Сан Тери Отпусти это всего лишь слово
 Скачать 6.72 Mb.
|
|
А мне смешно. Я раскрываюсь перед ним сверкающей бабочкой энергетики. Мне больше не нужно её сдерживать, не нужно бояться, прятать это в себе - больше не нужно. Словно впервые я могу позволить себе быть. Развернуться, вспыхнуть, заискриться миллиардами десятков цветов, искр, шлейфом переливающейся радуги. Я читаю его, легко и естественно читаю. Вижу мысли, и провожу по ним рукой. Он стесняется своего богатства, точно так же как я стесняюсь своей бедности. Парадокс. И Санька выпрямляется. Он не понимает что с ним происходит, не понимает, но успокаивается, ему становиться легко, он расслабляется, ощущая себя идиотом, и с удивлением моргает ресницами не понимая, как ему на секунду могло прийти в голову, что я похож на других людей, которые меряют его деньгами. Стукаю его по лбу. Нехорошо читать чужие мысли, но что сделать я эмпат. А сейчас я просто бабочка выбравшаяся из своего кокона. И мне хочется взлететь и сиять на весь мир. - Ник...господи - Сашка ставит меня на полу ванной и смотрит почти с испугом. В его глазах восторг ребёнка увидевшего мир сквозь разноцветные стеклышки - Ты...ты точно человек? - Инопланетянин, - хохочу я, с лёгкостью разбираясь в перипетиях сантехники и первым запрыгиваю в огромное джакузи. - Иди сюда. Буду тебя облизывать - Да я сам тебя готов облизывать...с утра до вечера- выдыхает Сан. Смотрю на нашего клиента. И правда готов. С головы до ног. Снаружи изнутри. Подтягиваю его на себя за чудесную тёмную прядку. Удержаться от искушения и не прикусить за ухо нет никакой возможности. Щекочу дыханием, лёгкое стакатто языка - А кто - то против? Вода уже налилась до половины. Гидромассаж пока включать не хочется. Мою насмешливую ухмылочку Сан чует за кожей, только не понимает её причины. Нащупываю мочалку за спиной, и небрежным движением шлёпаю её недогадливому на грудь. Откидываюсь на край бортика, вольготно поигрывая кончиком ступни. - Приступай. Хочу... Что бы ты помыл меня. До Сана доходит. Щёки вспыхывают жаром, глаза прищуриваются, когда до него доходит, что любимый пиздёнок я, злопамятный типчег. Ну так, слегка в приятных моментах. - Решил поиграть? - Сан насмешливо вскидывает бровь и губы его ползут в акульей усмешечке. Это кто - тут ещё поиграть решил спрашивается. С гоготом ухожу под воду, когда небрежный движением ноги, Сан лениво переступил бортик джакузи, и крутанул стойку с разными шампунями и гелями вокруг своей оси, выбирая оружие. В догонялки в джакузи не поплаваешь, и Сан подхватив выуживает меня как рыбку из воды со второго раза. Весовые, ростовые и прочие категории явно не равны. Я исхожусь истошным воем, когда эта скотина со злорадным хохотом, заливает меня гелем с ног до головы, пользуясь тем, что я не достаю ногами до дна. Выскальзываю ужом, хватаю что - то в ответ... Не знаю, как мы не разнесли ванну. Два веселящихся дебила подростка затеявших дуэль на тюбиках шампуня - зрелище не для слабонервных. Если бы Сашка не задвинул створки мы бы затопили соседей. Не знаю, что нас так разухарило. Скорее всего просто начался отходняк, вылившийся в острый приступ истерически нездорового веселья, которое плавно сошло на нет и мы вплавились друг друга, целуясь словно сумасшедшие, скользя мокрыми ладонями по коже, жадно лапая друг друга, вновь изголодавшимися ладонями. Мне кажется, мы никогда не сможем насытиться друг другом. И дело не в сексе, дело в чём - то другом, важном, скрытом глубоко внутри нас. Огорчал только один факт, соглашаясь на любые внешние поползновения, настолько соглашаясь, что из ванны мы выползали на трясущихся ногах, Сан категорично упёрся рогом отказываясь заняться сексом. Кажется психотравмы у нас оказались обоюдными, и