Сборники стихотворений Владимир Маяковский Сборники стихотворений
 Скачать 0.77 Mb.
|
|
вопросов масса: - Были выезды? Или выездов нет?А что, если я десяток пегасов загнал за последние 15 лет?! У вас в мое положение войдите про слуг и имущество с этого угла. А что, если я народа водитель и одновременно народный слуга? Класс гласит из слова из нашего, а мы, пролетарии, двигатели пера. Машину души с годами изнашиваешь. Говорят: - в архив, исписался, пора!Все меньше любится, все меньше дерзается, и лоб мой время с разбега крушит. Приходит страшнейшая из амортизаций амортизация сердца и души. И когда это солнце разжиревшим боровом взойдет над грядущим без нищих и калек,я уже сгнию, умерший под забором, рядом с десятком моих коллег. Подведите мой посмертный баланс! Я утверждаю и - знаю - не налгу: на фоне сегодняшних дельцов и пролаз я буду - один! в непролазном долгу. Долг наш реветь медногорлой сиреной в тумане мещанья, у бурь в кипенье. Поэт всегда должник вселенной, платящий на горе проценты и пени. Я в долгу перед Бродвейской лампионией, перед вами, багдадские небеса, перед Красной Армией, перед вишнями Японии перед всем, про что не успел написать. А зачем вообще эта шапка Сене? Чтобы - целься рифмой и ритмом ярись? Слово поэта ваше воскресение, ваше бессмертие, гражданин канцелярист. Через столетья в бумажной раме возьми строку и время верни! И встанет день этот с фининспекторами, с блеском чудес и с вонью чернил. Сегодняшних дней убежденный житель, выправьте в энкапеэс на бессмертье билет и, высчитав действие стихов, разложите заработок мой на триста лет! Но сила поэта не только в этом, что, вас вспоминая, в грядущем икнут. Нет! И сегодня рифма поэта ласка и лозунг, и штык, и кнут. Гражданин фининспектор, я выплачу пять, все нули у цифры скрестя! Я по праву требую пядь в ряду беднейших рабочих и крестьян. А если вам кажется, что всего делов это пользоваться чужими словесами, то вот вам, товарищи, мое стило, и можете писать сами! 1926 ПЕРЕДОВАЯ ПЕРЕДОВОГО Довольно сонной, расслабленной праздности! Довольно козырянья в тысячи рук! Республика искусства в смертельной опасности в опасности краска, слово, звук. Громы зажаты у слова в кулаке,а слово зовется только с тем, чтоб кланялось событью слово - лакей, чтоб слово плелось у статей в хвосте. Брось дрожать за шкуры скряжьи! Вперед забегайте, не боясь суда! Зовите рукой с грядущих кряжей: "Пролетарий, сюда!" Полезли одиночки из миллионной давки такого, мол, другого не увидишь в жисть. Каждый рад подставить бородавки под увековечливую ахровскую кисть. Вновь своя рубаха ближе к телу? А в нашей работе то и ново, что в громаде, класс которую сделал, не важно сделанное Петровым и Ивановым. Разнообразны души наши. Для боя - гром, для кровати шепот. А у нас для любви и для боя марши. Извольте под марш к любимой шлепать! Почему теперь про чужое поем, изъясняемся ариями Альфреда и Травиаты? И любви придумаем слово свое, из сердца сделанное, а не из ваты. В годы голода, стужи-злюки разве филармонии играли окрест? Нет, свои, баррикадные звуки нашел гудков медногорлый оркестр. Старью революцией поставлена точка. Живите под охраной музейных оград. Но мы не предадим кустарям-одиночкам ни лозунг, ни сирену, ни киноаппарат. Наша в коммуну не иссякнет вера. Во имя коммуны жмись и мнись. Каждое сегодняшнее дело меряй, как шаг в электрический, в машинный коммунизм. Довольно домашней, кустарной праздности! Довольно изделий ловких рук! Федерация муз в смертельной опасности в опасности слово, краска и звук. 1926 ВЗЯТОЧНИКИ Дверь. На двери "Нельзя без доклада" Под Марксом, в кресло вкресленный, с высоким окладом, высок и гладок, сидит облеченный ответственный. На нем контрабандный подарок - жилет, в кармане ручка на страже, в другом уголочком торчит билет с длиннющим подчищенным стажем. Весь день сплошная работа уму. На лбу непролазная дума: кому ему устроить куму, кому приспособить кума? Он всюду пристроил мелкую сошку, везде у него по лазутчику. Он знает, кому подставить ножку и где иметь заручку. Каждый на месте: невеста в тресте, кум в Гум, брат в наркомат. Все шире периферия родных, и в ведомостичках узких не вместишь всех сортов наградных спецставки, тантьемы, нагрузки! Он специалист, но особого рода: он в слове мистику стер. Он понял буквально "братство народов" . как счастье братьев, теть и сестер. Он думает: как сократить ему штаты? У Кэт не глаза, а угли... А может быть, место оставить для Наты? У Наты формы округлей. А там в приемной сдержанный гул, и воздух от дыма спирается. Ответственный жмет плечьми: - Не могу! Нормально... Дела разбираются! Зайдите еще через день-другой...Но дней не дождаться жданных. Напрасно проситель согнулся дугой. - Нельзя... Не имеется данных!Пока поймет! Обшаркав паркет, порывшись в своих чемоданах, проситель кладет на суконце пакет с листами новейших данных. Простился. Ладонью пакет заслоня - взрумянились щеки - пончики,со сладострастием, пальцы слюня, мерзавец считает червончики. А давший по учрежденью орет, от правильной гневности красен: - Подать резолюцию! И в разворот - во весь! на бумаге: "Согласен"! Ответственный мчит в какой-то подъезд. Машину оставил по праву. Ответственный ужин с любовницей ест ответственный хлещет "Абрау". Любовницу щиплет, весел и хитр. - Вот это подарочки Сонечке: Вот это, Сонечка, вам на духи. Вот это вам на кальсончики...Такому в краже рабочих тыщ для ширмы октябрьское зарево. Он к нам пришел, чтоб советскую нищь на кабаки разбазаривать. Я белому руку, пожалуй, дам, пожму, не побрезгав ею. Я лишь усмехнусь: - А здорово вам наши намылили шею!Укравшему хлеб не потребуешь кар. Возможно простить и убийце. Быть может, больной, сумасшедший угар в душе у него клубится. Но если скравший этот вот рубль ладонью ладонь мою тронет, я, руку помыв, кирпичом ототру поганую кожу с ладони. Мы белым едва обломали рога; хромает пока что одна нога,для нас, полусытых и латочных, страшней и гаже любого врага взяточник. Железный лозунг партией дан. Он нам недешево дался! Долой присосавшихся к нашим рядам и тех, кто к грошам присосался! Нам строиться надо в гигантский рост, но эти обсели кассы. Каленым железом выжжет нарост партия и рабочие массы. 1926 В ПОВЕСТКУ ДНЯ Ставка на вас, комсомольцы-товарищи,на вас, грядущее творящих! Петь заставьте быт тарабарящий! Расчистьте квартирный ящик! За десять лет устанешь бороться,расшатаны - многие! тряской. Заплыло тиной быта болотце, покрылось будничной ряской. Мы так же сердца наши ревностью жжем и суд наш по-старому скорый: мы часто наганом и финским ножом решаем любовные споры. Нет, взвидя, что есть любовная ржа, что каши вдвоем не сваришь,ты зубы стиснь и, руку пожав, скажи: - Прощевай, товарищ!У скольких мечта: "Квартирку б внаем! Свои сундуки да клети! И угол мой и хозяйство мое и мой на стене портретик". Не наше счастье счастье вдвоем! С классом спаяйся четко! Коммуна: все, что мое, твое, кроме зубных щеток. И мы по-прежнему, если радостно, по-прежнему, если горе нам мы топим горе в сорокаградусной и празднуем радость трехгорным. Питье на песни б выменять нам. Такую сделай, хоть тресни! Чтоб пенистей пива, чтоб крепче вина хватали за душу песни. ___________ Гуляя, работая, к любимой льня,думай о коммуне, быть или не быть ей?! В порядок этого майского дня поставьте вопрос о быте. 1926 ПРОТЕКЦИЯ Обывателиада в 3-х частях 1 Обыватель Михин друг дворничихин. Дворник Службин с Фелицией в дружбе. У тети Фелиции лицо в милиции. Квартхоз милиции Федор Овечко имеет в совете нужного человечка. Чин лица не упомнишь никак: главшвейцар или помистопника. А этому чину домами знакома мамаша машинистки секретаря райкома. У дочки ее большущие связи: друг во ВЦИКе (шофер в автобазе!), а Петров, говорят, развозит мужчину, о котором все говорят шепоточком, маленького роста, огромного чина. Словом он... Не решаюсь... Точка. 2 Тихий Михин пойдет к дворничихе. "Прошу покорненько, попросите дворника". Дворник стукнется к тетке заступнице. Тетка Фелиция шушукнет в милиции. Квартхоз Овечко замолвит словечко. А главшвейцар Да Винчи с лица, весь в бороде, как картина в раме,прямо пойдет к машинисткиной маме. Просьбу дочь предает огласке: глазки да ласки, ласки да глазки... Кого не ловили на такую аферу? Куда ж удержаться простаку-шоферу! Петров подождет, покамест, как солнце, персонье лицо расперсонится: - Простите, товарищ, извинений тысячка...И просит и молит, ласковей лани. И чин снисходит: - Вот вам записочка.А в записке исполнение всех желаний. 3 А попробуй полазий без родственных связей! Покроют дворники словом черненьким. Обложит белолицая тетя Фелиция. Подвернется нога, перервутся нервы у взвидевших наган и усы милиционеровы. В швейцарской судачат: - И не лезь к совету все на даче, никого нету.И мама сама и дитя-машинистка, невинность блюдя, не допустят близко. А разных главных неуловимо шоферы возят и возят мимо. Не ухватишь скользкие, не люди, а налимы. "Без доклада воспрещается". Куда ни глянь, "И пойдут они, солнцем палимы, И застонут...". Дело дрянь! Кто бы ни были сему виновниками - сошка маленькая или крупный кит,разорвем сплетенную чиновниками паутину кумовства, протекций, волокит. 1926 ЛЮБОВЬ Мир опять цветами оброс, у мира весенний вид. И вновь встает нерешенный вопрос о женщинах и о любви. Мы любим парад, нарядную песню. Говорим красиво, выходя на митинг. Но часто под этим, покрытый плесенью, старенький-старенький бытик. Поет на собранье: "Вперед, товарищи..." А дома, забыв об арии сольной, орет на жену, что щи не в наваре и что огурцы плоховато просолены. Живет с другой киоск в ширину, бельем шантанная дива. Но тонким чулком попрекает жену: - Компрометируешь пред коллективом.То лезут к любой, была бы с ногами. Пять баб переменит в течение суток. У нас, мол, свобода, а не моногамия. Долой мещанство и предрассудок! С цветка на цветок молодым стрекозлом порхает, летает и мечется. Одноему в мире кажется злом это алиментщица. Он рад умереть, экономя треть, три года судиться рад: и я, мол, не я, и она не моя, и я вообще кастрат. А любят, так будь монашенкой верной тиранит ревностью всякий пустяк и мерит любовь на калибр револьверный, неверной в затылок пулю пустя. Четвертый герой десятка сражений, а так, что любо-дорого, бежит в перепуге от туфли жениной, простой туфли Мосторга. А другой стрелу любви иначе метит, путает - ребенок этакий уловленье любимой в романические сети с повышеньем подчиненной по тарифной сетке... По женской линии тоже вам не райские скинии. Простенького паренька подцепила барынька. Он работать, а ее не удержать никак бегает за клёшем каждого бульварника. Что ж, сиди и в плаче Нилом нилься. Ишь! Жених! - Для кого ж я, милые, женился? Для себя или для них?У родителей и дети этакого сорта: - Что родители? И мы не хуже, мол!Занимаются любовью в виде спорта, не успев вписаться в комсомол. И дальше, к деревне, быт без движеньица живут, как и раньше, из года в год. Вот так же замуж выходят и женятся, как покупают рабочий скот. Если будет длиться так за годом годик, то, скажу вам прямо, не сумеет разобрать и брачный кодекс, где отец и дочь, который сын и мама. Я не за семью. В огне и в дыме синем выгори и этого старья кусок, где шипели матери-гусыни и детей стерег - отец-гусак! Нет. Но мы живем коммуной плотно, в общежитиях грязнеет кожа тел. Надо голос подымать за чистоплотность отношений наших и любовных дел. Не отвиливай мол, я не венчан. Нас не поп скрепляет тарабарящий. Надо обвязать и жизнь мужчин и женщин словом, нас объединяющим: "Товарищи". 1926 ПОСЛАНИЕ ПРОЛЕТАРСКИМ ПОЭТАМ Товарищи, позвольте без позы, без маски как старший товарищ, неглупый и чуткий, поразговариваю с вами, товарищ Безыменский, товарищ Светлов, товарищ Уткин. Мы спорим, аж глотки просят лужения, мы задыхаемся от эстрадных побед, а у меня к вам, товарищи, деловое предложение: давайте устроим веселый обед! Расстелим внизу комплименты ковровые, если зуб на кого отпилим зуб; розданные Луначарским венки лавровые сложим в общий товарищеский суп. Решим, что все по-своему правы. Каждый поет по своему голоску! Разрежем общую курицу славы и каждому выдадим по равному куску. Бросим друг другу шпильки подсовывать, разведем изысканный словесный ажур. А когда мне товарищи предоставят слово я это слово возьму и скажу: - Я кажусь вам академиком с большим задом, один, мол, я жрец поэзий непролазных. А мне в действительности единственное надо чтоб больше поэтов хороших и разных. Многие пользуются напостовской тряскою, с тем чтоб себя обозвать получше. - Мы, мол, единственные, мы пролетарские...А я, по-вашему, что валютчик? Я по существу мастеровой, братцы, не люблю я этой философии нудовой. Засучу рукавчики: |