красная шапочка и золушка. 8. Красная Шапочка и Золушка. Ш. Перро Красная Шапочка
 Скачать 268.76 Kb.
|
|
Ш. Перро Красная Шапочка Жила-была в одной деревне девочка красоты невиданной: мать любила её без памяти, а бабушка и того больше. Сшила как-то раз бабушка любимой внучке шапочку красного цвета и так сильно она девочке понравилась, что и снимать не хотелось. Всюду ходила она в своей шапочке, потому и стали называть её Красной Шапочкой. Раз испекла мама пирожки и говорит своей дочке: - Сходи-ка ты навести бабушку, ей нездоровится. Да отнеси ей пирожки и горшочек масла. Смотри только в лесу не останавливайся и ни с кем не разговаривай. Красная Шапочка была послушной девочкой, она сейчас же собралась и отправилась к бабушке, которая жила в другой деревне. Идёт она по лесной тропинке и тут навстречу ей волк. Волк хотел было её съесть, да побоялся, потому что поблизости был слышен стук дровосеков. Вот он и спрашивает: - Куда ты идёшь, Красная Шапочка? Бедная девочка забыла, что опасно в лесу останавливаться и разговаривать с волками, и отвечает ему: - Иду к бабушке; несу ей пирожки да горшочек масла. - А далеко живёт твоя бабушка? - спрашивает волк. - Очень далеко! - отвечает Красная Шапочка: - вон за той мельницей, что виднеется на опушке леса; а там будет первый дом как войдёшь в деревню. - Знаешь, - говорит ей волк: - пойду-ка и я навещу твою бабушку. - Я пойду этой дорогой, а ты ступай по той: посмотрим, кто из нас быстрее дойдёт. И волк бросился изо всех сил бежать по самой короткой дороге, а девочка побрела неспеша по самой длинной. По пути она собирала букеты и напевала песенки. Прибежал волк первым к бабушкину дому. Постучался: - Тук, тук. - Кто там? - Это я, внучка ваша, Красная Шапочка, - отвечал волк тоненьким голоском: - принесла вам пирожки да горшочек масла. Бабушка лежала в постели, потому что ей немного нездоровилось, и крикнула оттуда: - Дёрни за верёвочку, дверь сама и откроется. Волк дёрнул за верёвочку, дверь открылась. Он бросился на старушку и разом проглотил её, потому что уже больше трёх дней ничего не кушал. Потом он запер дверь, улегся в бабушкину постель и стал поджидать Красную Шапочку, которая через некоторое время добрела до бабушкиного домика и постучалась: - Тук, тук. - Кто там? Услышав грубый голос, Красная Шапочка сперва было испугалась, но подумав, что видимо у бабушки голос осип из-за болезни, отвечала: - Это я, внучка ваша, Красная Шапочка, принесла вам пирожки да горшочек масла. Волк крикнул как-только мог тонким голосом: - Дёрни за верёвочку, дверь сама и откроется. Красная Шапочка дёрнула за верёвочку, дверь открылась. Когда девочка вошла, волк закутался хорошенько в одеяло, чтоб она его не узнала, и говорит: - Положи куда-нибудь пирожок да горшочек масла, и иди приляг со мною, отдохни с дороги. Красная Шапочка прилегла рядом и спрашивает: - Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие руки? - Это, внучка, чтобы покрепче тебя обнимать. - Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие уши? - Это, внучка, чтобы получше тебя слышать. - Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие глаза? - Это, внучка, чтобы получше тебя видеть. - Бабушка, бабушка, а почему у тебя такие большие зубы? - А это, чтобы тебя съесть! И с этими словами злой волк бросился на Красную Шапочку и проглотил её. Хорошо, что в ту пору в лесу работали дровосеки. Они услышали шум и вбежали в дом, где сразу кинулись к волку и убили его. Освободили Красную Шапочку и бабушку. Обе были целые и невредимые. Братья Гримм Красная Шапочка Жила-была маленькая, милая девочка. И кто, бывало, ни взглянет на нее, всем она нравилась, но больше всех ее любила бабушка и готова была все ей отдать. Вот подарила она ей однажды из красного бархата шапочку, и оттого, что шапочка эта была ей очень к лицу и никакой другой она носить не хотела, то прозвали ее Красной Шапочкой. Вот однажды мать ей говорит: — Красная Шапочка, вот кусок пирога да бутылка вина, ступай отнеси это бабушке; она больная и слабая, пускай поправляется. Выходи из дому пораньше, пока не жарко, да смотри, иди скромно, как полагается; в сторону с дороги не сворачивай, а то, чего доброго, упадешь и бутылку разобьешь, тогда бабушке ничего не достанется. А как войдешь к ней в комнату, не забудь с ней поздороваться, а не то, чтоб сперва по всем углам туда да сюда заглядывать. — Я уж справлюсь как следует, — ответила матери Красная Шапочка и с ней попрощалась. А жила бабушка в самом лесу, полчаса ходьбы от деревни будет. Только вошла Красная Шапочка в лес, а навстречу ей волк. А Красная Шапочка и не знала, какой это злющий зверь, и вовсе его не испугалась. — Здравствуй, Красная