Главная страница
Навигация по странице:

  • *(45)

  • *(47)

  • Теория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005 -528с. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005. Теория доказывания в уголовном судопроизводстве


    Скачать 2.5 Mb.
    НазваниеТеория доказывания в уголовном судопроизводстве
    АнкорТеория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005 -528с.doc
    Дата26.10.2017
    Размер2.5 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаТеория доказывания в уголовном судопроизводстве_Белкин А.Р_2005 .doc
    ТипДокументы
    #9825
    КатегорияЮриспруденция. Право
    страница3 из 47
    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   47

    1.2. Средства доказывания



    Истина средства заключается в его адекватности цели (Георг Вильгельм Фридрих Гегель).

    Установление истины в процессе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовных дел осуществляется путем доказывания обстоятельств, совокупность которых составляет предмет исследования по данному делу. Доказывание есть выяснение связей между данным явлением, фактом и обосновывающими его другими фактами, явлениями. Эти связи носят объективный характер; они существуют вне зависимости от того, познаны они или нет, независимо от воли лица, осуществляющего доказывание. В процессе доказывания они выявляются, познаются, позволяют убедиться в истинности того или иного предположения. Средством такого убеждения служат доказательства.

    Известный дореволюционный юрист В.Д. Спасович писал: "Когда мы познаем известные явления, когда из созерцания связи и отношений между предметами мы приходим к известному убеждению, то мы называем те данные, которые породили в нас это убеждение, доказательствами"*(45). Однако доказательство не средство создания истины, ибо истина существует независимо от того, доказана она или нет*(46). Доказательство дает нам знание истинности того или иного положения, но оно не превращает ложное положение в истинное, ибо истинность или ложность заключается в соответствии или несоответствии любого положения реальной действительности.

    Истина в доказывании устанавливается с помощью неких средств, получивших в литературе название средств доказывания. Однако в понимании того, что служит средством доказывания, имеются различия. Мнения по этому поводу можно сгруппировать следующим образом:

    1) средствами доказывания служат источники доказательств (А.И. Винберг, Г.М. Миньковский, Р.Д. Рахунов, И.Д. Перлов, В.М. Галкин и др.); так, М.С. Строгович называл средством доказывания источник сведений о факте*(47);

    2) средствами доказывания выступают способы получения доказательств, источники доказательств и собственно доказательства*(48);

    3) средства доказывания - процессуальные действия, посредством которых получают доказательства (А.И. Трусов, И.Л. Петрухин и др.);

    4) средства доказывания - доказательства - фактические данные, сведения о фактах.

    Понимание средств доказывания как доказательств требует уточнения самого понятия доказательств. По этому поводу наиболее распространены два мнения:

    - доказательствами являются любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в порядке, определенном настоящим Кодексом, устанавливает наличие или отсутствие обстоятельств, подлежащих доказыванию при производстве по уголовному делу, а также иных обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела (ст. 74 УПК РФ*(49));

    - доказательство представляет собой единство фактических данных и их носителя - источника доказательств.

    Именно в этом последнем аспекте М.С. Строгович называл источники доказательств средством доказывания, имея в виду, что таким средством служат доказательства, но сами доказательства могут пониматься двояко.

    Представляется, что диалектически правильным было бы двоякое понимание средств уголовно-процессуального доказывания:

    - в узком смысле - именно как доказательств (а последних - именно как фактических данных);

    - в широком смысле - как единство доказательств (и источников доказательств) и процессуальных действий (как способов их получения).

    Именно такое понимание, на наш взгляд, соответствует гносеологическому смыслу понятия доказательства*(50).

    Понимание под доказательствами только фактических данных отнюдь не противопоставляет их источникам доказательств. Связь между ними при этом вовсе не преуменьшается - наоборот, четкое разграничение доказательств и источников их получения способствует объективной оценке доказательств, правильному решению вопроса об их достаточности.

