Доклад Мальтус. Социальнополитические концепции Томаса Мальтуса
 Скачать 268.5 Kb.
|
|
ДОКЛАД по дисциплине «Политология» на тему: «Социально-политические концепции Томаса Мальтуса.» СОДЕРЖАНИЕ Введение Глава 1. Основные этапы биографии Томаса Мальтуса Глава 2.Теория народонаселения Глава 3.Аналитическая схема Мальтуса 3.1 Автоматические ограничения теории народонаселения Глава 3. Теория оптимальной численности населения и прожиточного минимума заработной платы Глава 4. Мальтузианство в XXI веке 4.1 Мальтузианская ловушка на примере «Тропической Африки» Заключение Библиографический список ВВЕДЕНИЕ Многие века каждое государство стремилось к максимальному росту своего населения, принимая для этого различные меры. Так, греческое государство просто приказывало гражданам вступать в брак и строго преследовало за нарушение своего приказания. Римские императоры действовали мягче: они соблазняли преимуществами и привилегиями, которыми награждали людей семейных, и пугали перспективой различных неудобств, связанных с холостым состоянием. По этому последнему пути и пошло государство XVII— XVIII веков, выработавшее сложную систему поощрений и кар все с той же целью — увеличения народонаселения. Примеры такого рода — испанский указ от 1623 года и знаменитый эдикт Людовика XIV, где людям, женившимся до 25 лет, а также отцам десятерых детей давались значительные льготы в платеже податей и повинностей. И в XVIII веке государства повсюду продолжали идти по пути искусственного поощрения народонаселения. Заботясь о численности населения, государство упускало из виду его благосостояние. Главнейшими представителями такого направления государственной науки в XVIII веке были Зюссмильх, Юсти и Зонненфельц. Зонненфельц так мотивирует подобное положение: «Чем больше народная масса, тем сильнее может быть то сопротивление, на котором покоится внешняя безопасность, — таково основное положение политики; чем больше народная масса, на чье содействие можно рассчитывать, тем меньше опасности грозит изнутри, — таково основное положение полиции (искусства управления); чем больше людей, тем больше потребностей, тем многочисленнее в стране внутренние источники пропитания; чем больше рабочих рук, тем лучше идет земледелие, тем больше материала для обмена, — таково основное положение науки о торговле; чем больше граждан, тем больше получает государство на свои расходы, хотя для каждого облагаемого меньше, — таково основное положение финансовой науки». Таково было господствующее мнение. Нельзя сказать, чтобы даже в XVIII веке оно не находило себе никаких возражений или поправок. Уже физиократы и энциклопедисты, но всего больше в своем «Духе законов» Монтескье, указывали на зависимость роста народонаселения от увеличения средств пропитания. Итальянец Джамариа Ортес (1713—1790) написал сочинение, само заглавие которого обращает на себя внимание: «Размышления о народонаселении в его отношении к национальной экономии». По его мнению, численность населения определяется плодородием почвы. По вопросу о росте населения он высказывает мнение, что рост совершается в геометрической прогрессии. Среди животных существует стремление к такому быстрому размножению, но природа задерживает его «силой», у людей сдерживающим началом является «разум» — галопе. Поэтому в известных случаях безбрачие столь же необходимо, как и брак. Здесь ясно сформулирована часть Мальтусова учения, о котором и пойдет речь. Действительно, в буквальном смысле не Мальтусом открыт был так называемый закон народонаселения, не ему принадлежит и первая мысль о геометрической прогрессии. Однако до Мальтуса господствовало мнение, по которому — были бы люди, а пропитание для них найдется. Но появляется книга Мальтуса «О народонаселении», и положение дел резко меняется. Тот взгляд, который до сих пор считался почти парадоксальным и высказывался очень немногими, становится господствующим; противоположное же мнение, недавно общепринятое, почти совершенно сходит со сцены. Основные этапы биографии Томаса Мальтуса Томас Роберт Мальтус родился в 1766 г. в сельской местности недалеко от Лондона и был вторым сыном просвещенного сквайра (помещика). Поскольку состояния в английских семьях не делятся между детьми, он не получил наследства, но зато получил хорошее образование — сначала дома, а потом в колледже Кембриджского университета. Окончив колледж, Мальтус принял духовный сан в английской церкви и получил