сказки про скатерь-самобранку. Русские народные сказки

• Название: Русские народные сказки
• Дата: 24.03.2023
• Размер: 1.58 Mb.
• Имя файла: сказки про скатерь-самобранку.doc
• Тип: Документы; #1012336
• страница: 9 из 23

   - Тогда скорее спрашивай! - посоветовал Авося.

   - Ты мою маму не знаешь. Она меня одного никуда не отпускает, - сказал Митя.

   - Но ты ведь не один. Мы с тобой, - успокоил его Мефодий.

   Митя посмотрел на Мефодия, потом на Авосю и подумал, что такое "не один" для мамы не считается, а вслух сказал:

   - Понимаешь, мама меня отпускает только с теми, на кого можно положиться.

   - Это уже похуже. А она у тебя тяжелая? - спросил Авося.

   - Кто?

   - Мама, конечно, кто же еще? А то я не люблю, когда на меня полагаются очень тяжелые люди. Я от этого огорчаюсь.

   - Нет, это просто так говорится "положиться". А на самом деле ложиться она не будет. Просто надо ей внушить доверие.

   - Так бы сразу и сказал. Это проще простого. Внушать доверие - мое любимое занятие. Я только и делаю, что внушаю мамам доверие, - сказал Авося.

   У Мефодия сразу испортилось настроение. Мало того что не он предложил путешествовать по Шутландии, а если еще и доверие будет внушать не он, тогда получится, что он вовсе даже ни при чем. А быть вовсе даже ни при чем очень обидно.

   - Мне кажется, что из нас двоих доверие маме может внушить не Авося, а КТО-ТО СОВСЕМ ДРУГОЙ, - сказал Мефодий многозначительно.

   - Кто? - спросил Авося.

   - Тот, кто больше достоин, - ответил Мефодий.

   - Совсем другой из нас двоих... - начал вычислять Авося, а когда наконец вычислил, то не на шутку обиделся: - А почему это ты больше достоин?

   - Потому, что я - выходец из очень знатного рода, - пояснил Мефодий.

   - Ну и что? Я, может быть, еще больше твоего выходец!

   - Интересно, откуда же ты выходец?

   - Из дома, - сказал Авося и для пущей убедительности зашел в подъезд и вышел оттуда. - Вот!

   - Выходцы из дома не считаются, - сказал Мефодий.

   - Почему это не считаются? Значит, если ты - выходец, то это считается, а если я - то нет.

   - Потому что выходцем надо быть из какогонибудь рода. Лучше из знатного, как я. Выходцы из знатного рода все знают, даже как внушить доверие маме. А из какого рода ты?

   Авося не знал, из какого он рода, поэтому буркнул:

   - Не скажу. И вообще, это совсем не важно.

   - Как это не важно? Да без этого можно считать, что тебя вовсе не существует.

   - Как это не существует?! А это, по-твоему, кто? - Авося похлопал себя по бокам.

   - А я знаю, какого рода Авося, - вступился за магистра Митя. - Авося мужского рода.

   - Правильно. Я из мужского рода, - обрадовался Авося.

   - Все равно внушать доверие придется мне, - сказал Мефодий, - у тебя ведь наверняка нет носового платка.

   - А при чем тут платок? - не понял Авося.

   - Вот видишь, ты даже не знаешь, при чем тут платок, а Митина мама говорит, что у хорошо воспитанного человека всегда должен быть носовой платок!

   - Зачем? - спросил Авося.

   - Чтобы носить его в кармане, - объяснил Митя.

   - А для чего носить его в кармане?

   - Конечно, чтобы все видели, что ты хорошо воспитан. Зачем же еще? пожал плечами Митя.

   Авося сунул руки в карманы, но вместо платка вытащил большую шоколадную конфету в яркой обертке.

   - Зато у меня есть вот что! - похвалился он. - Кто скажет, что конфета хуже носового платка?

   Этого никто не сказал. Настроение у Мефодия испортилось окончательно. А когда Авося разломил конфету на три части и протянул Мите и Мефодию их долю, то Митя окончательно удостоверился в его хорошем воспитании, потому что если у хорошо воспитанного человека и хранится в кармане носовой платок, то конфета у него точно не хранится. Это Митя знал по себе. Стоило у него в кармане завестись конфете, как с ней тут же что-нибудь случалось.

   - Настоящие львы конфеты не едят, - сказал Мефодий с достоинством, а так как Митя знал, что игрушечные тоже, то ему пришлось съесть львиную долю.

   Перед тем как отправляться за разрешением, Митя на всякий случай спросил у Авоси:

   - А что мы скажем маме?

   - Да чего тут говорить? Если перевернуть все вверх дном и устроить настоящую вверхтормашкию, то мама и сама этого не выдержит. Она будет даже рада от нас избавиться и отпустит тебя куда угодно.

