Сан Тери Отпусти это всего лишь слово
 Скачать 6.72 Mb.
|
|
Сашка, я твой, слышишь, Сашка. До последнего ногтя, весь твой. Я тебя люблю, и ничто на свете, не сможет разлучить нас Сашка, ты слышишь меня, Сашка? . - Я тебя люблю, Ники! - Сан наклоняется к моему уху, и я поднимаю на него глаза, что бы сказать ему тоже самое про себя, потому что не умею говорить вслух, и Сан улыбается, кивая веками. Сашка слышит меня. Он знает. Главный приз, жёлтый медвежонок. Мы с Юлькой одновременно двумя голодными акулами смотрим на висящую под потолком игрушку. Она нам нафиг на нужна, но внезапно, нам что - то хочется подарить друг другу, себе, Сашке. Мы не сговариваясь сворачиваем в тир. После полуторачасового катания на аттракционах самое то. Потому что с последнего Молота смерти мы вылезли словно пьяные, и Сашка посмотрев на наши физиономии, усиленно соревнующиеся друг с другом за нежно зелёный цвет, решительно сказал Хватит и потащил прочь от искушения. На наших запястьях цветные браслеты дающие право на два часа развлекухи в любом качестве. И мы пользуемся этим правом на полную катушку. И в какой - то момент возникает ощущение, что Сан задрал уже со своим фотиком. Он фотографирует и фотографирует меня, словно пытается украсть лицо, сделать его частью фотоаппарата. И Юлька положив руку на моё запястье примирительно сообщает, что бы я дал брательнику оторваться. Не знаю, о чём она говорит, но очевидно это очередной Сашкин таракан, о котором я не знаю, но которого готов принять без слов, ведь это же Сашка. И я начинаю ему позировать, ломаться, выделываться, корчить рожи, на каждый непрекращающийся щелчок и честно кручу пальцем у виска, когда забыв о моём и Юлькином существовании, Сан словно заворожённый пялиться на фотографии. Зачем тебе фотографии, Сашка, когда у тебя есть я, вот тут, прямо перед тобой живой? - хочется спросить мне, но Сашка беспечно улыбается и наконец убирает фотик в сумку. И вот мы в тире, прыгаем нетерпеливо, протягивая жадные лапы, к видавшим виды винтовкам, в надежде, что мы всегда были с Юлькой снайперами, просто не знали об этом и сейчас непременно узнаем. Разумеется я выбиваю Юльку с третьего захода. Благо ограничения на лимит выстрелов у нас нет. Сан снисходительно ухмыляется, а Юлька начинает орать и требовать возмездия. Ну да, в отличие от неё из десяти я попал три раза, а она только один . И я даже выиграл фентифлюшку и задарил её Юльке, что бы не плакала. Но тут глаза Юльки хитро прищуриваются, и она вручает приклад братцу. - За меня будет Сашка. - И показывает мне язык. Мы с Саном переглядываемся, и в моих и его глазах разом расцветает нечто. Оба прищуриваемся. О этот дивный вкус азарта и адреналина. Мы всегда будем сражаться Сашка, всегда. Мы просто не можем друг другу уступить очевидно, хотя вот он я. Бери меня целиком, побеждай, выигрывай, делай всё что хочешь, только будь рядом со мной, и больше мне ничего не надо. Сашка очевидно думает точно так же. И в какой - то миг, мне уже не хочется, даже нажимать на курок, хочется просто смотреть на него. - Что тебе снять? - ласково спрашивает Сашка, поворачиваясь к Юльке. - Мишку! - Юлька требовательно тычет пальчиком, а я, я просто смотрю на него, прижав ствол к щеке, и кажется смогу смотреть вечно, и встречаюсь с ним глазами, только для того, что бы утонуть и растаять, слыша тёплое, обволакивающее. - Мишку, так мишку. А второй экземпляр есть? - Нет - чуть грубовато, отзывается продавец. - Ладно - покладисто сообщает Сашка и делает первый выстрел в десятку. - Тогда заберу все остальные призы. Ему не нужны эти призы, мне не нужны, нам не нужны. Я смотрю, как он с бесстрастным, методичным лицом, очень ловко, заряжает ружьё пульками, словно всю жизнь этим занимался, одевает очки, вытащив футляр из кармана, прицеливается, уперев приклад в плечо. Бац. Бац. Бац. Мишени вылетают как горох, Сан лупит и лупит, чётко в цель без промаха и хочется сесть на задницу от восторга, потому что такому я точно никогда не научусь, нет, научусь обязательно, я же не должен ему уступать , а сейчас просто хочется сесть на задницу, и любоваться им, любоваться им до бесконечности. Юлька прикладывает палец к губам и вытаскивает фотик. Щелчок. Сашка поворачивается к нам, снисходительный, с ироничными сияющими глазами. - Ну, кто следующий? - Думаю второй приз найдётся - решительно сообщает продавец. Только уйдите отсюда нахрен, откровенно читается в его глазах. И вот нам выносят двух одинаковых жёлтых медведей. Мой с сердечком в руках, Юлькин с ромашкой в ухе. Саня распределил сам. Забрал и шутливо завернув, как обычно нечто креативное, раздал призы, и наклонился подставляя лицо и показывая пальцами, куда мы должны его лапу за это поцеловать. И я разумеется сообщаю ему, что сам пусть себя целует, завидуя Юльке, которая не смущаясь облизывает брака в щёку. Сан смотрит на меня иронично вздёрнув бровь. Это как самого себя оставить без сладкого, вот он стоит скотина лыбится и всё ему пофиг, а я тут словно сам себя мороженного лишил. И схватив его за лацкан рубашки, я тяну его к себе, типо по приколу, и получаю смачный поцелуй в губы. - Для тебя Ник, у меня особая программа. - шепчет этот скот, так блядски, что у меня колени подкашиваются, от острого желания узнать весь список прямо сейчас. И нам уже пофиг, на откровенно прихуевшего хозяина балагана, который открыл рот и забыл его закрыть, и похуй нам на выражение отвращения и брезгливости. Юлька показывает ему язык, а Сан просто подхватывает меня за плечи, привычно кладя ладонь чуть пониже лба, на переносицу, Сашкин фирменный жест. Никто и никогда не делал так как Никому бы в голову не пришло, а Сашка...вот он такой, мой Сашка. Чудесный, мой особенный человечек. Мы поднимаемся по ступенькам. Я держу своего медведя, чувствую себя неловко, нахуй мне спрашивается игрушка, я что дитё что ли , но честно делаю вид, замираю от острой дрожи, Сашкина ладонь, мимолётно оказывается на моей заднице, рука прижимает лишь на секунду, а внутри всё дуреет и переворачивается от желания. Юлька улетает вперёд, разворачивается, прыгая в радостном нетерпении, а Сашка озабоченно смотрит на часы. - Пора закругляться. - Саааааааа - в два голоса, начали мы, и Сашка непередаваемо ухмыльнувшись, разом изловчился и зажал оба рта. - Домой - непреклонно объявил он, откровенно тащась от выражения наших обалдевших физиономий, и отпустив разом руки, принялся ловко уворачиваться от Юлькиной попытки пнуть, и моей одеть подарок на голову. Ловко уклонялся, умудряясь ускользнуть в последний момент и при этом говорить, вскидывая руки, в примиряющем жесте. - Я вас отвезу. Два часа. Юль, мама просила помочь. Сашка так смешно оправдывался, что не простить его было невозможно. И кажется, они так что - то затевали, потому что Юлька неожиданно легко сдалась. - Ладно, но подвозить не надо, пешком постоим. Я согласно кивнул. Погода была солнечная. Май вовсю, диктовал свои права и правила, раскрашивая город яркой молодой листвой. Если бы не Сашкин приказ одеть ветровки, мы бы с Юлькой вымотали из дома полуголые, потому что жара припекала почти под двадцатничек, и лишь холодный северный ветер напоминал о том, что не июль. А мне неожиданно остро захотелось в лес, за подснежниками. И как - то я даже взгрустнул, подумав о том, что бездарно проебал эти чудесные несколько недель, когда была возможность выбраться на природу, и хотя мы уже выбирались с дядей Вовой и тёть Наташей, это всё было не то. Подснежников то уже не было. Сашка смотрел распахнув рот, с таким непередаваемым выражением, словно весь этот диалог был написан у меня на лице, а затем Юлька осторожно погладила меня по голове. Ласково так, трепетно. И тебя вылечим. Уй бляяя - Лапупындр, ты только не плакай, мы тебя за ландышами