скромное место второго священника в сельском приходе. В 1793 г. он стал также членом (преподавателем) колледжа и оставался им до своей женитьбы в 1804 г. Много времени молодой Мальтус проводил в доме отца, с которым вел бесконечные беседы и споры на философские и политические темы. Как это ни странно, старик был энтузиастом и оптимистом, а молодой человек — скептиком и пессимистом. Подыскивая аргументы в спорах с отцом, Мальтус натолкнулся у нескольких авторов XVIII в. на идею о том, что люди размножаются быстрее, чем растут средства существования, что население, если его рост ничем не сдерживается, может удваиваться каждые 20–25 лет. Мальтусу казалось очевидным, что производство пищи не может расти столь же быстрыми темпами. Значит, силы природы не позволяют человечеству выбиться из бедности. Чрезмерная плодовитость бедняков — вот главная причина их жалкого положения в обществе. И выхода из этого тупика не предвидится. Никакие революции тут не помогут. В 1798 г. Мальтус анонимно опубликовал небольшой памфлет под заглавием «Опыт о законе народонаселения в связи с будущим совершенствованием общества». Свои взгляды он излагал резко, бескомпромиссно, даже цинично. Мальтус, например, писал: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если его не могут прокормить родители, чего он может обоснованно требовать, и если общество не нуждается в его труде, не имеет права на какое-либо пропитание; в сущности, он лишний на земле. На великом жизненном пиру для него нет места. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести свой приговор в исполнение». Мальтус, видимо, был из породы тех английских джентльменов, которые непоколебимо уверены в превосходстве своего класса и своей нации, которые презирают всякое сюсюканье о бедных, несчастных и калеках, которые с невозмутимым хладнокровием, в белых перчатках и строгом сюртуке, могут присутствовать и при бунте фабричных и при казни сипаев. Такие люди считают жестокость разумной необходимостью, а гуманность — вредной выдумкой. Впрочем, в жизни Мальтус, как сообщают современники, был общительным и даже приятным человеком: его дружба с Рикардо косвенно это подтверждает. Он отличался удивительной уравновешенностью и спокойствием духа, никто никогда не видел его рассерженным, слишком радостным или слишком угнетенным. Такой характер позволял ему с равнодушием (может быть, и показным) выносить хулу, которой он подвергался за свои жестокие взгляды. Правящим классам Англии, боявшимся влияния французской революции на народ, книжка Мальтуса пришлась как нельзя кстати. Мальтус сам был удивлен ее успехом и занялся подготовкой второго издания. Он съездил за границу, где занимался сбором материала в обоснование своей теории. Второе издание резко отличалось от первого: это был обширный трактат с историческими экскурсами, критикой ряда авторов и т. п. Всего при жизни Мальтуса вышло шесть изданий «Опыта», причем последнее превышало по объему первое в 5 раз! В 1805 г. Мальтус получил кафедру профессора современной истории и политической экономии в только что основанном колледже Ост-Индской компании. Он исполнял также в колледже обязанности священника. В 1815 г. Мальтус опубликовал свою работу о земельной ренте, в 1820 г. — книгу «Принципы политической экономии», в основном содержащую полемику с Рикардо. Лекции и выступления Мальтуса отличались сухостью, склонностью к доктринерству. К тому же его трудно было слушать, так как он от рождения страдал дефектом речи. По политическим взглядам он был вигом, но весьма умеренным, всегда стремился, как сказано о нем в английском биографическом словаре, к золотой середине. Умер он скоропостижно в декабре 1834 г. от болезни сердца. ТЕОРИЯ НАРОДОНАСЕЛЕНИЯ Хотя Мальтус начал размышлять и писать о демографических проблемах далеко не первым, он первым сумел создать теорию народонаселения. С тех пор в начале любой дискуссии по этим проблемам упоминают его имя. Правда, его теория привлекла к себе внимание при его жизни не столько тем, что ее оценили как вклад в развитие демографической науки, сколько тем, что в ней увидели опровержение оптимистических представлений Годвина, Кондорсе и Оуэна, будто бы человеческое общество может быть усовершенствовано с помощью социального законодательства. Гораздо важнее то обстоятельство, что из теории Мальтуса следовали вполне определенные аналитические выводы. Благодаря им эта теория сохранилась как неотъемлемая часть