сказка. Сказка Домовёнок Кузя скачать DOC. Сборник сказок Домовёнок Кузя
 Скачать 75.17 Kb.
|
7. То тепло, то холодно— Дверь обить не желаете? — спросил незнакомый дяденька. — Черная клееночка имеется и коричневого цвета. Да ты одна, что ли, дома, девочка? Спрашивать надо, спрашивать, когда дверь отпираешь, и чужим не открывать. Говоришь вам, говоришь, учишь вас, учишь, — ворчал дяденька, стучась в соседнюю дверь. Наташа вернулась в кухню. Кузьки на подоконнике не было, коробки с пирожными тоже. только лапти сохли на батарее. — Кузенька! — позвала Наташа. — Ку-ку! — откликнулись из угла. Там, под раковиной, был аккуратный белый шкафчик, куда ведро ставят для мусора Из этого-то шкафчика и выглянула веселая Кузькина мордочка. — Ах вы, сени мои, сени! Сени новые мои! — вопил он, приплясывая, когда Наташа заглянула в шкафчик. — Добро пожаловать! Будьте как дома! Ну не чудо ли и не красота! Гляди, какой славный домик я себе отыскал! Как раз по росту. И олелюшечки уместились! И гости поместятся, если по одному будут приходить. А что внутри он белый, так мы его раскрасим. На этой стенке лето нарисуем, на той осень, здесь весну, бабочки летают. А дверь пусть остается белой, как зима. Место тихое, укромное, кто не надо — не заглянет. — Заглянут, — вздохнула Наташа. — Сюда ведро помойное ставят. — Глупости какие! — сказал Кузька, вылезая из шкафчика. — Изгваздать такую красоту! Ума нет. — А куда ж мусор бросать? — А вон куда! — И Кузька показал на окно. Девочка не согласилась. Что ж это будет? Идет по тротуару прохожий, а на него сверху очистки всякие падают, объедки, огрызки. — Ну и что? — сказал Кузька. — Отряхнулся и пошел себе дальше. И тут в дверь опять постучали. — Здравствуйте! Я ваша соседка, — сказала незнакомая женщина в переднике. — У вас не найдется коробки спичек? Наташа, загораживая дорогу в кухню, сказала, что спичек нет и никого нет. — А почему дверь открываешь не спрашивая? — улыбнулась соседка и ушла. В кухне на батарее сох один лапоть. Кузька снова исчез. — Кузенька! — позвала Наташа. Никто не ответил. Она опять позвала. Откуда-то послышался шорох, тихий смех и приглушенный Кузькин голос: — Идет мимо кровати спать на полати. Искала Наташа, искала — Кузька будто провалился. Надоело ей искать. — Кузенька, где ты? Послышалось хихиканье и неизвестно откуда ответили: — Если я скажу «холодно», значит, там меня нету, а скажу «тепло», там я и есть. Наташа вышла в коридор. — Эх, морозище-мороз отморозил девке нос! — заорал невидимый Кузька. Девочка вернулась в кухню. — Мороз невелик, а стоять не велит! Она заглянула в белый шкафчик под раковиной. — Стужа да мороз, на печи мужик замерз! Наташа сделала шаг к газовой плите, и погода сразу улучшилась: — Сосульки тают! Весна-красна, на чем пришла? На кнутике, на хомутике! У плиты наступило лето. Открыв духовку, Наташа увидела на противне Кузьку, который вопил, не жалея голоса: — Обожжешься! Сгоришь! Удирай, пока не поздно! — Это ты сгоришь! — сказала Наташа и стала объяснять про газовую плиту и про духовку. Недослушав объяснений, Кузька вылетел наружу как ошпаренный, подобрал коробку с пирожными, надел лапоть и сердито пнул плиту. — Вот беда-беда-огорчение! Я-то думал, это будет мой домик, тихонький, укромненький, никто не заглянет. А сам, страх подумать, в печи сидел! Ах ты батюшки! Наташа стала его утешать. — Я твоей плиты не боюсь, зря не укусит, — махнул рукою Кузька. — Я огня боюсь. Кузька сел на коробку с пирожными и пригорюнился: — И лаптей жалко, и рубахи, а больше всего своей головушки. Я ж молоденький, семь веков всего, восьмой пошел… — Семь лет, — поправила Наташа. — Как мне. — У вас годами считают, — уточнил Кузька, — у нас — веками, в каждом веке сто лет. Вот моему дедушке сто веков с лишним. Не знаю, как ты, а мы с огнем не водимся. Играть он не умеет, шуток не любит. Кто-кто, а мы это знаем. Дедушка нам говорил: «Не играйте с огнем, не шутите с водой, ветру не верьте». А мы не послушались. Поиграли раз, на всю жизнь хватит. — Кто поиграл? — Мы поиграли. Сидим как-то у себя дома под печкой. Я сижу, Афонька, Адонька, Сюр, Вуколочка. И вдруг… Но тут в дверь опять постучали. 