Сан Тери Отпусти это всего лишь слово
 Скачать 6.72 Mb.
|
|
Люблююююююю!!!! Целую его пальцы. Кончики пальцев, хватаю губами, а Сашка смеётся. Ему смешно видеть меня таким, хотя сам он ничем не лучше.... Кусаю его за губу, с силой, получаю удовольствие, видя лёгкий шок в звёздных глазах. Дети кусают взрослых, потому что их маленькое тельце не в состоянии вместить счастье, оно разрывается и поэтому.... Поэтому.... хочется куснуть. Сашка тихо шипит сквозь зубы, тащусь при мысли, что сейчас как выругается матом. Не выругался. Только губы изогнулись в хищной усмешечке, провёл языком проверяя место укуса. Наклоняюсь, зализываю сам, прося прощения, понимая: "Если он меня сейчас бросит - умру" Умрусь сам. Сашка не бросает, но сволочная акула по имени Сан натягивает меня на себя так, что остаётся только распахнуть рот, хватая глотки воздуха и пытаясь понять, желудок или гланды. - Больноооооо!!!! - мгновение разрушено, я замахиваюсь, пытаясь припиздить, но руку перехватывают, в рот впиваются чужие губы. Сашка резко садиться, прижимая к себе, держит, дышит тяжело и дрожит. - Ники, я сейчас кончу. Не двигайся. Только не двигайся. Все аргументы разом умирают вместе с несостоявшимися обидами. Понимаю, что когда идеально, это тоже по - своему плохо, а хорошо, именно вот так, когда не идеально, когда мы живые, человечные, когда есть возможность понять и сравнить и задыхаться от восторга, слыша тихий шёпот в ухо и сообщение, что он больше не выдержит. Ну разумеется, он же один такой красивый. Ёрзаю на нём, сжимая мышцы. Я понимаю, что сам себя лишаю удовольствия, но невозможно отказаться от возможности сделать так, и вот так, и подвигаться слегка, мстя ему за предыдущий марафон. Сашка шипит. Сашка тихо материться в ухо и шипит, а я умираю от счастья, от одной мысли, что сейчас, выиграю раунд. И пофиг, что по сути проиграю, но так хочется заставить его не суметь себя сдержать. Из - за меня. Кончить. Сашка стонет, тихо стонет, прикрыв глаза, а затем качает головой. - Ники, ты напрашиваешься. - Да! - радостно выдыхаю я, начиная двигаться активнее, чувствую, как каменеют мышцы чужого живота. У меня у самого яйца поджимаются, понимаю, мы продолжим, не придётся прикасаться к члену, я от одной мысли кончаю... Сашка с рычанием впивается в мою задницу, меняет позу и... Звёздочки стремительно начинают забираться обратно по проводам, трещат, разбегаются, захлопывают домики, кончают самоубийством. Можно ли членом достать до горла? Меня нереально ведёт, каждый раз и ощущение такое, что Сашкин член вынимает из меня душу, и душа сука орёт матом от восторга, дохнет от счастья и рвётся за ним, вылетает из тела и возвращается обратно. Её просто загоняют размашистым хлопком, и я бьюсь в судорогах острейшего припадка. Орать не могу, могу только рыдать, бессмысленно ища любую опору, потому что Сан безжалостно выбивает их все, скидывает меня с планеты, возвращает обратно, подбрасывает на качелях сумасшедшего наслаждения. Туда - сюда обратно тебе и мне приятно. В голове пролетает дебильный стишок и разбивается россыпью движений, не остаётся ничего, только эти движения. Все ощущения сосредоточены на них, в яркой комете рождающейся внутри собственного тела. - Люблю тееебббя! - хрипит Сан. Сан пытается говорить сквозь зубы, и это у него не получается, но ему не надо говорить. Острое чужое "Люблю" заполняет меня изнутри. Двигается во мне, и я ощущаю его признание, каждым толчком, сильнее, сильнее, глубже до самого горла. Назад? - Сан... Не вытаскивай... бляя. Нет, пожалуйста не вытаскивай.... Пытаюсь сжать, удержать, но какое там. Прекрасный поддонок, безжалостно бросает меня в миллиметре от рая. Сане бы палачом работать. Это же надо быть такой изощренной безжалостной сукой, что бы вытащить член в такой момент. - Садист грёбааааанннаааыыый!!! ААААА! Сашка смеётся в ухо. Ненавижу бляяяя. Смеётся лижет в ухо, дышит, срываясь смехом полустоном. Чувствую его мокрое лицо. Сан абсолютно вспотевший, мокрый. Начинает целовать, ласкать, а я бля убить его готов за такую подставу. Не сразу до меня доходит, что он берёт передышку исключительно по одной причине, не желает кончать. - Бля, мазохист ты, Саня! Я выношу обречённый вердикт. - Ты мазохист. Сашка фыркает, кусая за ухо, и таймаут закончен. Бесконечное движение, резкий рывок. - Садист бля Саня, ты садист ааааа оуу...