ыва. литература. Сказки М. Е салтыковаЩедрина, их основные темы, фантастические направления, эзопов язык
 Скачать 36.65 Kb.
|
|
Министерство образования Московской области Государственное образовательное учреждение высшего образования Московской области «Государственный гуманитарно-технологический университет» Профессионально педагогический колледж Проект по литературе на тему: «Сказки М.Е Салтыкова-Щедрина, их основные темы, фантастические направления, эзопов язык»Выполнил студент группы ПО21А Павловский Артём Александрович Преподаватель: Левина Е.В Орехово-Зуево 2022 Содержание: Понятия «жанр», «сказка» в литературоведении Сказочный мир Салтыкова - Щедрина Общечеловеческое звучание сказок Салтыкова-Щедрина Заключение Введение: Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин посвятил свою жизнь родной литературе и, прежде всего, такому сложному направлению, как сатира. Сатира - это работа любознательных и смелых людей. В том, что почти все вокруг все еще кажутся разумными, она видит вызов здравому смыслу. В привычном и обычном он различает диковинное и уродливое. В корне он призывает различать отклонения от норм человеческого общества. Сатира - оружие классовой борьбы, проверенное веками литературой. Сатирическое искусство с беспощадным смехом исполняет зло жизни в его самых вредных, социально опасных проявлениях. Сатирические жанры всегда были неотъемлемой частью фольклора. Салтыков-Щедрин способен реально помочь формированию социальной активности, гражданской зрелости и ответственности у школьников-подростков, отвратить их от политической доверчивости, детской небрежности и апатии. Благородная цель Салтыкова-Щедрина - пробудить любознательное, смелое начало в безмятежном покое современника. И он делает это, как и положено сатирику, со словом отрицания. Но при всей резкой безжалостности сатира Щедрина никогда не оставляет ощущения тупика, обезоруживающего горестную растерянность. Его произведения - это постоянный разговор с читателем, полный едкого сарказма и душевного лиризма, честный и конфиденциальный, остроумный и мудрый. Рассказы Салтыкова-Щедрина забавны, полны иронии и сарказма и были созданы с учетом общего читателя (например, стихотворение Некрасова «Кто хорошо живет в России?», отсюда их фольклорная сказочная форма). Но весь мощный арсенал сатирических приемов Салтыкова-Щедрина поставлен на службу революционной агитации и пропаганды. На первый взгляд рассказы Салтыкова-Щедрина проще, очевиднее его сатирических очерков и романов. Идея заветного автора обрисована в них более четким, видимым контуром. И если говорить об их близости к фольклору, то эта параллель возможна только в самом общем, широком и фундаментальном смысле. Актуальность работы - рассказы Салтыкова-Щедрина широко известны во всем мире. Многие литературоведы изучали и изучали произведения Салтыкова-Щедрина, столько же исследователей, сколько существует мнений об оригинальности писательских сказок. Поэтому наша задача - изучить опыт известных литературоведов, проанализировать его и сделать определенные выводы. При написании данной курсовой работы мы ставили перед собой следующую цель - изучить жанровую самобытность сказок М.Е.Салтыкова-Щедрина. Эта цель предполагает решение следующих задач: дать определение понятиям «жанр», «сказка»; рассмотреть связь сказок Салтыкова-Щедрина с фольклорными традициями; выделить отличительные признаки сказок писателя. Научная новизна заключается в изучении жанровой самобытности сказок Салтыкова-Щедрина, в попытке представить свою версию между народными сказками и рассказами Салтыкова-Щедрина. Понятия «жанр», «сказка» в литературоведенииЛитературный жанр (от французского жанра - род, вид) - это определение, прежде всего, имеет общий смысл, объединяя всю литературную систематику, классификацию литературных произведений по разным типам их поэтической структуры. Литературные жанры, сформировавшиеся в результате длительного исторического развития словесного искусства, переходят из одной эпохи в другую с небольшими изменениями. Традиционные идентичные жанровые формы могут быть использованы для произведений разного содержания, разных идеологических