   Мите вовсе не хотелось, чтобы мама была рада от него избавиться, и он сказал:

   - Не надо ничего ставить вверх дном. Если маме доказать, что чудеса есть на самом деле, а это вовсе не моя выдумка, то она и сама меня отпустит в Шутландию.

   - А как же ты ей это докажешь? - спросил Авося.

   - Это докажу не я, а Мефодий.

   Услышав свое имя, львенок встрепенулся.

   - Конечно, докажу. Чего там. А как я ей это докажу?

   - Очень просто. Ты с ней поговори немножко, тогда она во что угодно поверит!

   - А я? - спросил Авося.

   Митя подумал, что и говорящего Мефодия, и Авоси для одной мамы будет, пожалуй, многовато, поэтому сказал:

   - Подожди нас здесь, хорошо? Мы не надолго. Только никуда не уходи.

   - Ладно, - согласился Авося, но как только Митя с Мефодием скрылись в подъезде, сказал сам себе: - Никуда не уходить? Интересно, разве можно уйти НИ-КУ-ДА? Это надо проверить!

   И Авося пошагал за угол, бормоча себе под нос:

   Ну кто мне сможет объяснить,

   Как никуда не уходить?

   Ведь, спорим, если я уйду,

   куда-то все же попаду!

   И где, скажите, мне узнать,

   Как ничего не потерять?

   Ведь если это ничего,

   Как потеряете его?

   И непонятно уж совсем,

   Как не подраться мне ни с кем?

   Как, если даже захочу,

   Я никого поколочу?

   Ему не всыпешь тумаков

   И не наставишь синяков.

   Еще не шуточный вопрос:

   А вдруг он мне расквасит нос?

   Наверняка при всем при том,

   Полезно думать ни о чем!

   Мне даже страшно иногда

   Такая в мыслях чехарда!

   ГЛАВА 5. НЕШУТОЧНЫЙ РАЗГОВОР

   В подъезде Мефодий спросил:

   - А что я скажу твоей маме?

   - Что угодно, - сказал Митя.

   - Давай попробуем, - предложил Мефодий.

   - Давай. Говори!

   - Что угодно, - сказал Мефодий.

   - Что угодно, - подтвердил Митя.

   - Что угодно, - повторил Мефодий.

   - Да, что тебе угодно, то и говори, - сказал Митя.

   - Да, что тебе угодно, то и говори, - повторил Мефодий.

   - Ты что говоришь? - уставился на него Митя.

   - То, что ты сказал: что угодно.

   - Я тебе не такое "что угодно" сказал, а другое, которое означает, что тебе в голову придет.

   - А вдруг ко мне в голову ничего не придет? - забеспокоился Мефодий.

   - Такого не бывает. Что-нибудь обязательно придет.

   - Тогда предупреди меня заранее.

   - О чем?

   - О том, что оно уже пришло.

   - Нет, так у нас ничего не выйдет, - сказал Митя. - Тебе надо заготовить речь заранее. Легко сказать "заготовить речь". Мефодий слышал, что некоторые звери заготавливают себе на зиму припасы, но как можно заготовить речь, он не представлял.

   - По-моему, львы никогда ничего не заготавливают сами. И речи за них заготавливают другие, - сказал Мефодий.

   Митя предложил:

   - Скажи просто: "Здравствуй, мама!"

   - И этого достаточно, чтобы ее удивить?

   - Еще бы!

   Митя нажал кнопку звонка. Через минуту мама открыла дверь и спросила:

   - Ноги хорошо вытер? - И, не дожидаясь ответа, убежала на кухню так быстро, что Мефодий не успел и рта раскрыть.

   Митя бросился за мамой, но Мефодий остановил его. Он уставился в зеркало и, показывая на свое отражение, спросил:

   - А это еще кто?

   - Ты, - ответил Митя.

   - Ты это серьезно? Вот это - я?!

   - Ну не совсем, конечно, ты. Это твое отражение, - сказал Митя, не понимая, что Мефодию не нравится.

   - А-а-а, тогда все ясно. Значит, это смеховое зеркало? - сказал Мефодий.

   - Какое еще смеховое? - не понял Митя.

   - Ну помнишь, ты мне рассказывал, что бывают такие комнаты смеха, в которых стоят смеховые зеркала, и в них все отражается не так как надо?

   - Да, - сказал Митя.

   - То-то я и гляжу, что я здесь такой неказистый, - сказал Мефодий. Только вот я в толк не возьму, зачем твоей маме понадобилось такое смеховое зеркало?

   Митя хотел было сказать, что никакое это не смеховое зеркало, а самое обыкновенное, но, поглядев на Мефодия, передумал: ведь он и сам еще не был взрослым, а потому не разучился понимать того, кому ужасно хочется быть большим и сильным.

