Национальные интересы РК. 2Национальные интересы России в мире-книга. С. В. Кортунов национальные интересы россии в мире научный рецензент профессор кафедры мировой политики факультета мировой экономики и мировой политики гувшэ м. З. Шкундин Монография
 Скачать 2.04 Mb.
|
Пора делать выборВыход на новые отношения с США требует от России скорейшего преодоления ее внутреннего разлада с собой, трезвого сознания своего нового качества и возможностей, своих национальных интересов, самодисциплины и ответственности. От США также требуется немало, в том числе преодоление инерции «самонадеянности силы», ложного комплекса «победителя в холодной войне», позиционирования себя как «незаменимой нации». Вашингтону еще только предстоит осознать, что с распадом СССР в мировой политике перестало существовать явление «сверхдержавности» как таковое. И все же российскому политическому классу, по сравнению с американским, предстоит пройти более далекий путь, ибо он связан с весьма болезненной ломкой советского мышления. Когда оно будет полностью изжито, сложатся предпосылки для качественно новых отношений между Россией и США. В этом случае можно представить, что наши стратегические интересы по многим вопросам мировой политики совпадают. Тогда можно будет представить себе и такие совершенно немыслимые сегодня проекты, как русско-американский проект по урегулированию конфликтов в регионе Большого Кавказа, русско-американский проект по Ирану даже, быть может, русско-американский проект по реформированию Белоруссии. На качественно новый уровень вышло бы и российско-американское взаимодействие в борьбе против транснационального терроризма, который является злейшим глобальным врагом и США, и России, угрожающим их национальной безопасности, самому их государственному выживанию. Это, конечно, не означает, что национальные интересы России и США будут совпадать везде и во всем. Но тогда у руководства США будет ясное представление о тех пределах, за которыми может начаться прямое столкновение национальных интересов двух стран. Россию и Америку объединяют стратегические интересы в области глобальной безопасности. Американцы прекрасно понимают, что без Франции и Германии эти интересы могут быть обеспечены, а без России как страны, занимающей ключевые позиции на самом важном, с точки зрения глобальной безопасности, континенте – Евразия, - нет. К этому следует добавить, что трезвомыслящие американцы прекрасно понимают пределы могущества Америки. В самих США даже сторонники однополюсного мира говорят о сегодняшней ситуации как о моменте однополярности.144 О моменте, а не об эпохе. Они далеко не уверены, что момент перейдет в эпоху или эру однополярности. И правильно сомневаются. Торжество одного полюса миру не грозит, и в одиночку с новыми угрозами и вызовами ХХI века этот полюс не справится. В этих условиях у Америки на всем земном шаре нет потенциально более перспективного и эффективного партнера, чем Россия. Россия, разумеется, прозревшая и определившаяся в своих глобальных и региональных национальных интересах. Это настроение точно уловил в своей последней книге Т.Грэхэм. «Глядя на современную Россию, - отмечает он, - многие на Западе готовы списать ее со счетов. Однако это опасное заблуждение, поскольку даже сверхослабленная Россия продолжает оставаться важным фактором для безопасности США. Дело в том, что само ее существование и географическое положение обеспечивает геополитический и геоэкономический баланс в Европе, Восточной и Южной Азии, включая нефтеносный Персидский залив. Кроме того, Россия остается доминирующим государством на территории бывшего Советского Союза и сохраняет здесь значительные рычаги влияния, обладает правом вето в Совете Безопасности ООН, большим арсеналом ядерного оружия, а также богатейшими природными ресурсами, от которых в значительной степени зависит экономика Европы и мира в целом».145 Сегодня же в Москве, например, считают, что под знаменем борьбы с терроризмом США осуществили очередное крупное геополитическое наступление, прежде всего в Центральной Азии и на Кавказе, - регионах, которые являются зонами ответственности России и зонами ее жизненно важных интересов. Многие по-прежнему не довольны демонтажем Договора по ПРО, ужесточением США своей военной доктрины, форсированием планов расширения НАТО, нежеланием отменить поправку Джексона-Вэника, нажимом на Россию в плане ядерного сотрудничества с Ираном, односторонними действиями в Северной Корее, малым объемом американских инвестиций в российскую экономику и т.