направлений. Таким образом, каждый писатель привносит в свои произведения некоторые индивидуальные особенности в развитии определенного жанра. Более того, у каждого известного произведения есть какая-то жанровая особенность, которая должна быть определена в историко-литературном исследовании. Именно в оригинальных работах известных мастеров начинаются изменения жанровых форм. Сказочный мир Салтыкова - ЩедринаСвязь сказок с фольклорными традициями Рассказы Щедрина чаще всего создаются с целью читателя, который прошел через уже известную школу эзоповской аллегории, знаком с периодическими беседами журналиста, с миром его концепций и идей. В рассказах Щедрина есть признаки, которые действительно подтверждают поиски сатирика нового адресата, что говорит о сознательном желании художника расширить свою аудиторию, о намерении привлечь внимание новых кругов читателей. На первый взгляд рассказы Салтыкова-Щедрина проще, очевиднее его сатирических очерков и романов. Идея заветного автора обрисована в них более четким, видимым контуром. И если говорить об их близости к фольклору, то эта параллель возможна только в самом общем, широком и фундаментальном смысле. Щедринские сказки, по единодушному мнению читателей и исследователей, явились своеобразным итогом, синтезом идейных исканий сатирика. О связи их с устной народнопоэтической традицией существует немало работ. Отмечаются, в частности, все или почти все случаи употребления Салтыковым - Щедриным фольклорных элементов, традиционных зачинов («Жили да были», «В некотором царстве, в некотором государстве», «Жил-был газетчик, и жил-был читатель»), числительных с нечисловым значением («тридевятое царство», «из-за тридевять земель»), типичных присказок («ни пером описать, ни в сказке сказать», «по щучьему велению», «скоро сказка сказывается», «долго ли, коротко ли»), постоянных эпитетов и обычных фольклорных инверсий («сыта медовая», «пшено ярое», «храпы перекатистые», «звери лютые»), заимствованных из фольклора собственных имен (Милитриса Кирбитьевна, Иванушка-дурачок, царь Горох), свойственных народной поэзии синонимических сочетаний («путем-дорогою», «судили-рядили»), восходящих к фольклору идиоматических выражений («на бобах разводить», «ухом не ведешь», «бабушка надвое сказала»), устно-поэтической лексики, многочисленных пословиц и поговорок и т.д. Салтыков-Щедрин сатирически модернизирует устойчивые фольклорные и сказочные образы и детали не только в жанре сказок. В сочинениях Щедрина не раз вспыхивают имена сказочных персонажей: Иванушка, Иванушка-дурак, Иван-царевич, Баба Яга - костяная нога. Имя одного из мэров Дураков, Василиска Бородавкина, означает сказочный «змей, который убивает его взглядом». Многочисленные сказочные элементы можно найти в «Истории города», особенно в описании «происхождения глуповцев». У Салтыкова-Щедрина изображения, детали и эскизы, которые когда-то были найдены, часто не исчезали позже, а использовались в других циклах. В научной литературе систематизировано много примеров такой эволюции образов, в том числе фольклорных, что послужило одним из первых импульсов в создании сказок. Сказки Салтыкова-Щедрина заметно отличаются от народных сказок, и поиск параллелей, и даже более прямых заимствований сюжета каждый раз оказывался несостоятельным. Рассказчик Салтыков-Щедрин использовал разные жанры народного творчества: сказки о животных, магию, сатиры, народный театр кукол, народные гравюры, пословицы и поговорки. Очевидно, что сказочный мир писателя не растворяется в народном поэтическом элементе, что «сказка Щедрин независимо возникла как народные сказки, а последний вклад в ее формирование». «В определенном королевстве, в определенном государстве был помещик, он жил и радовался свету» - открытие, которое настраивается на обычное сказочное настроение, немедленно нейтрализуется следующими строками, а неопределенное прошлое фольклорное время переключается на щедринское настоящее: «И был помещик тупой, он читал газету «Жилет», и его тело было мягким, белым и рассыпчатым. «Глупость помещика», приводящая к чтению махровой газеты «Жилет», и дурацкая глупость - это и фарсовое, и комическое сближение