. – Ты не спасешь девушку, если останешься тут и погибнешь!

Ранд побежал со всеми. Какой-то частью своего "я" он ненавидел себя за то, что бежит, но другая часть шептала ему: Я вернусь. Как-нибудь я ее вызволю.

Отряд спустился по узкой винтовой лестнице, и тут до слуха Ранда из передней части дома донесся глубокий мужской голос, яростно требующий, чтобы кто-то встал и говорил. У подножия лестницы стояла на коленях девушка-служанка в почти прозрачном облачении, а у двери в кухню преклонила колени седовласая женщина, в белой шерстяной одежде, в длинном, обсыпанном мукой переднике. Обе они, как Мэт и описывал, уткнулись носом в пол и обхватили головы руками, и ни на волосок не пошевелились, когда Ранд и его друзья промчались мимо. Он с облегчением заметил, что женщины все-таки дышат. Не чуя под собой ног, бойцы пересекли сад, на одном дыхании перемахнули через заднюю стену. Ингтар выругался, когда Мэт перебросил Рог Валир за стену и потом сам перелез вслед за ним. Спрыгнув по ту сторону ограды, он опять попытался забрать Рог, но Мэт подхватил драгоценную добычу, выпалив:

– И ни царапинки. – И порысил по переулку.

Из только что покинутого пятеркой дома раздались крики. Завизжала женщина, и кто-то начал бить в гонг.

Я вернусь за ней. Обязательно! Ранд со всех ног припустил следом за друзьями.