наследия классической экономической мысли много времени спустя после того, как побудившее Мальтуса к созданию этой теории “предвидение” стало достоянием прошлого. Теория Мальтуса, установившая жесткую зависимость роста населения от продовольственных ресурсов общества, помогла обосновать теорию заработной платы, определяемой прожиточным минимумом, и тем самым проложила путь Рикардо, в глазах которого экономический прогресс сводился почти исключительно к успехам в земледелии. Сводя причину бедности к простому соотношению темпа прироста населения с темпом прироста жизненных благ, определяющих прожиточный минимум, теория Мальтуса установила некий стандарт, на который опирались все представления классиков об экономической политике. Любого из этих достоинств теории Мальтуса было бы достаточно, чтобы сделать ее весьма влиятельной. Взятые же вместе, они вполне объясняют, почему Мальтус имел совершенно невероятный успех, ни с чем не сравнимый в истории экономической мысли. У Мальтуса вскоре объявились как последователи, так и ярые враги. Неудивительно, что его учение вызвало сильнейший отпор у социальных реформаторов и вообще у ученой публики. Мальтус всегда умел восстанавливать против себя всех, кто верил в возможность улучшения социальных условий. Он говорил, что всякая сознательная попытка улучшить условия будет сметена неодолимой людской массой. Он любил повторять, что любые попытки побороть нищету, прибегая к прямым государственным субсидиям или к частной благотворительности, могут только ослабить главное ограничение роста населения — необходимость для каждого заботиться о себе самому и полностью отвечать за свою непредусмотрительность. Он вбивал эти доводы в сознание читателей с редким упорством и красноречием, словно рассчитывая вызвать раздражение у самых впечатлительных. Тем не менее, обратившись к прошлому, нетрудно увидеть, что те доводы, которыми он оперировал, вовсе не были жестко обусловлены его теорией, — то были просто идеологические ловушки. И такие люди, как Френсис Плейс и Джон Стюарт Милль, взглянув на проблему несколько иначе и признав, что контроль над рождаемостью приемлем с моральной точки зрения, смогли использовать мальтузианскую доктрину как знамя программы социальных реформ. Первое издание «Опыта о законе народонаселения» Мальтуса было опубликовано в 1798 г. Первая из переписей населения, проводившихся раз в десять лег, была предпринята тремя годами позже и показала, что вопреки распространенному мнению население Англии быстро возрастало. В последние десятилетия XVIII в. действительно произошел взрывной рост народонаселения, и привычно хвалим Мальтуса за пророческое предсказание, сила которого привлекла внимание к опасностям, связанным с такими внезапными демографическими взрывами. На самом же деле история была благосклонна к Мальтусу, так как он подобно своим современникам считал, что численность населения Англии почти или совсем не выросла после революции 80-х. XVII в. Во втором издании “Опыта” в 1803 г. он упомянул о переписи 1801 г., но с ее результатами он был знаком лишь поверхностно и, очевидно, даже не понял, что при его жизни произошел беспрецедентный в европейской истории рост народонаселения. В своих рассуждениях он стремился не к простому отражению ситуации в Великобритании — он мыслил всеобщими категориями. Современные специалисты так и не могут прийти к единому мнению: то ли промышленная революция, создав спрос на рабочую силу, тем самым стимулировала рождаемость, то ли улучшение санитарных условий, питания и жилья дало прирост населения благодаря снижению смертности. Как бы то ни было, между 1780 и 1790 гг. смертность и в самом деле значительно сократилась, а рождаемость в то же время несколько возросла. Сам Мальтус ставил на первое место соотношение браков и рождений и даже в поздних изданиях “Опыта” серьезно недооценивал фактическое снижение смертности. Дело не в том, что он неверно истолковал факты, — ведь даже теперь невозможно знать, каковы были эти факты; скорее всего, он никогда не имел ясного понятия о природе взрыва народонаселения, которому его доктрина обязана своей славой, а может быть, и не интересовался этим. Аналитическая схема Мальтуса Исходная посылка Мальтуса, заключается в противопоставлении биологической способности к произведению потомства, определяемой природными инстинктами, у человека так же, как у животных, и факторов, которые таковую способность ограничивают.