Шапочка! — сказал волк. — Спасибо тебе, волк, на добром слове. — Куда это ты, Красная Шапочка, собралась так рано? — К бабушке. — А что это у тебя в переднике? — Вино и пирог, мы его вчера испекли, хотим чем-нибудь порадовать бабушку, она больная да слабая, пускай поправляется. — Красная Шапочка, а где живет твоя бабушка? — Да вон там, чуть подальше в лесу, надо еще с четверть часа пройти; под тремя большими дубами стоит ее домик, а пониже густой орешник, — ты-то, пожалуй, знаешь, — сказала Красная Шапочка. «Славная девочка, — подумал про себя волк, — лакомый был бы для меня кусочек; повкусней, пожалуй, чем старуха; но чтоб схватить обеих, надо дело повести похитрей». И он пошел рядом с Красной Шапочкой и говорит: — Красная Шапочка, погляди, какие кругом красивые цветы, почему ты не посмотришь вокруг? Ты разве не слышишь, как прекрасно распевают птички? Ты идешь, будто в школу торопишься, — а в лесу-то как весело время провести! Глянула Красная Шапочка и увидела, как пляшут повсюду, пробиваясь сквозь деревья, солнечные лучи и всё кругом в прекрасных цветах, и подумала: «Хорошо бы принести бабушке свежий букет цветов, — это будет ей, наверно, тоже приятно; еще ведь рано, придти вовремя я успею». И она свернула с дороги прямо в лесную чащу и стала собирать цветы. Сорвет цветок и подумает: «А дальше вон растет еще покрасивей», — и к тому побежит; и так уходила она все глубже и глубже в лес. А волк тем временем кинулся прямехонько к бабушкиному дому и в дверь постучался. — Кто там? — Это я, Красная Шапочка, принесла тебе вино и пирог, открой мне. — А ты нажми на щеколду, — крикнула бабушка, — я очень слаба, подняться не в силах. Нажал волк на щеколду, дверь быстро отворилась, и, ни слова не говоря, он подошел прямо к бабушкиной постели и проглотил старуху. Затем он надел ее платье, на голову — чепец, улегся в постель и задернул полог. А Красная Шапочка всё цветы собирала, и когда она уже их набрала так много, что больше нести не могла, вспомнила она о бабушке и отправилась к ней. Она удивилась, что дверь настежь открыта, а когда вошла в комнату, все показалось ей таким странным, и она подумала: «Ах, боже мой, как мне нынче тут страшно, а ведь я всегда бывала у бабушки с такою охотой!» И она кликнула: — Доброе утро! — но ответа не было. Тогда она подошла к постели, раздвинула полог, видит — лежит бабушка, надвинут чепец у нее на самое лицо, и выглядит она так странно, странно. — Ой, бабушка, отчего у тебя такие большие уши? — Чтоб лучше тебя слышать! — Ой, бабушка, а какие у тебя большие глаза! — Это чтоб лучше тебя видеть! — Ой, бабушка, а что это у тебя такие большие руки? — Чтоб легче тебя схватить! — Ох, бабушка, какой у тебя, однако, страшно большой рот! — Это чтоб легче было тебя проглотить! Только сказал это волк, и как вскочит с постели — и проглотил бедную Красную Шапочку. Наелся волк и улегся опять в постель, заснул и стал громко-прегромко храпеть. А проходил в ту пору мимо дома охотник и подумал: «Как, однако, старуха сильно храпит, надо будет посмотреть, может, ей надо чем помочь». И он вошел к ней в комнату, подходит к постели, глядь — а там волк лежит. — А-а! Вот ты где, старый греховодник! — сказал он. — Я уж давненько тебя разыскиваю. И он хотел было уже нацелиться в него из ружья, да подумал, что волк, может быть, съел бабушку, а ее можно еще спасти; он не стал стрелять, а взял ножницы и начал вспарывать брюхо спящему волку. Сделал он несколько надрезов, видит — просвечивает красная шапочка, надрезал еще, и выскочила оттуда девочка и закричала: — Ах, как я испугалась, как было у волка в брюхе темно-темно! Выбралась потом оттуда и старая бабушка, жива-живехонька, — еле могла отдышаться. А Красная Шапочка притащила поскорее больших камней, и набили они ими брюхо волку. Тут проснулся он, хотел было убежать, но камни были такие тяжелые, что он тотчас упал, — тут ему и конец настал. И были все трое очень и очень довольны. Охотник снял с волка шкуру и отнес ее домой. Бабушка скушала пирог, выпила вина, что принесла ей Красная Шапочка, и начала поправляться да сил набираться, а Красная Шапочка подумала: «Уж с этих пор я никогда в жизни не буду сворачивать одна с большой дороги в лесу без материнского позволенья». Рассказывают еще, что однажды, когда Красная Шапочка опять несла бабушке пирог, заговорил с ней другой волк и хотел было увести ее с большой дороги. Но Красная Шапочка была теперь поосторожней и пошла своим путем прямо, и рассказала бабушке, что встретился ей по дороге волк и сказал «здравствуй» и так злобно посмотрел на нее своими глазами, что, случись это не на проезжей дороге, он съел бы ее. — Так вот что, — сказала бабушка