в народном духе, и социально-сатирическая характеристика. Далее, в комическом ключе, история полностью реальных отношений между землевладельцами и крестьянами после отмены крепостного права. Глупый помещик полон страха, что мужики у него все добро «приедят». «Освобожденные» крестьяне «куда ни глянут - все нельзя, да не позволено, да не ваше!». Не стало житья мужику. Вконец отчаявшиеся крестьяне взмолились: «Господи! легче нам пропасть и с детьми малыми, нежели всю жизнь так маяться!». Следующая фраза очень важна в общем композиционном строе сказки: исполнилось желание мужиков, «услышал милостивый бог слезную молитву сиротскую, и не стало мужика на всем пространстве владений глупого помещика». С этих строк читатели становятся живыми свидетелями фантастического, сказочного «эксперимента», который предложен сатириком: что же могло бы статься с помещиком, если лишить его крестьян, оставить наедине с самим собой, на полном, так сказать, самообеспечений. Разворачиваются комические сцены и диалоги, в которых исследуются все преобразования, происходящие с глупым помещиком: эпизоды с актером Садовским, с четырьмя генералами, с капитаном милиции. Каждый из этих отрывков представляет собой как бы полный анекдотический сюжет, весь комикс которого раскрывается в общем контексте рассказа. Постепенно, время от времени, все больше и больше «готовности» от помещика будут выявлены, которые в полной мере и с силой проявляется в заключительной части (полная дикость, превращение в «человек-медведь»). С героем Щедрина происходят фантастические изменения: «Он давно перестал сморкаться, но все больше и больше ходил на четвереньках и даже удивлялся, как он раньше не замечал, что такой способ ходьбы был самым приличным и самым удобным. Он даже потерял способность произносить отчетливые звуки и выучил для себя какой-то особый победный крик, нечто среднее между свистом, шипением и лаем». В этом отношении интересно сравнить сказочные сюжеты «Повести о том, как один мужик двух генералов прокормил» и «Дикого помещика». В первом случае инстинкт самосохранения срабатывает среди глупых, беспомощных, но привыкших править генералов, которые чудесным образом оказались на необитаемом острове, и ищут неизвестного, как крестьянин, попавший на остров, который кормов и напитков их, спасает их от голода и транспортирует их на лодке через «океан-море» в Санкт - Петербурге. Во второй повести, глупый и высокомерным землевладелец, наоборот, мечтает освободиться от крестьян («Мое сердце Одно невыносимо: в нашем королевстве так много крестьян!») и они, в свою очередь, молятся Богу, чтобы избавиться от притеснения помещика. И весь дальнейший ход рассказа как бы еще одно вероятное продолжение истории с генералами (это то, что случилось бы с ними, если бы крестьянин не был найден, они бы полностью разозлились, зверствовали). Салтыков-Щедрин в «Диком помещике» словно бы до логического завершения доводит свои сказочно-сатирические предположения. Последующие ситуации, саркастически выписанные, яркие гротескные образы также неразлучны с элементами фольклора: постоянными эпитетами («тело белое», «пряник печатный», «звери дикие»), троекратиями (три человека «чествуют» помещика дураком), присказками («и начал он жить да поживать») и т.д. И за все тем проступает главный, уже не сказочный намек: мужиком живет Россия, трудом его и заботами; подневольный мужичий труд сохраняет помещичью дебелость. Конечно, мы можем говорить только об особом стилистическом ореоле сказок Щедрина, близком к фольклору, продолжающем постоянные темы и образы его сатирических и публицистических циклов. Обильно используя типично фольклорные элементы, писатель стремился привлечь внимание новой массовой аудитории, ну не понаслышке, знакомой с народной поэзией. Но нет сомнений в том, что сказки Салтыкова-Щедрина связаны с фольклором не только наличием в них определенных устно-поэтических деталей и образов, существенно влияющих на повествовательный слог. Зависимость от фольклорного опыта далеко не всегда буквальная цитата. В сказках Щедрина есть и нечто более важное, сближающее их с народной поэзией: существует действительно популярное