возьмём, хочешь. И я покраснел, бурно и обильно, мечтая убиться или провалиться, потому что сказал это вслух. - Хм - Саня осторожненько, так покосился, прикидывая вызывать скорую или мы повременим, потом, ласково похлопал по плечу, наклонился и зашептал на ухо, горячо, жарко, потрясающе. Я нихрена не понимал в его французком, но отчего - то стало так хорошо. Непередаваемо. Саня выпрямился. - Что это было? - я постарался держать морду кирпичом, но не улыбаться не мог. - Волшебное заклинание - очень серьёзно сообщил Саня. - Финазепам накоставал - Юлька грохнула, вызывав секундное желание как дать ей больно. Я не знаю, почему я начал говорить вслух. Раньше за собой я такого не замечал, а вот теперь оказалось, что проскальзывает иногда. И может Юльке и было смешно, а мне вот совсем нет. Я испуганно покосился на Саню. А может он поэтому так меня понимает, что я типо сам вслух всё неосознанно пизжу и не замечаю, а все блядь молчат из такта. Да в гробу я такой такт видал. - Мою шизу так просто не закастуешь - брякнул я, и Санька расслабился. Я только головой качнул. - Классно оттянулись. Юлька подпрыгивала и неслась вперёд, бодро огибая прохожих. Я шёл чуть позади, улыбаясь, зажимая под мышкой призы, напоминая самому себе взрослого Сашку пасущего мелкую бестолочь. Юлька кружилась и перепрыгивала через подсыхающие лужи, болтала без умолку и любовалась собой в отражение витрин. Я в свою очередь любовался Юлькой: разметавшейся чёрной чёлкой, серыми глазами, белозубой улыбкой. Движения девушки казались угловатыми резкими, и в то же время в них уже скользило Сашкино изящество, непреклонная уверенность, особый налёт превосходства, над миром. В Юльке не было ни капли зазнайства. Потешний ржачный покемон, летящую детскость которого не могли скрыть умело наложенная косметика, и взрослость одежды. Юля предпочитала классику, почти точно так же как и Сашка. Дома она могла ходить в кислотной футболке, натянув на ноги оранжевые лосины, на улице, Юлька выглядела маленькой элегантной леди. И я даже не знаю, как объяснить этот феномен. Голубая кровь, белая кость. Сейчас Юлька рассекала в светлой юбке и коротком пиджчке, и на фоне её самости, я в своём неформальном прикиде: армейских штанах, балахоне и бандане поверх которой лепились солнечные очки, ощущал себя бомжом с улицы. Сан уехал, пообещав управиться за два часа. Мне было так сложно отлепиться от него, что Юльке пришлось оттаскивать меня за куртку. А мы смотрели друг на друга. Сашка за рулём авто, ладонь уже поворачивает ключ в замке зажигания, губы складываются в улыбку, на которой замирают слова и мы смотрим друг на друга, через опущенное стекло, одни в нашем мирке, и хочется сглотнуть, прогнать наваждение и смутную тревогу. Сашка протягивает ладонь, и мы сплетаемся пальцами через окно: сильные уверенные пальцы, ниточка тепла. - Ник - Сашка улыбается - Мне ехать надо. А я стою и держу его за руку и улыбаюсь отвечая без слов Да надо. Отпущу. Сейчас отпущу Саш, вот только ещё немножко. Со стороны аттракционов доноситься гомон и смех. Всё вокруг дышит жизнью и летом. Мимо струятся прохожие: разные непохожие друг на друга и в то же время такие одинаковые в своих проблемах и заботах. Утренняя прохлада потихоньку сменяется пеклом. Рядом нетерпеливо переминается Юлька с ноги на ногу. Ветер доносит дымок шашлыка и запах кофе из открытого летнего кафе неподалёку, какая - то мамашка выговаривает рыдающему в голос малышу, не желающему уходить с площадки, малыш ревёт, а девушка, ещё молодая совсем, сосредоточенно тащит чадо за руку, в одной руке ладошка, в другой трёхколёсный велосипед. - Сейчас к деде пойдём - сообщает она проходя мимо нас. - Ник, ты как маленький, - Юлька обнимает меня со спины, запах духов, смешивается с пылью бензина. А мне не разжать ладонь. - Наоблизываетесь ещё. Пойдём, я пить хочу. Сзади сигналят требуя от Сани уступить дорогу и выехать наконец уже. Я удерживаю остатки ускользающего мгновения, и в эту секунду мне по настоящему страшно, потому что я вижу это мгновение как плоский диск, который стремительно разворачивается ребром и исчезает соскальзывая в душную летнюю реальность. - Ты побыстрей, ладно, Саш? - Ладно. - Сашка встряхивается как кот, борясь с желанием выйти из машины, наклоняется коротко и целует костяшки пальцев, заставляя смутиться и одёрнуть руку. Белозубая улыбка, дразнящий взгляд, а Юлька уже оттаскивает назад. - Я быстро. - Я смотрю как Сашкина машина отъезжает сигналя нам напоследок и поворачиваюсь к Юльке. - Балда! - коротко замечает Юлька - Ник, ты брательника такими вещами напополам рвёшь, он же для тебя старается. Она начинает объяснять известные истины, я не слушаю, рассматривая свою ладонь в том месте, где её обожгли губы Сана. - Два психа. - Юлька вздыхает и тянет меня за локоть. - Пошли, чипсов купим? - Сан, не одобрит. Я поудобнее перехватываю игрушки, и мы с удовольствием врезаемся в гомонящую толпу. - На то и рассчитано. Мы одновременно расхохотались и я привычно вкупился в Юлькин детский сад. Мы честно разнесли ближайший магаз, напокупав жвачки, шоколадок, и прочей ерунды с красителями и консервантами, к поглощению которой в семье Малиных относились крайне неодобрительно. Но запретный плод сладок. И Юлька морщась и отплёвываясь от красителей, облизывала кисть, что бы сделать себе татушку, исключительно из вредности. Вторую татушку отрава намыла мне. Я не возражал только по одной причине - ждал реакцию Сашки. Не просто ждал, предвкушал. Не знаю, откуда пришло дурацкое желание его провоцировать по мелочам. Мелкие провокации дающие подтверждение бесчисленным, не озвученным -"А ты меня любишь?" Я знал, что любит. Но это же было здорово узнать "Как?". Заставить его переживать, хмуриться, и млеть в осознании, что эти чувства вызываю я. И хотелось получить их ещё больше, увеличить дозу. Сделать больно, потому что люблю. Не по настоящему, понарошку. Но ощутить это чувство, замирать от восторга, видя как Сан со вздохом обречённой покорности судьбе закатывает глаза и сладко сообщает. - Ники, что мне с тобой делать? - Фууух, жарко! - Юлька допрыгала до меня, пристраиваясь рядом, и совершенно неэлегантно отрыгнув, стянула с себя пиджак, удобно вешая на моё плечо. - Надо было вещи в машине оставить. Она потянулась роясь в сумочке и вытащив освещающий спрей, брызнула себе на лицо и мне на волосы. - Ступили. Я стянул с себя куртку, завязывая узлом на талии. Аккуратно свернул Юлькин жакет прикидывая куда его пристроить. Шмотки действительно стоило отдать Сане, и сейчас они мёртвым грузом обременяли мои руки, и равномерно располагались на мне. - Ник, рукава растянешь. - Юлька скептически поджала губку. В семье Сашки только дядя Володя позволял себе быть небрежным в вещах, остальные относились к ним бережно. Мне всегда казалось, что богатые люди могут позволить себе икрой метать деньги направо и налево, но столкнувшись с Сашкиной семьёй, я не переставал изумляться. Они не экономили, но относились ко всему достаточно разумно, и я ни разу не видел, что бы вернувшись домой из училища или с прогулки, Сашка позволял себе швырнуть рубашку или штаны на кровать. Всегда вытаскивал вешалку и аккуратно размещал на плечиках, после чего убирал в шкаф. За собой и за мной свинтусом. В отличие от него я к подобным мелочам не был приучен и постоянно забывал прибрать. Хотя старался не забывать, ведь Санька никогда и ни разу не сделал по этому поводу ни единого замечания. Терпеливо выполняя роль персональной горничной, а вот от Юльки доставалось постоянно. - Тогда неси свои вещи сама, я тебе не носильщик - буркнул я, зациклившись на мысли, увидеть Сашку в чём нибудь эдаком. Например костюм горничной ему бы определённо пошёл. - Да ладно. На игруху одень. - посоветовала Юлька, благополучно