   - Понимаешь, - сказал он, - мама специально смотрится в такое зеркало. Посмотрит на себя с утра, нахохочется - и целый день у нее хорошее настроение.

   - С кем это ты шепчешься? - спросила мама из кухни.

   - С Мефодием, - ответил Митя и поспешил к ней.

   Когда Митя с Мефодием вошли на кухню, мама как раз взбивала крем для торта - любимое Митино занятие! В другой раз он бы непременно обмакнул в крем палец, чтобы попробовать, хорошо ли у мамы получается, но сегодня у Мити было дело поважнее.

   - Уже нагулялся? - спросила мама.

   - Нет, я только на минуточку.

   Мама, видимо, по-своему поняла приход Мити и, отодвинув от него миску с кремом, строго сказала:

   - До обеда не дам, а то перебьешь аппетит, а потом ничего не ешь.

   - А я вовсе не за этим. Мы с Мефодием пришли с тобой поговорить.

   - Ты же видишь, что сейчас мне не до игры.

   - А это ничуточки не игра. Мефодий хочет с тобой поговорить по-настоящему.

   Митя кивнул львенку, и тот, как и договаривались, громко произнес:

   - Здравствуй, мама!

   - Привет. Давно не виделись? - спросила мама, не отрываясь от своего занятия.

   - Это не я. Это Мефодий с тобой здоровается, - попытался объяснить Митя, видя, что мама спутала голос Мефодия с его собственным.

   - Не морочь мне голову. Пойди лучше займись чем-нибудь.

   И тут случилось непоправимое. Мефодий чутьчуть задел хвостом чашку, которой, видно, уже давно наскучило стоять на столе, Чашка сорвалась с места и понеслась. Но что еще хуже, она вообразила, будто умеет летать и... шлепнувшись на пол, раскололась на две половинки.

   Мама ничего не сказала, но посмотрела на Митю так, что тот понял: ее молчание ничего хорошего ему не сулит.

   - Мамочка, это не я, - сказал он.

   - Не ты? А кто же? Может, я? Или Мефодий?

   Митя знал, что предавать друга, а тем более ябедничать, нехорошо, поэтому сказал:

   - Нет. Она сама. Может быть, ей надоело стоять на одном месте.

   - Понятно. Мефодий у нас сам разговаривает и мешает мне работать, чашка сама бегает по столу. Только Митя у нас ни при чем! В последний раз предупреждаю, чтобы на кухне без дела я тебя не видела, иначе...

   Когда мама говорила "иначе", это означало, что она сердится, а всякому ясно, что, когда мама сердится, лучше держаться от нее подальше, поэтому Митя взял Мефодия и безропотно пошел в комнату.

   - Все из-за тебя, - прошипел он на Мефодия.

   - Это не я виноват, - сказал Мефодий.

   - Не ты? А кто же? Может, я? - спросил Митя точь-в-точь так же, как только что спрашивала его мама.

   - "Ето-кто" - те, кто заготавливает неправильные речи, вот кто.

   Те, кто заготавливает неправильные речи, обиделись в свою очередь.

   - Почему это, речь неправильная?

   - Да потому, что когда я сказал: "Здравствуй, мама!", то получилось, что это моя мама, а не твоя. А на самом-то деле она твоя.

   Митя задумался. Мефодий был прав.

   - Теперь понятно, почему она нас перепутала. Да, чтобы ее удивить, надо сказать что-то совсем другое, - предложил Митя.

   Но, прежде чем сказать что-то совсем другое, надо было найти дело, чтобы появиться на кухне, или, на худой конец, придумать его.

   И они начали думать. Митя думал о том, что надо думать быстрее, потому что их ждет Авося. А Мефодий думал о том, можно ли понять со стороны, думает он или не думает... И еще о том, как должен выглядеть лев, который думает... И еще о том, что когда он станет настоящим... Оказалось, что Митя думает гораздо меньше, потому что Мефодий не успел додумать еще и половину всех своих мыслей, когда Митя сказал:

   - Придумал! Сегодня конец недели! Мама должна расписаться в дневнике. Только ты постарайся удивить ее до того, как она распишется. Другого такого дела нам не найти.

   - Не бойся, я ее так удивлю, что она вообще расписаться забудет, заверил Мефодий.

   - Нет, так сильно не надо, - забеспокоился Митя о маме.

   - Тогда подготовь ее заранее, чтобы она начала удивляться постепенно, - посоветовал Мефодий.

   - Хорошо, - кивнул Митя. - Ну, пошли?

   - Подожди, а как же речь?

   Времени на заготавливание новой речи не было, поэтому Митя сказал:

   - Там что-нибудь придумаем. Я тебе подскажу. С Мефодием в одной руке и с дневником в другой Митя направился на кухню.