мировоззрение. Это выражается в самом пафосе сказок для людей, в идеях автора о добре и зле, о бедности и богатстве, о справедливости и зле, о решающем преобладании враждебных по отношению к народу сил и в то же время о неизбежный триумф разума и справедливости. Пусть совесть будет изгнана отовсюду, пусть жалкий пьяница, трактирщик, ежеквартальный надзиратель и финансист отвернутся от него - «в мире уже появился маленький ребенок, и вместе с ним в нем растет совесть. И маленький ребенок будет большим человеком, и в нем будет великая совесть. И тогда все неправды, обмана и насилия исчезнут, потому что совесть не будет робкой и захочет распоряжаться всем самостоятельно». Даже там, где зло явно и недвусмысленно одерживает верх над беззащитностью, робостью, страхом, прекраснодушием, пассивностью (сказки «Самоотверженный заяц», «Добродетели и пороки», «Обманщик-газетчик и легковерный читатель», «Карась-идеалист» и др.). Автор вершит над ним суд, выносит суровый, обжалованью не подлежащий сатирический приговор, давая понять, что вместе со злом осуждает всех его вольных и бессознательных потатчиков. Салтыков-Щедрин не спешит изображать побежденных тех, кто сохранил командные высоты в жизни. Напротив, он всячески подчеркивал абсурдную, бесчеловечную природу разрешения подавляющего большинства жизненных конфликтов. Аудитория щедринской сказки, несомненно, более обширна, чем у многих других произведений Салтыкова-Щедрина, но характер этого массового персонажа совершенно особенный, непостоянный, изменчивый в течение всего сказочного цикла. Либо предполагаемая аудитория читателя заметно расширяется, свободно и естественно включая крестьян, отходников и ремесленников в своем вероятном составе, тогда она, кажется, снова почти исключительно представлена бывшим интеллектуальным читателем Щедрина, хотя и понимаемым в широких рамках общедемократической движение в россии. Внутренняя многожанровая природа сказок Щедрина (разнообразие авторского определения жанра: «Ни-то сказка, ни-то быль», «Разговор», «Поучение», «Сказка-элегия», просто «Сказка»), широкий круг тем, идеи, изображения позволяют говорить о разных размерах, для каждой отдельной сказки не совпадающая читателя-адресата. В подавляющем большинстве случаев характер сатирических образов, особенности художественной речи прямо указывают на интеллектуального читателя, городского жителя, который имеет способность и привычку каждый день следить за газетами, различать их, живущих в последних политических новостях, имеет общий культурный фон, относительно высокую образовательную квалификацию (многочисленные социально-исторические, социально-политические, литературные и другие реалии, клерикализмы, латинизмы, часто встречающиеся в рассказах Щедрина). Но другая сказка Щедрина оказывается вполне доступной и понятной одному слову для самого массового, крестьянского, рабочего читателя. Голос автора не контрастирует с речью его персонажей. Однако сам автор предваряет диалог кратким изложением, а затем раскрывает себя лишь в нескольких замечаниях к беседе. Любопытно, что нет фактического диалогического разведения, не говоря уже о заметной оппозиции персонажей в рассказе. Фактически, это одна общая, общая речь, разделенная на реплики, распределенные двум героям. Герои не спорят, они думают вслух, исправляя и дополняя друг друга, ищут более убедительные объяснения непонятных, запутанных вопросов и приходят к общему окончанию, значительно отрезанному автором: «Смотри, Федя», Иван сказал, ложась и зевая, «во все стороны, сколько места! Здесь есть место для всех, но для нас...». Автор не наблюдатель, не демонстратор этой речи, он ни в коей мере не отделяет себя от нее, напротив, сливается, совпадает с ней, подходит к крестьянской точке зрения на мир, ход вещей. В других рассказах он сознательно обращается ко всем: и к людям, и к интеллигенции, которые не потеряли свою «живую душу». Ориентация на разнородное читающее сознание проявляется не только в границах всего сказочного цикла, но и в тексте каждой отдельной сказки. Один и тот же рассказ Щедрина предполагает разные уровни чтения и фоны. Это находит свое объяснение в эстетических воззрениях