пропуская мою реплику мимо ушей и пытаясь самостоятельно произвести рекомендуемую процедуру. - Как будто мало я внимания привлекаю. Я покачав головой обречённо стиснул за ухо одного из обряженных в Юлькину одёжку игрушек, позволяя сеструхе методично застегнуть пуговички. Нести стало и правда удобнее. - Миленько смотришься -Как эмо неотфигаченное за кавай. Юль, это тебе миленько. Вот докапаются до нас из - за этой байды, потом сама будешь брату доказывать, что не я начал. Юлька закатила глаза. - Лапупындр, ты тошнотик хуже Сашки. И пока я хлопал челюстью, пытаясь подобрать шпильку в ответ, Юлька методично распихала медведей по моим конечностями и унеслась вперёд, с наслаждением подставляясь свежему ветерку. Предчувствуя утренний бодрячок, мы вышли из дома одевшись достаточно тепло. Сейчас солнце начало давить на плечи, и в отличие от заголившейся Юльки, мои яйца потихоньку спекались вкрутую, вызывая закономерное желания стянуть балахон, что я бы сделал чес слово, если бы не царапины и засосы оставшиеся после бурно проведённой ночи. - Ой, смотри тачка как у папки - Юлька уважительно ткнула пальцем в сторону едущего параллельно нам чёрного бьюика. Мы шли по боковому проспекту, и поредевший поток машин позволял выхватывать глазами отдельные привлекающие внимание индивдумы. - Тазик на колёсах - Я фыркнул, наступая на шнурок и поставив ногу на ограждающий пространство заборчик, принялся завязывать кроссы. - Сам ты тазик... С ушами. Вааа, хочу это платице. Ник не тормози - От не тормози, слышу. Юль, ну ты бы хоть помогла что ли - буркнул я, сообразив, что оторва привычно ускакала вперёд, разглядев витрину с одеждой. - Никита? Я не сразу понял, что обращаются ко мне, как не услышал мягкий хлопок, просто на периферии сознания разглядел, что машина остановилась рядом, и из неё вышли два человека. Коренастый кавказец лет тридцати пяти и высокий жилистый парень с белым словно вытравленными волосами: оба неброско одетые, по летнему заголённые, улыбчивые. - А мы знакомы? - Я выпрямился. Не сразу сообразил, точнее просто не сопоставил, разомлевшей от летней жары, раздосадованный слегка на Юльку, а в остальном, целиком и полностью довольный жизнью и собой, и испортить мне настроение было возможно с огромным трудом и уж явно не этим двум типам. - Успеем познакомиться. С тобой поговорить хотят. Если честно дальше я даже не понял, что произошло. Я выпрямился, а в следующий момент, меня плавно подхватили с двух сторон, увлекая. Я только моргнуть успел, даже не сообразил возмутиться или что - то сказать и оказался стоящим рядом с машиной. - Парни, вы чего? - начал я и осёкся потому что под ребро мне уткнулось что - то жёсткое и я как - то сразу осознал, что это не кулак и даже не ручка какого нибудь ножа, мне в ребро реально ткнули стволом. - В машину, живо и без шума! - прошипел светловолосый, пригибая мою голову, заталкивая, а я упёрся. Не знаю, от страха наверное упёрся, рванувшись назад, оказался сграбастанным, приготовился орать. - Стой! Я не заорал. Этот голос я узнал бы из тысячи, может быть поэтому не заорал, растерялся, от разом навалившегося оцепенения. Стоял тупо у машины, а мозг бездействовал. Не кричал, не анализировал, ничего не подсказывал. Просто дверца распахнулась снова, и из машины вышел Вольх. В ту секунду я фиксировал не лицо, голос. Затем ногу обутую в чёрный ботинок, взгляд скользнул по брючине отмечая наличие рубашки распахнутой у ворота, цепочка та самая, бинта нет, подбородок... Навалившийся страх был нерациональным, отупляющим, ватным, замораживающим изнутри. Я боялся поднять глаза, выше подбородка. Увидеть? Стоял, широко расставив ноги, упёревшись в чужую кисть, держащую за шиворот, в попытке протолкнуть вперёд. Как загипнотизированный кролик перед удавом, с расширившимися зрачками, а ладонь Вольха уже тянулась ко мне. И я смотрел не на него, на руку похожую на сине - полосатую змею, с золотым браслетом на запястье. Ладонь дружески хлопнула по плечу, сдавила и ... Я вскинул глаза встречаясь с насмешливым взглядом, безумно знакомого, такого родного и страшного одновременно лица. - Здравствуй, Ник. - с улыбкой сказал Вольх. - Давно не виделись. - И мир раскололся напополам. Иногда я представлял эту встречу. Я запретил себе думать о нём, но иногда, да, иногда представлял. И даже в своих мыслях, я не шёл дальше, чем просто посмотреть издалека, убедиться, что у него всё хорошо. Я представлял, что увижу его с девушкой: счастливого, устроенного, закончившего универ, работающего в престижной фирме, и строящего матримониальные планы на будущее. Забывшего, простившего. Затёртая горечь осадка, исчезнущего навсегда. И если мы случайно встретимся, он отведёт глаза, я отведу. Ну а потом может быть, пересечёмся за пивом, случайно, в баре. Помолчим, и Вольх скажет. - Извини, Ник. Фигня вышла. А я отвечу. - Ладно проехали. Ты как? В своих мечтах я был щедр с людьми. Всегда желал им счастья. Ничтожная плата за то, чтобы их больше не было в моей жизни. Вот и Вольха в своей, я не хотел. А сейчас оказалось, что мои желания ничего не значат перед действительностью, которая стояла напротив меня: непонятная, непривычная, слегка нереальная. Вольх в дорогом костюме сшитом явно на заказ, ( повертевшись с Саном я научился с лёту определять такие вещи), весь упакованный, в неуловимой ауре превосходства, что пропитывает людей окружённых деньгами. Сейчас от Вольха исходила похожая аура, только в этой ауре помимо благополучия было ещё нечто тягучее, пугающее. Чувство опасности, тонкий, оцепеняющий налёт. Когда стоит перед тобой обычный с виду человечек, а в глазах у него смерть, даже не смерть, отмороженное равнодушие. И страшно было не то, что это отмороженное весёлое любопытство и равнодушие я прочитал в глазах удерживающих меня парней, страшно было то, что это веселье: злое, нехорошее - я увидел в глазах Вольха. Ощущение собственной власти, вседозволенности. И веселье. Ему было смешно твою мать. Он увидел меня и ему было смешно, весело, забавно наверное, потому что губы его кривились в улыбке. Мерзкой такой улыбочке. И я знал, что он может так улыбаться и знал, что стоит за этой улыбкой. Меня парализовало, на секунду, а потом я набычился понимая Ну да, давай. Давай. Что попытаешься сделать? Запихать меня в машину под угрозой ствола? На братков своих надеешься? Не выйдет Вольх. Размажь меня по асфальту я в машину не сяду. И мы скрестились взглядами, злобно, яростно, и улыбка померкла разом, исчезла в понимании, что сейчас произойдёт. Может быть это и было понимание заставившее его выскочить из машины, в ту секунду когда чужой пистолет упёрся мне в спину, а я заартачился, словно не догоняя, что моя жизнь висит на волоске в эту секунду или наоборот слишком хорошо понимая собственную цену. Не рационализируя, просто действуя наитием. Глаза Вольха обшарили меня с ног до головы. Я увидел решимость, чужую злость, желание причинить боль. Оно свивалось над ним жгутами. И оскалился приготовившись сражаться... А затем он увидел медвежонка в моих руках, которого я судорожно стиснул, прижимая к груди. Я боялся, да, но не собирался показывать страх, слабость... А у него что - то разом дрогнуло, смягчилось. Ожило в его губах, складываясь в ниточку забытой нежности, в лёгкую полуулыбку и любовь. Выражение грустной нежности. Не ярости, ни ненависти, ни черноты. Эта тихая светлая нежность, прорезавшая по лицу ожогом ножа, разом выбила из колеи, заставив ослабнуть в ногах, задрожать в пять секунд мимолётных воспоминаний. О том, что мы когда - то были друзьями, о том, что мы когда - то БЫЛИ...Друзьями... Память сыпалась разноцветными пазликами, замораживая, причиняя боль. Я хотел забыть...