Бля не останавливайся. Бляяяя!!! Нахуй, бля!!!! Никогда не думал, что слово бля, можно произносить с такими оттенками и ударениями. Этот гениальный маньяк извращенец, умудрился заставить меня произнести их все, оттягивая момент до последнего, до невозможности, когда уже всё, надо либо сдохнуть либо кончить, потому что тело не выдерживает, потому что Сан мокрый как мышь, с меня самого пот течёт струйками, а ему не остановиться. Этот сука не хочет кончать, терпит, оттягивает, мучается сам и мучает меня, потому что ему мало. И мне мало. И нам обоим так мало друг друга, что уже небеса не выдерживают и просто проливаются дождём, ледяной россыпью первых капель. И в эту же секунду Сана срывает с катушек, почти точно также как и меня, и нас одновременно выплёскивает из берегов: судорожно, безумно, ярко. И от этого оргазм становиться особенно сумасшедшим и долгим. Тело сотрясает в конвульсиях, сперма выплёскивается в меня, из меня, на каждый непрекращающийся слабый толчок. А сверху заливает дождь. Лавиной, стеной, рухает с высоты небес. А нам не встать. Бля, не двинуть реально ни рукой ни ногой не пошевелить. Люблю грозу в начале мая, Когда весенний первый гром, бля. И когда до нас доходит, мы начинаем ржать. А что ещё остаётся делать? Нам смешно блядь. Нас заливает дождём, и пиздец сейчас будет вещам, котятам и всему остальному, а мы лежим на крыше. Я под Сашкой, Сашка на мне, загребая двумя руками, и не встать бля, тупо не пошевелиться. Изнутри распирает гогот, сверху по башке и обнажённым телам не хило так хреначат струи. В какой - то момент мы разлепляемся, одеваться бессмысленно, но надо и приходиться, судорожно прыгая натягивать мокрые шмотки. И я думаю о том, что это здорово, что пошёл дождь, здорово. Он просто помог отвлечься, от мыслей от всего, просто это напряжение, это чувство, наше с Сашкой всё, в какой - то момент стало таким сильным, что без дождя, нам уже было никак. И вот он хлынул как по заказу. И Сашка быстро одевшись, накидывает на меня куртку, пытаясь спустить вниз, прикрыть собой, а я отбиваюсь и торопливо закидываю всё по пакетом. Хозяйственный такой бля. Я уже даже не помню, как мы собрались и переместились с крыши вниз. Мокрые, счастливые, улыбающиеся, на подгибающихся дрожащих ногах. Мы сидели в подъезде на подоконнике двенадцатого этажа, смотрели, как мир заливает водой, приканчивали вино и целовались, целовались, завернувшись в Сашкин плащ, греясь в его сухости и собственном тепле. Так как Сашкина одежда оказалась под нами, от воды она практически не пострадала. Дождь закончился, прогоняя тучу, открывая небо новым звёздам, а мы этого даже не заметили. Нам было так хорошо рядом, что хотелось остаться на подоконнике, и никогда с него не слезать. На голодный желудок, я опьянел моментально, болтал Сашке всякие глупости. Рассказывал, как мы строили в детстве домик из снега с пацанами. - Настоящий, и даже притащили туда ящики и поставили свечку. И красиво бля зимой. Ночь, прохожие идут, а в домике свечка горит и кажется, что он весь светиться изнутри. А летом мы ловили раков на реке, и я ловил их на палку, а мой друг Васька просовывал в норки руку и рак типо его за палец клешнями. И мне всегда было жалко раков, ну их когда живыми кидают в котёл, им же наверное больно. А ещё рыбу жалко ловить. Хотя прикольно так. Я вот америкосов понимаю. Я бы ловил и отпускал. Нахуя спрашивается, её есть, в магазине же можно купить? Это же надо её пиздануть камнем по голове, а потом чистить. А если она ещё живая? Ну сознание там потеряла, а ей ножом по брюху... Сан тихо ржал, уткнувшись губами в мою макушку, ероша пальцами волосы, целовал и мешался рассказывать. С ним было так уютно, тепло, хорошо, как в домике, невозможно отлепиться, вылезти. - А я в тебя в первом классе влюбился. Ты на девчонку был похож, красивый такой. Признаться стремался, но я тебе печеньки и конфеты в портфель подкладывал... Пальцы Сашки замирают, он не верит собственным ушам. - Я даже обиделся, что ты не девочка. Поцеловать тебя хотел, Ваське рассказал, а он меня обствебал и я решил не целовать. А задирать тебя не интересно было, ты сразу плакать начинал, а мне тебя так жалко было, что я не мог. Так что остался ты без моих ухаживаний. А потом у тебя друзья появились, у меня тоже отошло. Теперь же можно рассказать, да. В общем я.... ааай блядь, сдурел? Сашка щипает меня за бок. Больно, от души выкручивая кожу через мокрую футболку. Вскидываю голову, что бы сообщить ему о том, что я всегда знал, что он урод, но ...