Салтыкова-Щедрина, на которые довольно прозрачно указывают многие суждения сатирика об особенностях психологии читателя. Прежде всего, речь идет о категории «читатель-друг», которая трудна для писателя. При всей своей наглядности, на первый взгляд, она чрезвычайно расплывчата и трудна для понимания. Салтыков-Щедрин всю свою жизнь не теряет надежды на то, что «читатель-друг несомненно существует». Бывают моменты, когда этот читатель «внезапно открывается, и становится возможным прямое общение с ним. Такие моменты являются самыми счастливыми, что убежденный писатель испытывает на своем трудном пути». Но голос этого читателя слишком слаб, его доля в общей массе публики слишком мала, его социальный опыт невелик, его практика, в которой идеи и слова литературного, сатирически-публицистического, поэтического растворяются в живой, конкретный, социально значимый поступок найдет прямое, без колебаний и отсталости сочувствие, пробудит гражданскую честность и смелость. Таким образом, щедринские сказки, по единодушному мнению читателей и исследователей, явились своеобразным результатом, синтезом идеологических исканий сатирика. Есть много работ по их связи с устной народно-поэтической традицией. В частности, отмечены все или почти все случаи использования фольклорных элементов Салтыковым-Щедриным: традиционных зачинов; числительных с нечисловым значением; типичных присказок; постоянных эпитетов и обычных фольклорных инверсий; заимствованных из фольклора собственных имен, свойственных народной поэзии синонимических сочетаний, восходящих к фольклору идиоматических выражений; устно-поэтической лексики; многочисленных пословиц и поговорок и т.д. Общечеловеческое звучание сказок Салтыкова-ЩедринаРаботая над сказками, Салтыков-Щедрин поэтически реализует свои излюбленные представления о литературе как действенной пропаганде, как о школе гражданского воспитания. И как всякая настоящая школа, щедринская сказка («добрым молодцам урок!») имеет несколько восходящих «ступеней», ориентированных на различные уровни читательского понимания и стимулирующих читательский рост и переход из «класса» в «класс», со «ступени» на «ступень». Прежде всего во многих сказках есть ряд внешнесюжетный: легендарный («Христова ночь»); бытовой («Деревенский пожар»); близкий к басенному (щедринские сказки о животных, «Добродетели и пороки», «Кисель»); фантастический («Повесть о том, как один мужик двух генералов прокормил» и др.). В принципе, это понятно и доступно каждому: и моральные, и социально-психологические обобщения этого без особого труда независимо выводятся читателем, не чуждым миру народных сказок, притч, пословиц и поговорок. Рассказы Щедрина о животных - это как бы расширенные поэтические басни в духе народности, завещанные Крыловым, гораздо более густонаселенные и обогащенные конюшней, но всегда с Салтыковым-Щедриным, неожиданные, несущие комический заряд фольклора, фольклора. сказочные элементы. Каждому из персонажей, как традиционных, так и новых, предоставляется место для полного самовыражения. Дуэль, типичная для басни Крылова, напряженный и сложный диалог, конфликт написаны досконально и дотошно, с добавлением деталей, деталей, разъяснений, совершенно чуждых поэтическому, как бы, сжатому басне мира. В то же время в сказках Салтыкова-Щедрина сохраняется концептуальность, целеустремленность и осмысленность, присущие басне. Щедринская сказка воспринимается вместе с басней, моралью, максимой, и писатель-сатирик, несомненно, всерьез учитывает этот уровень повседневного понимания. Автор ведет читателя в глубины сюжета, заинтересовывая его развитием действия, акцентируя внимание на борьбе с антагонистическими жизненными принципами. Сказки Салтыкова-Щедрина не столько рассчитаны на уже сложившееся мировоззрение, сколько способны пробудить рост гражданского, классового сознания. Они постепенно выдвигают сложные вопросы, которые невозможно решить, руководствуясь простыми истинами. Ум - это одна из почитаемых человеческих добродетелей, но люди склонны вводить в эту концепцию самый разнообразный, часто взаимоисключающий контент. А Салтыков-Щедрин, просветитель, поборник разума, яркого ума, чуждого