Я себе дал слово забыть. И ничего НЕ ЗАБЫЛ. Потом Вольх признался, что придумывал множество планов, как отомстить. Мне, Сану, всему миру... И не смог. Любовь побеждает любое зло. Вот и его любовь победила. Он просто не смог, даже руку поднять, хотел стиснуть, обнять - так он мне потом сказал. Но всё что я увидел, это вновь поджавшиеся губы. Просто в глазах больше не было этой страшной черноты. Они посветлели, вспыхнули, и в то же время, он продолжал быть жесток. - Садись в машину, Никит - сказал Вольх устало. - Без истерик. Ты же ведь не хочешь, что бы у твоей девочки возникли проблемы. Выкинешь глупость... - Он скосил глаза и взгляды вышедших из машины парней мгновенно переместились беря в поле обозрения вертящую головой Юльку. Высвечивание перспектив было мгновенным. Настолько мгновенным, что желание сопротивляться разом пропало. Меня просто выморозило изнутри. И я бы сел. Я просто не мог допустить, что бы кто - то из них причинил Юльке зло. Дверцу передо мной предупредительно распахнули. Всё аккуратно и цивилизовано, без мизансцен. - Я должен ей сказать. Она волноваться начнёт, - начал я. - Не вопрос - Вольх кивнул, давая понять, что если я сделаю глупость, это не закончиться просто так. Но в этот момент Юлька что - то ощутив, торопливо подбежала ко мне, храбро растолкала окружающих мужчин, и вцепилась в мою ладонь. - Я домой хочу, Никита, - сказала она. Я ощутил, что Юлька очень боится, практически сразу сообразив, что происходит что - то неладное. Но тем не менее она твёрдо встала рядом, готовая закрыть меня собой, нервно теребя в руке мобильный. - Извини Юль, но у меня срочные дела нарисовались. Ты иди пока одна, я попозже нагоню. Я мягко попытался освободиться, насколько это было возможно сделать, вручил ей медведя в пиджачке. - Это мои друзья, мы сейчас с ними прокатимся и вечером, я вернусь. - Нет. Я поеду с тобой. - Оторвать от меня Юльку можно было разве что клещами. Схватив игрушку, она снова впилась в меня. - Я тебя одного никуда не отпущу. Вместе прокатимся. - Славная семейка, - издевательски фыркнул Вольх, рассматривая Юльку с нехорошим прищуром. Понять, что это Сашкина сестра труда не составляло. Они были очень похожи. Это испугало меня больше всего. Эта паскудная усмешка и оценивающий взгляд. Так смотрят на девушку когда собираются трахнуть и прикидывают сколько она протянет. Я хотел решительно оттолкнуть Юльку, но Вольх уставший от этого спектакля, двинул подбородком. Я даже не понял, как нас закинули в машину, вдвоём. Резко, жёстко, мне саданули в бок, Юльку просто швырнули вперёд. Игрушку я так и не выпустил, влетая мордой почти в стекло. Сверху приземлилась Юлька. А затем машина просела, заполнилась телами. Нас грубо подвинули, Юлька взвизгнула, потому что её облапали за задницу, я рванулся, и натолкнулся на жёсткую припечатавшую меня обратно ладонь Вольха, почти кулак. Он больно схватив за шиворот вбил меня в сиденье, почти вздёрнув и тут же рывком воткнув обратно. Позвоночник буквально расплющило о твёрдую поверхность, я на секунду задохнулся, а Вольх уже как ни в чём не бывало, откинулся назад, отдавая короткое распоряжение. Машину плавно сдвинуло с места. Даже толчка почти не ощущалось. - Не рыпайся - посоветовал незнакомый голос в ухо. Светловолосый парень, тот самый, что воткнул пистолетом в ребро, сидел на переднем сиденье рядом с водилой, и теперь советовал не дёргаться. Очки свалились вниз, и лёгкий хруст возвестил о том, что их жизнь закончилась. Юлька отчаянно впилась в мою руку, дрожа, сжимая пальцы клещами. Я рванулся драться, готовый врезать тому, кто её лапал, но сзади меня резко обхватили за шею, заламывая подбородок назад, лишая дыхания. - Я сказал, не рыпайся...Прикольная косыночка - С меня содрали бандану, больно сдёрнув с отросших волос. - Хватит - Вольх сказал очень тихо и захват моментально исчез. Я кашляя схватился за горло, но Юльку оставили в покое, и она испуганно жалась ко мне, шепча. - Ник, что происходит? Кто эти люди? - Нас будут искать! - Сообщил я яростно растирая кадык, с ненавистью глядя на Вольха, который сидел напротив и смотрел - Тебе это с рук не сойдёт. Раздался хохот. Парни начали ржать, словно я сказал, что - то очень смешное. Вольх и сам улыбался напряжённо, очевидно ему было стыдно за мою тупость, за то, что я не понимал. - Правда что ли? А я посмотрев в его глаза, внезапно понял, чем сейчас всё это закончиться. Увидел словно картинку перед глазами, страшную картинку того, что они собирались сделать с Юлькой. Запоздалый инсайт. Именно так, Никит - сказал взгляд Волка. Сан будет наказан. Сан, ты, эта подвернувшаяся на нашем пути девочка, вся его семья. Вольх собирался уничтожить Саню, раздавить его и заставить подыхать и корчиться от боли. Это всё было так очевидно. И с моей стороны, глупо надеяться, что возможно у Юльки есть шанс уйти отсюда живой. Нет, она останется живой, только после того, что с ней сотворят, жить она вряд ли сможет. Это было даже не пониманием, знанием о том, на что способны сидящие в машине отморозки. - Вольх... - Я понимал, что у меня нет ни единого шанса. Понимал, что могу умолять, стоять на коленях, кричать - ничего не измениться. Он не услышит меня, и в то же время я знал - слышит, прислушается. Занеся нож, палач стоит над своей жертвой, готовый идти до конца, но предоставляет жертве последнее слово. Он ждёт. Поэтому я буду услышан, только сейчас и больше никогда иначе. И нужно быть очень осторожным, подбирая правильные слова, потому что если я их не отыщу, пощады не будет. - Если ты это всё делаешь ради мести, я тебя не смогу остановить. Но если это не только месть... Вольх склонил голову на бок, рассматривая, чуть прикрыл глаза следя за мной. - Продолжай - сказал он. Он ощущал свою силу, своё превосходство, свою власть, в этой секунде острого обречённого понимания, он был почти богом. Юльку ещё не начали трогать. Её рассматривали оценивающими похотливыми взглядами, отпускали сальные шуточки, пытались втянуть в разговор, лапали за колени. Юлька жалась ко мне как котёнок, уткнувшись лицом в плечо. Она хотела, что бы я её обнял, защитил, я ведь был её героем, её, Санькиным. А мне следовало быть очень осторожным. С Вольхом нужно было быть очень осторожным, ни одного лишнего движения, ни одного неправильного слова. Всё равно, что разминировать бомбу готовую к взрыву. Я эмпат, я видел последствия этого взрыва. Они были ужасны. И даже кожей ощущаю очевидную обиду Юльки, её непонимание, страх. Она же такая храбрая, а вот я сижу, застыв словно проглотил спицу и сжимаю в руках идиотскую игрушку. - А смысл продолжать, Вольх? - спросил я. Зубы начали выстукивать противную мелкую дрожь, мышцы непроизвольно тряслись, и приходилось прикладывать огромные усилия, что бы выглядеть спокойным и расслабленным. А изнутри на меня накатывала волна белой ярости, адреналина, который насосом разгонял кровь, заставляя её бежать толчками пульса, говорить спокойно, уверенно, словно это я хозяин ситуации, я а не Вольх, который может сотворить всё что угодно. Он мог блефовать, вполне себе мог и этот спектакль рассчитанный на меня, произвёл впечатление. Только он не блефовал, а моя наивность не распространялась настолько, что бы я продолжал верить в силу закона. В этом мире всё решают деньги и власть. Сидевший передо мной человек обладал первым, и я не знал, обладает ли он вторым, и пока я этого не знал, мне предстояло сыграть по чужим правилам. И наверное я сыграл по ним достаточно уверенно, потому что в глазах сидевших напротив отморозков, появилось некая степень одобрения что - ли. От того что я не начал рваться, не начал орать, а совершенно спокойно и невозмутимо, словно мы тут дружески общались за чашкой кофе, закончил предложение. - Ты сейчас остановишь машину, отпустишь девочку, и никому не сделаешь больно. И я поеду с тобой