8. Вот беда, беда, огорчение!Очень высокий, почти до потолка, молодой человек спросил Наташу: — Где у вас телевизор? Куртка на юноше блестела, «молнии» на куртке сверкали, рубашка в мелкий цветочек, а на ней значок с Чебурашкой. — Еще не приехал, — растерянно ответила Наташа, глядя на Чебурашку. — Да ты одна, что ли? — спросил юноша. — А чего пускаешь в дом кого попало? Ну ладно, зайду еще! Расти большая. Девочка бегом вернулась в кухню. Там тихо и пусто. Позвала она, позвала — никто не откликнулся; поискала, поискала — никого не нашла. Заглянула в белый шкафчик под раковиной, в духовку — нет Кузьки. Может быть, он спрятался в комнатах? Наташа обегала всю квартиру, обшарила все углы. Кузьки и след простыл. Напрасно она развязывала узлы, отодвигала ящики, открывала чемоданы, напрасно звала Кузьку самыми ласковыми именами — ни слуху ни духу, будто никогда никакого Кузьки и в помине не было. Только машины шумели за окном и дождь стучал в стекла. Наташа вернулась в кухню, подошла к окну и заплакала. И тут она услышала очень тихий вздох, чуть слышный стук и тихий-претихий голос. — Вот беда, беда, огорчение! — вздыхал и разговаривал холодильник. Кто-то скребся в холодильнике, как мышка. — Бедный, глупый Кузенька! — ахнула Наташа, кинулась к холодильнику, взялась за блестящую ручку. Но тут в дверь не просто застучали, а забарабанили: — Наташа! Открывай! Наташа бросилась в коридор, но по дороге передумала: «Сначала выпущу Кузьку, он совсем замерз». — Что случилось?! Открывай сейчас же!! Наташа!!! — кричали в коридоре и ломились в дверь. — Кто там? — спросила Наташа, поворачивая ключ. — И она еще спрашивает! — ответили ей и потащили в комнаты диван, телевизор и много других вещей. Наташа на цыпочках побежала в кухню, открыла холодильник, и прямо ей в руки вывалился дрожащий Кузька. — Вот беда, беда, огорчение! — приговаривал он, и слова вместе с ними дрожали. — Я-то думал, это мой домик, укромненький, чистенький, а тут хуже, чем у Бабы Яги, у той хоть тепло! Деда Мороза изба, что ли, да не простая, с секретом: впустить-то впустит, а назад — и не проси… И приманок всяких вдоволь, яства одно другого слаще… Ой, батюшки, никак, олелюшки там оставил! Пропадут они, замерзнут! В коридоре послышались шаги, раздался грохот, шум, треск. Кузька до того перепугался — перестал дрожать, смотрит на девочку круглыми от страха глазами. Наташа сказала ему на ухо: — Не бойся! Хочешь, я тебя сейчас спрячу? — Знаешь что? Мы с тобой уже подружились, я тебя уже не боюсь! Я сей же час сам спрячусь. А ты беги скорехонько в горницу, где я был под веником. Отыщи в углу веник, под ним увидишь сундук. Тот сундук не простой, волшебный. Спрячь его, береги как зеницу ока, никому не показывай, никому про него не рассказывай. Я бы сам побежал, да мне туда ходу нет! Кузька прыгнул на пол и пропал, скрылся из глаз. А Наташа бросилась искать веник. Веника в углу не было. И угла тоже не было. Вернее, он был, но его теперь занял огромный шкаф. Наташа громко заплакала. Из комнат прибежали люди, увидели, что она не ушиблась, не оцарапалась, а плачет из-за какой-то игрушки, про которую и рассказать толком не может, успокоились и опять пошли прибивать полки, вешать люстры. Девочка плакала потихоньку. И вдруг сверху кто-то спросил: — Не эту ли шкатулку ищете, барышня? |