И затыкаюсь натолкнувшись на непередаваемый взгляд. Ошеломлённый такой взгляд в котором читается, что он знал, нет, он всегда подозревал, что я дебил, но не настолько же. - Ники, я тебя урою! - твёрдо сообщает он. - Вот прямо сейчас и начну. Сашка сгребает меня с подоконника и развернув со всего размаха залепляет по заднице. Больно же бля. Вырываюсь, начиная орать, про то, что: - Я же признался бля, и Саня псих, идиот. Сашка смешно рычит, грозя мне всеми возмездиями и карами мира, обещая что за такое, трахать он меня будут до конца дней моих и после смерти очевидно тоже. Я прыгаю вокруг него, но какое там, Сан профессионально держит за запястье, и ловко, словно мячик обводит, умудряется залепить мне из любого положения, и единственное что остаётся, это уже не материться, а просить пощады, обещая, что да на всё согласен, и вообще если он меня изобьёт, это ему же и лечить придётся. И сам себя счастья лишает и вообще. Сашка сгребает меня на себя, отрывает от земли, впивается губами, отрывается в какой - то момент и тихо стонет. - Идиоты мы, Ники. Какие мы с тобой идиоты. И мне не хочется возражать, даже если ляпнуть в такой момент, что нибудь в тему, будет очень смешно, потому что я понимаю, он прав. Мы с ним всё это время были друг для друга, и не поняли, не заметили, отказались от своих чувств. Я их задавил в зародыше, а Сашка...Сашка, в отличие от меня не задавил. Господи, как же хорошо, что он их не задавил. Страшно представить, твой человечек стоял рядом с тобой, практически на расстоянии вытянутой руки, он всегда был рядом, а ты не понял, не заметил, не пожелал замечать, отказался и прошёл мимо. С самого начала нам был дан шанс, а мы его похерили. Счастье, просто тупое дебильное счастье осознать, что Саня не упустил второй попытки, десятки попыток. Не отступился, не сдался, не отказался от нас несмотря ни на что. Да, пусть он сумасшедший, пусть временами ублюдок ненормальный, но эта его ненормальность оказалась самой нормальной вещью на свете. Сашка выгрыз нас. Реально нас выгрыз. Зубами. - Санька! - Мне предназначено всю жизнь осознавать, понимать, что же за драгоценный человечек мне достался, и умирать от блаженного, тупого счастливого осознания, блядской пизданутой благодарности к нему, за него самого. В очередной раз, я стиснул его судорожно, стиснул, обхватывая за торс, сжимая руки в замок, целуя в ямку на шее. Встал на носки, пытаясь дотянуться до губ. - Сань, поцелуй меня. - А что мне ещё делать остаётся, Ники? - Грустная улыбка и жаркий ураган сметающих губ. Оторваться невозможно, оторваться возможно с трудом. - Я тебя люблю, Саня, - говорю я тихо, и в то же время так страстно, от всего сердца, каждым звуком голоса. - Больше всех на свете люблю. Веришь? Слышу в ответ прерывистый вздох. Сашка обнимает, Сашка счастлив это слышать, но такое чувство, что ему не привыкнуть, он ещё не может привыкнуть к этому, хотя это глупо так реагировать на признание, которое уже было сказано, а вот теперь всего лишь повторяется вновь. Нам было настолько хорошо, и одновременно так трясло, что непонятно как мы добрались до машины. На подгибающихся ногах, держась друг за друга, не в силах отлепиться ни на секунду. В какой - то момент, Сашка выпрямился, сгрёб меня в охапку, поднимая на руки и побежал, крича во всю мощь лёгких. Я люблю этого парня! НИКИТА! Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ! ЛЮДИ, Я ЛЮБЛЮ ЭТОГО ПАРНЯ! ЛЮБЛЮ! Крича об этом на весь мир. Сашке было абсолютно плевать, чем ответит мир на это сумасшедшее признание. На его признание ответил я, а до всего остального человечества Сану не было абсолютно никакого дела. Мы хохотали, летели вперёд, напоминая безумцев сбежавших из психушки. Целовались, целовались, целовались, на глазах шарахающихся прохожих, на чьих лицах отражались разные эмоции. А мне стала безразлична чужая реакция. Впервые в жизни мне сделалось глубоко добедра на чужие чувства, на умасливание эстетики чужих человеческих глаз. Вырвавшись в какой - то момент, я забрался на тумбу с приклеенной цветной афишей и заорал во всю