добровольно. - А с чего ты решил, что у тебя есть выбор? Вольху стало интересно, интересно. Паскудное ненавистное интересно, преследующее нас с первого дня знакомства. Он никогда не знал, что я выкину, его всегда поражала моя способность действовать вне логики, по какой - то собственной необоснованной системе, и в конечном итоге это всегда давало результат. А он не успевал со мной соскучиться, он не мог понять: "что я?", "кто я?", и вот и сейчас, ему было интересно, понять это в очередной раз. Как я поведу себя. Он не ожидал, что я сдамся так быстро, моментально прогнусь назад, подстраиваясь под новые условия. Это было слабостью возможно, но это не было слабостью, просто в отличие от большинства людей, иногда я умел соображать очень быстро, видеть картину целиком и рассекать её на части. Я сидел абсолютно спокойный, и отстранённый, а внутри судорожно метался, расшибаясь о несуществующие стены, в попытке найти выход, раз за разом. И понимал, что из десяти способов возможной альтернативы, все варианты голимы и сейчас всё взлетит к чертям на воздух. Голос Вольха очень тихий. Часовой механизм начинает работать, стремительным отсчётом цифр, нужно найти проводок, единственный проводок, который можно обрезать и остановить механизм. - Ошибаешься - Я облизнул пересохшие разом губы и покачал головой - Выбор у меня есть. Я останусь с тобой по собственной воле или получишь труп. Тебе решать. Мы не слышали, что нам говорят, хотя реплики сразу раздались, раздался хохот, шуточки, унизительные замечание. Вольх не сделал попытки их прекратить, но когда чья - то рука потянулась к моему лицу, он просто перехватил и отбросил чужое запястье. И сразу стало тихо. - Ты готов ответить за каждое слово? - поинтересовался Вольх. Я кивнул. Юлька смотрела на меня с ужасом и страхом. - Ник ...Ты что такое говоришь? - зашептала она - Ты с ума сошёл? Ты... Вольх сделал плавный жест, ему подали дипломат. Я смотрел на это всё, и не мог поверить, даже представить не мог. Этот парень такой же как и мы, ничем не отличающийся от нас, сейчас сидит в машине в дорогом костюме, и парни старше его слушаются каждого его слова. Он что банк грабанул? Откуда это всё пришло? Кто он такой? - Подписывай - сказал Вольх, протягивая мне авторучку. - Что это? - машинально поинтересовался я, медля перед тем как поставить росчерк, выхватил глазами ...в связи с чем, прошу лишить родительских прав и передать.... оцепенел Вольх приподнял бровь. - Ты собираешься мне условия ставить? Я торопливо поставил роспись, понимая, что ещё одно промедление и ценой станет Юлька. - Это документ об опёке, твоё согласие. - сообщил Вольх убирая бумагу в чемодан. - Твои родители от тебя отказались, и я тебя усыновил. Раздался оглушительный хохот. Просто громовой гогот, подтвердивший, что всё это очень забавная шутка, хохма номер один. Я не понимал, ошарашено хлопал глазами, прижав к себе Юльку. Мне было нихуя не смешно, а вот страшно было очень. - Рад, что ты согласился добровольно, - заметил Вольх как ни в чём не бывало. Бомба ещё не была разминирована. Пока Юлька не окажется за километр от этой машины, бомба разминирована не будет. - Остановите машину у метро! - потребовал я вскидывая голову. - Юля, когда доберёшься до дома, позвони. Я буду ждать звонка. - Я без тебя никуда не пойду! - Юльку колотило, но она изо всех сил, держалась за моё плечо. - И что дальше? - поинтересовался Вольх продолжая улыбаться, кажется шутка про опекунство его реально забавляла. Но глаза. Его глаза не отрываясь смотрели на мою ладонь, сузились начиная наливаться грозой. Он увидел золотой ободок. А я увидел, что они сделают, если он мне не поверит сейчас. Если они сейчас не отпустят Юльку. Если. - Ты ничего не забыл? - Вольх сказал очень тихо, вот только от этого тихо в машине разом все вздрогнули. Словно потянуло гибельным морозом. Я снял кольцо с пальца и протянул его Юльке. - Юля ты сейчас выйдешь из машины. Это отдашь Сане. Спасибо за всё, что вы для меня сделали. Я больше не вернусь. - Теперь всё - я твёрдо выдержал взгляд Вольха и Вольх кивнул принимая, механизм перестал тикать, глаза Волка вспыхнули последний раз, и он расслабился, склонил голову чуть удивлённо, словно внутри него точно так же шёл свой собственный монолог с кучей альтернатив и вариаций решений, а выход оказался простым, настолько простым, что в это сложно даже было поверить, как легко оказалось откинуть в сторону эмоции. А Юлька ударила меня по руке, начала кричать, что я трус, и не имею права так поступать, предавать Саню. Она кричала ещё множество слов, обидных, жалящих, больных. Я сидел и молился глазами, ей, Вольху, умолял что бы она заткнулась. Вольху, что бы не злился, в конце концов, это же девчонка, самая обычная тринадцатилетняя девочка, она же не понимает. И не надо Вольх. Слышишь, не надо. И глаза прикрылись, принимая. Не будет, Ник. Я понял. Я тебя понял. То что я снял кольцо стало тем, что разминировало бомбу. Машину остановили. Юльку вытолкали, она зацепилась ногой за порог и её босоножек слетел на пол машины, остался, а затем его выбросили следом. Юлька упала. Я рванулся, но меня разом удержали несколько рук, откидывая назад. - Куда? - спросили почти беззлобно, даже дружелюбно что ли. - Прыткий какой. Это отношение. То что сделал Вольх. Неуловимое осознание разом дошедшее до всех. За мою драгоценную задницу Вольх не задумываясь пустит в расход. И это больше не было смешным, на меня смотрели со страхом, а я...Я словно разом выгорел изнутри, оцепенело глядя, как Юлька плачет, бежит вслед за машиной, озираясь по сторонам начинает кричать и звать на помощь. В одной босоножке на ноге, смешно прихрамывая, сжимая в руках нелепого медведя, волоча его за лапку, и светлый пиджак едет по асфальту, Юлька уронила, хватая мобильный, набирая номер трясущимися руками, потом машина свернула в переулок и влилась в ряд, и мимо понеслись фасады домов, витрины играющие солнцем, люди спешащие по своим делам. Мы сидели в молчании. - Если ты что - то сделаешь... - начал я бесцветным голосом и устало провёл ладонью по лицу, пытаясь анализировать происходящее, но понимая, что сейчас в эту секунду бессмысленно. С удивлением покосился на игрушку в своих руках, словно видел впервые. Не сразу до меня допёрло, что в ладонях моих, по прежнему дурацкий жёлтый медведь, которого я сжимаю изо всех сил... Вот и всё что осталось у меня от Сани. - Воль, можно я его заткну, а - не выдержал один из парней. Вольх покосился и тот моментально смолк. - Теперь это будет зависеть только от тебя. В кармане тревожно заиграл мобильный. Даже не знай я мелодии, понять кто звонит не составляло труда. - Ответь - Вольх небрежно кивнул на телефон - Ты ведь знаешь что сказать - прибавил он с лёгкой ноткой метала в голосе. Я нажал приём звонка и услышал напряжённый, срывающийся Санькин голос. - Ники!!! Ник, что происходит? Где ты Ник? Я звоню в милицию. Ничего не бойся. Всё будет хорошо. Постарайся не раздражать его. Санин голос обрушился на меня как тёплый шквал тревоги, паники и беспокойства. Саня пытался говорить спокойно, что бы успокоить меня, даже сейчас Саня пытался думать и анализировать. - Саня - тихо начал я и осёкся. Это было так сложно сказать на самом деле. Очень сложно сказать, очень сложно нажать отбой и положить трубку, зная, что возможно я уже не услышу этот голос никогда. Нихуя . Сознание моментально взорвалось протестом. Я придумаю. Но сейчас, сейчас надо сказать так. Саш, прости. Пойми. Я придумаю что нибудь. - Саня не надо никуда звонить. Я больше не вернусь. Забудь пожалуйста, что ты меня знаешь. Я повесил трубку. Но она тут же взорвалась вновь. Вольх взял мобильник из моих рук, рявкнул: - Да. И лицо его расплылось в усмешке. - Ты всё слышал, что тебе сказали? - поинтересовался