когда я бился в капельницах в припадке ненависти крича о том, что мечтаю засунуть ему паяльник в жопу, для Сана это оказалось слишком. Слова имеют способность ранить и убить. Мне бы хотелось исцелить Саньку, забрать сказанное обратно, но растворяясь среди всполохов невъебенной нежности в которой я пытаясь вымолить прощение, топил его раз за разом, пытаясь отдать, Сан отказывался заниматься сексом. - Между поебаться и любить есть разница Ник. Я тебя люблю. Я просто хочу что бы ты это понял. Что мне не секса с тобой хочется Ники, мне хочется ТЕБЯ. Вот такой вот невероятный тип. Думаю, скажи я ему Люблю, и всё сопротивление Сана, который с мазохизмом достойным лучшего применения отказывался от собственного желания, рухнуло бы в один момент. Но я не мог вытолкнуть из себя этих простых слов. Мне вообще очень трудно сказать кому то: - Я люблю тебя. Сказать Люблю, значит взять на себя ответственность за судьбу другого человека, разделить с ним жизнь. Я пока не был готов принять её. А ещё мы оба не были готовы к разговорам. Бывает такое, людям очень хорошо, посреди войны они находят островок мира и позволяют себе урвать несколько часов от реальности, не думать. Вот и мы так. И я. Сашка смотрел на меня, Сашка целовал меня, и я понимал, что он не станет ничего рассказывать, предпочитая навсегда оставить в безопасности, завёрнутым в солнечное тепло своей квартиры. Сашка наблюдал за мной, улыбался, смеялся, шутил, отвлекал всячески, и продолжал наблюдать, словно добрый психиатр незримо нависающий над пациентом. Потом он признался, что очень остро боялся, что у меня съедет крыша, некоторые симптомы были так сказать на лицо. Я не замечал этого со стороны, но Саня видел, просто не говорил, тактично не замечая, что у меня трясутся руки, что иногда я начинаю хохотать очень громко и нервно, что говорю походу мыслей, замираю в прострации глядя в одну точку. В такие секунды Сашка испытывал беспомощность, почти панику, и не подавал виду, вымучив из себя улыбку острил, дурачился, всячески отвлекал и остро боялся что я сойду с ума. Особенно в первый день. Мне хотелось задать тысячу вопросов, спросить тысячи вещей, но я пока не был готов. Было больно думать. Больно спрашивать. Я не знал, как меня вытащили из той квартиры, не знал, что случилось с Вольхом. Где он сейчас? Что с ним? Самое блядское и паскудное заключалась в том, что я по прежнему переживал за него. Не хотел себе в этом признаваться, реально хотел бы запихать ему паяльник в жопу, но ничего не мог сделать с собой. Хотел, что бы он исчез из моей жизни, но исчез нормально без проблем. Что бы я просто знал, что у него всё хорошо. Об остальном, я уже никогда не буду думать. Саня не выдержал первым. Обнял, зажал в себя и тихо заговорил, бесцветным голосом рассказывая как всё было. Слушать не хотелось. Слушать было паскудно. Снова накатывали отвратные, тошнотворные воспоминания, хотелось завыть, стиснуть зубы, хотелось вырваться и побыть одному, пережевать всё в одиночестве. Саня понимал даже это, но очевидно понимал так же и то, что сейчас пожалуй это тот раз, когда нам стоит побыть рядом. - Меня выпустили под залог, - тихо сказал Саня. - Что касается Вольха, он уже пришёл в себя и готов давать показания. Я постарался, что бы на моём лицо ничего не отразилось, но внутри всё словно оборвалось, заныло от этих слов. Сашка прижал меня к груди, и положил ладонь на моё лицо, закрывая. Какому нормальному человеку в здравом уме и твёрдой памяти придёт в голову сделать этот жест? А Сану пришло. Он просто закрыл меня собой, закрыл своей ладонью меня от самого себя, от стыда собственного понимания, просто бережно взял и закрыл, прижимаясь губами к виску и сидя так в молчании. И рядом с