Главная страница
Навигация по странице:

  • – А, вернулась

  • – Но что было между вами – спросила она. – Что он говорил тебе Зачем он не ездит в дом

  • – Любит ли он тебя – Любит ли – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его

  • – Но если он неблагородный человек

  • – А может быть, я и отказала! Может быть, с Болконским все кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно

  • – Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что ж мне делать

  • – Чего бояться

  • Реферат. Толстой Лев. Война и мир. Книга 1 - royallib.ru. Том первый Часть первая


    Скачать 1.78 Mb.
    НазваниеТом первый Часть первая
    АнкорРеферат
    Дата08.10.2022
    Размер1.78 Mb.
    Формат файлаdoc
    Имя файлаТолстой Лев. Война и мир. Книга 1 - royallib.ru.doc
    ТипДокументы
    #721268
    страница117 из 127
    1   ...   113   114   115   116   117   118   119   120   ...   127

    XV



    Вернувшись поздно вечером, Соня вошла в комнату Наташи и, к удивлению своему, нашла ее не раздетою, спящею на диване. На столе подле нее лежало открытое письмо Анатоля. Соня взяла письмо и стала читать его.

    Она читала и взглядывала на спящую Наташу, на лице ее отыскивая объяснения того, что она читала, и не находила его. Лицо было тихое, кроткое и счастливое. Схватившись за грудь, чтобы не задохнуться, Соня, бледная и дрожащая от страха и волнения, села на кресло и залилась слезами.

    «Как я не видала ничего? Как могло это зайти так далеко? Неужели она разлюбила князя Андрея? И как могла она допустить до этого Курагина? Он обманщик и злодей, это ясно. Что будет с Nicolas, с милым, благородным Nicolas, когда он узнает про это? Так вот что значило ее взволнованное, решительное и неестественное лицо третьего дня, и вчера, и нынче, – думала Соня. – Но не может быть, чтоб она любила его! Вероятно, не зная от кого, она распечатала это письмо. Вероятно, она оскорблена. Она не может этого сделать!»

    Соня утерла слезы и подошла к Наташе, опять вглядываясь в ее лицо.

    – Наташа! – сказала она чуть слышно.

    Наташа проснулась и увидала Соню.


    – А, вернулась?

    И с решительностью и нежностью, которая бывает в минуты пробуждения, она обняла подругу. Но, заметив смущение на лице Сони, лицо Наташи выразило смущение и подозрительность.

    – Соня, ты прочла письмо? – сказала она.

    – Да, – тихо сказала Соня.

    Наташа восторженно улыбнулась.

    – Нет, Соня, я не могу больше! – сказала Наташа. – Я не могу скрывать больше от тебя. Ты знаешь, мы любим друг друга!.. Соня, голубушка, он пишет… Соня…

    Соня, как бы не веря своим ушам, смотрела во все глаза на Наташу.

    – А Болконский? – сказала она.

    – Ах, Соня, ах, коли бы ты могла знать, как я счастлива! – сказала Наташа. – Ты не знаешь, что такое любовь…

    – Но, Наташа, неужели то все кончено?

    Наташа большими, открытыми глазами смотрела на Соню, как будто не понимая ее вопроса.

    – Что ж, ты отказываешь князю Андрею? – сказала Соня.

    – Ах, ты ничего не понимаешь, ты не говори глупости, ты слушай, – с мгновенной досадой сказала Наташа.

    – Нет, я не могу этому верить, – повторила Соня. – Я не понимаю. Как же ты год целый любила одного человека и вдруг… Ведь ты только три раза видела его. Наташа, я тебе не верю, ты шутишь. В три дня забыть все и так…

    – Три дня, – сказала Наташа. – Мне кажется, я сто лет люблю его. Мне кажется, что я никого никогда не любила прежде его. Да и не любила никого так, как его. Ты этого не можешь понять, Соня, постой, садись тут. – Наташа обняла и поцеловала ее. – Мне говорили, что это бывает, и ты, верно, слышала, но я теперь только испытала эту любовь. Это не то, что прежде. Как только я увидала его, я почувствовала, что он мой властелин, а я раба его и что я не могу не любить его. Да, раба! Что он мне велит, то я и сделаю. Ты не понимаешь этого. Что ж мне делать? Что ж мне делать, Соня? – говорила Наташа с счастливым и испуганным лицом.

    – Но ты подумай, что ты делаешь, – говорила Соня, – я не могу этого так оставить. Эти тайные письма… Как ты могла его допустить до этого? – говорила она с ужасом и с отвращением, которое она с трудом скрывала.

    – Я тебе говорила, – отвечала Наташа, – что у меня нет воли, как ты не понимаешь этого: я его люблю!

    – Так я не допущу до этого, я расскажу, – с прорвавшимися слезами вскрикнула Соня.

    – Что ты, ради Бога… Ежели ты расскажешь, ты мой враг, – заговорила Наташа. – Ты хочешь моего несчастия, ты хочешь, чтобы нас разлучили…

    Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.


    – Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?

    Наташа не отвечала на ее вопрос.

    – Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…

    – Но зачем эти тайны? Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?

    Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос, и она не знала, что отвечать на него.

    – Какие причины, не знаю. Но, стало быть, есть причины!

    Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.

    – Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа, угадывая ее сомнения, испуганно перебила ее.

    – Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.


    – Любит ли он тебя?


    – Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?


    – Но если он неблагородный человек?

    – Он – неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.

    – Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это; я напишу ему и скажу папа, – решительно сказала Соня.

    – Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.

    – Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.

    – Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога, уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно-раздраженным и отчаянным голосом.

    Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.

    Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразумения их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который, уезжая, дал ей свободу, она просит ее забыть все и простить ее, ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Все это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.

    В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.

    В день отъезда графа Соня с Наташей были званы на большой обед к Курагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что-то, желая не быть услышанной, и все время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.

    – Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтоб их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.

    – Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне все, всю правду. Что же он сказал?

    Наташа задумалась.

    – Ах, Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.

    Соня грустно вздохнула.

    – Но ведь ты не отказала Болконскому? – сказала она.


    – А может быть, я и отказала! Может быть, с Болконским все кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?

    – Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…

    – Подожди, Соня, ты все поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.


    – Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что ж мне делать?

    Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.

    – Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?

    – Опять, опять! – перебила Наташа.

    – Наташа, я боюсь за тебя.


    – Чего бояться?

    – Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того, что она сказала.

    Лицо Наташи опять выразило злобу.

    – И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.

    – Наташа! – испуганно взывала Соня.

    – Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!

    Наташа выбежала из комнаты.

    Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.

    Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.

    Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела все утро у окна гостиной, как будто ожидая чего-то, и что она сделала какой-то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.

    Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была все время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).

    После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо.

    И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой-нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.

    «Она убежит с ним! – думала Соня. – Она на все способна. Нынче в лице ее было что-то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, – вспоминала Соня. – Да, это верно, она бежит с ним, – но что мне делать? – думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали ей, что у Наташи было какое-то страшное намерение. – Графа нет. Что мне делать? Написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить мне? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?.. Но, может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!»

    Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно.

    «Но так или иначе, – думала Соня, стоя в темном коридоре, – теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора, и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», – думала она.

    1   ...   113   114   115   116   117   118   119   120   ...   127


    написать администратору сайта