он спокойно - Вот и не делай глупостей. У тебя красивая сестра. Подумай о ней. А затем лицо его ожесточилось и закаменело. - Неужели? - ухмыльнулся он - Рискни здоровьем, раз не жалко. Батя ещё не звонил. Ничего, скоро позвонит. Я там для тебя подарочек приготовил. Тебе понравиться. Не усложняй себе жизнь Саня, дружеский совет. Он отстранился от телефона, поморщившись с лёгким удивлением, потому что Сан орал как припадочный, кроя отборным матом. Вольх нажал отбой, и выбросил мобильный в окно. - Что ты сделал? - начал я испуганно, пытаясь понять, что значат слова про отца. - Ничего. Ебало завали. - жёстко отрезал Вольх давая понять, что говорить мне здесь никто не разрешал и вряд ли разрешит в ближайшем будущем. Всё просто. Меня похищают, а я ничего не могу сделать, по крайней мере сейчас. Но я не сдамся, я выберусь. И понимаю, что не выберусь. Если он что нибудь сделает Сане, если он... Я просто побоюсь даже в сторону рыпнуться. От одной мысли, что Сан или его семья могут пострадать, меня реально скручивало изнутри. Редко приходиться испытывать, такой вот паскудный металлический страх. Страх того, что столкнулся с силой, которую ты отныне не в состоянии прогнозировать и просчитать. Она вышла из под твоего контроля. Власть над ней была утрачена. Через некоторое время, машина остановилась вновь. Парни вышли, Остались только мы двое и водила с бесстрастным лицом, больше похожим на мебель. Начни Вольх резать меня у него на глазах, этот парень, как ни в чём не бывало продолжит вести машину, сделав музыку погромче. - Иди сюда, Никитос, - просто позвал Вольх, приглащающе похлопав по сиденью рядом с собой. Я не двинулся, продолжая переваривать и осмысливать случившееся, но мозг временно ушёл в анабиоз. Вольх наклонился и вытянул к себе усаживая на колени. Обнял, целуя окаменевшие губы. Он вёл себя так, словно ничего не случилось. Словно мы расстались только вчера, и не было между нами никакой размолвки: боли, непонимания. - Как же я по тебе соскучился, малыш, чёрт, - пробормотал Вольх проводя носом вдоль шеи, вбирая запах. А я будто штырь проглотил, никак «воткнуть» не мог. Это действительно происходит на самом деле? Со мной происходит? – Из - за этих уродов, даже обнять тебя не мог, – пожаловался Вольх, задирая чёлку, расставил пальцы с улыбкой, любуясь зрелищем. Ну да, моя абсолютно охреневшая, намёртво шокированная происходящим рожа, могла любую месть удовлетворить. Вольх выдохнул и резко прижал лицом к себе, с силой вминая в собственное плечо, в себя, чтобы через несколько секунд начать целовать вновь, зарываясь пальцами в затылок, гладить, разминая напряжённые мышцы. Уверенно, как профессиональный массажист или детально изучивший любовник, встречающий свою половину после напряжённого рабочего дня. Буднично. Привычно. Прошёлся ладонями вдоль позвоночника, растирая плечи, заставляя мышцы расслабиться, ожить, а меня отмереть буквально за пару секунд. Знал как управляться. Своё. В понимании Вольха я был ЕГО и он вёл себя родитель пожуривший, но простивший ребёнку глупую выходку. Я боялся представлять, что он чувствует на самом деле. Было очень страшно ощущать на себе чужое спокойствие, естественность, имея представление, что скрывается за ними на самом деле. - Вольх, – побормотал я, неожиданно севшим голосом. – Что же ты творишь, а? Вопрос подразумевал совсем не действия, а разом всё. Абсолоютно всё происходящее. Это был глупый вопрос, потому что на него нельзя было дать однозначного краткого ответа. Меня начало трясти, когда Вольх очень нежно взял за за подбородок, заглядывая в глаза, вожделеющим взглядом голодной собаки, получившей кусок долгожданного мяса, предвкушающей момент, когда она его сожрёт. – Ты сказал, ответишь за каждое слово, Ник. Мы ведь не станем делать друг другу больно? Он поманил пальцем и я покорно, ненавидя самого себя, подставил рот под поцелуй. Словно манекен. Ответить не мог. Да Вольху и не требовался ответ. Он его знал. Мне не было противно. Меня не тошнило от его губ. Это ужасное знание, когда ты рационально понимаешь одно, а твоё тело имеет своё собственное мнение по этому вопросу. Моё тело скучало по Вольху. По его запаху, по его крепким рукам и уверенным ласкам. Мозг противился, а тело скучало. Телу рядом с ним было хорошо. Оно помнило, автоматически откликалось и кажется, Вольх это понимал. Всегда знал и понимал. - Ты мой, Никит. Мооой, – проговорил Вольх, перебирая волосы. – Бессмысленно от этого убегать. Хватит. Добегался, – прибавил он почти со злостью и покосился на медведя. – Сан, смотрю тебя совсем в бабу превратил! Странно, сейчас, когда он говорил о Сашке, в его голосе не было ненависти и раздражения. – Но мне нравиться, – пробормотал Вольх со смешком. - Надо тебе тоже какую нибудь игрушку купить. Любишь игрушки значит? А я вот не знал... Молчишь? – ухмыльнулся он. – Молчи. У нас теперь впереди много времени для разговоров. - Откуда это всё, Вольх? - спросил я. В голосе даже горечи не было, просто усталость навалилась разом. Глобальное, чёрное эмоциональное опустошение. Вакуум. – Это всё…И ты..такой? - Нравиться? Всё для тебя малыш! Вольх вновь сделался жёстким, замолчал, словно коснулся чего – то больного в своей душе. О чём знал только он сам. Мы так и сидели. Я у него на коленях. Уёбищно прижимая одной рукой игрушку. Похуй. А Вольх очевидно считает, что всё вышло как он хотел. Сидит счастливый долбаёб, прижимает к себе утюжа руками. Ладони заползают всюду и везде, желая стереть всё что было до них, и в какой – то момент успокаиваются, осознав, что я не реагирую; сижу безучастно с покорным видом. Пальцы уходят, заправляют задранный балахон, и больше не пытаются зелезть в штаны. Впереди сидит водила подчёркнуто демонстритивно сосредоточившись на дороге перед собой. Вольху пофиг, что он подумает, его дело машина, что мчится в неизвестность, съеденная стремительными полосами лесного массива с двух сторон. Мы уже не сходим за ландышами. Мы уже не сходим. - Мне из - за тебя Никит пришлось в нехорошие дела влезть, – неожиданно проговорил Вольх, когда я начал задрёмывать. Не хотел спать, но видимо организм включил тревожный сигнал. Первая ласточка расшатанной психики. В отходняке стрессовых событий я начинал засыпать, отключался автоматически, блокируя информацию. – Я должен серьёзным людям и мне придётся это отработать. Я ощутил чужие губы на своём затылке, дыхание согрело ухо. – Спишь? - Поинтересовался Вольх шёпотом. – Спи, Никит. Это хорошо, что ты спишь. Я действительно уснул, потому что проснулся от того, что Вольх тормошит меня за плечо и тихонько посмеиваясь щекочет подбородок. Возникло странное состояние де жа вю из прошлого ибо в настоящем ничего не изменилось, всё происходило странно, непривычно, без попыток высказать претензии или устроить разбор полётов во дворе. Я представлял, что мне придётся сполна познать чужую месть. Будет ненависть, насилие, унижение и боль. Самое меньшее, что меня ждало на выходе, в качестве приветствия от бывшего друга - пара мощных пиздюлин, и это для начала. Но не было ничего. Вообще ничего. Вольх продолжал вести себя так, словно ничего не случилось, он всё для себя решил и поставил точку. А теперь её предстояло поставить мне. Машина стояла во дворе мощного трёхэтажного коттеджа похожего на причудливый замок, которые теперь модно было отстраивать, окружая двухметровыми заборами, чтобы спрятать от любопытных глаз частную жизнь. Лаяли собаки. Навстречу вышли два парня одетых в форму охраны – светлые рубашки с коротким рукавом, рации. Один из них удерживал на поводке ротвейлера. Типичные продавцы консультанты из магазина, вежливые, улыбчивые. - Свои, - сообщил Вольх заметив моё напряжение. – Расслабься. Здоров, ты харю давить всё таки. Вольх выдернул меня