принцессой, маленький принц научился не бояться призраков. В её присутствии кошмары отступали и в страхе убегали прочь. Маленький принц сидел на троне, в сбившейся на бок короне и смотрел на принцессу. А прекрасная принцесса сидела на ступеньках у подножия и вышивала на пяльцах цветочки. Рядом с принцессой лежал меч, и рассыпавшиеся вокруг нитки. - Да Ник. Я избил его очень сильно. До реанимации, - тихо подтвердил Саня. - Жить будет. Через несколько дней переведут в обычную палату. В голосе Саньки послышался такой ад, что я торопливо освободился, повернулся к нему и стиснул сам. - Что теперь будет, Саша? Саня невесомо погладил меня по спине. - Не знаю. Заявление он вряд ли на напишет. С ментами я разобрался. Родители пока не знают. Просил не говорить. Через три дня приедут, тогда и будем думать. Не волнуйся. Ник. У меня всё под контролем. Здесь скорее другая проблема. Что пожелаешь сделать ты? Ты ведь засадить его... можешь... Сашка осёкся и больше ничего не сказал. Озвучка висела в воздухе. Я кивнул. Саня принял. Нам не нужно было говорить. Мы знали. Я этого не сделаю. В любой другой ситуации, Сан имел право уговорить меня передумать, но не в этой. - Он ....ты ...Насколько всё плохо? В эту секунду я себя ненавидел, но должен был знать. - Черепно- мозговая травма, двойной перелом руки, четыре ребра, разрыв ... Сан словно словно цитировал выдержку из протокола. Я зажал ему рот. - Прости. - НИК. - Сашка поцеловал мои пальцы. - Это мои слова тебе. Единственное, о чём сожалею, о том, что не смог тебя уберечь от этого. Об остальном не жалею. Если бы Дима меня не остановил...Ты знаешь, я когда увидел тебя там Сашка зажмурился, затряс головой. - Меня перемкнуло. Перед глазами всё почернело. Даже не помню, что было... Помню, душил, а Зидан оттаскивал, пальцы разжимал. Потом милиция. Потом всё как в тумане. Хуже всего было от бессилия, когда в обезьянике сидел и не знал, что с тобой. В каком ты состоянии. Мы когда дверь выбили. И ты весь в крови и... Сашке не нужно было говорить, что он там увидел, я представлял. - Потом Саныч приехал с Маринкой. Она юрист наш семейный. Меня отпустили под подписку. Я судорожно стиснул Сашку, клещом вцепился. Неожиданно так захотелось обнять его, подержать, уберечь. Такого родного, беззащитного, моего. Гладить пальцами напряжённые виски, целовать судорожно стиснутый рот, разминать застывший затылок, пытаться качать, баюкать. Я привстал к нему на колени, потому что сидя не мог обхватить так как хотелось, прижался обнимая собой. Зарылся носом в ухо, в волосы. Запах любимого человека, Запах любимого человека. Обволакивающий, трепетный, тёплый. Мой. Обхватил руками за спину, ощущая сильные мышцы под пальцами, совершенно каменные, а Санька ведь гибкий как пластилин. В каком же напряжении он сейчас находился? - Санька, - хотелось сказать, столько нежных слов. Любимый, родной, котёнок, зайка мой. Но не мог их сказать, чувствовал себя нелепо. Я даже не целовал, присосался как пиявка перемещаясь от уха, до плеча и обратно, к лицу, бесчисленными детскими чмоками. Дети целуют взрослых очень жадно, словно хотят выпить неведомое, дети целуют искренне, не понимая, что отдают гораздо больше чем хотят взять. Детская энергетика чистая, не испачканная, целительная. Я не мог быть ребёнком, я теперь был грязным, но мне кажется Саня любил даже эту грязь, а может быть он просто не замечал её. - Ники, ты что. Что ты, глупый. Не надо. Иди ко мне. Мы с Сашкой просто плыли друг в друге. Может ли такое быть, но мы действительно, стоило нам соприкоснуться, не могли отлепиться друг от друга, ощущая связь животом, на уровне пупка. Так не бывает? Может и не бывает, но думаю мы оба ощущали друг друга именно так. Притяжение существовало