Теория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005 -528с. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве
 Скачать 2.5 Mb.
|
5.1.2. Познание содержания доказательствДля правильной оценки доказательства, определения его значения и места в системе других доказательств по делу, наконец, для использования его в качестве средства доказывания субъект доказывания должен четко представлять себе содержание данного факта, его сущность. Мы уже указывали, что каждое доказательство - носитель информации о том или ином явлении, что эта информация потому и называется доказательственной, что она составляет содержание доказательства. Она дает ответ на вопрос о том, что устанавливается данным доказательством или, иными словами, что доказывают эти фактические данные. Как правило, содержание прямых доказательств очевидно, и достаточно простого ознакомления с ним, чтобы получить о нем представление. При условии достоверности источника доказательств информация, содержащаяся в прямых доказательствах, однозначна: ей можно верить или не верить, но двоякое понимание ее немыслимо. Иначе обстоит дело с косвенными доказательствами, т.е. в большинстве случаев исследования доказательств. Чтобы уяснить содержание косвенного доказательства, требуется познать содержание других доказательств, иными словами, содержание отдельного доказательства познается через содержание совокупности доказательств. Например, для того чтобы установить содержание такого факта, как обнаружение петли на трупе, необходимо исследовать содержание других доказательств: факта самого обнаружения трупа, факта наличия или отсутствия на трупе странгуляционной борозды и т.п. Только после всего этого можно определить содержание факта обнаружения петли на трупе: была ли петля средством самоубийства, или средством инсценировки самоубийства, или средством убийства. Так как познание содержания доказательства представляет собой проникновение в его сущность, этот процесс протекает по общим диалектическим законам перехода в познании объекта от явлений к его сущности и от сущности к его явлениям. Всякому познанию содержания доказательства предшествует наблюдение его, восприятие самого факта, служащего доказательством, а также информации о факте. Отсюда, однако, не следует, что до этого у субъекта доказывания не бывает никаких представлений о познаваемой сущности доказательства. Как справедливо замечает Н.К. Вахтомин, "познание любого предмета никогда не начинается с нуля. Люди всегда располагают какими-то сведениями о предмете, даже часто раскрывающими какие-то существенные стороны в нем, поэтому человек приступает к изучению того или иного предмета под углом зрения некоторого знания о нем. Явления, которые представляют исходный пункт познания, рассматриваются сквозь призму этого знания. Если же исследователь не располагает знанием каких-то существенных сторон предмета, он все равно для того, чтобы приступить к его изучению, должен сделать предположение о сущности этого предмета. Без такого предположения трудно определить круг явлений, с которого должно быть начато изучение предмета, нельзя успешно собирать факты, вести наблюдения, экспериментировать и т.д. Это гипотетическое предположение о сущности предмета есть то, что представляет собой постановку вопроса, те задачи и цели, которые ставятся перед исследованием"*(325). Таким гипотетическим предположением, выдвигаемым при познании сущности доказательства, в доказывании служит версия, объясняющая данное доказательство, т.е. предположение о том, что доказывает это доказательство. Когда мы устанавливаем содержание данного факта-доказательства, мы всегда имеем в виду, что оно является доказательством чего-то, что факт служит доказательством постольку, поскольку им что-то доказывается - утверждается или опровергается. Хорошо известно, что в научном, систематическом мышлении, в отличие от обыденного, факт не существует сам по себе, вне связи с окружающей действительностью, но требует непротиворечивой интерпретации, проясняющей эту связь. Всякое доказательство в этом смысле есть приведение доводов в подтверждение какого-либо положения, есть рассуждение, мыслительный процесс. Весь ход этого мыслительного процесса при познании содержания доказательства не получает выражения вовне. Мы говорим, например, что доказательствами совершенной кражи служат такие факты, как взломанная дверь, отсутствие хранившихся на этом месте ценностей, следы пребывания на данном месте посторонних людей и т.д., но мы обычно не объясняем, почему эти факты служат доказательствами кражи, почему мы вкладываем именно такой смысл в содержание этих фактических данных. Цепь суждений, которая привела нас к этому выводу, не получает внешнего выражения, хотя она существует реально и представляет необходимый элемент анализа содержания доказательств. В этом плане процесс познания содержания судебного доказательства совпадает с составом логического доказательства, с его структурой. Известно, что всякое логическое доказательство (а под доказательством в логике понимается мыслительный процесс обоснования какого-либо положения) состоит из трех частей: тезиса, т.е. суждения, истинность которого следует доказать; аргументов - тех суждений, которые приводятся в подтверждение тезиса в качестве его достаточного основания; демонстрации, т.