догматической инерции, в названии сказки вставляет говорящий, недвусмысленно оценочный эпитет: «Премудрый пискарь». Поначалу сохраняется вера в несомненность этого определения: и родители у пискаря «были умные», и его советом родительским не обошли, и у самого героя сказки, оказывается, «ума палата была». Но шаг за шагом прослеживая ход пискариных умозаключений, передаваемых в форме несобственно-прямой речи, автор возбуждает в читателе лукавую насмешку, ироническую реакцию, наконец, чувство брезгливости, а в финале даже сострадания к житейской философии тихого, безгласного, умеренно-аккуратного существа. Мораль сверчков, которые знают их шесть, цепкая. Салтыков-Щедрин стремится раскрыть это в глазах большинства читателей практически в каждой сказке: «Но через четверть часа все было кончено. Вместо зайца остались только клочки шкуры да здравомысленные его слова: «Всякому зверю свое житье: льву - львиное, лисе - лисье, зайцу - заячье». В рассказах Щедрина можно увидеть то, что Пушкин отметил в баснях Крылова как «отличительная черта нашей морали»: «...какая-то веселая хитрость ума, издевательство и живописный способ выражения». Народная сказка всегда рассказывает о том, что произошло, басня о том, что происходит. У Салтыкова-Щедрина сказка сознательно обращена в сегодня, в настоящее, в ней то и дело обнаруживают себя приметы «несказочного» времени. Чтобы понять прямые и едва скрытые намеки на «самодовольную современность», нужен хорошо известный опыт общения со словами газет и журналов, а также осведомленность о текущих событиях во внутренней и международной жизни и определенная политическая чувствительность. Иванушка-дурак Щедринского попал в учреждение «по воле своих родителей», учился, «но с увеличением объема предполагаемых знаний дело Иванушки стало усложняться. Он вообще не понимал большинство наук. Я не понимал историю, юриспруденцию, науку о накоплении и распределении богатства. Не потому, что я не хотел понимать, но по-настоящему не понимал. И на все советы учителей он ответил одно: «Этого не может быть! «Читатель должен был услышать насмешку от обывательских благих намерений официальных «наук», служащих интересам правящих классов. Художественная речь в щедринских сказках строится так, что следящий за внешнесобытийным конфликтом одновременно посвящается в некоторые существенные и часто от него в жизни ускользающие «тайности современности». Большинство героев щедринских сказок имеют свою социально-классовую «прописку»: богатые и бедные, мужики и господа, «судари» и «Ивашки». Автор то и дело как бы подталкивает читателя к неожиданным сравнениям, необычным аналогиям. Читатель сталкивается с необходимостью соотнести изображенное с реальностью; мир едких сатирических аллегорий, актуальных воспоминаний открывается ему. Этот тип восприятия, к которому ведут многие сказки о Салтыкове-Щедрине, условно можно назвать сравнительным. То, что рассказывается в сказке, невольно передается в круг родственников, знакомых, переживаний и впечатлений, пережитых самим читателем. Это, вероятно, один из неизбежных шагов в улучшении навыков чтения и вкусов. Салтыков-Щедрин, несомненно, он рассчитывал на большой интерес к реальным, конкретно-политическим аспектам повседневной жизни и оскорблению читателя. Но художественная речь, с ее смысловой и эмоциональной глубиной и рельефом, уводит от чрезмерно выпрямленных буквальных ограничений. В противном случае текст превращается в особый вид шифра, и задача читателя сводится к его угадыванию. Брошюра Салтыкова-Щедрина всегда была чуждой, и благодаря басне или легендарной серии сюжетов, через цепочку аллюзивных знаков, большая универсальная тема сатирика, которая не прерывается, поднимает сознание читателя на новый и более высокий уровень, когда Согласно меткому определению А.С.