всегда, но раньше мы были закрывались, таили это в себе, давили внутрь, не понимали. А сейчас что - то изменилось с нами, встало на свои места, защёлкнулось. Вроде бы столько всего, куча непоняток, проблем, событий, а у нас с ним всё встало на свои места. Или это мы нашли своё место, нашли друг друга. Сколько же всего мы пропустили с тобой, Сашка? Но мы наверстаем, наверстаем обязательно. Я жил в квартире у Сана вторую неделю. С момента моего прихода в сознание пошёл седьмой день, а до этого провалялся в его хате двое суток, напичканный лекарствами по самые уши. Когда очнулся, и мы смогли поговорить, обо всём, я робко осведомился Что дальше? На этот вопрос Сан дал единственный безапелляционный ответ. - Мы вместе. Живи у меня. Обсуждению не подлежит. Иногда слова, одни и те же, сказанные разным тоном, могут нести разный смысл. Сашкино "Я тебя больше не отпущу Ник!" не содержало ни тени собственичества или эгоизма. Только заботу, беспокойство и страх, что не пойму, сочту это посягательством на собственную свободу. Но на тот момент, в гробу я видел эту свободу и жизнь. Что - то реально у меня так произошло со шкалой переоценки ценностей. Я просто кивнул и сказал - Хорошо. Только распланируй сам, что там потребуется. Я не в состоянии сейчас думать и решать. На самом деле так оно и было. Я словно безынициативный болванчик, Поставь меня, положи, согни, убери на полку - многое воспринималось безразлично. Душевная апатия присутствовала. Я начинал оживать, но не сразу, постепенно. Мозги вставали на место и закладывались в черепушку, подстраиваясь под новую реальность, но у меня пока не получалось взять и разом вытряхнуть самого себя из образовавшейся шкурки. А Санька сначала не поверил, а потом чуть от радости не чокнулся. Очевидно, ожидал бурных протестов, концертов в стиле "я сам себе красивый" и всё такое прочее. Мощно я на эту тему окружающих выдрессировал. Но тут, просто взял и сказал: - Давай, жить вместе. - Всё! - сказал Сашка рухая рядом и обнимая меня. - Сейчас умру. - Да иди ты. - Я уютно завернувшись в его конечности шутливо пихнул в бок, откладывая в сторону журнал. Устроившись в гостиной на диванчике, я листал выпуск "Вокруг света", трескал мандаринки и в пол уха слушал Сашку, мирно нарезающего круги для признаний. - Умереть он собрался. Вариант подо мной и от оргазма я так и быть ещё рассмотрю, а вот все остальные. Увернувшись от поцелуя, я торопливо всунул ему в рот дольку мандаринки. - Ник, реально сейчас от счастья подохну. Сашка недолго думая, скотски вплюнул мандарин мне же в рот. И что вот это в его понимании счастье, да? Тьфу, животное. А он прижал меня к себе и пока я протестующее мычал, сдаваясь напору чужого языка, Сан оторвал меня от дивана, и забросив на плечо, закружил по комнете с радостными воплями, изображая самолёт. - Положи на место, блин! Уронишь. Но Сашка только замотал головой, сообщая мне о том, что моё место - это он. А если кто - то в этом сомневается. Он подбросил меня в воздух, заставив дико заорать. Не знаю, как я от него вывернулся и отбился в конечном итоге. Отбиться от Сашки не представлялось возможным, но не по причине физического превосходства, эту свою сторону он как раз и не демонстрировал, безоговорочно поддаваясь в шуточных потасовках, просто жопа заключалась в том, что я отбиваться не хотел. Он пальцем пощекочет, а я и отлепиться не могу. В общем Сан сделал предложение переехать, я ответил согласием, это просто случилось и всё. Мы стали быть. Возвращение Сашкиних предков ожидалось только в конце месяца. Практически накануне Малины уехали отдыхать на Кипр, оставив Саньку распоряжаться самостоятельно. В самостоятельность Александра охотно верилось. Узнав, что в отсутствие бати, Малин подменяет его в делах, и успешно при этом справляется...