мощь лёгких - Я люблю тебя, Сашкаааааа!!!!!! Я тебя люблююююуууууу!!!!!!!!!!!!!! Мы светились, сияли, наполненные нашим чувством. Нам больше не хотелось таить его внутри, скрывать. Нет. Мы не будем нас прятать. Ни он, ни я. Мы будем всегда. Держась за руки, вместе пройдём, через всё, чтобы нам не предстояло пройти. Я не откажусь от тебя Саня, я от тебя не отрекусь, ни что на свете не заставит меня отречься от твоего имени. Я смеялся, повиснув на плече Сашки, вниз головой. Сашка предпочёл не доводить дело до ментов, и органично стащил меня вниз и потащил к машине, хохоча, что я как и он, полностью сошёл с ума. А я орал, признание, кричал, что счастлив стать сумасшедшим рядом с ним. Сашка, подцепив меня за бедра, подсадил на капот бмвухи, целуя и ища ключи, а в моём сознании неожиданно всплыли строки. - Ещё не наступит утро, как ты, трижды отречёшься от меня. Но я отринул их прочь. Не существовало на свете такой силы, чтобы я отрёкся от него, от моего Сашки. Это Пётр боялся умереть, а я не боялся, в эту секунду я не боялся ничего на свете. Я устал бояться. Рядом с Сашкиной скалой, никаких страхов отныне не существовало, они просто разбились об неё. Я больше не был один. В моей жизни появился, мой Сашка. По - настоящему. Навсегда. Моя семья. Я улыбался, мечтая раскинуть руки, и взлететь над миром, и взлетал над ним каждой секундой этих ярких ночных мгновений. Несколько раз снимал и одевал кольцо, любовался им, Сашкой, заставляя Сашку посмеиваться. Я придумывал целую эпопею разных фантазий, мечты о том, как у нас с ним всё теперь будет. Неужели мы с ним по настоящему. Совсем пор настоящему. И стрёмно конечно, но блин. Мы что теперь прямо как ...ну ....эти.... которые... Я краснел не в силах сказать жених и жених, что там обычно у геев бывает? А Сашка широко расставил руки по обе стороны моих коленей, наклонился и ласково сказал - Да! - И поцеловал. - Именно так, Ники. Как эти самые. Которые. В эту секунду у него были самые потрясающие, самые смеющиеся глаза на свете: ироничные, бесконечно ласковые, любящие, полные мягкого юмора. - А тебе тоже кольцо надо, - спохватился я и Сан начал ржать. Не сразу до меня дошло, а когда дошло, я покраснел, обозвал себя идиотом. Сашка носил кольцо, всё это время, много лет подряд. Абсолютно идентичное моему. Простая полоска - ободок золотого металла. С пятого класса, он носил это украшение, обозначавшее, что он занят. Это считалось очень круто, просто мне и никому в голову не приходило спросить, кто из всех этих многочисленных девушек, что регулярно вокруг него вились, смогла украсть сердце нашего школьного принца. Наверное, я идиот и навсегда им останусь. Сашка молча стянул кольцо, улыбаясь протянул его мне. - Смотри, прочитай. Я посмотрел, лицу стало жарко, запылало заливая краской по самые уши, расплёскивая тепло по щекам. Внутри Сашкиного кольца, было выгравировано моё имя. У меня реально всё поплыло перед глазами, в груди всё просто в тряпки нахуй порвалось от сентиментальной нежности. Сашка забрал кольцо, коротко поцеловал в губы и одел обратно. - На своё не хочешь взглянуть? Хотел. Ещё как хотел. Я трясущейся рукой стащил его с пальца, чуть не уронил, но Сашка подставил ладонь, покачал головой с лёгкой укоризной. Да и сам знаю, что дебил. С такими вещами надо обращаться очень аккуратно. Говорят кольца, чувствуют беду, вот и моё внезапно улетело с пальца, и только Сашкина ладонь спасла его от падения. Я развернул, подставляя на свет, заулыбался читая Сашкино имя. Никаких помпезностей, признаний, клятв или слов. Просто на наших кольцах были выгравированы имена друг друга. Это было самое лучшее, самое замечательное, что можно было изобрести и придумать. Когда любишь человека, имя любимого становиться важнее любой молитвы. Это особое знание, особая часть внутри. Имена любимых вырезают бритвой, имена любимых пишут на стене, среди тысяч звуков и обращений, имя любимого становиться условным сигналом, рефлексом, на который чётко реагируют уши. И если ты теряешь любимого, любой звук похожего имени заставляет испытать боль и тянущую тоску, отреагировать рефлекторно. Это было очень важно. Признание написанное внутри кольца. Для кого - то оно не значило ничего, для нас обозначало целую вселенную наших отношений. Наша вселенная будет расти, день за днём, она будет