Указанные ограничения разделены на принудительные и предупредительные, — так, по Мальтусу, различаются силы, влияющие на нормы рождаемости и смертности. Над этим «позитивным» делением на две категории он поставил три вида «нормативных» факторов: бедность, порок и «нравственное обуздание». И позади всех - главный фактор: «средства существования» (которые иногда определяются как условие биологическое, а иногда, как культурное), т.е. наличие минимума средств, необходимых для поддержания жизни. Таковы категории, которыми Мальтус пользуется для построения своей теории. По существу, сама теория состоит из трех положений: 1) биологическая способность человека к продолжению рода превосходит его физическую способность увеличить свои продовольственные ресурсы; 2) те или иные ограничения роста населения — принудительные или предупредительные — действуют всегда; 3) конечный предел воспроизводственной способности населения определяется ограничением по продовольственным ресурсам. Первое из этих положений — ключевая первичная аксиома; Второе и третье — фактически выводятся из первого. Недостаток средств существования есть конечный ограничитель не в том смысле, что он действует после всех остальных, но в том, что остальные ограничители рассматриваются как проявление нехватки продовольствия. Это относится и к предупредительным факторам, так как Мальтус не сумел объяснить добровольное ограничение численности населения никакими иными мотивами, кроме страха перед голодом. Идеи Мальтуса получили немедленный отклик именно потому, что были чрезвычайно просты и не требовали ни создания новой аналитической концепции, ни фактографических открытий. Казалось, все, что он сделал, — это свел воедино несколько хорошо известных жизненных фактов и сделал из них необходимые выводы. В самом деле, разве население не растет всегда лишь постольку, поскольку оно может себя прокормить? И разве бесконтрольное размножение человека не привело бы вскоре к невозможной ситуации при любом темпе роста средств существования? Знаменитое противопоставление двух видов прогрессий, предложенное Мальтусом, — геометрической для прироста населения и арифметической для прироста продовольствия — действовало с гипнотической убедительностью лозунга или рекламы. Легко было увидеть: «даже поверхностное знакомство с цифрами покажет», как говорил Мальтус, что если прирост выражается сложным процентом, то самое малое конечное число при самом низком темпе в конце концов станет больше самого большого числа, рост которого выражается простым процентом (сравните: 2 + 4 + 8 + 16 + 32.. .и 1000 + 1003 + 1006 + 1009 + ...). Добавочное население будет воспроизводиться дальше (отсюда и сложный процент), а прироста добавочных продовольственных ресурсов не будет. Следовательно, при любой исходной ситуации вскоре “все билеты будут проданы”. Читатель в такие моменты не склонен вспоминать о том, что в реальной жизни просто не бывает бесконтрольного роста населения биологически предельным темпом, а потому все такого рода выкладки, пусть самые жуткие, оставляют основную гипотезу недоказанной. Эмпирическое содержании теории Мальтуса Мальтус приводил в защиту своей теории и логику, и факты, но и то и другое не слишком тщательно. Он не сомневался: то, что мы назвали первичной аксиомой, действительно верно. Из данных сомнительной американской статистики, не делавшей разницы между числом родившихся и числом иммигрантов, он сделал вывод, что при неконтролируемом размножении численность населения будет удваиваться каждые 25 лет; это означает прирост почти на 3% ежегодно (на самом деле биологический предел прироста — 5% в год). При 3%-м приросте, т. е. по Мальтусу, нынешнее население Земли, составляющее 4,5 млрд . человек, достигнет 9 млрд. к 2008г. Это показывает, насколько небольшая разница в среднегеометрических темпах роста может сказаться в такой короткий срок, как 24 года. Имея