Шмидт. Сказ. В соответствии с традицией, в которой сосуществуют два разных понятия о
 Скачать 25.54 Kb.
|
|
Шмидт. Глава 5. Сказ. В соответствии с традицией, в которой сосуществуют два разных понятия о сказе – узкое и широкое, целесообразно различать два основных типа сказа: Характерный сказ, мотивированный нарратором, чья точка зрения управляет всем повествованием; Орнаментальный сказ, отражающий не один облик нарратора, а целую гамму голосов и масок и ни к какой личной повествовательной инстанции не отсылающий. Говорить о сказе в узком смысле этого понятия целесообразно, если имеются следующие признаки: Нарраториалъностъ. Сказ – это текст нарратора (безразлично, какой степени, т. е. первичного, вторичного или третичного нарратора), а не текст персонажа. Это основное определение исключает из области сказа все семантико-стилистические явления, которые происходят из текста персонажа, будь то на основе «заражения» нарратора стилем героя (или повествуемой среды) или воспроизведения тех или иных черт его речи[171] . В сказе упор делается на полюсе нарратора. Ограниченность умственного кругозора нарратора. Обязательный признак классического сказа – это заметная интеллектуальная отдаленность нарратора от автора, ограниченность его умственного кругозора. Нарратор классического сказа непрофессионален, это человек из народа, наивное повествование которого носит более или менее явные признаки неумелости. Без признака принадлежности нарратора к народу (к «демократической среде» – по советскому жаргону) характерный сказ теряет свои контуры. Двуголосостъ. Отдаленность нарратора от автора приводит к двуголосости повествовательного текста. В нем выражаются одновременно наивный нарратор и изображающий его речь с определенной долей иронии или юмора автор. Двуголосость знаменует и двуфункциональность: повествовательное слово является одновременно и изображающим, и изображаемым. Устностъ Спонтанность Сказ – это спонтанная устная речь (а не подготовленная речь, как, например, речь оратора или адвоката). Разговорность Спонтанная устная речь «маленького» человека, как правило, носит черты разговорности. Эта речевая стихия может включать просторечие и неграмотное употребление языка. С другой стороны, разговорность не исключает употребления книжного стиля. Диалогичностъ Сказу свойственна установка говорящего на слушателя и его реакции. Поскольку нарратор, как правило, предполагает слушателя как «своего» человека, а аудиторию как благосклонную и доброжелательную, эта диалогичность чаще всего принимает не напряженный характер, а сказывается только в обращенных к публике пояснениях и в предвосхищении вопросов. Названные признаки не равны по значимости. Устность, спонтанность, разговорность и диалогичность в характерном сказе бывают более или менее сильно выражены. Но необходимы первые три черты – нарраториальность, ограниченность кругозора и двуголосость. Без них понятие (характерного) сказа теряет смысл. Орнаментальный сказ – это гибридное явление, основывающееся на парадоксальном совмещении исключающих друг друга принципов характерности и поэтичности[176] . От собственно сказа сохраняются устное начало, следы разговорности и жесты личного рассказчика, но все эти характерологические черты отсылают не к единому образу нарратора, а к целой гамме разнородных голосов, не совмещающихся в единство личности и психологии. В отличие от характерного сказа орнаментальный сказ отсылает читателя не к наивному, неумелому личному нарратору, а к безличной повествующей инстанции, сознательно выступающей в разных ролях и масках. Орнаментальный сказ объединяет принципы нарративного и поэтического строения текста и поэтому представляет собой явление на границе повествовательного текста. Две стихии повествовательного текста. Повествовательный текст слагается из двух текстов, текста нарратора и текста персонажей. Если первый формируется в процессе повествования, то последний мыслится как существующий уже до повествовательного акта и только воспроизводимый на протяжении этого акта. Интерференция текстов встречается и там, где персонаж не говорит и даже не думает, а только воспринимает и оценивает отдельные аспекты действительности. При всем кажущемся равноправии текста нарратора и текста персонажа нельзя упускать из виду, что эти тексты соединены в повествовательный текст «организующей силой» текста нарратора. Текст персонажа фигурирует в повествовательном тексте как цитата внутри текста подбирающего его нарратора. Включенность речи персонажа в повествовательный текст необязательно влечет за собой аутентичную, «объективную» передачу нарратором текста