Сравнение переводов. Документ Microsoft Word2. У человека, который знаком с творчеством Беляева или Булычёва, в голове есть стереотип, как выглядит мир фантастики и какие образы и персонажи могут в нём встретиться
 Скачать 22.94 Kb.
|
|
У человека, который знаком с творчеством Беляева или Булычёва, в голове есть стереотип, как выглядит мир фантастики и какие образы и персонажи могут в нём встретиться. Для такого сознания знакомство с произведением «Дюна» - это что-то сверх непредсказуемое и непонятное. Эти межзвёздные столкновения и галактические противоборства, таинственные собрания являлись чём-то неизведанным и странным. Всё же это оставило свой след в сознании читателя, особенно в детском возрасте, как считают многие исследователи и другие читатели, знакомящиеся с подобными текстами. Сейчас обратимся к оригинальному тексту произведения и ознакомимся, как он вообще выглядит и что представляет из себя. Автор переводит наше сознание в далёкое будущее. Этот мир представлен единым уникальным пространством, где нет отдельных наций и культур, это такое единое культурное пространство, где нет отдельно взятых культур. Соответственно, это отразилось и на языке художественного текста. В нём нельзя выделить слова на каком - либо одном языке. Они все перемешаны - это и английские слова, и слова из языка фарси, и из языка арабского. Есть даже и слова славянского происхождения. Среди персонажей первой части есть человек с именем Владимир Харконнен (имя русское). И отсюда мысль, что намеренно всё русское каким-то образом связано с негативом и злыми поступками по отношению ко всему миру, отсюда Владимир и представлен на страницах романа в качестве антагониста. Однако, по мнению исследователей, это использование славянских слов лишь свидетельствует о некогда погибших иных мирах и цивилизациях, не связанных с миром «Дюны». Помимо этого, автор является создателем и нескольких собственных языков, которые построены на основе кабардино-черкесских языков и их функция - передать информацию во время военных столкновений. Если подвести небольшой итог, то стоит сказать следующее: из-за всех этих усложняющих моментов, смешения языков и придумок автором новых слов и конструкций, восприятие текста значительно затрудняется. Переводчик, который начал работать с этим текстом, должен быть не только компетентен в разных языках, но также и готов к творческой работе с авторской языковой средой Дюны. Также по замечанию исследователей, автор «Дюны» был не один, а несколько. И в итоге этот коллектив авторов (или всё же один уникальный человек) решили иначе: у них не было перед глазами текста - оригинала. Павел Вязников отмечает, что для этого труда в основу был взят текст на польском языке. На сегодняшний день, есть два наиболее популярных и читаемых перевода произведения «Дюна» - это перевод Юрия Соколова, созданный в 1992 году, и перевод 1999 года под авторством Павла Вязникова. Видение художественного произведения «Дюна» этих двух переводчиков сейчас доступны для приобретения. Сейчас немного скажем о самом произведении в оригинале, каков его языковой строй. При первом знакомстве с текстом Фрэнка Герберта особенного о нем не скажешь: он не завораживающий, не сложный, не милый и изящный. По конструкции текст состоит из коротких несложных предложений, в смысловом плане они очень выразительны; очень много оборотов прямой речи (диалоги персонажей). Используемые слова, в большинстве, общеупотребительны, но, на наш взгляд, без дополнительного погружения в атмосферу и область действия, не совсем понятны из-за фантастического подтекста. На первый взгляд, кажущаяся простота и отсутствие идеи скрывает много различных пластов и смыслов, то есть перед нами текст, который связывает данное произведение с другими на самых разных уровнях, начиная от пересечения персонажей и заканчивая встречающимися высказываниями. Автором применены все способы создания такого текста, что, конечно, обязывает переводчиков блестяще владеть языками, а еще и иметь высокую эрудицию. Автор текста очень усложняет свой текст различными переплетениями сюжетов и языков, диалектов: на страницах его произведения неразрывно слились европейские и восточные сюжеты и идеи, язык текста уникальный и особенный: в основе