в виду, что в цивилизованных обществах, как известно, уже очень давно темп прироста населения снижается, можно считать слишком смелым предположение Мальтуса о том, что темп в 3% будет всеобщим. Важнее, однако; другое: он признавал, что в американских колониях не было снижения жизненного уровня населения. Из этого следует, что производство средств существования там тоже должно было расти средним геометрическим темпом 3% в год. Однако этого он не признавал, настаивая, что «не известны случаи», чтобы производство средств существования росло сколько-нибудь устойчивым средним геометрическим темпом. Но если производство средств существования растет только в арифметической прогрессии, как могло население расти в геометрической и не умирать с голоду? Отождествляя «средства существования» с пищевыми продуктами, он хотел показать согласно логике того времени, что быстро увеличивать производство продовольствия просто не представляется возможным, так как ресурсы земли ограниченны, а технические усовершенствования в сельском хозяйстве идут слишком медленно. Для подтверждения своей правоты у него была магическая формула: закон убывающего плодородия почвы. Но Мальтус не только утверждал, что приращение земельного фонда обходится все дороже, он еще полагал, что накопление капитала и изменения в технологиях никогда не смогут компенсировать ограниченность природных ресурсов. Однако для технического прогресса не существует закона убывающей эффективности. Закон убывающей эффективности, если правильно его понимать, — это статическая модель: отдача факторов производства в различных соотношениях при данном уровне технического прогресса и она не имеет ничего общего с динамической проблемой реально растущего населения, которое обрабатывает данную земельную площадь при непрерывном совершенствовании технологии обработки. Перепутать эти вещи — это все равно что подменить верный лишь для строго определенных условий закон Галилея о падении тел в полном вакууме рассуждениями о том, что бывает, когда с башни падают перышко и кожаный мяч. В первом издании своего “Опыта” Мальтус не упоминал тенденцию убывающего плодородия почвы, а в шести последующих изданиях и даже в своей последней публикации на эту тему — «Общем взгляде на проблему народонаселения» — он показал, что явно предпочитает обращаться напрямую к интуиции читателей вопреки строгой формулировке своего закона. Во всем литературном наследии Мальтуса присутствует неопределенность относительно того, какой вариант закона убывающего плодородия относится к сравнительным темпам роста населения и средств существования. В “Общем взгляде” нам сначала говорят, что возможности производства пищи “явно ограничены недостатком земли... и снижением того прироста продукта, который должен быть получен благодаря постоянному приложению добавочных капиталов к уже обрабатываемой земле”. Здесь статический закон дан в неполной формулировке, подразумевающей не столько предельный, сколько средний показатель эффективности. Страниц через десять нас уверяют, что “хотя благодаря экономии труда и улучшенной системе животноводства в оборот могут быть введены худшие земли, чем те, которые использовались прежде, однако полученное таким образом добавочное количество жизненных благ никогда не будет настолько велико, чтобы в течение сколько-нибудь долгого времени перекрывать действие принудительных и предупредительных ограничений роста народонаселения”. Здесь нам предлагается сомнительная динамическая теория убывающей эффективности технического прогресса, столь характерная для всех рассуждений классиков о вековых тенденциях в сельском хозяйстве. По существу, Мальтус противопоставил гипотетическую способность населения к росту в определенном темпе фактической невозможности увеличивать продовольственные ресурсы тем же темпом. На первый взгляд может показаться, что это положение не проверяемо. Но именно