героев. Нарратор может изменять текст персонажа тем или иным образом, что становится очевидным, когда он передает одну и ту же речь дважды, но в разных выражениях или с разными акцентами, как это, например, происходит в романах Достоевского. Речи персонажей в рассказе, строго ведущемся от лица субъективного нарратора, приобретают стилистическую окраску, приспособленную к речевому кругозору нарратора. Во всяком случае, в тексте нарратора отрывки из текста того или иного персонажа подвергаются функциональному переопределению, приобретая как характеризующее, так и собственно нарративное значение. Слова, задуманные персонажем как средство сообщения, служат в тексте нарратора средством и характеристики данного персонажа, и продвижения действия Подбирая слова персонажа, нарратор пользуется чужим текстом в своих повествовательных целях. Речь персонажа, принимая нарративную роль, замещает в известной мере текст нарратора. Поэтому речи персонажей следует относить к повествовательному тексту Структура текстовой интерференции Наряду с другими нарраториальными отклонениями от нейтрального повествования существует субъективное повествование, которое имеет принципиально другое происхождение. Оно основывается на субъективности не нарратора, а персонажа. Персональная субъективность входит в повествовательный текст путем интерференции текста нарратора и текста персонажа. Текстовая интерференция – это гибридное явление,в котором совмещаются две функции – передача текста персонажа и повествование (которое осуществляется в тексте нарратора). Интерференция получается вследствие того, что в одном и том же отрывке повествовательного текста одни признаки отсылают к тексту нарратора, другие же – к тексту персонажа. Одновременная отсылка к двум разнородным текстам создает эффект сосуществования этих текстов. С текстовой же интерференцией мы имеем дело тогда, когда признаки, имеющиеся в том или другом высказывании, указывают не на одного лишь говорящего, а отнесены то к нарратору, то к персонажу набор признаков, по которым тексты нарратора и персонажей могут различаться. Рассмотрим грамматические и стилистические признаки. Тематические признаки Тексты нарратора и персонажа могут различаться по отбору тематизируемых единиц и по характерным темам. Оценочные признаки Тексты нарратора и персонажа могут различаться по оценке отдельных тематических единиц и по смысловой позиции вообще. Грамматические признаки лица Тексты нарратора и персонажа могут различаться по употреблению лица местоимений и глаголов. Грамматические признаки времени глагола Тексты нарратора и персонажа могут различаться по употреблению времени глагола. Признаки указательных систем Для обозначения пространства и времени действия в текстах нарратора и персонажа употребляются разные указательные системы. Для текста персонажа характерно употребление хронотопических дейктиков. Признаки языковой функции Тексты нарратора и персонажа могут характеризоваться разными функциями языка, т. е. изображающей, экспрессивной или апеллятивной функцией. Лексические признаки Тексты нарратора и персонажа могут различаться разными наименованиями одного и того же объекта, причем текст нарратора необязательно характеризуется книжным или нейтральным стилем, а текст персонажа – разговорным. Синтаксические признаки Тексты нарратора и персонажа могут различаться по синтаксическим структурам Совпадение ТН и ТП имеет место тогда, когда и тот и иной текст идентичны по отношению к рассматриваемому признаку. Случаи текстовой интерференции были обнаружены уже в античной литературе, в литературе средневековья, в древнефранцузских текстах.. Понятие текстовой интерференции предполагает, что текст персонажа в повествовательном тексте тем или иным образом обрабатывается. Таким образом, мы имеем дело с более или менее выраженной нарраториальной трансформацией ТП в повествовательном тексте. Косвенная речь и свободная косвенная речь. КР состоит из двух частей – из 1) вводящего предложения с глаголом речи, мысли, восприятия или чувства (verbum dicendi, sentiendi etc.) и подчинительным союзом (Он сказал, что...; Он спросил, почему...; Он видел, как...; Он чувствовал, что...) или подобными конструкциями без подчинительных союзов (Ему пришло в голову...) и 2) передаваемой чужой речи. При помощи подчинительной конструкции два текста (т. е. передающий ТН и передаваемый ТП) объединяются в одно высказывание. В нарраториалъной КР речь персонажа подвергается обработке со стороны нарратора, обнаруживающейся в тематически-результативном изложении и в стилистической ассимиляции этой речи в ТН. В персональной КР нарратор старается