д. и т.п. Большинство российской элиты, таким образом, убеждено, что сотрудничество с американцами вновь оказалось «улицей с односторонним движением» - движением России в направлении учета интересов США, при продолжении их прежней линии, не учитывающей интересы России. Однако вместо того, чтобы стенать по поводу прагматичных и некоторых достаточно эгоистичных действий американцев, российский политический класс должен осмыслить то, что произошло в России и в мире за последние двадцать лет. Со своей стороны, США должны перестать смотреть на Россию как на «побежденную» в холодной войне страну и признать, что поражение от свободного мира потерпел чуждый и насильственно навязанный России и русским преступный, агрессивный коммунистический режим, антигуманный советский строй и неэффективная экономика. Стремление России к влиятельному положению в мире должно восприниматься с пониманием, и не по причине ее прошлого, а в предвидении ее возможной роли в будущем. Для России же из своего рода самоцели, как это было в недавнем прошлом, отношения с США должна приобрести значение мощного средства решения российских внутри и внешнеполитических задач, обеспечения как национальной, так и международной безопасности. Факторы сближения и факторы противодействия Какие факторы работают против российско-американского сближения? Первое, это, конечно, взаимное недоверие, которое по-прежнему очень велико и является, по существу инерцией холодной войны. Сколько раз мы еще будем эксгумировать труп холодной войны и снова его хоронить, неясно. Второй фактор, который работает против сближения, - это сохраняющаяся военная инфраструктура конфронтации, которая была создана в годы той же холодной войны. В первую очередь это, конечно, модель взаимного ядерного сдерживания. Сколько бы мы не говорили о стратегическом партнерстве, военно-оперативные планы России и США по-прежнему включают в себя обмен ядерными ударами друг по другу. И этот фактор волей-неволей объективно воспроизводит всю совокупность и политических конфронтационных отношений, хотя – и в этом парадокс - оказывает на обе стороны сдерживающий эффект. Третий фактор, который работает против сближения, — это нарастающий разрыв весовых категорий двух стран в экономическом, и в первую очередь в технологическом отношении, означающий деградацию военной мощи Российской Федерации. Четвертый фактор — это, безусловно, «разрыв ценностей», но не между нашими народами и даже нашими элитами и обществами, а между политическими классами двух стран. У американцев костяк политического класса составляет инновационную элиту, а костяк нашего политического класса составляет сырьевая элита. И эти две элиты, эти два политических класса живут в параллельных мирах, которые никогда не пересекутся. Поэтому до тех пор, пока мы не перейдем на инновационный тип развития и не мобилизуем инновационную элиту, пока инновационная элита не станет у нас доминирующей, конечно, серьезного диалога между нашими странами быть не может. Без преувеличения могучая сырьевая составляющая нашего политического класса ведет в том числе и к закреплению незрелой модели демократии, что также является препятствием для полноценного российско-американского взаимодействия. Будут ли совпадать наши интересы в том случае, если наша элита станет инновационной? Тогда мы перейдем на единый язык всех инновационных держав. Мы в этом случае станем органической частью единого постиндустриального мира, при этом, безусловно, оставаясь конкурентами, прежде всего на экономическом поле. Это единственно возможный способ перехода на язык, понятный для американской элиты, которая носит инновационный характер. Подобное развитие в целом отвечало бы нашим интересам. Наконец, пятый отрицательный фактор — третьи страны, которые будут стремиться не допустить серьезного российско-американского сближения. Это нормальные законы геополитики. Теперь о факторах, работающих на сближение. Первый фактор — это отсутствие фундаментального конфликта интересов между Россией и США. Второй фактор — падение глобальной управляемости в международных отношениях, что должно серьезно беспокоить и американские и российские политические круги. Третий фактор — банкротство американского лидерства в том виде, в котором оно имело место в течение последних 15-20 лет, и надо сказать, что наиболее дальновидная часть политического класса Америки это сознает. В американском политическом