из машины, ставя рядом, что – то негромко скомандовал парням. Если честно, я соображал с большим трудом, не проснулся окончательно. - Четыре часа продрых как сурок, – констатировал Вольх усмехаясь, потянулся, разминая мышцы. Я зажал медведя под мышкой, зевнул, и поёжился, озираясь по сторонам. Мне было абсолютно пох, как я выгляжу в эту секунду, гораздо больше волновала причастность окружающих к происходящему. Насколько люди проживающие на этой территории могут мне помочь или наоборот я должен идентифицировать их как своих врагов и относиться соответственно, дожидаясь момента для возможности действовать. В том, что я обязательно что нибудь придумаю, я ни единой секунды не сомневался. Значит в бабу меня Сан превратил? Нихуя Вольх. Я тебе устрою бля, развлекуху на полную катушку, голубь. Освоюсь и устрою. Пацаны за базар отвечают, когда есть о чём базарить, а ты сука, меня похитил и принудил шантажом, так что еби себя в жопу сам, хуесос. А пока… Я огляделся окидывая взором хаотичные причуды ландшафтного дизайна и альпийских горок. Фигурно подстриженные кусты, обрамляли дом с двух сторон, выложенная камнями дорожка обвивала пространстов отвевляясь в разные стороны, в направлнеии гаража, и пристроек. Я огляделся, пытаясь определить вход или выход, но он терялся в пышных зарослях деревьев и кустов, сбивая с толку направлением забора. Поодаль, я разглядел бассейн и окончательно прихуел, увидев край теннисного корта, на котором бодро резвились двое пацанов. - Пошли, - Вольх шутливо хлопнул пониже спины, заработал хмурый взгляд и оскалившись обнял за талию. – Познакомлю с подведомственной территорией. Игнорируя слабый протест он легко увлёк меня за собой. Я рыпнулся, желая столкнуть руку, но она сжалась клещами. - Ник. – Вольх насмешливо наклонился к самому уху, выдыхая слова. – Тебе не кажется, что ноту протеста поздновато устраивать? Ты сам на это подписался. Не дерзи, а то ведь я обидеться могу, подумать, что ты мне соврал. Провёл ладонью по волосам. Повернулся и улыбнулся такой стылой улыбкой, что я едва не осел на кирпичную дорожку. Рядом с бешенной злостью залаял огромный ротвейлер, вырываясь из рук удерживающего охранника. Я вздрогнул, непроизвольно схватившись за Вольха. Жест, заставившие его пружиной развернулся. Полыхнувшая между нами память мгновенного понимания из прошлого. Он с ножом и я за его спиной, а напротив яростно ляющая свора. Даже это мы теперь уничтожили. Я боялся собак, он это знал. - Андреич, бля нахуй, издеваешься что ли? Я что про пса сказал? - …Убрать – обречённо сообщил парень и с такой нежностью потрепал псину, что даже жалко стало бедного собаковода. Этот лай заставил меня опомниться и посмотреть на Вольха. - Чё собаками травить будешь? Обычно я всегда ляпаю неподумав. Я желал его оскорбить, но не в этом и не так, а тут сказал. Думал ответит, но губы Вольха поджались и …всё. - Убери пса Андрей…Мой парниш их боится. Вольх поморщился и повернулся спиной, сделав вид, что не услышал реплики. - От страха, бля обоссываюсь, – буркнул я совершенно озлившись. Вольх круто развернувшись, зашагал к дому, очевидно свято уверенный что я следую за ним. Вот только хуй ему в рот, и ради разнообразия не мой. - Славный пёсик – Я с независимым видом остался стоять, напротив исходящего лаем ротвейлера. – Много тут таких? - Двоих достаточно, – хмуро буркнул Андрей, с трудом удерживая пса, который ошалев от моего независимого вида, или от вида медведя, буквально рвался доказать кто здесь хозяин. - Спокойно девочка. Он уже уходит. Он с изумлением и неодобрением покосился на игрушку, но предпочёл обойтись без комментариев. - Познакомиться решил? – совершенно спокойно осведомился Вольх возникая рядом, и ничем не выдавая бешенства. - Нельзя? – я с вызовом уставился на него. Парни мгновенно напряглись, начиная нервничать и явно сожалея, что попались нам на встречу. - Андрей, Стас, – голос Вольха продолжал звучать совершенно расслабленно. – Свободны. Охранники явно испытав облегчение испарились кидая в мою сторону настороженные, полные любопытства взгляды. А Вольх просто сграбастал меня за шкирку одной рукой и развернувшись как ни в чём не бывало, потащил за собой. – Не нарывайся, Никит, – очень серьёзно попросил он. – Не надо. - Да я не нарываюсь. – Я поудобнее перехватил медведя. – Одежду отпусти, порвёшь. С вещами надо бережно обращаться, Вольх. Их не всегда можно купить. Вольх наградил меня странным взглядом. – Ну – ну. – Но пальцы убрал. Мы вошли в дом, поднялись по ступенькам, миновав широкую, открытую террасу увитую плющом. Загорающий на диванчике парень с ноутом, оторвался от экрана и приветственно махнул Вольху, проводив меня недоумением. Под навесом стоял стол и несколько плетённых кресел. Двери вели внутрь прихожей обставленной под гостиную, наверх уходила витая лестница, Арочные потолки создавали илюзия пространства, стеклянные витражи дверей и окон пестрели парящими в движении бабочками, проинзывая пространство тёплыми солнечными лучами, играющими на налитых алым янтарём полах. Вольх неуловимо усмехнулся. Ему понравилась моя обалдевшая реакция. Он даже приосанился, с эдакой небрежностью хозяина жизни. Как разительно он отличался от Сани в эту секунду. Саша стеснялся, а Вольх гордился, "типо вот он я", и не понимал, насколько он в этом воспринимается жалким и убогим. Я не мог объяснить, в чём заключается убогость, в отсутствии природного такта или воспитания, но она была неуловимая глазу. Изначально существовала в нём некая внутреняя гниль, червоточина, которая не должна была вырасти до таких махровых размеров… Она и не выросла бы, останься он там в прежней жизни, простым обычным парнем, держись зубами за то, что было ему дано. У него бы осталось множество человеческих качеств, вызывающих уважение. Сила воли, честь, гордость, чувство собственного достоинства, внутреняя свобода. Вольх никогда и не перед кем не склонял головы, не признавал авторитетов без подвтерждения, он даже пожилых людей не уважал за возраст, делал скидку, но по его словам, он каждого человека, ценил конкретно за какие – то качества и дела. И эта его внутреняя сила, стержень человеческой личности, всё это присутствовало в нём. А сейчас, он словно потерялся, став другим, мелким, и это было обидное понимание. А может, он был таким всегда? И вот сейчас….Он ведь даже не понимает, что потерял. Вольх… – Я подошёл к камину, внутри обнаружились поленья и угли, им пользовались очевидно, провёл пальцем по поверхности. Пыли не было. Интересно, кто убирается в доме? - Как думаешь, почему наши идеалы не проходят проверку жизнью? Я повернулся, рассматривая Вольха под углом. Он пялился на меня как баран на ворота честно отвалив челюсть. - Не понял. - А что понимать? Ты больше всего на свете ценил свободу, но предоставь тебе возможность её получить, ты не вернёшься назад. Говорил, что никогда не продашься за миску, а сам… Вольх сделал два шага, пересёк расстояние нас разделяющее, взял за плечо и развернув к себе залепил по морде. Не больно. В последний миг кулак разжался, и он просто похлопал меня по щеке, улыбнулся, жуткой, стылой улыбкой. - Хочешь ударить, бей. Но только не обвиняй, что это я тебя до жизни такой довёл. Ты этого сам хотел, Вольх. Всегда. Хотел вернуться. Мне было страшно, но я заставил себя договорить. - Я просто стал для тебя причиной, но повод, повод всего ты сам. Так что когда со мной начнёшь счёты сводить, тоже подумай над этим. - Причиной? – Вольх стиснул челюсть, так что даже желваки побелели. Он еле сдерживался, но затем расслабился и выпустил воздух. – Да Ник. Может, ты прав. Только это, ничего не меняет. Для тебя. Он убрал руки. Отступил на шаг и вновь лицо разрезала эта гримаса. И я бы сейчас многое отдал, что бы убрать её, сделать