Красной Шапочке, — давай-ка запрем двери, чтоб не мог он сюда войти. А тут вскоре и волк постучался и говорит: — Бабушка, отопри мне, я — Красная Шапочка, пирог тебе принесла. А они молчат, дверь не открывают. Тогда обошел серый, крадучись, вокруг дома несколько раз, прыгнул потом на крышу и стал дожидаться, пока Красная Шапочка станет вечером возвращаться домой: он хотел пробраться за ней следом и съесть ее в темноте. Но бабушка догадалась, что задумал волк. А стояло у них перед домом большое каменное корыто; вот бабушка и говорит внучке: — Красная Шапочка, возьми ведро — я вчера варила в нем колбасу — и вылей воду в корыто. Красная Шапочка стала носить воду, пока большое-пребольшое корыто наполнилось всё доверху. И почуял волк запах колбасы, повел носом, глянул вниз и, наконец, так вытянул шею, что не мог удержаться и покатился с крыши и свалился вниз, да прямо в большое корыто, в нем и утонул он. А Красная Шапочка счастливо домой воротилась, и никто уже с той поры ее больше не обижал. Ш. Перро Золушка Жил-был один почтенный и знатный человек. Первая жена его умерла, и он женился во второй раз, да на такой сварливой и высокомерной женщине, какой свет еще не видывал. У нее были две дочери, очень похожие на свою матушку и лицом, и умом, и характером. У мужа тоже была дочка, добрая, приветливая, милая – вся в покойную мать. А мать ее была женщина самая красивая и добрая. И вот новая хозяйка вошла в дом. Тут-то и показала она свой нрав. Все было ей не по вкусу, но больше всего невзлюбила она свою падчерицу. Девушка была так хороша, что мачехины дочки рядом с нею казались еще хуже. Бедную падчерицу заставляли делать всю самую грязную и тяжелую работу в доме: она чистила котлы и кастрюли, мыла лестницы, убирала комнаты мачехи и обеих барышень – своих сестриц. Спала она на чердаке, под самой крышей, на колючей соломенной подстилке. А у обеих сестриц были комнаты с паркетными полами цветного дерева, с кроватями, разубранными по последней моде, и с большими зеркалами, в которых можно было увидеть себя с головы до ног. Бедная девушка молча сносила все обиды и не решалась пожаловаться даже отцу. Мачеха так прибрала его к рукам, что он теперь на все смотрел ее глазами и, наверно, только побранил бы дочку за неблагодарность и непослушание. Вечером, окончив работу, она забиралась в уголок возле камина и сидела там на ящике с золой. Поэтому сестры, а за ними и все в доме прозвали ее Золушкой. А все-таки Золушка в своем стареньком платьице, перепачканном золою, была во сто раз милее, чем ее сестрицы, разодетые в бархат и шелк. И вот как-то раз сын короля той страны устроил большой бал и созвал на него всех знатных людей с женами и дочерьми. Золушкины сестры тоже получили приглашение на бал. Они очень обрадовались и сейчас же принялись выбирать наряды и придумывать, как бы причесаться, чтобы удивить всех гостей и понравиться принцу. У бедной Золушки работы и заботы стало еще больше, чем всегда. Ей пришлось гладить сестрам платья, крахмалить их юбки, плоить воротники и оборки. В доме только и разговору было, что о нарядах. – Я, – говорила старшая, – надену красное бархатное платье и драгоценный убор, который мне привезли из-за моря. – А я, – говорила младшая, – надену самое скромное платье, но зато у меня будет накидка, расшитая золотыми цветами, и бриллиантовый пояс, какого нет ни у одной знатной дамы. Послали за искуснейшей модисткой, чтобы она соорудила им чепчики с двойной оборкой, а мушки купили у самой лучшей мастерицы в городе. Сестры то и дело подзывали Золушку и спрашивали у нее, какой выбрать гребень, ленту или пряжку. Они знали, что Золушка лучше понимает, что красиво и что некрасиво. Никто не умел так искусно, как она, приколоть кружева или завить локоны. – А что, Золушка, хотелось бы тебе поехать на королевский бал? – спрашивали сестры, пока она причесывала их перед зеркалом. – Ах, что вы, сестрицы! Вы смеетесь надо мной! Разве меня пустят во дворец в этом платье и в этих башмаках! – Что правда, то правда. Вот была бы умора, если бы такая замарашка явилась на бал! Другая на месте Золушки причесала бы сестриц как можно хуже. Но Золушка была добра: она причесала их как можно лучше. За два дня до бала сестрицы от волнения перестали обедать и ужинать. Они ни на минуту не отходили от зеркала и разорвали больше дюжины шнурков, пытаясь потуже затянуть свои талии и сделаться потоньше и постройнее. И вот наконец долгожданный день настал. Мачеха и сестры уехали. Золушка долго смотрела им вслед, а когда их карета исчезла за поворотом, она закрыла лицо руками и горько заплакала. Ее крестная, которая как раз в это время зашла навестить бедную девушку, застала