классе растет понимание того, что Америка не способна самостоятельно в одиночку решить ни одну крупную политическую проблему. И в этом также заключается потенциал российско-американского сближения. Четвертым фактором, работающим на российско-американское сближение, является возвышение Китая. Об этом серьезные американцы говорят и публично, и за закрытыми дверями. Ну и, наконец, самым главным фактором сближения является время. Вопрос, связанный с переломом российско-американских отношений в лучшую сторону, не в последнюю очередь связан со сменой стереотипов, а значит, и со сменой поколений. Смогут ли добиться успеха те, кто придет на смену ветеранам холодной войны? Поживем – увидим. В Декларации о стратегических рамках российско-американских отношений, принятой в Сочи 6 апреля 2008 г., сказано: «Мы полны решимости работать вместе, а также с другими государствами, для решения задач, связанных с глобальными вызовами 21-го века, переводя российско-американские отношения из состояния стратегического соперничества в стратегическое партнерство. Мы намерены сотрудничать как партнеры в целях укрепления безопасности, а также совместно противодействовать стоящим перед нами угрозам миру, включая международный терроризм и распространение оружия массового уничтожения. Мы привержены построению прочного мира как на двусторонней основе, так и в рамках международных форумов, признавая нашу общую ответственность перед народами наших стран и мировым сообществом в том, чтобы оставаться непоколебимыми и сплоченными в обеспечении международной безопасности, мира и свободы. Там, где между нами есть разногласия, мы будем работать для их урегулирования в духе взаимоуважения. Признавая важность этих вопросов, мы подтверждаем нашу приверженность уважению верховенства закона, международного права, прав человека, терпимости к разнообразию взглядов, политической свободы и рыночного подхода к экономической политике и практике. Мы согласны, что в основе российско-американских отношений должны быть заложены основополагающие принципы дружбы, сотрудничества, открытости и предсказуемости. Прочность и устойчивость этого фундамента будут основываться на расширении всего многообразия связей между нашими правительствами и народами и на положительных примерах, которые мы подаем нашим народам и всему миру, вместе по-партнерски противодействуя новым и возникающим угрозам глобальной безопасности. Мы будем прилагать усилия для выявления позитивных областей сотрудничества, в которых наши интересы совпадают, а также осуществлять совместные проекты и действия, которые приведут к сближению наших стран, при этом ослабляя напряжение в партнерских отношениях там, где наши интересы расходятся. Продвигаясь вперед, мы намерены там, где это возможно, углублять наше сотрудничество, в то же время предпринимая дальнейшие, еще более далеко идущие шаги для демонстрации нашего совместного лидерства в нахождении ответов на новые вызовы глобальному миру и безопасности в соответствии с принципами международного права и учитывая роль Организации Объединенных Наций. Для достижения этих целей Российская Федерация и Соединенные Штаты Америки будут постоянно консультироваться для выработки инициатив, отвечающих нашим общим интересам».146 Хотелось бы надеяться, что судьбу этой политической декларации не постигнет участь других красивых двусторонних документов, которых было немало за последние 20 лет отношений между Россией и США. Глава девятая. Интересы России в АТР Россия как евразийская страна имеет долгосрочные военные, политические и экономические интересы в Азиатско-Тихоокеанском регионе (АТР). Суть этих интересов состоит в том, чтобы обеспечить здесь не только безопасность России, но и ее геоэкономические позиции, существенно повысить конкурентоспособность страны. Данный регион обладает огромными человеческими и природными ресурсами и способен к бурному экономическому развитию. Необходимость полноценного подключения России к деятельности мирового сообщества требует от нее серьезной и прагматичной восточной политики, существенной активизации внешнеполитических и внешнеэкономических связей на этом направлении, которые должны быть приоритетными по отношению к силовым факторам. С другой стороны, очевидно, что утрата Россией роли «военной сверхдержавы» в АТР, вероятно, не может, по крайней мере, в ближайшем будущем быть компенсирована возможностями подключения к экономическому взаимодействию с членами тихоокеанского сообщества. Надо