    Отметим, что и по поводу сущности источников доказательств существуют разные мнения. Наиболее распространенным является их определение через перечисление, со ссылкой на ст. 74 УПК РФ, где называются показания свидетелей, потерпевших, подозреваемых и т.п. Несколько иначе трактовал понятие источника доказательств В.Я. Дорохов: "Под источником доказательства нами понимаются обвиняемый, свидетель, эксперт и иные лица, занимающие определенное процессуальное положение, от которых исходят доказательства"*(51). Сходные суждения об источниках доказательств высказаны В.Д. Арсеньевым, который относит к ним лиц, а также документы, место обнаружения и изъятия вещественных доказательств. Однако такая трактовка источника доказательств "от человека" поддержки в литературе не получила, хотя трудно не согласиться с В.Д. Арсеньевым в том, что "невозможно отделить сведения о фактах от показаний свидетелей, документов и других средств, в которых они содержатся"*(52).

    Доказательства как средства доказывания обладают определенной спецификой. Она заключается в том, что доказательства могут быть получены лишь из специальных, предусмотренных законом источников; они должны относиться к предмету судебного исследования; должна существовать реальная возможность их проверки. С логической точки зрения, судебные доказательства ничем не отличаются от всех иных доказательств, которые используются в обыденной жизни, в научном исследовании, в любой области процесса познания. Судебные доказательства - это и есть факты обыденной жизни, которые становятся судебными доказательствами только в установленном законом порядке и только в силу их связи с тем явлением, событием, фактом, которые составляют предмет не любого, а именно судебного исследования.

    Представление о том, как явления обыденной жизни становятся судебными доказательствами, изобличающими преступника в совершении преступления, дает следующий пример.

    Недалеко от железнодорожного полотна был обнаружен труп гр-на П. Осмотром трупа было установлено, что П. убит двумя выстрелами из гладкоствольного ружья. Под трупом, лежавшим в канаве, обнаружили бумажный пыж с написанным на нем фиолетовыми чернилами словом "кор" и пыж из серого войлока. В 8 м от трупа нашли еще три войлочных пыжа, два из которых были облиты стеарином.

    В 15 м от трупа на земле лежала небольшая деревянная лопата, изготовленная из одной доски. Посередине лопаты были хорошо заметны полоса и отверстие с явными следами ржавчины по окружности. По этим признакам можно было предположить, что доска, из которой изготовлена лопата, - от забора, отверстие - от гвоздя, а полоса - от рейки, к которой доска была прибита.

    В 50 м от места обнаружения трупа находилась посадка картофеля, где были обнаружены следы копки картофеля лопатой и льняной мешок с двумя черными полосами посредине и обгоревшими краями, в котором было около 5 кг картофеля.

    Специалисты-охотники, к которым следователь обратился за консультацией, сообщили, что закрывать дробь или картечь в снаряженном патроне войлочным пыжом, а затем заливать стеарином не разрешается. Пыж должен быть из тонкого картона (войлочный пыж мешает правильному полету дроби или картечи), а стеарин при этом должен заливаться не по всей поверхности пыжа, а в виде тонкого ободка.

    Возникла версия, что убийцей П. был человек, не имеющий элементарных охотничьих навыков. Выявленный оперативным путем свидетель показал, что в день обнаружения трупа в 1 км от места убийства он видел неизвестного гражданина с ружьем, ехавшего на велосипеде со стороны места убийства к городу. Он описал приметы этого человека, его одежду и заявил, что может его опознать. По указанным приметам был установлен некий К., в доме которого немедленно произвели обыск, осмотрели также заборы вблизи строений, принадлежавших К.

    При обыске в доме К. были найдены кусочки войлока для пыжей, картечь, дробь и порох, снаряженный патрон, на бумажном пыже которого фиолетовыми чернилами было написано слово "кор". Под бумажным пыжом в патроне оказался войлочный пыж, залитый стеарином, а под ним дробь. В сарае К. обнаружили лопату, изготовленную из доски, 17 снаряженных патронов с надписанным фиолетовыми чернилами словом "кор", двуствольное ружье, кусок мешковины с прожженными отверстиями, сходной с тканью мешка, найденного на месте убийства, топор, а возле сарая щепу от досок. Нашли и то место в заборе, где отсутствовала доска, из которой предположительно были изготовлены обе лопаты.

    Все это дало основание заподозрить К. в причастности к убийству и задержать его. На ногах у К. оказались портянки из мешковины с обгоревшими краями.