е. логического выведения тезиса из аргументов и рассуждений, которые показывают, почему этими аргументами обосновывается именно этот тезис. Для того чтобы наше суждение о судебном доказательстве было истинным, процесс познания его содержания должен протекать в соответствии с правилами логического доказательства. Ими являются правила, относящиеся: - к тезису доказательства; - к аргументам доказательства; - к демонстрации. Как уже говорилось, тезис доказательства должен быть точно определенным и постоянным. Это означает, что в течение всего процесса исследования содержания доказательства субъект доказывания должен четко представлять себе, что доказывается данным доказательством, и не допускать логической ошибки qui pro quo - подмены одного тезиса другим. По делу о краже из магазина следователь обнаружил и изъял с места происшествия следы указательного и среднего пальцев правой руки. Подозрение в совершении кражи пало на К., не имеющего определенных занятий и места жительства. Он был дактилоскопирован; дактилокарту и следы с места происшествия направили на дактилоскопическую экспертизу. Эксперт дал категорическое заключение, что следы на месте происшествия оставлены правой рукой К. Следователь проанализировал вещественное доказательство - следы пальцев - с точки зрения его содержания и пришел к выводу, что факт обнаружения на месте кражи следов К. является сам по себе, вне зависимости от других доказательств, доказательством совершения им кражи. Логическая ошибка, допущенная следователем, заключалась в непроизвольной подмене доказываемого тезиса другим: доказывалось совершение кражи К., а было доказано только его пребывание на месте кражи. С подменой тезиса не следует смешивать сознательную замену тезиса, когда субъект доказывания при анализе содержания доказательства приходит к выводу, что доказательство устанавливает иной факт, а не тот, который он стремился доказать. По другому делу о краже на дверях торгового зала магазина был обнаружен висячий замок с перепиленной дужкой. Первое представление следователя об этом доказательстве заключалось в том, что оно подтверждает факт кражи, служит доказательством кражи. Однако исследование этого доказательства показало, что дужка могла быть перепилена подобным образом только в том случае, если замок в это время был в открытом положении и не находился на двери. Возникла версия об инсценировке кражи; факт обнаружения замка с перепиленной дужкой оказался доказательством не кражи, а ее инсценировки. Произошла сознательная замена тезиса, обеспечившая логичность суждений при познании содержания доказательства. Разновидностью рассмотренной логической ошибки qui pro quo является и подмена суждения о действии суждением о лице, когда содержанием доказательства являются характеризующие подозреваемого или обвиняемого данные. Эта ошибка в логике носит название "довод к человеку" (argumentum ad hominem). Например, данные об образе жизни подозреваемого, о наличии у него преступных связей, наличии необходимых профессиональных навыков и т.п. принимаются за доказательство совершения этим лицом преступного деяния, тогда как в содержание этих доказательств объективная сторона преступления не входит. Фактически и здесь происходит подмена доказываемого тезиса. Аргументы доказательства должны быть истинными, бесспорными, должны служить достаточным основанием для тезиса. Демонстрация доказательства должна обеспечить логическое следование тезиса из аргументов по правилам умозаключения, чтобы логическая связь между ними была безупречно продемонстрирована. Ошибки, допускаемые при демонстрации доказательства, происходят из-за отсутствия действительной логической связи между аргументами и тезисом. Наиболее распространенная ошибка подобного рода - механическое присоединение тезиса к демонстрации, с которой он логически не связан. Возникает ложная связь между аргументами и тезисом, при которой тезис не вытекает из основания. В судебном заседании по делу И., обвинявшегося в умышленном убийстве О., председательствующий поставил на разрешение эксперта вопрос о том, могли ли быть убиты выстрелом, произведенным в потерпевшую, люди, проходившие в это время в 15-20 м справа позади нее. Эксперт, не желая выходить за пределы своей компетенции, отказался отвечать на этот вопрос, ограничившись подтверждением своего заключения, данного на предварительном следствии, о том, что выстрел был произведен в О. с расстояния 40-50 см. Однако суд расценил этот факт как доказательство совершения убийства способом, опасным для жизни многих людей. Такой вывод о доказательстве, содержащемся в заключении эксперта, был безоснователен. Доказываемый тезис был присоединен к другим аргументам чисто механически, ибо необходимая логическая связь между ними отсутствовала. Имеющиеся аргументы были, наоборот, основанием для противоположного тезиса, ибо расстояние, с которого был произведен выстрел, с учетом степени рассеивания дроби, силы пороховых газов и позы стрелявшего, позволяло сделать вывод, что в данном случае опасности поражения выстрелом, произведенным в О., для людей, проходивших в 15-20 м от нее, не существовало. Именно такова была цепь умозаключений при анализе этого доказательства вышестоящим судом, который отменил приговор и возвратил дело для нового судебного разбирательства. Другая логическая ошибка, допускаемая при демонстрации доказательства, - так называемая ошибка поспешного вывода. Суть ее заключается в том, что следователь или суд, рассматривая содержание доказательства, делают вывод о связи между аргументами и тезисом при наличии противоречащих этому данных или при отсутствии некоторых посредствующих звеньев этой связи. В упоминавшемся деле о краже из магазина из установления факта пребывания на месте кражи подозреваемого был сделан вывод о совершении им кражи, хотя такой вывод на том этапе доказывания был преждевременным, ибо еще не была исключена возможность оставления следов пальцев на месте кражи подозреваемым вне связи с расследуемым событием, не проверена возможность нахождения его в момент кражи в ином месте и т.п. Сделав поспешный вывод, следователь необоснованно расширил содержание доказательства. |