признать, что в экономическую интеграцию в этом регионе Россия, будучи его составной частью, так пока и не вписалась. Конечно, Россия еще в 1997 г. была принята в АТЭС, но сидит в этой организации на приставном стуле. Членство в ней ровным счетом ничего нам не дало для развития российского Дальнего Востока и Восточной Сибири, что является фундаментальным национальным интересом страны. Весьма интенсивно развивается сегодня ШОС, в которой, однако, все более уверенные лидирующие позиции занимает КНР. Это вполне объяснимо: ведь ее экономика (ВВП) уже более, чем в четыре раза, превосходит российскую. Китай опережает нас и по всем индексам конкурентоспособности. Приходится согласиться с оценкой нашей политики в отношении ключевых стран АТР известного политолога Д.Тренина: «… Внешняя политика России в отношении Китая не отличается стратегической последовательностью. Россия не испытывает иллюзий относительно Китая. Это великая держава с растущими амбициями. Но, в общем и целом, ее устраивает то, как Народная Республика реализует свои интересы. Поэтому Россия предпочитает ничего не говорить о долгосрочных перспективах своих отношений с Китаем. К удовлетворению прибавляется неуверенность. Приходится заключить, что будущее отношений зависит, в основном, от Пекина. Москва будет ждать развития событий и, как обычно, реагировать. Что касается других азиатских партнеров, то отношения с ними развиваются медленнее, чем с Китаем. Отмечается определенный прогресс в экономических отношениях с Японией. Однако сохраняется политическая патовая ситуация из-за территориального спора. Вопрос об использовании отношений с Японией для ускорения развития Дальнего Востока и Сибири даже не поднимается. Официально дружественные отношения с Индией находятся в стагнации, если не считать маломасштабного военно-технического сотрудничества и странного энергетического проекта. Тот факт, что экономика Индии бурно развивается, почти не оказывает влияния на внешнюю политику Москвы. Южная Корея, как и Япония, слабо вовлечена в проект модернизации российского Дальнего Востока».147 В этом плане для России налаживание отношений в военно-политической и военно-экономической сферах остается крайне важной задачей. Угроза выталкивания России из Европы делает проблему ее отношений со странами АТР особенно актуальной. Важно использовать все появляющиеся возможности для «врастания» России в структуры региональной безопасности, экономической интеграции в регионе и обеспечения таким образом своих национальных интересов на Востоке. Сотрудничество с некоторыми странами в деле развития Сибири и Дальнего Востока необходимо, однако оно должно осуществляться под строгом контролем федеральных властей и не переходить пределов, допустимых с точки зрения оборонных, политических, экономических и экологических интересов Российской Федерации. Оптимальной с точки зрения перспективы была бы схема действий, предусматривающая, с одной стороны формирование с основными державами АТР специфических, асимметричных зон общих интересов и сотрудничества, а с другой – сосредоточение усилий на региональных узлах проблем, из которых первоочередное внимание должно быть уделено Северо-восточной Азии. При этом устанавливались бы субрегиональные режимы стабильности, которые в идеале могли бы послужить «кирпичами» системы коллективной безопасности в рамках всего АТР. Через реализацию своей роль в основном узле, сосредоточенном с СВА, а также функции гаранта других субрегиональных систем стабильности Россия сохранит и упрочит свое положение как одной из главных держав АТР, что, в свою очередь, укрепит ее международные позиции на всем евразийском континенте и в мире в целом. Современная обстановка в АТР Характерной особенностью современной обстановки в Азиатско-Тихоокеанском регионе является высокая динамика политических и экономических процессов, формирующих устойчивую тенденцию к превращению его в важнейший центр мировой политики и экономики, сопоставимый с евроатлантическим. По целому ряду показателей этот рубеж уже достигнут. Доминантой, определяющей ситуацию в регионе, является целенаправленная политика большинства государств на осуществление радикальных экономических преобразований, создание для них максимально благоприятных условий как на национальном, так и общерегиональном (а в последнее время и глобальном) уровне. Страны, по тем или иным причинам выпадающие из общерегиональной тенденции стабильного и быстрого экономического подъема и оказывающиеся в положении «догоняющих» (к их числу, к сожалению, относится пока и Россия), объективно находятся в менее выгодных условиях для полноценного участия в процессе тихоокеанского сотрудничества, включая формирование структур военной безопасности. Развитие военно-стратегической ситуации в Азиатско-Тихоокеанском регионе по многим параметрам сильно отличается от процессов, происходящих на евроатлантическом направлении. Это связано с практическим оформлением в АТР нескольких центров силы, отсутствием аналогичной европейской развитой сети переговорных механизмов, мер доверия и т.