становиться больше, значимее. Для него. Для меня. Для нас. Когда я это осознал, пропустил через себя, мне не потребовались лишние слова. Я потянулся и благодарно поцеловал Саньку, не удержавшись от желания, подёргать падающую с плеча прядку. Саня ответил, а затем взяв мою ладонь, очень серьёзно и торжественно, даже ещё более серьёзно, чем в первый раз вернул кольцо на палец, поцеловал, трепетно сжав. - Береги это, Ники, - тихо попросил он, и я понял, что буду беречь. Буду беречь всю свою жизнь, потому что Сашка говорил вовсе не о кольце. Перед уходом, перед тем, как мы ушли с крыши, я собрал остатки еды в пакет. Не знаю, почему, я так поступил. Но мне ничего не хотелось оставлять там. Забрать всё, забрать самого себя с этой крыши, было очень важно. В ту ночь, я отпустил своё прошлое, навсегда. Бесповоротно и окончательно. Не понадобился даже никакой акт сожжения, хотя говорят, в таких случаях реально помогает. Я знал, что никогда больше не вернусь на эту крышу получить дозу боли, но приду сюда вместе с Сашкой, держась с ним за руки, для того, чтобы вспомнить, маленькую порцию счастья, подарить её друг другу. Мы с ним захлопнули дверь прошлого, перевернули страницу. Санька, мой единственный драгоценный, самый любимый мой человечек. Сколько ещё страниц ты заставишь меня перевернуть? Смогу ли я когда нибудь, вернуть тебе, хотя бы часть того, что было отдано мне тобой. Смогу ли когда нибудь, выразить тебе своё спасибо. Даже если это спасибо тебе совершенно не нужно. Ты прав, Сашка. Ты абсолютно прав. Страшно любить тебя. Страшно любить тебя так. А потом, выбравшись из машины, мы ввалились домой. К счастью обратная поездка обошлась без ментов и эксцессов. Сан сел за руль, находясь в некоторой степени подпития. Это может показаться опрометчивым, но не будь Сан уверен в собственной координации, за руль он бы не сел по определению. В этом отношении на Малина можно было положиться, а возможно нет. Мы выбивали мозги друг другу обоюдно, потому что пока ехали домой, умудрялись при этом целоваться и лапаться. Сан следил за дорогой, но постоянно отвлекался на меня, так что счастье, что мы не врезались и не попали в аварию. Только рядом с Саном, очень долгое время я испытывал это странное будоражащее чувство, состояние лёгкой пьяной эйфории. Клише фразы " я пьянел от него без вина" - подходило для моего состояния, именно так на меня воздействовал Сан, чем больше я общался с ним, чем больше, времени мы проводили рядом, тем сильнее становилось чувство допинга, достигая временами острой особой вершины. Иногда я просто не мог выдержать этого всего: океана золотого, плещущего счастья внутри. Мы поставили машинку на стоянку. До дома шли пешком дурачась, толкаясь, и хохоча. Не знаю, что за одержимость нами владела, но мы не могли насытиться друг другом. Удовлетворяли с желание, но хотели снова, стоило зайти в лифт, и я вжал Сашку в стенку, не давая нажать кнопку этажа. Озвучил мысль, что в лифте мы это ещё не делали. Подозреваю, Сан от одной мысли в ужас пришёл, но посмотрел, хмыкнул, пообещал, что лифты будут. Колесо обозрения устроит? На этой ноте в ужас пришёл я. Наша бурная возня в прихожей, наверняка разбудила родителей. Пока Сашка открывал дверь, я умудрился залезть к нему в штаны и вовсю хозяйничал нахальными руками. Единственное, о чём я мог думать, поскорее добраться до спальни и закрыть створки нашего с ним мирка. Сан очевидно измысливал аналогично, потому что распахнув дверь, с рычанием сгрёб меня на себя, перетаскивая через порог. Меня всегда забавлял этот факт в нём. Привычка к неким актам символизма. Для меня они не имели значения, а вот Саня относился с трепетом. Подозреваю, в глубине души, что Сашка был религиозен, просто предпочитал об этом не распространяться. Несмотря на то, что он старался от меня ничего не скрывать, тем не менее, проглядывало в Сане некое тайное дно. Открытый для меня по всем плоскостям, этот парень казался китайской шкатулкой с секретом. Он мог свободно читать меня, а я часто, мог лишь предугадывать его действия и ошибаться, зная, что не угадал. И вот вроде бы потрясающий момент, Сашка тащит меня в комнату, органично избавляя от мокрых вещей, а мне внезапно стало не по себе, страшно, неуютно. Не знаю, что накатило, почему я испугался в этот миг, словно внезапно потянуло