Собственно, это не оказалось неожиданным, что - то такое и раньше высвечивалось, просто он это не афишировал особо, заезжая туда - сюда, документы закинуть, бумаги забрать или в бугалтерию надо на пару минут заскочить. Обычно он отлучался ненадолго, пока я сидел и ждал в машине, слушая музыку, рассматривая прохожих. Обратить внимание и сообразить, для каких целей у Малина в бардачке регулярно пара печатей вместе с ним катается, мне в голову не приходило. Саня пока не ставил родителей в известность о случившемся, не счёл необходимым тревожить раньше времени. Решил подождать развития событий. Саныч и адвокат Мария Николаевна соответственно тоже не пропалили, согласившись с доводами Сани, не наводить зря панику. В убедительности этого парня сомневаться не приходилось. Что касается сестры, насколько я понял из объяснений, Юлька использовала отсутствие родителей на полную катушку. И пользуясь снисходительностью и демократичностью братца, рванула в гости к подруге, где застусила по - полной и возвращаться совершено не собиралась. Решив не тревожить детскую психику, Сан держал язык за зубами, поджидая очевидно, пока я оклемаюсь. Пугать неподготовленный народ первые дни, у меня бы неплохо получилось. В общем, первые дни. мы оказались предоставленными сами себе, и могу сказать, что меня это полностью устраивало. Я совершенно не представлял как вести себя, когда они вернуться. Но Саня велел не париться и я не парился. Возможно, за эти несколько дней, что - то изменилось, и эти перемены заставили меня смотреть на вещи проще, не заморачиваясь. Точно так же не заморачиваясь я позволил Сашке обновить собственный гардероб. В душе ничего не протестовало. Ну не ощущал я никаких чувств из того, что испытывал раньше, типо что я ему содержанец или что - то в этом роде. Просто это было как - то... Нормально? Естественно? Я мог ему это позволить. Не знаю, откуда пришло это чувство, но мы словно становились семьёй. Оказавшись в жизни Сашки, я внезапно растворился в ней, остался в его квартире и не ощущал никакого дискомфорта, словно жил здесь всегда, долгие годы, просто наконец вернулся домой. - Понимаешь Ник. В первые дни, Сан трясся над каждым моим шагом, постоянно смотрел загнанным щенком, боясь сделать, что - то не так. - Понимаешь, дело не в родителях. Но если для меня действительно ничего не стоит потратить определённую сумму денег. Я не виноват, что у меня отец миллионер, - взмолился он наконец. - Ники, для меня обновить весь твой гардероб... Юлька на карманные расходы больше получает. Твою мать, Ники, я посторонним людям зарплату плачу, а любимому парню не могу рубашку купить... - Отлично, - методично изучая чужой гардероб на предмет чего - нибудь пригодного для выхода на улицу, сообщил я. - В таком случае готовься. Я ощутимо ударю по - твоим карманным расходом. И раз ты так настаиваешь, разорю. - Господи, я знал что ты есть и ты меня услышишь, аллилуяю . Сан радостно выдохнул, а затем вооружившись ножницами безжалостно обрезал джинсы от Армани, подгоняя их под мой рост. Я только челюсть захлопнул. Этот парень меня с ума сведёт однажды, уже свёл. Кто сказал, что он аккуратист? ***** - Саня, домой хочуууууу! Поимей, совесть. Я пытался спастись из примерочной, единственно возможным способом - отказавшись мериться. Начинаю подозревать, что моя шутка про Сана играющего в детстве в куклы, оказалась близка к истине, потому что наиграться Сан не мог. Очевидно не понимая, что я устал, хочу свалить и в отличие от него не вижу никакого смысла во всей этой куче барахла. Сан видел. Рассматривая меня требовательным глазом, безжалостно гонял продавцов, придирчиво сооружая некий видимый лишь ему образ. |