Вольха прежним. Вылечить от болезни, названия которой не знал. А он, наверное он бы желал излечить меня. - Продолжим? – Вольх справившись с собой снова стоял передо мной прежний, только светлые глаза буравили насквозь, испытующе, и одновременно испуганно, словно он тоже увидел что – то новое, чему не знал названия. За то время пока мы не виделись, он изменился внешне, не сильно, но изменился. Жёсткие волосы теперь были коротко острижены площадкой, исчезла чёлка, и смуглое лицо стало казаться старше. Нос сломанный Саней навсегда остался неровным и искривленным, это было не сильно заметно, просто появилась горбинка которой раньше не было, от синяков и побоев не осталось следов, но когда Вольх двигался, а заметил, что он прихрамывает, слегка припадая на ногу. Он двигался проворно, точно так же как раньше, чёткими уверенными движениями, но эта хромота казалась непривычной, щемящей и в тоже время родной. Я его ненавидел, не мог простить, но какая – то часть меня продолжала его любить. Какое из этих чувств сильнее? Мне не хотелось этого знать, выяснять не хотелось. Вольх повернулся стоя на пороге, раздражённый тем, что я торможу, заставляя его возвращаться снова и снова. Это было уже нелепо, по детски, но он вновь вернулся назад, постоял, меряя взглядом, а потом вздохнул и обнял преодолевая слабое сопротивление. - Ник, помнишь, я тебе сказал однажды, что нет ничего глупее, чем цепляться за прошлое. Это путь в никуда. - Ты сам цепляешься. Я закрыл глаза, вдыхая терпкий запах, ощущая сильные руки на своих плечах. Вновь пришло желание уничтожить собственное нутро за то, что предавало, ненависть к себе, за то, что мне хорошо с ним, без понимания… В понимании больно, мучительно и невыносимо принять. Без понимания, хорошо. Если бы существовал мирок в котором нет знания, в этом мирке нашлось бы место для нас двоих, плоскость в котором не будет знания о том, что мы сотворили, и останется только нутро…желание закрыть глаза вдыхая запах любимого человека. Но стоит открыть глаза, я вижу пропасть, огромную страшную пропасть непрощения и разочарования, в которую мы оба упадём попытавшись игнорировать её наличие. Нет существует, и нет ни одного героя великана. Хочу стать Джеком и посадить бобовое, волшебный стебель способный прорасти до самых небес. Взобравшись по нему, наверное можно увидеть рай. . - Я не цепляюсь. Губы Вольха коснулись моего лба, одна из ладоней поднялась вверх и палец провёл линию брови, приглаживая. – Я тебя люблю. А ещё знаю, что и ты меня любишь, просто тебе слабо это признать. - Это не любовь, Вольх. Я не отрывая лба от его груди покачал головой. - Хорошо. Губы Вольха плавно повторили маршрут пальца, скользнули к уху. – Значит, я принуждаю и не оставляю тебе выбора, – шёпот был горячим, тихим, но таким ледяным, что тело покрылось мурашками. – Ну что, облегчил задачу? Он прикусил мочку, заставив меня отшатнуться с ужасом, только руки сжались за спиной, не отпуская, крепко так сжались. – Мы с тобой в одной лодке, Ник. Не надо думать, что на разных или у тебя будет возможность спрыгнуть и переиграть. Не будет. У нас с тобой два пути, а результат один. Поэтому предлагаю обойтись минимальными потерями без драматизма и войнушек. Сможешь понять, всё у нас с тобой будет хорошо, а не сможешь…А всё равно будет всё хорошо. Он вдруг улыбнулся шальной мальчишеской улыбкой, став абсолютно прежним, стоящим передо мной с подушкой и одеялом в руках, как тогда. – Нутром чую, Ник! Все твои дорожки, ведут тебя ко мне, – сказал Вольх, и поцеловал забирая протест и возражение и любой аргумент который был неуместен в его абсолютной истине. Кем он себя мнил? Богом, который может решать судьбы смертных? Но только он не прав. Это не любовь. Всё что угодно, влечение, желание, похоть, моя слабость перед ним, трусость, тараканы, страх, но не любовь. А значит, у меня был шанс вырваться из всего этого. Шанс суметь преодолеть, пойти, проползти, но не предать чувства Сашки, то, во что он верил, то, во что я верил. Поэтому я выберусь, выкорабкаюсь обязательно. Вернусь домой, к человеку ставшему для меня единственным домом и ничто на свете не сможет меня испачкать, даже я сам. Саня, верь в меня. Слышишь, не сомневайся, верь в меня, как веришь в самого себя. Когда у меня не хватит собственной веры я займу у тебя. Стоя на границе отчаяния не забуду самого главного. Жди меня, помни, я вернусь ... со щитом. - Это кухня. Это гостиная. Вольх проводил экскурсию по совему жилищу и бодро проводил ликбез, информируя что где находиться, что можно брать, что не стоит, собственно так как предполагалось, что я здесь тоже отныне живу, обустраиваться мне предложили по собственному усмотрению. - Привыкай распоряжаться. С ребятами познакомлю позже. Впрочем с Коброй и Джабаром, ты пересекался у машины. Андрея и Стаса видел. Остальных узнаешь по мере нахождения. Сближаться не советую, не та компания. Да сам просечёшь. Я шёл за ним, слушая нарочито энергичный голос, вяло реагируя на шутки и подначки, не как не в силах устаканить поведение Вольха. Потом он признается, что ему стоило огромных усилий, сдержаться и не отреагировать на мои реплики и всё остальное исходящее, особо ядовитое. Суметь не сорваться, простить и продолжить быть словно ничего не произошло. Просто понимал, дай волю эмоциям, всё будет разрушено. А сейчас он вёл себя как и раньше, планируя приручать как хомячка, или как Андреич своего собака, день за днём, шаг за шагом. В собственном понимании любовь ко мне обошлась Вольху слишком дорогой ценой, чтобы позволить бездумно кидануться или сломать по прихоти, он планировал взять из этого всё. Выстроить отношения с самого начала, с нуля. Забыв прошлое, смотреть и верить в будущее. Он всегда был таким, Вольх. Он не учёл простой детали, одного единственного кривого винтика не вписавшегося в попытку создать собственный масштабный план под названием «жили были». Моё сердце безраздельно принадлежала Сашке, я любил этого парня всеми потрохами, любил так, что когда оказался без него, мир перестал существовать. Какая разница с кем делить тело, когда душа принадлежит ЕМУ. ? Я отметал пораженческие мысли, но в то же время ощущал себя очень паскудно. Зверь попавший в ловушку капкана до последнего не верит, что он не сможет выбраться, ищет лазейку. Я растягивал губы, изображая подобие улыбки, кивал, пытался даже отвечать, постепенно расслабляясь и ощущая, что всё оказалось не настолько страшно, более того совсем не страшно. Но когда в черепушку пробилось осознание, чёткое такое, понимание, что всё происходящее не игра, не запугивание подростка, всё это всерьёз. Глаза выгорели от горя в один момент. Не сразу выгорели. Выгорели когда я понял и остро безнадёжно болезненно осознал. Я пришёл САМ. Дал слово, что не уйду, в обмен на благополучие семьи Малиных, а это обозначает, что Сани больше в моей жизни не будет. Я убил себя и смерть моя оказалась фатально безнадёжной. Понимание сложидось не сразу. Но когда мы оказались в заставленной диванами гостиной и Вольх посмотрев на часы, включил телевизор, сообщив, что приготовит перекусить, а мне стоит отдохнуть. Я подчинившись решил осмотреться, принялся вертеть разные безделушки. Огромный во всю стену экран моего внимание не привлёк. Начались новости. Я краем уха слушал сообщения корреспондентов и вертел в руках вазочку с конфетами, пытаясь сообразить как открыть. Внутрь были насыпаны разноцветные шарики - жвачки. Мечта идиота. Я как – то признался Вольху, что меня завораживают эти грёбанные дешёвые конфетки, невкусные, но сам факт обладания такой коробкой вызывал особое чувство. Всегда мечтал заполучить игрушку и вот обнаружил здесь. Бери не хочу называется. Я потряс вазочку ища отверстие или кнопочку откуда они должны выскаивать. - * |