ее в слезах. – Что с тобой, дитя мое? – спросила она. Но Золушка так горько плакала, что даже не могла ответить. – Тебе хотелось бы поехать на бал, не правда ли? – спросила крестная. Она была фея – волшебница – и слышала не только то, что говорят, но и то, что думают. – Правда, – сказала Золушка, всхлипывая. – Что ж, будь только умницей, – сказала фея, – а уж я позабочусь о том, чтобы ты могла побывать сегодня во дворце. Сбегай-ка на огород да принеси мне оттуда большую тыкву! Золушка побежала на огород, выбрала самую большую тыкву и принесла крестной. Ей очень хотелось спросить, каким образом простая тыква поможет ей попасть на королевский бал, но она не решилась. А фея, не говоря ни слова, разрезала тыкву и вынула из нее всю мякоть. Потом она прикоснулась к ее желтой толстой корке своей волшебной палочкой, и пустая тыква сразу превратилась в прекрасную резную карету, позолоченную от крыши до колес. Затем фея послала Золушку в кладовую за мышеловкой. В мышеловке оказалось полдюжины живых мышей. Фея велела Золушке приоткрыть дверцу и выпустить на волю всех мышей по очереди, одну за другой. Едва только мышь выбегала из своей темницы, фея прикасалась к ней палочкой, и от этого прикосновения обыкновенная серая мышка сейчас же превращалась в серого, мышастого коня. Не прошло и минуты, как перед Золушкой уже стояла великолепная упряжка из шести статных коней в серебряной сбруе. Не хватало только кучера. Заметив, что фея призадумалась, Золушка робко спросила: – Что, если посмотреть, не попалась ли в крысоловку крыса? Может быть, она годится в кучера? – Твоя правда, – сказала волшебница. – Поди посмотри. Золушка принесла крысоловку, из которой выглядывали три большие крысы. Фея выбрала одну из них, самую крупную и усатую, дотронулась до нее своей палочкой, и крыса сейчас же превратилась в толстого кучера с пышными усами, – таким усам позавидовал бы даже главный королевский кучер. – А теперь, – сказала фея, – ступай в сад. Там за лейкой, на куче песка, ты найдешь шесть ящериц. Принеси-ка их сюда. Не успела Золушка вытряхнуть ящериц из фартука, как фея превратила их в выездных лакеев, одетых в зеленые ливреи, украшенные золотым галуном. Все шестеро проворно вскочили на запятки кареты с таким важным видом, словно всю свою жизнь служили выездными лакеями и никогда не были ящерицами... – Ну вот, – сказала фея, – теперь у тебя есть свой выезд, и ты можешь, не теряя времени, ехать во дворец. Что, довольна ты? – Очень! – сказала Золушка. – Но разве можно ехать на королевский бал в этом старом, испачканном золой платье? Фея ничего не ответила. Она только слегка прикоснулась к Золушкиному платью своей волшебной палочкой, и старое платье превратилось в чудесный наряд из серебряной и золотой парчи, весь усыпанный драгоценными камнями. Последним подарком феи были туфельки из чистейшего хрусталя, какие и не снились ни одной девушке. Когда Золушка была уже совсем готова, фея усадила ее в карету и строго- настрого приказала возвратиться домой до полуночи. – Если ты опоздаешь хоть на одну минутку, – сказала она, – твоя карета снова сделается тыквой, лошади – мышами, лакеи – ящерицами, а твой пышный наряд опять превратится в старенькое, залатанное платьице. – Не беспокойтесь, я не опоздаю! – ответила Золушка и, не помня себя от радости, отправилась во дворец. Принц, которому доложили, что на бал приехала прекрасная, но никому не известная принцесса, сам выбежал встречать ее. Он подал ей руку, помог выйти из кареты и повел в зал, где уже находились король с королевой и придворные. Все сразу стихло. Скрипки замолкли. И музыканты, и гости невольно загляделись на незнакомую красавицу, которая приехала на бал позже всех. «Ах, как она хороша!» - говорили шепотом кавалер кавалеру и дама даме. Даже король, который был очень стар и больше дремал, чем смотрел по сторонам, и тот открыл глаза, поглядел на Золушку и сказал королеве вполголоса, что давно уже не видел такой обворожительной особы. Придворные дамы были заняты только тем, что рассматривали ее платье и головной убор, чтобы завтра же заказать себе что-нибудь похожее, если только им удастся найти таких же искусных мастеров и такую же прекрасную ткань. Принц усадил свою гостью на самое почетное место, а чуть только заиграла музыка, подошел к ней и пригласил на танец. Она танцевала так легко и грациозно, что все залюбовались ею еще больше, чем прежде. После танцев разносили угощение. Но принц ничего не мог есть – он не сводил глаз со своей дамы. А Золушка в это время разыскала своих сестер, подсела к ним и, сказав каждой несколько приятных слов, угостила их апельсинами и лимонами, которые поднес ей сам принц. Это им очень