это положение является главным звеном в рассуждении Мальтуса о том, что рост населения не ограничивается ничем иным, кроме страха голода. Следовательно, давление населения на наличные продовольственные ресурсы существует всегда. Как указывал Мальтус в своей переписке с Нассау Сениором, «население, за исключением новых колоний, где условия благоприятнее, всегда давит на продовольственные ресурсы и всегда готово размножаться быстрее, чем растет пропитание». Из этого следует явно ложный вывод, что жизненный уровень не может устойчиво повышаться в “старых” странах с растущим населением. В первом издании своего "Опыта" Мальтус именно это и утверждал. Но во втором издании он добавил ограничение: "[нравственное] воздержание от брака, не приводящее к беспорядочным удовольствиям". Под этим он подразумевает просто поздние браки и строгое воздержание в добрачный период; он порицал противозачаточные меры при любых обстоятельствах как "безнравственные". Это новое условие превращало теорию Мальтуса в нечто предельно обобщенное и столь же пустое: улучшение условий жизни доказывает, что нравственное обуздание препятствует росту народонаселения; ухудшение же условий жизни доказывает, что отсутствие благоразумия ведет к нищете и пороку. Любого оппонента, приводившего свидетельства в пользу того, что средства существования растут быстрее, чем население, утихомиривал логический вывод: значит, рабочий класс практикует "нравственное обуздание". Оставалось лишь одно возражение: показать, что средний брачный возраст на самом деле не повысился и уровень внебрачных рождений не понизился. Поскольку демографическая статистика того времени не могла подтвердить ни того, ни другого, оборона Мальтуса становилась непробиваемой. Находились немногие, кто оспаривал его теорию, подвергая сомнению тезис, будто контроль над рождаемостью - это "нищета и порок". Здесь довод Мальтуса был весьма прост: человек по своей природе существо ленивое, праздное, не склонное трудиться, если ему будет дано легко уйти от ответственности за плоды его "естественных страстей". Мальтусу достаточно было сослаться на общественное мнение своего времени, чтобы с легкостью отвергнуть все так называемые неомальтузианские ограничения "как по причине их безнравственности, так и потому, что они устраняют необходимые побуждения к усердному труду". Таким образом, теория народонаселения Мальтуса оказалась в опасной близости к тавтологии в обличье теории. Если согласиться с Мальтусом в том, что контроль над рождаемостью - вещь морально предосудительная, на его стороне история роста народонаселения в течение последних двух столетий: численность населения не тормозилась ничем, кроме "нищеты и порока". Если же, напротив, найти контроль над рождаемостью морально оправданным, Мальтус опять-таки прав: "нравственное обуздание" в широком смысле слова - это одно из ограничений роста населения сверх ресурсов продовольствия. Теорию Мальтуса невозможно опровергнуть, так как она неприменима ни к каким вероятным или действительным демографическим тенденциям: она претендует на то, чтобы описывать реальный мир, но ее описание справедливо по определению ее собственной терминологии. Статистические выкладки Мальтуса неубедительны не столько потому, что ему не хватало доброкачественной статистики, сколько из-за неспособности его теории выдержать столкновение с эмпирическими данными. Кейнс как-то похвалил цифровой и фактический материал Мальтуса как "доказательство, выведенное индуктивным путем", и даже Маршалл отдал должное тому, что он назвал "первым случаем основательного применения индуктивного метода в общественных науках". Но Мальтус был ближе к делу, когда в предисловии ко второму изданию своего "Опыта" заметил, что, "если какие-либо ошибки, помимо моей воли, вкрались в эту работу, они не могут иметь значительного влияния на сущность моих соображений". | ||||||||||||||||||