    Проведенными по делу экспертизами было установлено:

    - куски мешковины, обнаруженные в сарае и на ногах К., составляют одно целое с мешком, найденным на месте убийства;

    - щепки, обнаруженные возле сарая К., отделены от лопаты, найденной на месте убийства, при ее изготовлении;

    - лопата из сарая К. и лопата с места убийства изготовлены одним и тем же топором, который нашли в сарае К.;

    - слово "кор", написанное на пыже с места убийства, выполнено К.*(53);

    - серый пыж, обнаруженный на месте убийства, по составу волокон однороден с пыжами снаряженных патронов, найденных при обыске у К.;

    - извлеченные из трупа П. дробь и картечь по своему химическому составу соответствуют дроби и картечи в снаряженных патронах, найденных у К.

    Таким образом, исследование добытых фактических данных показало их относимость к делу, связь с предметом судебного исследования. Фактические данные тем самым стали судебными доказательствами, изобличающими К. в совершении убийства.

    Следствием было установлено, что К. систематически занимался кражей картофеля, для чего изготовил специальную лопату. Рано утром он поехал на велосипеде на участок П., прихватив мешок и ружье - на случай, если его попытаются задержать. За копкой картофеля его застал П., пришедший убирать картофель. Чтобы избежать ответственности за кражу, К. двумя выстрелами из ружья убил П. и скрылся.

    Приведенный пример характерен тем, что доказательствами убийства стали вещи, с которыми сталкивается человек в обыденной жизни. По своей предметной сущности они не содержали ничего специфического; но связь этих предметов с событием преступления и получение их в установленном законом порядке придали им значение судебных доказательств, средств установления, доказывания истины.

    Судебное доказательство никогда не существует само для себя и само по себе. Всякое доказательство фигурирует для кого-то: сначала для участников предварительного расследования, затем для суда и сторон судебного разбирательства. Субъекты доказывания и суд черпают их из перечисленных в законе (ст. 74 УПК РФ) источников доказательств.

    К сожалению, и в новом УПК РФ законодатель не счел нужным разграничить терминологически понятия "доказательства" и "источники доказательств"; но мы по-прежнему полагаем, что под источником доказательств следует понимать ту процессуальную форму, в которую облечены фактические данные-доказательства, показания участников процесса, документы, заключения экспертов, вещественные доказательства. Перечень этих источников в ч. 2 ст. 74 УПК РФ носит исчерпывающий характер и соответствует тем следственным действиям, в процессе которых источники могут быть получены.

    Л.М. Карнеева отмечала, что "строгий перечень источников доказательств в самом законе объясняется стремлением законодателя закрепить те из них, получение достоверных сведений из которых в определенной мере гарантируется свойствами самого источника"*(54). Как известно, фактические данные, почерпнутые из не предусмотренного законом источника, не могут оцениваться как судебные доказательства.

    Это принципиальное положение на практике порой приобретало чисто формальный характер. Так, любому оперативному работнику и следователю хорошо известно следственное действие, именуемое проверкой и уточнением показаний на месте, иногда выходом на место с обвиняемым (свидетелем). Эффективность этого следственного действия не вызывает сомнений; однако, несмотря на многократные пожелания ученых и практиков*(55), это следственное действие в России не было регламентировано УПК РСФСР, хотя в бытность существования СССР оно было включено в перечень допустимых следственных действий УПК пяти союзных республик. Такое игнорирование законом весьма распространенного на практике следственного действия приводило лишь к тому, что оно повсеместно проводилось под именем таких "законных" действий, как следственный эксперимент, допрос на месте преступления и т.п., хотя по своему содержанию и тактике проведения ни одним из этих действий оно не являлось и отличалось достаточно характерными особенностями. Таким путем удавалось получить "законный" источник доказательств и ввести в процесс ценные доказательства*(56).

    Значительный интерес представляет и вопрос о "механизме" появления доказательств и источников доказательств. Мнение о том, что "судебные доказательства добываются и используются посредством определенных источников", высказывалось Ф.Н. Фаткуллиным, сходной позиции придерживался и М.А. Чельцов*(57).