Бушмина, злоба дня достигает злобы века. Автор приводит своего мудрого, чуткого читателя не к однозначно изложенному выводу, результату, а к состоянию беспокойства, к поиску истины. Щедринская сказка превращается в настоящего друга-читателя, так как писатель, идеально представлявший его, морально поддерживает, передает перспективу мысли и чувств, заражает жаждой борьбы за восстановление этого безумного, жестокого, несправедливого мира, за возрождение человека. Через все сказки Салтыкова-Щедрина проходят слова-лейтмотивы, значащие для него нечто большее, чем просто слова: разум, совесть, правда, история... Салтыков-Щедрин связывает свои надежды на неизбежное будущее торжество истины с историей, «позывные» которой то и дело прорезают необычные, сказочные повествования. История в рассказах Щедрина - это нерушимая цепь времен и справедливое возмездие, настигшее злодейство «бурбонов стоеросовых», майора Топтыгина. История хранит самые заветные и мудрые человеческие легенды: «Это зло никогда не было генерирующей силой - это то, о чем свидетельствует история». Эта история - «рассказ об освобождении, это история о победе добра и разума над злом и безумием». В рассказах Щедрина История может ускорить свой ход, но она не прерывает ее, она не останавливает ее. Автор сказок убежден, что история - это настоящее, сохраняющее память о прошлом и приобретающая в нем значительные силы для просвещения будущего: «Но придет время, когда границы, в которых его жизнь должна быть понятна каждому дыханию тогда раздоры исчезнут сами собой, и вместе с ними все мелкие «личные истины» рассеются, как дым. Истинная, единственная и обязательная Истина будет объявлена, придет и весь мир засияет». Опровергая вульгарную повседневную мораль, пробуждая интерес к «нашей общественной жизни», рассказы Щедрина помогают читателю обрести свободное, непредвзятое отношение к жизни, чуткий исторический подход к ней. В сказках есть надежда на молодого читателя с «разблокированной» душой, с бессмертной совестью, на «ребенка», который растет как на дрожжах. Таким образом, народная сказка всегда рассказывает о том, что произошло, басня о том, что происходит. У Салтыкова-Щедрина сказка сознательно обращена в сегодня, в настоящее, в ней то и дело обнаруживают себя приметы «несказочного» времени. ЗаключениеТаким образом можно сделать такие выводы. Как жанр, сказка Щедрина постепенно вызревает в творчестве писателя из фантастических и образных элементов его сатиры. В них также много фольклорных головных уборов, начиная от использования формы давно прошедшего времени («Жил-был») и заканчивая большим количеством пословиц и поговорок, которыми они перемежаются. В своих рассказах писатель затрагивает много проблем: социальных; политических; идеологических. Итак, жизнь российского общества запечатлена в них в длинной череде миниатюрных картин. В сказках социальная анатомия общества представлена в виде целой галереи зооморфных, сказочных образов. Щедрин начал свой сказочный цикл в 1869 году. Сказки были своего рода результатом, синтезом идеологических и творческих поисков сатирика. В то время из-за существования строгой цензуры автор не смог полностью разоблачить пороки общества, показать всю несостоятельность российского административного аппарата. И все же, с помощью сказок «Для детей старшего возраста» Щедрин смог донести до людей резкую критику существующего порядка. Для написания сказок автор использовал гротеск, гиперболу и антитезу. Эзопский язык также был важен для автора. Пытаясь скрыть истинное значение того, что было написано от цензуры, мне пришлось использовать эту технику. Рассказы Щедрина, по единодушному мнению читателей и исследователей, были своего рода результатом, синтезом идеологических поисков сатирика. Есть много работ по их связи с устной народно-поэтической традицией. В частности, отмечены все или почти все случаи использования фольклорных элементов Салтыковым-Щедриным: традиционных зачинов; числительных с нечисловым значением; типичных присказок; постоянных эпитетов и обычных фольклорных инверсий; заимствованных из фольклора собственных имен, свойственных народной поэзии синонимических сочетаний, восходящих к фольклору идиоматических выражений; устно-поэтической лексики; многочисленных пословиц и поговорок и т.д. Народная сказка всегда рассказывает о том, что произошло, басня о том, что происходит. В работе М.Е.Салтыкова-Щедрина, сказка сознательно превратился сегодня, в настоящее время, в этом то и есть признаки «несказочного» времени. |