демонстрировать речь персонажа непосредственно во всех ее особенностях, в ее аутентичном стилистическом облике и в ее синтаксической структуре. За исключением признака 3 (лицо) все признаки, в том числе дейктические наречия, указывают на ТП. Персонализация КР может зайти так далеко, что нарушаются грамматические и синтаксические нормы. Тогда получается смешанный тип, который я предлагаю назвать свободной косвенной речью. Он имеется: 1) когда в персональной КР экспрессивность и синтаксис ТП передаются настолько миметически, что нарушаются нормы КР, 2) когда КР перенимает основополагающие признаки ПР (кавычки или их эквиваленты, 1-е лицо). Несобственно-прямая речь. НПР – это отрывок повествовательного текста, передающий слова, мысли, чувства, восприятия или только смысловую позицию одного из изображаемых персонажей, причем передача ТП не маркируется ни графическими знаками (или их эквивалентами), ни вводящими словами (или их эквивалентами) От других проявлений текстовой интерференции она отличается следующими свойствами. 1. В отличие от прямой номинации и определенных разновидностей свободной косвенной речи, НПР не выделяется из повествовательного текста графически (кавычками, тире, курсивом и т. п.) или частицами мол, дескать, -де. 2. В отличие от тех типов свободной косвенной речи, в которых употребляются личные формы, соответствующие ПР, в НПР адресант, адресат и объект обозначаются грамматическими формами 3-го лица. Завуалированность НПР активизирует работу читателя и заставляет его обратить внимание на контекст. Обращение к контексту, возвращение к более ранним местам текста и размышление над тем, чей голос, судя по свойствам ТН и ТП, слышен в том или ином отрывке повествовательного текста, нередко являются единственными средствами, позволяющими угадать, кто в данном месте «видит» и «говорит». Несобственно-прямой монолог Внутренний монолог может передаваться также в шаблоне НПР. Тогда получается несобственно-прямой монолог. Проникновение в повествовательный текст (актуальных или типичных) черт ТП приводит к особому типу текстовой интерференции - несобственно-авторским повествованием (НАП) - повествование нарратора, заражающегося местами словоупотреблением и оценками персонажа или воспроизводящего их в более или менее завуалированной цитате. НАП – способ описания и повествования» Исполняя эти задания, «несобственно-авторская речь», по Соколовой, имеет преимущество перед другими способами изложения в том, что она может передавать общее содержание мысли и речи героя, которые он по каким-либо причинам не в состоянии оформить в связной речи, может передавать содержание, не совместимое с привычным содержанием ПР (напр., речь коллектива), стремится к стилистическому разнообразию, выделяет особенности в протекании диалога, может делать акценты на каких-либо фрагментах речи, может использовать неглавные моменты сюжетного развития в целях психологической характеристики героя («несобственноавторская речь» бросается в глаза меньше, чем речь персонажа, и является более «экономичной»), может стирать грани между монологической и диалогической речью героев. Глава 6. Эквивалентность означает равенство по какой-либо ценности, по какому-либо значению. В повествовательной прозе такая ценность и такое значение представляют собой либо тематический признак повествуемой истории, объединяющий тематические единицы независимо от любых временных или причинно-следственных связей, либо формальные признаки, выступающие на различных уровнях нарративной структуры. Эквивалентность включает в себя два типа отношений: сходство и оппозицию, т. е. любая эквивалентность подразумевает одновременно и сходство, и оппозицию затрагиваемых элементов. Общее между сходством и оппозицией заключается в том, что соотносимые элементы идентичны по меньшей мере по отношению к одному признаку, а по отношению к другому – неидентичны. Вопрос о том, принимает ли та или иная эквивалентность форму сходства или форму оппозиции, зависит не от количества тождественных и нетождественных признаков, а исключительно от места, которое соответствующие признаки занимают в иерархии произведения. Иерархизация, которой подвергаются признаки, может быть подвижной, переменной. Эквивалентность конкурирует с временными (т. е. темпоральной и причинно- следственной) связями мотивов. Читатель естественным образом сосредоточивается сначала на временных отношениях и их логике. Осмысление нарративного текста подразумевает выявление содержащихся в нем изменений.Преобладание временных отношений является конститутивным для всех нарративных текстов.