    Однако, как отмечает С.А. Шейфер, это было бы правильным лишь при условии, что источники доказательств существовали до начала познавательного процесса; однако это не совсем так и "приступая к доказыванию, следователь не располагает "источниками доказательств", ибо показания, заключения, протоколы и даже вещественные доказательства еще не существуют. Поэтому он не извлекает фактических данных из "источника", а, наоборот, создает "источники доказательств" путем преобразования получаемых сведений в надлежащую процессуальную форму. В этой форме доказательства подвергаются проверке, оценке и использованию для установления доказательственных фактов"*(58).

    Подобные соображения выглядят не бесспорными, но далее С.А. Шейфер уточняет и переформулирует их, отмечая, во-первых, что "доказательство представляет собой неразрывное единство содержания (фактические данные, т.е. сведения о фактах, подлежащих установлению) и формы (показания, заключения экспертов, вещественные доказательства и документы)", а во-вторых, что "доказательства не существуют изначально в природе, но и не создаются от начала до конца субъектом доказывания. Они формируются в результате восприятия им объективно существующих следов, оставленных событием, преобразования содержащейся в них информации в иную форму (что является закономерным в любом отражательном процессе) и ее закрепления, путем облечения в процессуальную форму*(59). Вот с этой позицией уже вполне можно согласиться.

    В перечне источников доказательств (ст. 74 УПК РФ) обращает на себя внимание название одного из них - "вещественные доказательства". С терминологической точки зрения, налицо тавтология: источником доказательств служат вещественные доказательства, доказательства являются источником самих себя. Представляется, что правильнее говорить в этом случае о таком источнике доказательств, как вещи, предметы, вещественные образования.

    Слово "вещь" в общеупотребительном его смысле обозначает всякий неодушевленный предмет. Вещь обладает определенными свойствами. Свойства вещи - это то, что характеризует какую-либо ее сторону и что выявляется в ее взаимоотношениях с другими вещами или явлениями.

    Как отмечает А.И. Уемов, свойства в их отношении к вещам подразделяются на две группы. Свойства одной группы образуют границу данной вещи, ибо с исчезновением их данная вещь превращается в другую; их А.И. Уемов именует качествами вещи. Таким образом, качество - это существенное свойство. Свойства другой группы, не определяющие границ данной вещи, он называет просто свойствами*(60).

    Свойства вещи могут быть внешними, поверхностными, отражающими явление данной вещи, т.е. ее внешность, форму обнаружения сущности; свойства могут относиться к внутреннему содержанию предмета, его сущности, внутренним связям его элементов. Качество выражается и во внешних, и во внутренних свойствах вещи, и в ее сущности, и в ее явлениях. "Качество и есть та незримая граница, которая всей совокупностью свойств, которыми обладает предмет, отличает его от других предметов"*(61).

    Когда мы говорим о вещах как источниках доказательств, мы подразумеваем, что эти вещи обладают такими свойствами, которые служат фактическими данными, имеющими значение для дела, т.е. доказательствами. Доказательством, таким образом, строго говоря, является не сама вещь, а ее свойства.

    Близкую к изложенной позицию занимает С.В. Курылев, считающий, что в подобных случаях под источником доказательств следует "понимать материальные предметы, с которыми происходят или на которых отражены явления-доказательства"*(62).

    Если "свойства-доказательства" не относятся к числу существенных свойств, не определяют качества вещи, то они могут быть отделены от нее без изменения ее сущности, а будучи отделены, образуют сущность новой вещи, которая и выступает в качестве носителя доказательств.

    Рассмотрим это положение на примерах.

    В деле об убийстве П. в качестве вещественного доказательства фигурировал мешок с места преступления. Вещественным доказательством он стал потому, что:

    - был обнаружен на месте убийства, т.е. был пространственно связан с расследуемым событием;

    - был обнаружен на месте убийства одновременно с признаками убийства, т.е. мог быть хронологически и причинно связан с расследуемым событием;

    - составлял одно целое с портянками, бывшими на ногах подозреваемого в убийстве лица, совпадая с ними по линии разреза ткани.