п. Более того, в политическом сознании большинства азиатских государств не без основания присутствует мнение о несоответствии европейского опыта специфике и реалиям современных международных отношений в АТР. Это в свою очередь связано с весьма различающимися представлениями отдельных стран региона об источниках угроз их национальной безопасности, наличием неразрешенных конфликтов и территориальных споров, значительной неравномерностью социально-экономического развития стран этого района мира. Военный потенциал США, несмотря на некоторые сокращения, остается фактически превалирующим в регионе. Главной мотивировкой сохранения значительного американского военного присутствия является предотвращение возникновения кризисных ситуаций, защита международных морских коммуникаций и др. То есть, осуществление мер, гарантирующих в первую очередь собственно интересы США, возможность выступать «дирижером» на тихоокеанской «сцене». Вашингтон внимательно следит за обстановкой в регионе, учитывает, что размыв прежних союзнических структур при снижении интенсивности противостояния может вести к возникновению новых региональных лидеров. Система безопасности в АТР, по крайне мере, уже в последние два десятилетия не строилась только лишь вокруг противостояния двух великих держав. Сегодня же на нее постоянное и все возрастающее влияние оказывают китайский и японский (и даже индийский) факторы. Их значимость возросла настолько, что вполне допустимо говорить о самостоятельной геополитической роли в регионе Китая и Японии, превращении их в самостоятельные полюса международного влияния в регионе. Существуют два противоположных подхода к американскому военному присутствию в регионе. С одной стороны, сохраняется позитивная оценка его стабилизирующей роли со стороны большинства государств АТР, многие из которых использовали и используют военное и экономическое присутствие США в регионе для обеспечения высоких темпов собственного развития и формирования весьма устойчивой интеграционной модели сотрудничества. В основном – это новые индустриальные страны (НИС), для которых характерны высокие темпы роста экономики. Казалось бы, подобная ситуация должна настраивать развитие взаимоотношений на курс «позитивного» взаимодействия. Реальность, однако, такова, что поле для возникновения конфликтных ситуаций остается, тем не менее, значительным. Сказывается синдром «молодых структур», отсутствие, помимо экономического, еще и сформировавшегося устойчивого геополитического поля, при том, что каждое из государств региона стремится усилить свое влияние, преследуя собственные интересы. Быстрое экономическое развитие вызывает соперничество за ресурсы (топливные, сырьевые и т.п.); при этом высокий экономический потенциал НИС позволяет им наращивать военный потенциал, в том числе наступательный. С другой стороны, ряд государств, к которым относится прежде всего Китай, усматривают в сохранении военного присутствия США на Тихом океане стремление Вашингтона навязывать свою волю в «моноцентрической» модели ситуации в АТР и даже усиливать арсенал средств военной гегемонии. Это противоречит их видению перспектив развития обстановки в регионе, их собственным растущим амбициям. Именно страны АТР относятся сейчас к числу государств, наиболее быстро наращивающих свои военные расходы. Пока речь идет о величинах относительно небольших. Но тенденция, тем не менее, просматривается совершенно определенная, что не исключает возникновения непредсказуемых пока угроз в будущем. В настоящее время реальная опасность широкомасштабного военного конфликта в АТР практически отсутствует. Тем не менее, в регионе сохраняется целый набор весьма серьезных дестабилизирующих факторов (неконтролируемая региональная гонка вооружений, проблема Корейского полуострова, опасность распространения ракетных и ядерных технологий, территориальные споры и т.д.). |