холодом, а из темноты глянули чужие злобные глаза. Острое чувство тревоги кольнуло изнутри иголкой, пробралось до живота, и там всё скрутило. - Ники, маленький, ты что? Сашка отреагировал как радар. Моментально. Я называю себя эмпатом, потому что иногда в состоянии уловить чужие эмоции, считать их, сделать своими, и вот оказывается из нас двоих, Сашка воспринимает гораздо больше, моментально вскидываясь, тревожась. - Что, Ники? Тревогу как рукой снимает. Начинаю непроизвольно улыбаться, осознав, что этот хозяйственный хомяк, сначала стащил с меня мокрые штаны и только потом приземлил задницей на кровать. Типо что бы бельё не пачкать. Аккуратист бля. Самое забавное, стоит мне просто двинуть бровью. Вот озвучь я сейчас это вслух, выскажи недовольство , и Сашка стащит нахуй простыни с кровати и выбросит в окно, или безжалостно обольёт кетчупом, вообще сделает всё что угодно, чтобы доказать, что я ему дороже простыней, порядка, дороже всего на свете... Зарываюсь пальцами в его волосы, распушаю, они уже почти высохли, немножко жёсткие после дождя, и в то же время мягкие. Целую веки, заставляя щуриться серые глаза, вожу пальцами по высоким скулам, хватаю за уши и тяну на себя и оказываюсь перехваченным за запястья, лежащим под ним со своей глупой идиотской улыбкой на лице. А Сан смотрит. В глазах мелькает беспокойство, но постепенно исчезает. Он продолжает раздеваться, раздевает меня, раздевается сам. Хочется впиться в него губами. Падаю на падушку раскинув руки, перекатываюсь, подпираю подбородок рукой, улыбаюсь. Сашка, набросив синий халат, педантично собирает мокрое шмотьё, относит в ванную. От счастья хочется просто кататься по кровати, по подушкам, по простыням и пододеяльникам с двумя тиграми. Огромное зеркало рисует отражение, понимаю, что уставший слегка, но всё равно...В комнате неярко горит бра со стороны Сашкиной кровати, тихо тикают часы, двери балкона распахнуты, тянет прохладой, запахом лета и сквозняком, шелестят шторки и жалюзи. Хочется выбраться туда на террасу, смотреть на ночной город, сейчас расцвеченный миллионами огней. Сашка живёт на девятом этаже. Обзор открывается просто великолепный, мы не раз сидели с ним на балконе, завернувшись в тёплое одеяло, встречали рассвет, глядя на просыпающийся город. Мне не хотелось спать рядом с Санькой, просто рядом с ним страшно было терять мгновения, десятки бесчисленных мгновений, нашей с ним истории. Санька возвращается, что - то говорит, заводя мобильный, проставляя время на будильнике. Такой домашний в этот момент, родной. Нет, словами не передать это особое чувство к любимому человеку. Он даже в халате смотрелся потрясающе, такой красивый, стройный, что душа замирала. Открыл шкаф. Волосы влажные, вьются после душа, мне бы тоже по идее не мешает сполоснуться, вот только двигаться влом. Сашка разворачивается, идёт ко мне. А меня так распирает от радости, что просто не знаю что учудить: нырнуть под одеялко и спрятаться, не пуская. Торопливо плюхаюсь, поперёк изображая звезду, раскинув ноги, руки, загораживая собой его место, не даю лечь Сашка фыркает, прищуривается, и со всего размаха падает сверху, подставляя руки, чтобы не раздавать... - Ваааа. - Балуемся? Губы Сана терпкие, сумасшедшие, пьянящие. - Да! Понимаю, что рядом с Саном веду себя как дибил, даже голос детским становится. Саня тоже остроумием не блещет, просто втирается в меня, попутно сбрасывая халат...Одно прикосновение обнажённой кожи, мне кажется что моя кожа просто взвизгивает в остром экстазе. Тело моментально отзывается дрожью. - И что мне с тобой делать? - шепчет Сашка покусывая мочку уха, за ухом. - Холить и лелеять? - предлагаю я, и начиная брыкаться всеми четырься конечностями, потому что Сан просто затискивает. Ловит за ногу и целует ступню, прижимая к щеке. - Не пущу! Моё! - Нифига... - пытаюсь отбиться, но вторая нога тут же, попадает в плен. - И это моё. Всё моё. Шутливо сопротивляюсь, не давая себя смешить. Санька мурлыкает, плющиться, дурачиться, разворачивает меня задницей сообщая, что она - единственная самая любимая и покладистая часть моего тела, и типо попу свою я могу оставить, а остальное значит может, уходит. Нет, ну не скотина ли ушастая . А ушастая скотина не долго думая, целует, разворачивает и прижимается губами к животу резко вдувая воздух от чего получается идиотский звук. Кто из нас большее дитё? Я понимаю, что люблю, придурка! - о чём немедленно сообщаю ему. Придурок улыбается, смотрит ошеломительными глазами, и всё что остаётся просто резко прыгнуть на него, втирая в кровать. Сашка уклоняется, и я пролетаю мимо, не совсем, но ровно настолько, что бы оказаться сграбастанным рукой поперёк, и оказаться под ним, вдавленным животом одеяло. Сашка плавно опускается сверху, целуя затылок, шею, гуляя губами по косточкам позвоночника, трепетно и нежно, поглаживая. - Давай лицом к лицу!