    То, что мешок находился на месте убийства именно тогда, когда оно было совершено, являясь свойством именно этого мешка, в то же время выражало только его связь с другими фактами по делу, но не отражало его сущности. Доказательством были несущественные с точки зрения качества вещи ее свойства. Конфигурация же краев мешка, соответствующая конфигурации краев портянок, позволившая сделать вывод о том, что эти предметы ранее составляли одно целое, была существенным свойством мешка, определяющим его качество (в данном случае через форму). Это существенное свойство мешка, его форма, не могло быть отделено от самой вещи, и поэтому в качестве вещественного доказательства фигурировал весь мешок, хотя доказательственное значение имели только перечисленные его свойства, а подавляющее большинство других, существенных и несущественных, доказательствами не являлись.

    Рассмотрим еще один пример.

    На месте кражи был обнаружен потожировой след указательного пальца человека, подозреваемого в совершении этого преступления. След находился на крышке письменного стола и, несомненно, стал свойством этого стола, но свойством несущественным, не выражающим его качества. С точки зрения доказательственного значения этого свойства, было неважно, какой вещи оно принадлежало; оно было доказательством в силу своего собственного содержания, а не в силу принадлежности данной вещи. Так как это свойство поддавалось отделению от вещи-носителя путем перекопировки вещества следа на следокопировальную пленку, оно стало существовать самостоятельно, само стало вещью со своей сущностью и свойствами и в качестве таковой и стало фигурировать в дальнейшем как вещественное доказательство по делу. Стол же с отделением от него этого свойства не перестал быть столом, его качество не изменилось, но он утратил доказательственное значение, ибо не содержал уже никаких фактических данных, существенных для дела.

    В то же время не все свойства новой вещи - копии следа - получили доказательственное значение: рисунок папиллярного узора, отобразившийся в следе, доказательственное значение имел, а такое, например, свойство, как вещество копии следа, не имело. Но вследствие того, что "свойства-доказательства" уже нельзя было отделить от этой вещи без изменения ее сущности, в качестве вещественного доказательства фигурировала вещь целиком.

    Сказанное дает нам основание считать, что под источником доказательств надо понимать вещь как носитель тех свойств (фактических данных), которые имеют доказательственное значение, а не само вещественное доказательство, содержание которого не адекватно содержанию предмета - носителя доказательственного свойства.

    В работе с доказательствами существенное значение имеет их классификация, помогающая правильно организовать и осуществить процесс их собирания, исследования, оценки и использования в доказывании, определить место каждого из них в системе доказательств по делу. Классификация доказательств разработана в уголовно-процессуальной науке и представляется в следующем виде*(63).

    По источнику доказательств. Такая классификация в явном виде дается в ч. 2 ст. 74 УПК РФ и конкретизируется в последующих ст. 76-84. Среди источников доказательств, как известно, законодатель выделяет показания (подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта, специалиста), заключения (эксперта, специалиста), вещественные доказательства, протоколы следственных и судебных действий и иные документы.

    По отношению к предмету доказывания доказательства подразделяются на прямые и косвенные. Сведения, составляющие содержание первых, непосредственно относятся к доказываемому обстоятельству (например, показания очевидца совершения преступления); составляющие содержание вторых - касаются промежуточных фактов, с помощью которых устанавливаются доказываемые обстоятельства, например пальцевые следы, свидетельствующие о нахождении подозреваемого на месте преступления. Как отмечают авторы "Теории доказательств в советском уголовном процессе", "прямое доказательство, т.е. сообщение о факте или предъявление предмета, по своему содержанию с очевидностью доказывает искомый факт и не требует истолкования, оно требует лишь проверки достоверности информации. Для косвенного же доказывания характерен вывод "от факта к факту", который не является столь явным и очевидным, требует содержательного истолкования связей между промежуточным фактом и конечным выводом"*(64). Как правило, прямые доказательства проверяются, уточняются и подкрепляются с помощью косвенных. Большое значение имеет прежде всего использование косвенных доказательств для всесторонней проверки достоверности прямых доказательств*(65).