польстило. Они и не ожидали такого внимания со стороны незнакомой принцессы. Но вот, беседуя с ними, Золушка вдруг услышала, что дворцовые часы бьют одиннадцать часов и три четверти. Она встала, поклонилась всем и пошла к выходу так быстро, что никто не успел догнать ее. Вернувшись из дворца, она еще сумела до приезда мачехи и сестер забежать к волшебнице и поблагодарить ее за счастливый вечер. – Ах, если бы можно было и завтра поехать во дворец! – сказала она. – Принц так просил меня... И она рассказала крестной обо всем, что было во дворце. Едва только Золушка переступила порог и надела свой старый передник и деревянные башмаки, как в дверь постучали. Это вернулись с бала мачеха и сестры. – Долго же вы, сестрицы, гостили нынче во дворце! – сказала Золушка, зевая и потягиваясь, словно только что проснулась. – Ну, если бы ты была с нами на балу, ты бы тоже не стала торопиться домой, – сказала одна из сестер. – Там была одна принцесса, такая красавица, что и во сне лучше не увидишь! Мы ей, должно быть, очень понравились. Она подсела к нам и даже угостила апельсинами и лимонами. – А как ее зовут? – спросила Золушка. – Ну, этого никто не знает... – сказала старшая сестрица. А младшая прибавила: – Принц, кажется, готов отдать полжизни, чтобы только узнать, кто она такая. Золушка улыбнулась. – Неужели эта принцесса и вправду так хороша? – спросила она. – Какие вы счастливые!.. Нельзя ли и мне хоть одним глазком посмотреть на нее? Ах, сестрица, дайте мне на один вечер ваше желтое платье, которое вы носите дома каждый день! – Этого только не хватало! – сказала сестра, пожимая плечами. Дать свое платье такой замарашке, как ты! Кажется, я еще не сошла с ума. Золушка не ждала другого ответа и нисколько не огорчилась. В самом деле: что бы стала она делать, если бы сводная сестра вдруг расщедрилась и вздумала одолжить ей свое платье! На другой вечер сестры опять отправились во дворец – и Золушка тоже... На этот раз она была еще прекраснее и наряднее, чем накануне. Принц не отходил от нее ни на минуту. Он был так приветлив, говорил такие приятные вещи, что Золушка забыла обо всем на свете, даже о том, что ей надо уехать вовремя, и спохватилась только тогда, когда часы стали бить полночь. Она поднялась с места и убежала быстрее лани. Принц бросился за ней, но ее и след простыл. Только на ступеньке лестницы лежала маленькая хрустальная туфелька. Принц бережно поднял ее и приказал расспросить привратников, не видел ли кто-нибудь из них, куда уехала прекрасная принцесса. Но никто никакой принцессы не видал. Правда, привратники заметили, что мимо них пробежала какая-то бедно одетая девушка, но она скорее была похожа на нищенку, чем на принцессу. Тем временем Золушка, задыхаясь от усталости, прибежала домой. У нее не было больше ни кареты, ни лакеев. Ее бальный наряд снова превратился в старенькое, поношенное платьице, и от всего ее великолепия только и осталось, что маленькая хрустальная туфелька, точно такая же, как та, которую она потеряла на дворцовой лестнице. Когда обе сестрицы вернулись домой, Золушка спросила у них, весело ли им было нынче на балу и приезжала ли опять во дворец вчерашняя красавица. Сестры наперебой стали рассказывать, что принцесса и на этот раз была на балу, но убежала, чуть только часы начали бить двенадцать. – Она так торопилась, что даже потеряла свой хрустальный башмачок, – сказала старшая сестрица. – А принц поднял его и до конца бала не выпускал из рук, – сказала младшая. – Должно быть, он по уши влюблен в эту красавицу, которая теряет на балах башмаки, – добавила мачеха. И это была правда. Через несколько дней принц приказал объявить во всеуслышание, под звуки труб и фанфар, что девушка, которой придется впору хрустальная туфелька, станет его женой. Разумеется, сначала туфельку стали мерить принцессам, потом герцогиням, потом придворным дамам, но все было напрасно: она была тесна и герцогиням, и принцессам, и придворным дамам. Наконец очередь дошла и до сестер Золушки. Ах, как старались обе сестрицы натянуть маленькую туфельку на свои большие ноги! Но она не лезла им даже на кончики пальцев. Золушка, которая с первого взгляда узнала свою туфельку, улыбаясь, смотрела на эти напрасные попытки. – А ведь она, кажется, будет впору мне, – сказала Золушка. Сестрицы так и залились злым смехом. Но придворный кавалер, который примерял туфельку, внимательно посмотрел на Золушку и, заметив, что она очень красива, сказал: – Я получил приказание от принца примерить туфельку всем девушкам в городе. Позвольте вашу ножку, сударыня! Он усадил Золушку в кресло и, надев хрустальную туфельку на ее маленькую ножку, сразу увидел, что больше примерять