- непреклонно изрекаю я, не успеваю даже закончить, как оказывают развёрнутым, предоставленным ласковым губам. - Я сверху! - добавляю, жмурясь от удовольствия, и лечу на него, со скоростью маленькой кометы. Сашка не отрываясь, умудряется перекатиться, раскидывает руки и вот я на нём: сижу, лежу, могу делать всё что угодно, мне предоставляют полную свободу действий, а я реально робею, под этим плавящим жарким взглядом. Сан даже не осознаёт, насколько он хорош. Для него это естественно, а меня пьянит и колбасит, лихорадит от этого совершенного тела. Начинаю целовать и ласкать его, за секунду как успеваю обмозговать собственную мысль. Оторваться от Сашки нереально. Нереально то, как он реагирует, слегка прикрыв веки, полуоткрыв губы, постанывает и двигается навстречу, когда я просто провожу кончиками вдоль его подмышек и рёбер до бедра. Сжимаю и чуть выкручиваю сосок, накрывая его губами, терзаю языком, жадно скольжу вниз. Его живот сводит меня с ума, крепкий выпуклый пресс, запах идущий от его тела, лёгкая поросль тёмных волос, начинающейся чуть пониже пупка блядской дорожки. Просто крышу сносит. Сашка даёт мне полную свободу, только зарывается пальцами в загривок, поощряя, подбадривая, подаваясь навстречу, раздвигает ноги, улыбается слегка. Я знаю, он слегка нервничает, но именно этой ночью он разрешит мне абсолютно всё. Я всегда хотел этого, мечтал об этой секунде с первого класса очевидно. Сашка парень. Да уж такое охуенное прям открытие. Стопроцентный парень и в нём нет ничего женственного, офигенский рельеф мышц. Но меня плавит от желания, прикасаться к нему, всюду, везде. Исцеловать каждый миллиметр кожи, растерзать прикосновениями языка. Он не выгибается, от моих ласк, но стонет рваным звуком и...И я понимаю, что в самый ответственный момент робею. Не могу просто, хочу, но не знаю, что делать, не готов.... Сан смотрит сквозь ресницы, расслабленным взглядом. Три секунды плавящего асфальта, хищная молния понимания. Ладонь медленно поднимается, львиным вальяжным жестом, и он просто плавно загребает мой затылок и притягивает на себя, подминая совершено естественно плавно. Я даже понять, не успел, как оказался под ним. Словно приём провёл. - Мы потом с тобой вместе поэксперементируем во всех направлениях. Заяц! - убедительно пообещал Сан, забрасывая мои ноги себе на плече. - А пока...Всё моё - Он подмигнул, потёрся щекой, целую ступню, и одномоментно входя коротким плавным толчком. Я только охнуть успел, а дальше сознание отключилось примерно на полтора часика, успев впрочем, промелькнуть пониманием, что я только что облажался и упустил свой шанс. Совершенно зря. Озверевший от воздержания оголодавший Сан дорвался до меня со всей силой своего самцового спермотоксикоза, умудрившись заездить до такого состояния, что в какой - то момент, кончив в четвёртый раз за ночь, я отрубился раньше, чем голова коснулась подушки. Подозреваю, это было единственным, что спасло от продолежния. А на утро, проснувшись, я не сразу сообразил, где нахожусь, окружённый морем цветом, среди груды воздушных шариков. Шары были везде, плавали по комнате, висели под потолком, десятки разноцветных надутых гелием и простых, надутых дыханием близких любимых людей. Спустя время, спустя годы, я скажу, что это был самый драгоценный подрок в жизни. Никто и никогда впоследствии, не поздравлял меня таким образом. Огромная залитая солнем спальня заполненная десятками шаров, сердечек, зайчиков, с надписями. В комнате никого не было, только шары, и тишина. Возможно где - то на кухне сейчас возяться мои любимые люди, готовят сюрприз, но... Я лежал на кровати и улыбался, смотрел на мир вокруг и понимал, что он счастливый этот мой мир, удивительно прекрасный полный любви разноцветных