    По способу формирования доказательства делятся на доказательства "от людей" и "от вещей", иными словами, на личные и вещественные. В литературе можно встретить еще один, сходный, вид классификации доказательств: деление их на субъективные и объективные. Один из сторонников этой классификации В.И. Громов в книге "Материальная истина и научно-уголовная техника" (М., 1930) определял субъективные доказательства как отражение впечатлений или суждений отдельных лиц (субъектов), а объективные - как результат осмотра или исследования какого-либо вещественного объекта (предмета), имеющего доказательственное значение. Фактически он осуществлял деление доказательств по их источнику: "от людей" и "от вещей". Предлагаемая им терминология не привилась и не употребляется ни в теории, ни в практике.

    По источнику формирования различают доказательства первоначальные, т.е. те фактические данные, которые установлены из источника, непосредственно воспринимавшего (отражавшего) исследуемое обстоятельство (показания свидетеля-очевидца, вещественное доказательство - орудие преступления), и производные данные, установленные из всех других источников (факты, о которых свидетелю стало известно со слов другого лица, признаки следа, отобразившиеся в его копии, и т.п.). "Строго говоря, данная классификация относится не к доказательствам, а к их источникам. Она определяет характер связи между устанавливаемым фактом и источником информации о нем. Характер этой связи (непосредственной или опосредованной) учитывается, прежде всего, при оценке источника, а затем - полученной информации"*(66).

    Правомерность существования производных вещественных доказательств, оспаривавшаяся в 60-е гг. некоторыми авторами, сейчас общепризнанна. Возможность их получения коренится в сущности вещественного доказательства, о чем говорилось ранее. Производное вещественное доказательство может быть получено только в том случае, если требуется копия, слепок "свойств-доказательств", относящихся к категории внешних, поверхностных, поддающихся воспроизведению в силу своего содержания, ибо нельзя получить адекватную копию вещи, тождественной только самой себе, но можно воспроизвести некоторые ее свойства как элементы общности нескольких материальных тел.

    Логически это выглядит следующим образом: есть вещь А со свойством Б, имеющим доказательственное значение, и есть вещь В тоже со свойством Б. Совпадение двух свойств вовсе не означает тождественности вещи А вещи В. Но так как у А и В имеется одинаковое свойство, то достаточно изучить это свойство у одной вещи, чтобы иметь о нем представление и применительно к другой*(67). Если мы можем создать вещь В, обладающую таким же свойством Б, что и вещь А, являющаяся первоначальным вещественным доказательством, то это будет означать, что мы создали производное вещественное доказательство, не повторяющее самой вещи А, но дающее возможность исследовать опосредованно ее свойства. В сущности, в данном случае осуществляется процесс моделирования: производное вещественное доказательство - модель доказательства первоначального*(68).

    По отношению к обвинению доказательства традиционно классифицируются на обвинительные и оправдательные. К числу обвинительных доказательств относятся фактические данные, устанавливающие обстоятельства, свидетельствующие, что преступление совершено определенным лицом, или отягчающие ответственность обвиняемого. К числу оправдательных доказательств относятся доказательства отсутствия события преступления, непричастности к нему конкретного лица или отсутствия вины данного лица, фактические данные, устанавливающие обстоятельства, исключающие преступность и наказуемость деяния; обстоятельства, смягчающие наказание; обстоятельства, которые могут повлечь за собой освобождение от уголовной ответственности и наказания (п. 5-7 ч. 1 ст. 73 УПК РФ). Отметим, что авторы "Теории доказательств в советском уголовном процессе" добавляли сюда и "доказательства, опровергающие допустимость, относимость или достоверность обвинительных доказательств"*(69), с чем трудно не согласиться.

    Будет ли доказательство обвинительным или оправдательным, зависит не от того, кем оно представлено - следователем, обвиняемым, потерпевшим и т.п., а от его фактического содержания, от того, какое действительное значение по делу имеют устанавливаемые им обстоятельства. Таким образом, классификация конкретного доказательства как обвинительного или оправдательного требует оценки его значения для установления предмета доказывания по делу.