Изменение, представляющее собой центральное событие, часто моделируется исключительно оппозицией исходной и конечной ситуаций. Это означает, что событие иногда может быть осмыслено лишь путем анализа вневременных отношений. В повествовательной прозе важно различение тематических и формальных эквивалентностей. Тематическая эквивалентность основывается на актуализированном тематическом признаке, т. е. на отобранном для данной истории свойстве, объединяющем два (или несколько) элементов истории[218] . Тематические скрепы представляют собой в нарративном тексте первичную форму эквивалентности, образовывая основные отношения семантического построения, ось, на которой формальные эквивалентности «выкристаллизовываются». Второй, в нарративном тексте вторичный, тип – это формальная эквивалентность, основывающаяся не на тематическом, а на формальном признаке. По нарративной субстанции тематическая эквивалентность распадается на эквивалентности персонажей, ситуаций и действий. Эквивалентности ситуаций и действий делятся на изоперсональные (т. е. относящиеся к тому же персонажу) и гетероперсональные (относящиеся к разным персонажам). Формальные эквивалентности также относятся к приемам, производящим вышеуказанные трансформации в процессе нарративного конституирования. На уровне истории следует различать эквивалентности а. по степени селективности, б. по позиции (позиционная эквивалентность). По признаку селективности эпизоды являются эквивалентными, если их элементы отобраны в одинаковой селективности, т. е. совпадают по своей «сжатости» или «растянутости». Позиционная эквивалентность объединяет элементы, появляющиеся в сходных или противоположных топосах истории. Наиболее сильно маркированные топосы – это начало и конец. Каждая история основывается на напряжении между ситуациями, расположенными в ее пограничных зонах. В плане наррации формальная эквивалентность проявляется также как позиционная.На уровне презентации наррации возможны различные типы эквивалентности, основывающиеся, например, на таких признаках, как стиль (лексика, синтаксис), передача речи и мысли (прямая, косвенная, несобственно-прямая речь), имплицитная оценочность названий и т. п. Орнаментальная проза – это результат наложения на повествовательный текст «языкового мышления» поэзии[228] , обнаруживающегося в таких приемах, как парадигматизация, образование тематических и формальных эквивалентностей, ритмизация и т. п. Другими словами, орнаментальная проза отличается преобладанием вневременных связей над временными. Орнаментализм – явление гораздо более фундаментальное, нежели словесная игра в тексте. Оно имеет свои корни в миропонимании и в менталитете символизма и авангарда, т. е. в том мышлении, которое по праву следует назвать мифическим [229] . При этом мы исходим из того, что в орнаментальной прозе модернизма и повествовательный текст, и изображаемый мир подвергаются воздействию поэтических структур, отображающих строй мифического мышления. Благодаря своей поэтичности орнаментальная проза предстает как структурный образ мифа. Основным признаком, объединяющим орнаментальную прозу и мифическое мышление, является тенденция к нарушению закона немотивированности, произвольности знака.Орнаментализация прозы неизбежно влечет за собой ослабление ее событийности. Подводя итог, можно сказать, что нарративность и фикциональность являются свойствами художественного текста. Однако не каждый художественный текст является нарративным, но каждый фикциональнальным. Поэтому отличительными признаками всех художественных текстов в первую очередь являются эстетичность и фикциональность. Шмидт дает определение таким важным составляющим его концепции как абстрактный автор, абстрактный читатель, фиктивный нарратор, фиктивный читатель. Обясняет цепочку понятий повествователь – рассказчик – нарратор, углубляя и структурируя последнее. Немало важную роль играет также и точка зрения. Именно она играет решающую роль в том, как читатель будет возпринимать текст. Выбирая точку зрения автор, решает, что именно он покажет читателю. Если говорить кратко о нарративности, к ней относятся :повествовательность, фигуративная форма повествования. Под внешними атрибутами наррации существуют более абстрактные и глубинные системы, имплицитные значения, управляющие производством и пониманием этого рода дискурса. Главным образом Шмид дает конкретное определение сказу, выделает его типы и признаки. Анализирует роли нарратора и текста персонажей в повествовательном тексте. Дает определение косвенной речи, несобственно-прямой речи, несобственно авторскому повествованию. Разбирает понятие эквивалентности, дает определение орнаментальной прозе. |