шариков. Не хотелось вскакивать, хотелось несколько секундочек полежать так вбирая покой и тихое состояние счастья. Вытянув руку, я с улыбкой смотрел на разноцветный мир, сосредоточенный на маленьком золотом ободке металла на пальце. Это ведь не сон? Я не проснусь сейчас? Ну не проснусь же Я перевернулся, зарываясь носом в очередной букет от Сашки, изящные белые лилии - второй запах который я полюблю с невероятной силой, как когда - то полюбил гиацинты. Мой день рождения станет для меня символом этих вещей, лилии и воздушные шары - незыблемый мирок моего маленького счастья. Я сел, закрыл лицо руками, понимая, что это правда. Однажды, я смотрел мультик, и вот там главному герою девушка, на берегу реки призналась в любви и в своём обмане. Она выдавала себя за парня, но пришёл момент сказать правду. И вот выслушав признание главный герой идёт в воду. Она зовёт его испуганно, а он вместо того чтобы утешить, отвечает резко замолчи, и ныряет вниз. И вот только когда он оказывается под водой, он способен это пережить, это разрывающее изнутри понимание, когда приходится зажать дыхание, что бы выдержать, а на лице против воли расползается улыбка, а он счастлив, он настолько счастлив, что хочет кричать, но тихими волнами счастья переживает эту реакцию под водой, понимая, что не выдержит, а потом выныривает резко и говорят одни глаза, а в них, целый мир. Когда я смотрел этот мультик, очень злился, на героя не понимая, ну как он так мог девушку на берегу оставить, она же переживает, а он...вот скот. Да я бы на его месте... Но на самом деле это правда. Человек бывает, счастлив настолько, что просто не в состоянии вместить в себя переполняющих эмоций. Я сидел на кровати, смотрел вокруг по сторонам и понимал, что меня сейчас просто разорвёт изнутри, как тогда в первый раз в гостиничном номере, когда открыв глаза я понял, что значит счастье - счастье это просыпаясь утром, увидеть перед глазами лицо любимого человека. И как и тогда, я понимал, что если увижу Сашку, я просто всё, умру, лопну. И Сашка вошёл.... Он входил, но увидев, что я проснулся, просто застыл в дверях, прислонившись локтем к косяку, положив подбородок на кулак, смотрел, улыбался тихо. Я не знал, кто из нас счастливее в эту минуту. Потому что так можно улыбаться, только когда тебе очень, очень хорошо, когда человек достигает своей цели и вот впервые получает долгожданную награду, свой заслуженный отдых и можно не торопиться, смаковать, чувство, чудо, мгновение. Когда ты строил дом, карабкался на вершину, но вот все твои маленькие человеческие вершины пройдены, может быть не пройдены до конца, но, ты смотришь на любимого человека и понимаешь - он рядом, ты рядом. Ничего на свете, ничто, абсолютно ничто не сравниться с этим мгновением целостности двоих, понимания, свои все дома. Все человеческие ценности перед этим бессмысленны. Люди гоняться за материальными благами, привязываются к вещам, но только потеряв самое главное, начинают постигать, чего они лишились. Я не знал, существовали ли для меня ценности, но Сашкина улыбка вместила в себя целый мир. В этом мире, мать склонялась над колыбелью ребёнка, слыша в ответ звонкий смех и он протягивал к ней руки. В этом мире, парень впервые целовал любимую девушку, и она говорила ему ДА. В этом мире влюблённые соединяли руки перед алтарём, и ребёнок протягивал взрослому ладонь, показывая бабочку, в этом мире, люди сидели всей семьёй за праздничным столом и ценили это мгновение, в этом мире, в этом мире... В этом мире мы бежали с Сашкой по ссыпающемуся пляжному песку, держась за руки, позволяя волнам океана омывать наши босые ноги, мы сидели перед камином, слушая шум дождя, читали книгу обнявшись, смотрели фильмы вдвоём, бродили по музеям любуясь картинами, сплавлялись на байдарках, неслись в горы с рюкзаками на плечах, и лопали шашлыки на природе, швыряли друг в друга скомканными бумажными салфетками, брызгались водой, дрались шутя, скользили на американских горках, и играли в футбол, резали наш свадебный торт одним ножом на двоих, смотрели друг на друга и Сашка протягивал мне ладонь, опускаясь вниз, и позволяя мне взять себя как любимейшую из женщин и драгоценнейшего из мужчин. Мы стояли, обнявшись на вершине самой высокой горы, и говорили с богом, а бог отвечал нам, сказав, одну простую фразу: |