ему не придется: башмачок был точь- в-точь по ножке, а ножка – по башмачку. Сестры замерли от удивления. Но еще больше удивились они, когда Золушка достала из кармана вторую хрустальную туфельку – совсем такую же, как первая, только на другую ногу – и надела, не говоря ни слова. В эту самую минуту дверь отворилась, и в комнату вошла фея – Золушкина крестная. Она дотронулась своей волшебной палочкой до бедного платья Золушки, и оно стало еще пышнее и красивее, чем было накануне на балу. Тут только обе сестрицы поняли, кто была та красавица, которую они видели во дворце. Они кинулись к ногам Золушки, чтобы вымолить себе прощение за все обиды, которые она вытерпела от них. Золушка простила сестер от всего сердца – ведь она была не только хороша собой, но и добра. Ее отвезли во дворец к молодому принцу, который нашел, что она стала еще прелестнее, чем была прежде. А через несколько дней сыграли веселую свадьбу. Братья Гримм Золушка Заболела раз у одного богача жена и почувствовала, что конец ей приходит. Подозвала она свою единственную дочку к постели и говорит: — Мое милое дитя, будь скромной и ласковой, и господь тебе всегда поможет, а я буду глядеть на тебя с неба и всегда буду возле тебя. Потом закрыла она глаза и умерла. Девочка ходила каждый день на могилу к матери и плакала, и была смирной и ласковой. Вот наступила зима, и снег укутал белым саваном могилу, а когда весной опять засияло солнышко, взял богач себе в жены другую жену. Привела мачеха в дом своих дочерей. Были они лицом красивые и белые, но сердцем злые и жестокие. И настало тогда тяжелое время для бедной падчерицы. — Неужто эта дура будет сидеть у нас в комнате? — сказала мачеха. — Кто хочет есть хлеб, пускай его заработает. А ну-ка, живей на кухню, будешь стряпухой. Отобрали они у нее красивые платья, надели на нее старую посконную рубаху и дали ей деревянные башмаки. — Поглядите-ка на эту гордую принцессу, ишь как вырядилась, — говорили они, смеясь, и отвели ее на кухню. И должна она была там с утра до самого позднего вечера исполнять черную работу: вставать рано утром, носить воду, топить печь, стряпать и мыть. А кроме того, сводные сестры всячески старались, как бы ее посильней огорчить — насмехались над нею, высыпали горох и чечевицу в золу, и ей приходилось сидеть и выбирать их оттуда опять. Вечером, когда она от работы уставала, ей приходилось ложиться спать не в постель, а на полу, рядом с печкой, на золе. И оттого, что была она всегда в золе, в пыли и грязная, прозвали ее сестры Золушкой. Случилось однажды, что отец собрался ехать на ярмарку, и спросил у своих падчериц, что привезти им в подарок. — Красивые платья, — сказала одна. — Жемчуга и драгоценные камни, — попросила другая. — Ну, а ты что, Золушка, хочешь? — Привези мне, батюшка, ветку, что на обратном пути первая зацепит тебя за шапку, — отломи ее и привези мне с собой. Накупил отец своим падчерицам красивые платья, жемчуга и самоцветные камни, и когда на обратном пути ехал он через лесок, ветка орешника хлестнула его, да так сильно, что и шапку с головы у него сбила, он сорвал эту ветку и привез ее с собой. Воротился он домой и подарил падчерицам то, что они просили, а Золушке отдал ветку орешника. Поблагодарила его Золушка, пошла на могилу к матери и посадила там ветку и так сильно плакала, что слезы катились у нее из глаз на землю, и они полили ту ветку. Вот выросла веточка и стала красивым деревом. Золушка трижды в день приходила к дереву, плакала и молилась; и каждый раз прилетала на дерево белая птичка; и когда Золушка ей говорила какое-нибудь желание, птичка сбрасывала ей то, что она просила. Но вот случилось однажды, что король затеял пир, который должен был длиться целых три дня, и созвал на праздник всех красивых девушек страны, с тем чтобы сын его мог выбрать себе невесту. Когда две названые сестры узнали о том, что им тоже надо явиться на пир, они стали добрые, кликнули Золушку и говорят: — Причеши нам волосы, почисть туфли и застегни застежки, да покрепче, мы ведь идем в королевский дворец на смотрины. Золушка их послушалась, но заплакала — ей тоже хотелось пойти потанцевать; она стала просить мачеху, чтобы та отпустила ее. — Ты ведь Золушка, — сказала ей мачеха, — вся ты в золе да в грязи, куда уж тебе идти на пир? У тебя ведь ни платья нету, ни туфель, а ты хочешь еще танцевать. Перестала Золушка ее просить, а мачеха ей и говорит: — Вот просыпала я миску чечевицы в золу. Коль выберешь ее за два часа, тогда можешь идти вместе с сестрами. Вышла Золушка черным ходом в сад и молвила так: — Вы, голубки ручные, вы, горлинки, птички поднебесные, летите, помогите мне выбрать чечевицу! Хорошие — в горшочек, Поплоше, те в зобочек. И прилетели к кухонному окошку два белых голубка, а за ними и горлинка, и наконец прилетели-послетались все птички поднебесные и опустились на золу. Наклонили голубки свои головки и начали клевать: тук-тук-тук-тук, а за ними и остальные тоже: тук-тук-тук-тук, и так повыбрали все зернышки в мисочку. Не прошло и часу, как кончили они работу и все улетели назад. Принесла Золушка мисочку своей мачехе, стала радоваться, думая, что ей можно будет идти на пир, но мачеха сказала: — Нет, Золушка, ведь у тебя нет платья, да и танцевать ты не умеешь, — там над тобой только посмеются. Заплакала Золушка, а мачеха и говорит: — Вот если выберешь мне за один час из золы две полных миски чечевицы, то можешь пойти вместе с сестрами, — а сама подумала про себя: «Этого уж ей не сделать никогда». Высыпала мачеха две миски чечевицы в золу, а девушка вышла через черный ход в сад и молвила так: — Вы, голубки ручные, вы, горлинки, птички поднебесные, летите, помогите мне выбрать чечевицу! Хорошие — в горшочек, Поплоше, те в зобочек. И прилетели к кухонному окошку два белых голубка, а вслед за ними и горлинка, и наконец прилетели-послетались все птички поднебесные и спустились на золу. Наклонили голубки головки и начали клевать: тук-тук-тук-тук, а за ними и остальные тоже: тук-тук-тук-тук, и повыбрали все зернышки в миску. Не прошло и получаса, как кончили они работу и улетели все назад. Принесла Золушка две миски чечевицы мачехе, стала радоваться, думая, что теперь-то ей можно будет идти на пир, а мачеха и говорит: — Ничего тебе не поможет: не пойдешь ты вместе со своими сестрами, — и платья у тебя нету да и танцевать ты не умеешь, — нам будет за тебя только стыдно. Повернулась она спиной к Золушке и поспешила со своими двумя дочерьми на пир. Когда дома никого не осталось, пошла Золушка на могилу к своей матери под ореховое деревцо и кликнула: Ты качнися-отряхнися, деревцо, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила ей птица золотое и серебряное платье, шитые шелком да серебром туфельки. Надела она быстро это платье и явилась на смотрины. А сводные ее сестры и мачеха об этом не знали и подумали, что это, должно быть, какая-то чужая королевна, — такая красивая была она в своем золотом платье. Им и в голову не приходило, что это Золушка; они думали, что сидит она дома в грязи и выбирает из золы чечевицу. Вот вышел ей навстречу королевич, взял ее за руку и стал с ней танцевать. И не хотел он танцевать ни с какой другой девушкой, всё держал ее за руку, и если кто подходил приглашать ее на танец, он говорил: — Я с ней танцую. Проплясала она до самого вечера и хотела уже домой возвращаться, а королевич ей и говорит: — Я пойду тебя проводить. — Ему хотелось узнать, чья это дочка-красавица; но она от него убежала и взобралась на голубятню. И дождался королевич до тех пор, пока не пришел отец, и сказал ему королевич, что какая-то неизвестная девушка взобралась на голубятню. Старик подумал: «А не Золушка ли это?» и велел принести топор и багор, чтобы разрушить голубятню, но в ней никого не оказалось. Вернулись родители домой, видят — лежит Золушка в своей посконной рубахе на золе, и горит у печки тусклая масляная лампочка. А дело было так: Золушка быстро выпрыгнула с другой стороны голубятни и побежала к ореховому деревцу, там она сняла свое красивое платье и положила его на могилу; унесла его птица назад, и надела Золушка опять свою серую посконную рубаху и села в кухне на кучу золы. На другой день, когда пир начался снова и родители и сводные сестры ушли опять из дому, направилась Золушка к ореховому дереву и молвила так: Ты качнися-отряхнися, деревцо, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила ей птица еще более пышное платье, чем в прошлый раз. И когда явилась она в этом платье на пир, каждый дивился, глядя на ее красоту. Королевич ждал ее, пока она не пришла, и тотчас взял ее за руку и танцевал только с нею одной. Когда к ней подходили другие и приглашали ее на танец, он говорил: — Я с ней танцую. Вот наступил вечер, и она собралась уходить, и пошел королевич следом за ней, чтобы посмотреть, в какой дом она войдет. Но она убежала прямо в сад, который находился за домом. И росло в том саду красивое большое дерево, и висели на нем чудесные груши. Она проворно взобралась на него, как белочка по веткам, а королевич и не заметил, куда она исчезла. Стал он ее поджидать, и когда явился отец, королевич ему говорит: — От меня убежала неизвестная девушка, мне кажется, что она взобралась на грушу. Отец подумал: «Уж не Золушка ли это?», и велел принести топор и срубил дерево, но на нем никого не оказалось. Пришли они в кухню, видят — лежит Золушка, как и в прошлый раз, на золе; как и тогда, она спрыгнула с другой стороны дерева и отдала птице, что прилетела на ореховое дерево, свое прекрасное платье и надела опять серую посконную рубаху. На третий день, когда родители и сводные сестры ушли на пир, отправилась Золушка снова на могилу к матери и молвила деревцу: Ты качнися-отряхнися, деревцо, Кинься златом-серебром ты мне в лицо. И сбросила ей птица платье, такое сияющее и великолепное, какого еще никогда ни у кого не было; а туфельки были из чистого золота. Вот явилась она на пир в этом платье, и никто не знал, что и сказать от изумленья. Королевич танцевал только с нею одной, а если кто ее приглашал, он говорил: — Я с ней танцую. Вот наступил вечер, и собралась Золушка уходить; и хотелось королевичу ее проводить, но она так ловко от него ускользнула, что он даже этого и не заметил. Но придумал королевич хитрость: он велел вымазать всю лестницу смолой; и когда она от него убегала, то туфелька с ее левой ноги осталась на одной из ступенек. Королевич поднял эту туфельку, и была она такая маленькая и нарядная и вся из чистого золота. На другое утро пошел королевич с той туфелькой к отцу Золушки и говорит: — Моей женой будет только та, на чью ногу придется эта золотая туфелька. Обрадовались обе сестры — ноги у них были очень красивые. Старшая отправилась в комнату, чтобы примерить туфельку, и мать была тоже с нею. Но никак не могла она натянуть туфельку на ногу: мешал большой палец, и туфелька оказалась ей мала. Тогда мать подала ей нож и говорит: — А ты отруби большой палец; когда станешь королевой, все равно пешком ходить тебе не придется. Отрубила девушка палец, натянула с трудом туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посадил на коня и уехал с нею. Но надо было им проезжать мимо могилы, а сидело там два голубка на ореховом деревце, и запели они: Погляди-ка, посмотри, А башмак-то весь в крови, Башмачок, как видно, тесный, Дома ждет тебя невеста. Посмотрел королевич на ее ногу, видит — кровь из нее течет. Повернул он назад коня, привез самозванную невесту домой и сказал, что это невеста не настоящая, — пускай, мол, наденет туфельку другая сестра. Пошла та в комнату, стала примерять, влезли пальцы в туфельку, а пятка оказалась слишком большая. Тогда мать подала ей нож и говорит: — А ты отруби кусок пятки: когда будешь королевой, пешком тебе все равно ходить не придется. Отрубила девушка кусок пятки, всунула с трудом ногу в туфельку, закусила губы от боли и вышла к королевичу. И взял он ее себе в невесты, посадил на коня и уехал с ней. Но проезжали они мимо орехового деревца, а сидело на нем два голубка, и они запели: Погляди-ка, посмотри, А башмак-то весь в крови, Башмачок, как видно, тесный, Дома ждет тебя невеста. Глянул он на ее ногу, видит — кровь течет из туфельки, и белые чулки совсем красные стали. Повернул он коня и привез самозванную невесту назад в ее дом. — И эта тоже не настоящая, — сказал он, — нет ли у вас еще дочери? — Да вот, — сказал отец, — осталась от покойной моей жены маленькая, несмышленая Золушка, — да куда уж ей быть невестой! Но королевич попросил, чтоб ее привели к нему: а мачеха и говорит: — Да нет, она такая грязная, ей нельзя никому и на глаза показываться. Но королевич захотел во что бы то ни стало ее увидеть; и пришлось привести к нему Золушку. И вот умыла она сначала руки и лицо, потом вышла к королевичу, склонилась перед ним, и он подал ей золотую туфельку. Села она на скамейку, сняла с ноги свой тяжелый деревянный башмак и надела туфельку, и пришлась она ей как раз впору. Вот встала она, посмотрел королевич ей в лицо и узнал в ней ту самую красавицу-девушку, с которой он танцевал, и он воскликнул: — Вот это и есть настоящая моя невеста! Испугались мачеха и сводные сестры, побледнели от злости; а он взял Золушку, посадил на коня и ускакал с ней. Когда проезжали они мимо орехового деревца, молвили два белых голубка: Оглянися, посмотри, В башмачке-то нет крови, Башмачок, видать, не тесный, Вот она — твоя невеста! Только они это вымолвили, улетели оба с дерева и уселись на плечи к Золушке: один на правое плечо, другой на левое, — так и остались они сидеть. Когда пришло время быть свадьбе, явились и вероломные сестры, хотели к ней подольститься и разделить с ней ее счастье. И когда свадебный поезд отправился в церковь, сидела старшая по правую руку, а младшая по левую; и вот выклевали голуби каждой из них по глазу. А потом, когда возвращались назад из церкви, сидела старшая по левую руку, а младшая по правую; и выклевали голуби каждой из них еще по глазу. Так вот были они наказаны за злобу свою и лукавство на всю свою жизнь слепотой. |