    Отметим, что одно и то же доказательство может выступать как обвинительное по отношению к одному обвиняемому и как оправдательное по отношению к остальным. Более того, возможна ситуация, когда истинная роль и значение доказательства еще не нашли своей интерпретации в рамках непротиворечивой следственной версии, - в таких случаях удобно ввести промежуточное понятие нейтрального доказательства. Так, показания свидетеля о том, что подозреваемый в хищении жил очень скромно, может служить косвенным доказательством, противоречащим обвинительной версии, а может - если будет установлено, что похититель прятал украденное, - перестать опровергать обвинение. Условно такие "нейтральные" на данной стадии производства по делу доказательства можно назвать резервными*(70).

    В некоторых системах уголовного процесса, где строго разделены функции обвинения и защиты (Англия, США), обвинительные доказательства должны представляться обвинением, оправдательные - защитой. Новый УПК РФ тоже явно сделал несколько шагов в этом направлении, однако сохранил в ст. 73 за стороной обвинения обязанность собирания и исследования многих видов оправдательных доказательств - как обстоятельств, входящих в предмет доказывания.

    По отношению к задачам доказывания можно различать доказательства истинности и доказательства ложности. В логике доказательство, имеющее целью установление истинности тезиса, называется доказательством, а доказательство ложности тезиса - опровержением. Таким опровержением всегда является алиби, т.е. опровержение факта пребывания человека в данном месте путем доказывания его пребывания в этот момент в другом месте.

    Доказывание истинности того или иного положения может осуществляться путем опровержения всех противоположных доказываемому положений.

    Процесс доказывания в этом случае выглядит примерно следующим образом.

    Гр-н С. был убит в драке, в которой помимо него принимали участие еще трое: Ш., З. и Т. Факт убийства С. именно в драке доказан, круг участников драки достоверно установлен. Наиболее серьезные подозрения в убийстве падали на Ш. Его вину можно было доказать двумя способами: подтвердить истинность предположения о совершении убийства им или опровергнуть предположение о совершении убийства З. или Т.

    Метод опровержения в судебном исследовании может быть применен только тогда, когда достоверно известны все без исключения положения, подлежащие опровержению. Так, в приведенном примере условием применения этого метода доказывания является точно установленный факт, что, помимо перечисленных лиц, никто участия в драке не принимал. В этом случае опровержение виновности в убийстве двух участников будет служить подтверждением виновности в совершении преступления третьего.

    Однако на практике метод опровержения в чистом виде почти не встречается в доказывании, ибо следователь обычно не может исключить наличие других, не предусмотренных им возможностей. Поэтому метод опровержения сочетается с подтверждением тех или иных фактов. Так, в приведенном примере подтверждением вины Ш. служили данные, содержащиеся в показаниях З. и Т.

    Классификация по отношению к доказываемому тезису также близка к концепции доказательства/опровержения и оперирует, по сути, схемой доказательства "от противного". В предположении истинности доказываемого тезиса рассматриваются его следствия - если какое-то из них имеет место (положительный факт), то этот факт косвенно подтверждает истинность доказываемого тезиса. Если же следствие отсутствует (отрицательный факт) - налицо косвенное (или даже прямое) опровержение доказываемого тезиса.

    Такое отсутствие некоторых фактов, которые обычно имеются налицо, если верна версия о событии в целом, нередко именуется негативными обстоятельствами. Примером таковых может служить установленное при осмотре отсутствие следов данного лица на месте преступления, противоречащее версии о том, что это лицо было там; установленное при проверке показаний на месте отсутствие у подозреваемого знаний о действительных подробностях преступного события, противоречащее его утверждению о том, что он был участником преступления; установленное при обыске отсутствие ценных вещей, противоречащее утверждению о широком образе жизни обвиняемого, и т.д. Проверка и оценка негативных обстоятельств требует исследования дополнительной информации, способной пролить на них необходимый свет и устранить противоречие, если оно носит кажущийся характер.

    Следует отметить, что отнесение доказательств к тому или иному виду в соответствии с избранной системой классификации носит достаточно условный характер, ибо в значительной мере зависит от конкретных обстоятельств, в которых протекает процесс доказывания. Нет таких фактических данных, которые раз и навсегда можно было бы отнести к какому-то виду доказательств для любого дела и в любой ситуации.

    1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   47


    написать администратору сайта