   - Мама, я пришел по делу, - в подтверждение своих слов Митя показал дневник. - Только ты успокойся, волноваться вредно, - начал он подготавливать маму к предстоящему удивлению. Неизвестно почему, мама, вместо того чтобы успокоиться, напротив, заволновалась.

   - Так и знала! - всплеснула она руками. - То-то ты не гуляешь, а, вертишься на кухне. Неужели двойка?

   - Нет, - сказал Митя.

   - Значит, замечание, - вздохнула мама. - Опять думал на уроке неизвестно о чем?

   - Нет, я вовсе не думал.

   - Прекрасно! Теперь на уроке ты вовсе не думаешь!

   - Я думаю... - оправдывался Митя, и Мефодий понял, что надо срочно прийти ему на помощь. В тот самый момент, когда мама отвернулась, чтобы погасить огонь под вскипевшим чайником, Мефодий произнес:

   - На уроке думать вовсе не обязательно. Как и следовало ожидать, мама удивилась.

   - Вот как? А что же, по-твоему, обязательно делать на уроке? - спросила она у Мити, не обращая на Мефодия ни малейшего внимания. Митя понял, что мама опять их перепутала. И зачем только Мефодий встрял без предупреждения?

   Митя повернулся к Мефодию и тихонько, чтобы мама не услышала, прошептал:

   - Заткнись, тебя никто не спрашивает! - А потом, обратившись к маме, громко продолжил: - На уроке нужно внимательно слушать учительницу и отвечать ей.

   Мама удовлетворенно кивнула и полезла в холодильник за маслом. Так как Митя замолчал, Мефодий понял, что настал его черед говорить, и он сказал все точно по подсказке:

   - Заткнись, тебя никто не спрашивает!

   Мама так удивилась, что даже забыла закрыть холодильник.

   - Не неси чепуху, а то я тебя тресну, - едва слышно пригрозил Митя Мефодию.

   - Говорить учительнице "заткнись"? - спросила мама, глядя на Митю в упор. - И что же, интересно, говорит на это учительница?

   В это время дверца холодильника захлопнулась, толкнув маму под локоть. Ложка, которой мама размешивала крем, выскользнула у нее из рук и шлепнулась на пол, оставив на нем разбрызганную кремовую кляксу. Мама охнула и нагнулась за ложкой, а Мефодий без запинки сказал:

   - Не неси чепуху, а то я тебя тресну!

   - Что-что?! - Кажется, такой удивленной мама еще в жизни не была.

   Митя молча показал Мефодию кулак.

   "Что бы это значило?" - подумал Мефодий, а так как он был очень догадливым львенком, то быстро сообразил и добавил:

   - Кулаком!

   Очевидно, мама не заметила, что это произнес не кто иной, как Мефодий, зато она отчетливо видела, как Митя в это время потрясал в воздухе кулаком.

   Надо было срочно все маме объяснить, и Митя сказал:

   - Мама, это говорю не я. Я молчу. Вот посмотри, и ты сама убедишься, что я молчу. Митя изо всех сил сжал губы, чтобы мама получше убедилась в том, что он молчит. Мефодий подумал, что не нужно мешать Мите показывать маме, как он молчит, и, чтобы мама получше услышала, как сильно Митя молчит, он тоже не раскрывал рта.

   Мама с опаской и в то же время жалостливо посмотрела на Митю.

   - Митюша, а может быть, лучше позвонить, чтобы гости сегодня не приходили? Как ты считаешь? - сказала она и, взяв с полки записную книжку, начала искать в ней нужные номера телефонов.

   - Я считаю, что это ерунда, - начал было Митя, но Мефодий, который совсем разошелся, перебил его.

   - Я считаю ерунду, - сказал он, а так как к тому же умел считать до десяти, то решил, что незачем скрывать свои познания и продолжил: - Одна ерунда, две ерунды, три ерунды, четыре ерунды, пять ерундов, нет ерундей, нет, ерунд...

   - Достаточно, - перебил его Митя.

   - И я тоже думаю, что достаточно, - согласилась мама.

   И Мефодий замолчал. Он был слишком горд, чтобы продолжать считать, когда этого никто не хочет.

   - Может, у тебя жар? У тебя головка не болит? - Мама озабоченно потрогала Митину голову.

   Митя хотел сказать, что ничего у него не болит, но вовремя заметил, что Мефодий раскрыл рот и тоже собирается что-то сказать. Тогда Митя зажал ему мордочку ладошкой. Мефодию не понравилось такое непочтительное обращение (да и кому бы понравилось?), поэтому львенок укусил Митю за руку.

   Мите было совсем не больно, но от неожиданности он вскрикнул: