семиотика. Семиотика наука о знаковых системах

• Название: Семиотика наука о знаковых системах
• Анкор: семиотика
• Дата: 08.01.2023
• Размер: 49.87 Kb.
• Имя файла: семиотика.docx
• Тип: Реферат; #876661

1. 
   Министерство образования Российской Федерации
   
2. 
   
   
3. 
   Самарский государственный технический университет
   
4. 
   
   

1. Факультет автоматики и информационных технологий

2. Кафедра «Информационные технологии»

Реферат на тему:
«Семиотика - наука о знаковых системах»


Выполнил студент: 1-АИТ-7 Горохов В.С

Проверил: Машков А.В


Самара 2011 г.
НАЧАЛА СЕМИОТИКИ

Знаки.

В семиотике «знаки» есть все, что угодно, из чего могут быть генерированы значения (такие как слова, образы, звуки, жесты). Для аналитических целей семиотики (в традиции Соссюра) каждый знак составлен из означающего и означаемого. У.Эко говорит о том, что Соссюр определяет лингвистический знак как неразрывное единство означающего и означаемого, сравнивая их с двумя сторонами одного листа бумаги. Означаемое это не вещь (означаемое «собака» это не та собака, которую изучает зоология), и означающее это не ряд звучаний, составляющих имя (звукоряд «собака», изучаемый фонетикой и регистрируемый с помощью электромагнитной ленты). Означающее – это образ этого звукоряда, в то время как означаемое это образ вещи, рождающийся в уме и соотносящийся с другими такими же образами (например, дерево, arbor, tree, baum и т.д.). В настоящее время означающее обычно интерпретируется как материальная форма знака.

Различие между означающим и означаемым иногда приравнивается к хорошо знакомому дуализму формы и содержания, когда означающее рассматривается как форма знака, а означаемое – как его содержание. Однако подобная формулировка не совсем верно утверждает эквивалентность содержания и значения.

Соссюровская модель исключает указание на какой-либо объект в мире, его концепция значения является чисто структурной. Такая модель предполагает, что язык не отражает реальность, но, скорее, конструирует ее. Соссюр подчеркивает также произвольность знака; в контексте естественного языка он утверждает, что не имеется необходимой связи между означающим и означаемым – это отношение является чисто конвенциональным и произвольным. Каждый язык включает различные дистинкции между одним означающим и другим, и между одним означаемым и другим.

В противоположность Соссюру и его «диаде» Пирс предлагает «триаду»: репрезентамен, интерпретанта и объект. Пирсовское представление напоминает известный треугольник Огдена и Ричардса. У Пирса основание треугольника составляют символ, или репрезентамен, соотнесенный с обозначаемым объектом, в вершине же треугольника находится интерпретанта, которую многие склонны отождествлять с означаемым или референцией. Важно подчеркнуть, согласно Эко, что интерпретанта – это не интерпретатор, то есть тот, кто получает и толкует знак. Интерпретанта это то, благодаря чему знак значит даже в отсутствие интерпретатора. Эко полагает, что «более перспективной представляется гипотеза, согласно которой интерпретанта – это иной способ представления того же самого объекта. Иначе говоря, чтобы установить, какова интерпретанта того или иного знака, нужно обозначить этот знак с помощью другого знака, интерпретантой которого в свою очередь будет следующий знак и т.д. Так начинается непрерывный процесс семиозиса, и это единственно возможный, хотя и парадоксальный, способ обоснования семиотики своими собственными средствами.» (Два замечания: во-первых, в обязательном порядке следует внимательно проработать книгу У.Эко «Отсутствующая структура», во-вторых, очень внимательно и подробно рассматривать процесс семиозиса, без чего немыслимо никакое изучение семиотики).

Понятие создания смысла, которое здесь и возникает, особо апеллирует к теоретикам «масс-медиа», подчеркивающим важность активного процесса интерпретации.

Семиотики (неважно, соссюровского или пирсовского толка) проводят различие между знаком и средством выражения знака (последний – это означающее или репрезентамен, в зависимости от традиции). Знак - нечто большее, чем средство выражения знака.

В то время, как Соссюр подчеркивал произвольную природу (лингвистического) знака, большинство семиотиков подчеркивает, что знаки различаются относительно того, насколько они являются произвольными или конвенциональными. На базе идей Пирса обычно формулируется три вида отношений между средством выражения знака и его референтом. Можно говорить о «видах отношений» вместо «видов знаков», хотя, кажется, последнее является более распространенным. Если говорить о видах отношений, то выделяют три вида: символическое (знак относительно означаемого является произвольным или чисто конвенциональным), иконическое (знак похож на означаемое) и индексное (знак прямо связан некоторым образом с означаемым) отношения. Эти три вида перечислены здесь в порядке уменьшения конвенциональности; внутри каждого вида знаки также варьируются по степени своей произвольности/конвенциональности.

Иногда для описания степени, в какой означаемое детерминирует означающее, используются термины «мотивация» и «принуждение». Чем в большей степени означающее принуждено означаемым, тем более «мотивированным» является знак: иконические знаки мотивированы в высокой степени, символические – не мотивированы вовсе. Три вида знаков вовсе не являются исключающими – знак может быть иконическим, символическим и индексным или любой комбинацией. Так, можно считать, что карта является индексным (она индексирует, где находятся различные места пространства), иконическим (она представляет места пространства в из топографическом отношении друг к другу) и символическим (поскольку должна быть изучена ее нотационная система) знаком. Фильм также может быть иконическим (звук и изображение), символическим (речь и титры) и индексным (при рассмотрении эффекта того, что демонстрируется) знаком.

Модальность

Модальность указывает на статус реальности согласно знаку или требуемый знаком, текстом или стилем. Модальность указывает на статус, авторитет или надежность сообщения, на его онтологический статус, на его значимость в качестве истины или факта.

Соссюровская модель знака не включает какого-либо прямого указания на реальность вне знака. В этой модели означаемое есть только ментальный концепт (хотя и концепт может, конечно, указывать на что-то в воспринимаемой реальности). Напротив, в модели Пирса знак эксплицитно характеризует референт – нечто в воспринимаемом мире, на что знак указывает. Кроме того, Пирс воспринял из логики понятие «модальности» для указания на значение истинности знака, признавая три вида: актуальность, (логическую) необходимость и (гипотетическую) возможность. Более того, классификация знаков в терминах способа отношения знака к своему референту отражает их модальность – их явную прозрачность в отношении к «реальности».

Теоретики, изменившие взгляды относительного экстремального философского идеализма (для которого реальность чисто субъективна и конструируется в нашем использовании знаков) могут не увидеть никаких проблем относительно модели Соссюра. Те же, кто придерживается философского реализма, хотели бы бросить ей вызов. Для конструктивистской позиции, в которой язык и иные медиумы играют главную роль в «социальной конструкции реальности», характерно стремление возразить на явную индифферентность относительно социальной реальности в модели Соссюра.

Для перспективы социальной семиотики оригинальная соссюровская модель является очевидно проблематичной. Какова бы ни была наша философская позиция, в нашем ежедневном поведении мы действуем на базе того, что некоторые репрезентации реальности являются более надежными, достоверными, чем другие. И мы поступаем так частично со ссылкой на те намеки в текстах, которые семиотики, следуя лингвистам, называют «модальными маркерами». Такие намеки указывают на то, что описывается как правдоподобность, надежность, вероятность, истина в текстах внутри данного жанра как репрезентации некоторой признаваемой реальности.
Парадигмы и синтагмы.

Знаки организованы в коды двумя способами: посредством парадигм и посредством синтагм. Различие между парадигматическими и синтагматическими структурами является ключевым в структуралистском семиотическом анализе. Эти два измерения часто представляются в качестве осей, где вертикальная ось есть ось парадигматическая, а горизонтальная есть ось синтагматическая. Р.Якобсон ввел термины «селекция» в качестве уровня парадигмы и «комбинация» - в качестве уровня синтагмы.

Парадигма есть множество ассоциированных знаков, все из которых являются членами некоторой определенной категории, но в которой каждый знак является значимо отличающимся от других. В естественном языке словарь языка является одной парадигмой, и имеются грамматические парадигмы такие как глаголы или существительные. Использование одной парадигмы (например, отдельного слова или образа) скорее, нежели другой, создает предпочтительный смысл текста. Заметим, что означивание различий между даже очевидно синонимичными парадигмами находится в самом сердце уорфианских теорий языка. В кино и телевидении парадигмы включают пути изменения «кадра» (например, монтаж, затемнение, постепенное исчезновение и т.п.).

Синтагма есть правильная комбинация взаимодействующих знаков, формирующих осмысленное целое (нечто, называемое «цепью»). Такие комбинации сделаны в каркасе правил и соглашений (как имплицитных, так и эксплицитных). В языке предложение, например, есть синтагма слов. Параграфы и главы также являются синтагмами. На фотографии или в живописи синтагматические отношения являются пространственными. Синтагмы создаются посредством выбора парадигм из тех, которые конвенционально отнесены как уместные или приемлемые или которые могут требоваться некоторым правилом системы (например, грамматикой).

Синтагматический анализ

Синтагматический анализ текста-посредника обычно включает изучение его как нарративной последовательности, хотя относительно отдельного образа такого, как, например, плакат или фотография, он включает анализ пространственных отношений. Нарративная теория (или нарратология) представляется собой главное междисциплинарное поле само по себе, и совсем не необходимо ее формирование в семиотической перспективе. Семиотическая нарратология затрагивает нарративы любого типа – литературные и нелитературные, вербальные или визуальные – но стремится сосредоточиться на минимальных нарративных единицах. Это в традициях В.Проппа и структурного антрополога К.Леви-Стросса.

В качестве примера можно привести интерпретацию книг о Джеймсе Бонде, предложенную У.Эко в терминах базовой нарративной схемы:

• 
  М вызывает Бонда и дает ему задание.
  
• 
  Появляется злодей и «предстает» перед Бондом.
  
• 
  Бонд наносит первое поражение злодею или, наоборот, злодей наносит первое поражение Бонду.
  
• 
  Появляется женщина и «предстает» перед Бондом.
  
• 
  Бонд использует женщину: обладает ею или начинает ее обольщать.
  
• 
  Злодей захватывает Бонда.
  
• 
  Злодей мучает или пытает Бонда.
  
• 
  Бонд побеждает злодея.
  
• 
  Бонд выздоравливает и наслаждает с женщиной, которую он затем теряет.
  

Изучение некоторыми исследователями детского понимания телевидения привело к разделению синтагм на четыре вида на основе синтагм, существующих в одно и то же время (синхронических), в разное время (диахронических), в одном и том же месте (синтопических) и в разных местах (диатопических).

• 
  Синхроническая/синтопическая (одно место, одно время: один кадр)
  
• 
  Диахроническая/синтопическая (то же самое место на протяжении какого-то времени)
  
• 
  Синхроническая/диатопическая (различные места в то же самое время)
  
• 
  Диахроническая / диатопическая (кадры, связанные только темой)
  

Исследователи добавляют, что в то время, как все это является непрерывными синтагмами (отдельные кадры), имеются также и прерывные синтагмы (связанные кадры, разделяемые другими кадрами).

Парадигматический анализ

Парадигматический анализ некоторого текста изучает образчики иные, нежели внутренние взаимоотношения (секвенциальные или пространственные) внутри текста.

Семиотики часто фокусируются на изучении того, почему отдельная парадигма используется в специфическом контексте: на изучении того, на что часто указывают как на «отсутствия». Парадигматический анализ может быть приложим на любом семиотическом уровне, от выбора отдельного слова, образа или звука до выбора рода или медиума (посредника). Использование одной парадигмы, нежели другой, базируется на факторах таких, как код (стиль, жанр), конвенция, коннотация, стиль, риторическая цель и характеристики собственного репертуара индивида.

Некоторые семиотики указывают на «тест замены», который может быть использован для того, чтобы идентифицировать раздельные парадигмы и определить их сигнификацию. При использовании этого теста избирается отдельная парадигма в некотором знаке. Затем рассматриваются альтернативы, уместные в данном контексте. Каждая должна быть способна занять ту же самую структурную позицию, что и появляющаяся в знаке. Результаты каждой подстановки рассматриваются в терминах того, как это может воздействовать на смысл, придаваемый знаку.

Тест замены может включать любую из четырех базовых трансформаций, некоторые из которых включают модификацию синтагмы. Само же рассмотрение альтернативной синтагмы может рассматриваться как парадигматическая подстановка.

• 
  Парадигматические трансформации
  
• 
  Подстановка
  
• 
  Транспозиция
  
• 
  Синтагматические трансформации
  
• 
  Прибавление
  
• 
  Вычеркивание (уничтожение, вычитание)
  

В лингвистике эти ключевые транформации были выявлены Н.Хомским. Р.Барт отметил, что важнейшей частью семиологического предприятия было деление текстов на минимальные значимые единицы средствами теста замены, затем группировка этих единиц в парадигматические классы и, наконец, классификация синтагматических отношений, связывающих эти единицы. Это – стандартная техника в структуралистском семиотическом анализе.

Структуралистский метод, используемый многими семиотиками, включает изучение парадигм как бинарных или полярных оппозиций. В соссюровской семиотике бинарные оппозиции рассматриваются в качестве существенных относительно порождения значения: значение зависит от различий между знаками. Структуралистские теоретики типа Леви-Стросса предлагали аргументы в пользу того, что бинарные оппозиции формируют базис, лежащий в основе «систем классификации» внутри культур.

Можно предложить различие между тремя типами «оппозиций»:

• 
  Бинарные оппозиции в том же смысле, что и в логике, например, мужское/не-мужское, где «не-мужское» является неизбежно женским.
  
• 
  Оппозиции сравнительной степени на основе одного и того же имплицитного измерения, например, хороший/плохой, где «нехороший» не обязательно «плохой» и наоборот.
  
• 
  Оппозиции, элементы которых являются внутренне исключающими как в первом случае, но не являются различиями в степени, как во втором случае, и которые не формируют универсума дискурса, как в обоих приведенных выше случаях, например, солнце/луна. Элементы этих пар рассматриваются в определенном смысле как конверсии друг друга.
  

Бинарные оппозиции могут выглядеть как часть «глубинной структуры» текстов: природа/культура, животное/человеческое, искусство/наука, женское/мужское, старый/молодой, нас/их, хороший/плохой, герой/злодей, богатый/бедный, старый/новый, порядок/хаос, доминантный/подчиненный, индивидуальный/общественный, внутренний/внешний, частный/публичный, форма/содержание, писатель/читатель, говорящий/слушатель, активный/пассивный, естественный/искусственный, закрытый/открытый, статический/динамический, негативный/позитивный, объективный/субъективный, потеря/приобретение, наличие/отсутствие, сходство/различие, включение/исключение.

В терминах серий оппозиций У.Эко анализировал книги о Джеймсе Бонде: Бонд vs. Злодей, Запад vs. Советский Союз, англо-саксы vs. другие страны, случайность vs. планирование, порочность vs. невинность. Эко прояснил также, каким образом текстуальные оппозиции являются частью более широкого идеологического дискурса.

Денотация и коннотация

Семиотики разделяют денотацию и коннотацию, термины, описывающие отношения между знаком и его референтом. Денотация используется как определенное или «буквальное» значение знака, коннотация указывает на его социо-культурные и персональные ассоциации (идеологические, эмоциональные и т.д.).

Р.Барт полагал, что имеются различные порядки сигнификации (уровни значения). Первым является уровень денотации: на этом уровне имеется знак, состоящий из означающего и означаемого. Коннотация является вторым уровнем, который использует первый знак как свое означающее и приписывает ему свое означаемое.

Коннотации выводятся не из самого знака, но из способа, каким общество использует и придает значение и означающему, и означаемому. Например, автомобиль в западных культурах может коннотировать свободу или возмужание.

Британский социолог Стюарт Холл предложил следующее толкование. Термин «денотация» в широком смысле тождествен буквальному значению знака, потому что буквальное значение признано почти универсально, особенно когда используется визуальный дискурс, «денотация» часто путается с буквальной транскрипцией «реальности» в язык – и, таким образом, с «естественным знаком», который производится без упоминания о каком-либо коде. «Коннотация», с другой стороны, используется просто для указания на менее фиксированные и, следовательно, более конвенциональные и изменяемые ассоциативные значения, которые, очевидно, варьируются от примера к примеру и, тем самым, зависят от кода. Холл полагает, что использование различия денотация/коннотация должно быть лишь аналитическим. В анализе полезно различать те аспекты знака, которые принимаются во внимание в любой языковой общности в любое время как его «буквальное» значение (денотация) в отличие от более ассоциативных значений знака, которые возможно генерировать (коннотация). Но аналитические различия не должны путаться с различиями в реальном мире. В актуальном дискурсе большинство знаков комбинирует денотативные и коннотативные аспекты в смысле Холла. Различие это есть дело просто аналитической ценности. Знаки требуют обычно своей полной идеологической значимости… на уровне их «ассоциативных» значений (то есть на коннотативном уровне), так как здесь «значения» не фиксируются естественным восприятием. Итак, именно на коннотативном уровне знака изменяются ситуативные идеологии и трансформируют сигнификации. На этом уровне мы можем более ясно видеть активное вторжение идеологий в дискурс… Это не значит, что денотативное, или «буквальное», значение находится вне пределов идеологии. Термины «денотация» и «коннотация» являются, следовательно, просто полезными аналитическими орудиями для различения в отдельных контекстах не наличия/отсутствия идеологии в языке, но различных уровней, на которых идеология и дискурсы перекрещиваются.

Очень тесно с коннотацией соприкасается то, что Р.Барт назвал мифом. Барт аргументировал в пользу того, что денотация и коннотация комбинируются и производят идеологию, которую Д.Хартли описал как третий порядок сигнификации.

Проясняя это, рассмотрим эти три уровня на примере фотографии Мерилин Монро. На денотативном уровне это просто фотография кинозвезды Мерилин Монро. На коннотативном уровне мы ассоциируем эту фотографию с такими характеристиками Монро как красота, обаятельность, сексуальность, если это ранняя фотография, но также и с депрессией, употреблением наркотиков, смертью, если это поздняя фотография. На мифическом уровне мы понимаем этот знак как воплощение мифа о Голливуде – «фабрике грез», которая выдает в мир таких кинозвезд, но одновременно и такой «машине» грез, которая разрушает этих самых кинозвезд.

Метафора и метонимия

Семиотиками широко используются и некоторые базовые термины из риторики и литературной критики. Коннотативное значение часто порождено использованием метафоры или метонимии. Метафора выражает незнакомое через знакомое, которые обычно не связаны друг с другом, поэтому нам необходимо совершить определенного рода прыжок воображения, чтобы понять свежую метафору. Метонимия вызывает идею или некоторый объект через использование ассоциированной детали («корона» вызывает идею, понятие монархии). Зачастую метафора и метонимия используются одновременно: мать, кормящая детей завтраком, есть метонимия всей ее материнской работы по приготовлению пищи, стирке, глажке, но есть метафора для любви и безопасности, которую она дает своим детям.

Метафора есть парадигмальное измерение (вертикальное, селективное/ассоциативное). Метонимия есть синтагматическое измерение (горизонтальное/комбинаторное).

Коды

В каждом тексте знаки организованы в наполненные значением системы согласно определенным конвенциям, на которые семиотики указывают как на коды (или означающие коды). Такие конвенции представляют социальное измерение в семиотике: код есть множество «практик», знакомых пользователям медиума, действующего в широком культурном каркасе. Ниже будут указаны только те коды, которые наиболее широко упоминаются в контексте коммуникативных исследований.

• 
  Социальные коды (в широком смысле все семиотические коды являются социальными)
  
• 
  Вербальный язык (фонологические, синтаксические, лексические, паралингвистические субкоды)
  
• 
  Телесные коды (телесный контакт, физическая ориентация, внешность, выражение лица, жесты, движение глаз и т.п.)
  
• 
  Товарные коды ( мода, одежда, автомобили)
  
• 
  Поведенческие коды (протоколы, ритуалы, ролевые игры, игры)
  
• 
  Регуляторные коды ( правила движения на скоростных шоссе, профессиональные коды деятельности)
  

• 
  Текстуальные коды
  
• 
  Научные коды, включая математику
  
• 
  Эстетические коды с различные выразительными средствами (поэзия, драма, рисование, скультура, музыка и т.д.)
  
• 
  Жанровые, риторические и стилистические коды: нарратив (сюжет, конфликт, действующее лицо, диалог и т.д.), экспозиция, аргумент и т.д.
  
• 
  Масс-медиа коды, включающие коды фотографии, телевидения, кинематографа, радио, газет и журналов - как технические, так и конвенциональные
  
• 
  Интерпретативные коды (здесь гораздо меньше согласия в том, являются ли они семиотическими кодами)
  
• 
  Перцептуальные коды, например, коды зрительного восприятия
  
• 
  Коды производства и интерпретации: коды, включенные как в кодирующие, так и в декодирующие тексты
  
• 
  Идеологические коды: некоторые авторы называют индивидуализм, свободу, расу, класс, материализм, капитализм, сциентизм, но все они могут рассматриваться как идеологические.
  

Понимание таких кодов, их взаимоотношений и контекстов, в которых они приемлемы, есть часть того, что значит быть членом какой-то отдельной культуры. Действительно, Марсель Данези утверждал, что культура может быть определена как некоторый тип «макро-кода», состоящий в определенном количестве кодов, которые привычно использует группа индивидов для интерпретации реальности. Эти конвенции обычно неэксплицитные, и мы обычно не осознаем роли, которые они играют. Их использование помогает нам двигаться в направлении того, что иногда называют «предпочтительное прочтение»… Недостаточность самих семиотических кодов варьируется от связанного правилами замыкания логических кодов (таких как компьютерные коды) до интерпретативных просторов идеологических кодов.

Коды являются не статическими, но динамическими системами, которые изменяются с течением времени, являясь исторически и социокультурно обусловленными. Способ обоснования таких конвенций называют кодификацией. Так, в кинематографе Голливуда белая шляпа кодифицировалась как означающая «хорошего» ковбоя; со временем эта конвенция была преодолена и исчезла.

Фиске проводит различие между широкими и ограниченными кодами. Широкий код разделяется членами массовой аудитории, ограниченный предназначен для более ограниченной аудитории. Поп-музыка – это широкий код, балет – код ограниченный. Ограниченные коды получают в обществе функцию подчеркивания разницы между «нами» (пользователями кода) и «ими», широкие подчеркивают сходство и обычно стремятся к упрощению.

Иногда проводится различие между цифровыми и аналоговыми кодами. Аналоговый код, например, визуальные образы, включает градуированные взаимоотношения над каким-либо континуумом. Цифровые коды, например, письменная речь, включают дискретные единицы.

Исследователи отмечают, что фундаментальным для всего семиотического анализа является тот факт, что любая система знаков (семиотический код) осуществляется посредством материального медиума, который имеет свои собственные принципы структуры. Кинематограф и телевидение включают и звуковой, и визуальный коды, скажем, жанр, операторскую работу, монтаж, манипуляции со временем, освещение, цвет, звук, графику и нарративный стиль. Можно добавить еще и авторский стиль, различение кодов и суб-кодов. Синтагматическое измерение есть отношение комбинации между различными кодами и суб-кодами, парадигматическое измерение есть, скажем, выбор создателем фильма отдельных суб-кодов внутри одного кода.

Некоторые коды уникальны и используются только специфическими средствами (медиумами), как, например, затемнение в кино и на ТВ, другие одинаково используются различными медиумами, третьи, как, например, «язык тела», вообще не принадлежат какому-либо медиуму.

У.Эко предложил десять фундаментальных кодов как инструментов создания образов: коды восприятия, коды передачи, коды узнавания, тональные коды, иконические коды, иконографические коды, коды вкуса и чувствительности, риторические коды, стилистические коды и коды бессознательного.

Модусы адреса

Для того, чтобы общаться, создатель любого текста должен сделать некоторые допущения относительно аудитории; отражения таких допущений могут быть ясно увидены в тексте (объявления, реклама предлагают явные примеры этого). Знаки внутри текста могут быть рассмотрены как встроенные ключи к кодам, приемлемым для интерпретации этих знаков. Используемый медиум оказывает влияние на выбор кодов. Такое «ключеподобие» есть часть метаязыковой функции знаков. Знаки «адресуются» нам внутри отдельных кодов. Жанр есть семиотический код, внутри которого мы «расположены» в качестве «идеальных читателей» посредством использования отдельных «модусов адресности».

Понятие «расположения (позиционирования) субъекта» является скорее фундаментально структуралистским понятием, нежели семиотическим, но это понятие широко используется семиотиками и поэтому должно употребляться в этом контексте. Во-первых, требуется объяснение термина «субъект». В «теориях субъективности» проводится различие между «субъектом» и «индивидом». Как отметил один из семиотиков, «индивид произведен природой, субъект – культурой … Субъект … есть социальная, а не природная конструкция». Субъектами являются не действительные люди, а люди, существующие в отношении к интерпретации некоторого текста и конструируемые через использование знаков. Скажем, в контексте Интернета «субъект» не обязательно имеет необходимые связи с предполагаемым референтом (специфическим индивидом в материальном мире); пол, возраст, сексуальная ориентация, этническая принадлежность и другие демографические маркеры вообще могут быть удалены.

Некоторые теоретики аргументировали в пользу того, что просто для того, чтобы придать смысл знакам в некотором тексте, читатель обязан принять «позицию субъекта», которая уже существует внутри структуры и кодов этого текста. Согласно этой теории текстуального позиционирования, понимание значения некоторого текста включает принятие приемлемой идеологической идентичности. Например, для понимания объявления или рекламы мы должны идентифицироваться с клиентом, желающим рекламируемый продукт. Этот пример допускает, что текст имеет только одно значение – то, которое подразумевалось его создателями, в то время как современные теоретики настаивают, что здесь может быть несколько альтернативных, даже противоречивых, позиций субъекта, с которых текст может иметь смысл, и они не обязательно встроены в сам текст. Не каждый читатель является «идеальным» читателем, предусматриваемым автором (авторами) текста.

То понятие, что человеческий субъект «конституируется» (конструируется) заранее данными структурами, является общей характеристикой структурализма. Л. Альтюссер указывал на это как на механизм запроса. Это понятие используется западными марксистскими теоретиками для объяснения политической функции текстов масс-медиа. Согласно этой точке зрения, субъект (зритель, слушатель, читатель) конституируется текстом, и власть масс-медиа находится в его способности позиционировать субъект таким образом, что их представления являются отражениями повседневной реальности. Такое структуралистское оформление позиционирования отражает пример текстуального детерминизма, принимаемого современными социальными семиотиками, желающими подчеркнуть «полисемичную» природу текста вместе с разнообразием его использования и интерпретации различными аудиториями.

Модусы адреса, эксплуатируемые текстами внутри кодов, находятся под влиянием трех взаимосвязанных факторов:

• 
  текстуального контекста: конвенциями жанра и специфической синтагматической структурой;
  
• 
  социального контекста (т.е. наличием или отсутствием создателя текста, социальным составом аудитории, институциональными и экономическими факторами и т.д.);
  
• 
  технологических характеристик (чертами используемого медиума).
  

В этом контексте может оказаться полезным рассмотреть базовую типологию модусов коммуникации, в терминах синхроничности – могут или нет общаться участники в «реальном времени» – без значимых препятствий. Эта характеристика сопрягается с наличием или отсутствием создателя (создателей) текста и техническими характеристиками медиума. Явными опциями являются:

• 
  синхроническая межперсональная коммуникация посредством речи и невербальных ключей (взаимодействие лицом к лицу), посредством только речи (телефон) и преимущественно через текст(например, система Интернета);
  
• 
  асинхроничная межперсональная коммуникация преимущественно посредством текста (письма, электронная почта, факсы);
  
• 
  асинхроничная массовая коммуникация посредством текста, графики, аудио-видео средств (медиумы), например, статьи, книги, ТВ.
  

Этот каркас не предлагает синхроничную массовую коммуникацию, которую трудно представить. Ясно, что такие характеристики модусов коммуникации должны также иметь отношение к относительному числу включенных участников, которое иногда характеризуется в терминах «один-многие», «многие-многие», «многие-один» и «многие-многие». Должны быть отмечены и ограничения данного каркаса, не рассматривающего коммуникацию в малых группах (когда ни «один», ни «многие»).

Модусы адреса различаются по своей направленности, что отражается в использовании языка (местоимение «ты» означает прямое адресование) или в телевидении и фотографии, когда смотрят прямо в объектив камеры. Модусы адреса варьируются по своей формальности или социальной дистанции (интимный, персональный, социальный, публичный), эти характеристики также можно обнаружить в операторской работе в кино или на ТВ.

Семиотики отмечают также, что коды конструируют возможные позиции адресата и адресанта. «Функции адреса» определяются в терминах построения таких субъектов и отношений между ними. Указывают на три функции в отношении к «адресу»:

• 
  экспрессивная функция: конструкция адресанта (авторская персона);
  
• 
  конативная функция: конструкция адресата (идеальный читатель);
  
• 
  фатическая функция: конструкция отношения между двумя указанными.
  

Некоторые семиотики определяют код как «множество ценностей и значений, разделяемых создателями и читателями некоторого текста». Они отмечают, что фатическая функция действует в терминах включения и исключения. Она конструирует социальных инсайдеров и аутсайдеров, то есть тех, кто имеет и кто не имеет доступа к коду. Знакомство с отдельными кодами относится к социальной позиции в терминах таких терминов как класс, этническая принадлежность, национальность, образование, политические пристрастия, возраст, пол и т.д.

Некоторые коды являются более широко распространенными и доступными, чем другие. Коды, с которыми знакомятся и которым обучаются в раннем возрасте, кажутся более «естественными».

Кодирование/Декодирование

Структурные семиотики стремились сфокусировать свое внимание скорее на внутренней структуре текста, нежели на процессе интерпретации его читателями, слушателями или зрителями. В противовес им В.Волошинов, например, книга которого «Марксизм и философия языка» была опубликована в 1929 году, приводил аргументацию в пользу того, что первичной детерминантой значения знака является не его отношение к другим знакам (как настаивали семиотики соссюровского толка), а социальный контекст его использования.

Семиотики указывают на создание и интерпретацию текстов как на «кодирование» и «декодирование», соответственно. Это, к сожалению, делает эти процессы слишком подобными «программированию»: использование этих терминов предназначено, конечно же, для подчеркивания важности включенных семиотических кодов и, тем самым, для высокой оценки социальных факторов. Каждодневные указания на коммуникацию основаны на модели «передачи», в которой отправитель передает сообщение получателю, - формуле, сводящей значение к содержанию. Это положением является также основой и хорошо известной модели коммуникации Шеннона, которая не придает никакой особой значимости социальному контексту.

Р.Якобсон предложил модель межперсональной вербальной коммуникации, имеющей место за пределами базовой модели коммуникации и подчеркивающей значимость включенных кодов и социального контекста. Р.Якобсон выделял в любом акте вербальной коммуникации шесть конститутивных факторов, говоря, что адресант посылает сообщение адресату, само же сообщение нуждается в контексте, понятном адресату, вербальном или таком, который может быть вербализован; коде, являющемся полностью или частично общим для адресанта и адресата (другими словами, для кодирующего и декодирующего), и, наконец, в контакте – фактическом канале связи или психологическом отношении между адресантом и адресатом, которые позволяют им оставаться в процессе коммуникации.

Каждый из указанных шести факторов обусловливает различные функции языка:

• 
  референциальную, ориентированную на контекст,
  
• 
  эмотивную, или экспрессивную, ориентированную на адресанта,
  
• 
  конативную, ориентированную на адресата,
  
• 
  фатическую, ориентированную на контакт,
  
• 
  метаязыковую, ориентированную на код,
  
• 
  поэтическую, ориентированную на сообщение.
  

Стюарт Холл предложил модель массовой коммуникации, которая высоко оценивает важность активной интерпретации в рамках релевантных кодов. Холл отрицает текстуальный детерминизм, подчеркивая, что декодирование не является неизбежным следствием кодирования, и указывает на различные фазы коммуникативной модели «кодирование/декодирование», называя их «моментами». Данный термин использовался и иными авторами. Так, у Д.Корнера можно обнаружить определения момента кодирования как институциональной практики, организационных условий и процесса производства сообщения. Момент текста определяется им как символическая конструкция, аранжировка и, возможно, представление, форма и содержание того, что опубликовано. Моментом декодирования является момент восприятия читателем, слушателем, зрителем.

Моменты кодирования и декодирования рассматриваются и на более глубоких уровнях, но при этом следует иметь в виду, что они все же являются видом социальной практики, находящимся в определенных отношениях с иными видами.

Коды масс-медиа предлагают своим читателям социальные отождествления, которые некоторыми могут быть приняты в качестве своих собственных. Но вовсе не необходимо, чтобы это всегда было так. Там, где вовлеченные в коммуникацию не разделяют общие коды и социальные позиции, декодирование может отличаться от того, какие значения имел в виду кодирующий. Ситуацию, когда декодирование производится средствами другого кода по сравнению с тем, который употреблялся при кодировании, У.Эко называет «аберрантным декодированием». Он различает «закрытые» и «открытые» тексты; характеристикой последних является то, что они демонстрируют сильную тенденцию к поощрению одной интерпретации. С его точки зрения, тексты масс-медиа тяготеют к тому, чтобы быть закрытыми текстами.

С.Холл подчеркивал роль социального «позиционирования» в интерпретации различными социальными группами текстов масс-медиа. С.Холл утверждал три гипотетических интерпретативных кода, или позиции, для читателя некоторого текста:

• 
  доминантное прочтение, в котором читатель полностью разделяет код текста и принимает или репродуцирует предпочтительное прочтение;
  
• 
  договорное прочтение, в котором читатель частично разделяет код текста и принимает предпочтительное прочтение, но иногда модифицирует его в соответствии со своими собственными позицией, восприятием и интересами;
  
• 
  оппозициональное прочтение, где читатель, социальная ситуация которого располагает его в полностью оппозициональном отношении к доминантному коду, понимает предпочтительное прочтение, но он не разделяет код текста и отрицает это прочтение, привнося альтернативный каркас указаний.
  

Артикуляция

Семиотические коды варьируются по сложности структуры, или артикуляции. Термин «артикуляция» в том виде, как он используется семиотиками со ссылкой на «структуру кода», имеет своим происхождением структурную лингвистику Мартине. Теоретические лингвисты в общем избегают употреблять этот термин в структурном смысле, предпочитая указывать на «двойственность кодирования», но семиотики продолжают термин использовать. Его семиотическое использование гораздо ближе к тому смыслу, в котором могут быть «артикулированы» (железнодорожные) платформы – то есть подобно тому, как соединяются вместе отдельные секции. П.Жиро следующим образом комментирует семиотическую артикуляцию. Сообщение является артикулированным, если оно может быть разделено на элементы, которые являются сами по себе значимыми. Все семиотические элементы могут быть значимыми. Семиотический код, который имеет «двойную артикуляцию», может анализироваться на двух абстрактных структурных уровнях: высшем уровне, называемом «уровнем первой артикуляции», и низшем уровне – «уровне второй артикуляции».

На уровне первой артикуляции система состоит из наименьших значимых единиц (например, морфемы или слова в некотором языке). Эти значимые единицы являются полными знаками, каждый из которых состоит из означающего и означаемого. Там, где коды имеют повторяющиеся значимые единицы (такие, как олимпийская пиктограмма), они обладают первой артикуляцией. В системах с двойной артикуляцией эти знаки созданы из элементов из низшего уровня артикуляции.

На уровне второй артикуляции семиотический код разделяется на минимальные функциональные единицы, которые сами по себе не обладают значением (например, фонемы в речи или графемы на письме). Эти чисто дифференциальные структурные единицы (Ельмслев называет их figurae) являются повторяющимися характерными чертами в коде. Они не являются знаками сами по себе (код должен иметь первый уровень артикуляции для того, чтобы эти низшие единицы могли комбинироваться в значимые знаки). В языке фонемы /b/, /p/ и /t/ являются элементами второй артикуляции, функцией которых является разделение между словами, такими как /pin/, /bin/, /tin/, которые являются элементами первой артикуляции языка.

Семиотические коды имеют единственную артикуляцию, двойную артикуляцию или вообще никакой артикуляции. Традиционные определения приписывают двойную артикуляцию только человеческому языку, для которого это является ключевой характеристикой. Двойная артикуляция позволяет семиотическому коду формировать бесконечное число значимых комбинаций, используя небольшое число единиц низшего уровня – это принцип «семиотической экономии». Двойная артикуляция не появляется, думается, в естественных системах коммуникации животных. Что касается других человеческих семиотических систем с двойной артикуляцией, то следует заметить, что они включают систематические коды, используемые в библиотеках или каталогах оптовой торговли и т.п.

Некоторые коды имеют только первую артикуляцию. Эти семиотические системы состоят из знаков – значимых элементов, находящихся в систематическом отношении друг к другу, но не имеется второй артикуляции для структурирования этих знаков в минимальные, не-значимые элементы. Там, где наименьшая структурная единица в некотором коде является значимой, код имеет только первую артикуляцию. Многие семиотики аргументировали в пользу того, что невербальная коммуникация и различные системы животной коммуникации имеют только первую артикуляцию. Например, птичьи трели используют базовые единицы, каждая из которых является полным сообщением, но птичьи трели имеют только первую артикуляция. Другим примером является нумерация гостиничных номеров, где первая цифра указывает этаж, а последующие – нумерацию комнат на данном этаже. Некоторые семиотики (например, Метц) приводили доводы в пользу того, что коды, базирующиеся на мотивированных знаках (фильмы или ТВ), теряют вторую артикуляцию.

Другие семиотические коды имеют только вторую артикуляцию. Они состоят из знаков, имеющих специфические значения, не выводящиеся из их элементов. Они подразделяются только на figurae (минимальные функциональные единицы). Наиболее примечательным кодом такого типа является бинарный код теории информации.

Коды вообще без артикуляции состоят из серий знаков, не имеющих прямого отношения друг к другу. Эти знаки не подразделяются на повторяющиеся композиционные элементы. Фольклорный «язык цветов» есть код без артикуляции.

Интертекстуальность

Хотя Соссюр подчеркивал важность отношений знаков друг к другу, одна из слабостей структуралистской семиотики заключается в тенденции трактовать индивидуальные тексты как дискретные, замкнутые «сущности» и фокусировать свое внимание исключительно на внутренних структурах. Семиотическое понятие интертекстуальности, введенное Ю.Кристевой, связано прежде всего с постструктуралистскими подходами. Каждый текст существует в отношении к другим. Фактически текст находится в долгу у других текстов больше, нежели зависит от своих собственных создателей. Тесты «окаймлены» другими текстами множественным образом. Наиболее очевидными являются формальные каркасы: телевизионные программы, например, могут быть частью серий и частью жанра (например, «мыло»). Наше понимание любого отдельного текста относится к такому каркасу. Тексты обеспечивают контексты, внутри которых могут создаваться и интерпретироваться другие тексты. (Пример: рекламное объявление нового продукта (водка, сигареты) в каркасе иных таких же объявлений.)

Приписывание текста к некоторому жанру обеспечивает интерпретатора определенным текстом с ключевым интертекстуальным обрамлением. Тексты весьма эластичны, и их каркасы всегда могут быть построены читателем вновь. Каждый тест существует внутри сложного «общества текстов» в различных жанрах и медиа – ни один текст не является «островной» сущностью. Полезной семиотической техникой является сравнение и проведение контраста между различными трактовками сходных тем или сходными трактовками различных тем внутри или между различными жанрами или медиа.

В то время как термин «интертекстуальность» обычно, нормально используется для указания на аллюзии с другими текстами, родственное понятие аллюзии заключается в том, что может быть названо «интратекстуальностью», то есть тем, что есть внутренние отношения текста. В рамках единственного кода (например, кода фотографии) это просто синтагматические отношения – скажем, отношения образа одного человека к другому на одной и той же фотографии. Тем не менее, текст может включать несколько кодов.

Ж.Женеттом был предложен термин «транстекстуальность» как более наполненный, по сравнению с «интертекстуальностью», термин. Он перечислил пять типов:

• 
  интертекстуальность: цитирование, аллюзия, плагиаризмы;
  
• 
  паратекстуальность: отношение между текстом и его «паратекстом», то есть тем, что окружает основное «тело» текста – заголовками и названиями, эпиграфами, посвящениями, предисловиями, сносками, иллюстрациями и т.д.;
  
• 
  архитекстуальность: признание некоторого текста в качестве части жанра или жанров:
  
• 
  метатекстуальность: эксплицитные или имплицитные критические комментарии одного текста относительно другого;
  
• 
  гипотекстуальность (сам Женетт употреблял термин «гипертекстуальность»): отношение между текстом и предшествующим «гипотекстом» – то есть текстом или жанром, на котором он основывается, но который им трансформируется, модифицируется, расширяется (пародия, продолжение и т.п.).
  

Список литературы:

“Семиотика” (М., 1983), “Избранные работы” Р.Барта (М., 1989), “Теории символа” Цв. Тодорова (М., 1999), “Отсутствующая структура” У.Эко (М., 1998)