его – фарси, иврит и английский, также включены компоненты разных славянских диалектов, встречаются в оригинальной форме, а также преобразованные и поданные под личным авторским углом зрения религиозные сюжеты и мифологические контексты. Это порождает в тексте такое количество параллелей, пересечений и интертекстуальных связей, что, если такой текст попадется в руки человека, не готового к восприятию, как минимум, этот текст вызовет в голове полный диссонанс и непонимание, а, возможно, сведет его с ума. Герберт неоднократно на страницах своего творения обращается к Библии. Иногда его мысли напрямую цитируют священный текст, а иногда подаются в переосмысленном виде. Многие переводчики пытались распознать в тексте эти цитаты из Библии, вычленить их произведения и представить заинтересованным лицам – однако, как в работах «Омерзительное искусство» и «Апокалипсис в искусстве» отмечает писательница Софья Багдасарова, их попытки оказались безуспешны. Ниже мы представим некоторые цитаты в переводах Соколова и Вязникова, приближенные к тексту Библии. Теперь вернемся к переводам. Вообще, что же такое хороший и грамотный перевод? Чтобы перевод можно было понять человеку русскоговорящему и не страдать от фраз – калек с другого языка, перевод должен быть, в первую очередь, подстроен под сознание читателей, не корявый и осмысленный, без ошибок в стиле и синтаксисе. В этом отношении оба переводчика одинаково себя проявили. Нет кривых предложений и слепо переписанных с другого языка фраз и оборотов. Если говорить о грамотной передаче с текста-оригинала – здесь Соколов проявил себя не безупречно. Допустим, самое начало. It was a warm night at Castle Caladan, and the ancient pile of stone that had served the Atreides family as home for twenty-six generations bore that cooled-sweat feeling it acquired before a change in the weather. Ночь была жаркой, и в древней каменной твердыне замка Каладан, служившем семейству Атрейдесов домом уже двадцать шесть поколений, становилось душно, как всегда перед сменой погоды. Очень тяжело понимать смысл отрывка. Каменная твердыня замка – очень странное сочетание – усугубляет понимание. Перевод Вязникова здесь более приятен и понятен, нет упоминания о какой-то древней твердыне из камня, есть только замок из камня – просто и логично: Над замком Каладан стояла тёплая ночь, но из древних каменных стен, двадцать шесть поколений служивших дому Атрейдесов, как всегда перед сменой погоды, выступил тонкий, прохладный налёт влаги. Если переводчик, такое тоже не исключается, не понял смысла текста, то его перевод похож на простой набор терминов и фраз, которые не передадут смысла читателю: …their mortal enemies, the Harkonnens, had been on Arrakis eighty years, holding the planet in quasi-fief under a CHOAM Company contract to mine the geriatric spice, melange. Now the Harkonnens were leaving to be replaced by the House of Atreides in fief-complete—an apparent victory for the Duke Leto.… …их смертельные враги Харконнены восемьдесят лет владели Арракисом, где добывали гериатрическое вещество по квазифайфу, контракту компании КАНИКТ, а теперь Харконенны покидали планету и сменить их в полном файфе должен Дом Атрейдесов. Герцог Лето одержал явную победу. Здесь понятно, что Соколов не очень погрузился в тему земельных отношений другой страны и не отобразил, что обозначает слово «фьеф», другие варианты - «феод» или «лен». И без того достаточно сложный кусочек текста вооюще потерял весь смысл. Более понятным получился перевод Вязникова, который пояснил вассальное подчинение Атрейдесов и Харконеннов: …Харконнены, смертельные враги дома Атрейдес, восемьдесят лет властвовали над Арракисом — он был их квазиленным владением по контракту на добычу легендарного гериатрического снадобья, Пряности Пряностей, меланжи — контракту, заключённому с Харконеннами компанией КООАМ. Теперь Харконнены уходили, а на их место, уже с полным леном, приходили Атрейдесы — и бесспорность победы герцога Лето была очевидна. Соколов также часто совершает мелкие, на первый взгляд, недочеты, которые серьезно трансформируют смысл оригинального текста и заменяют его на чужой, исходящий от личности переводчика: Damn that Jessica! the Reverend Mother thought. If only she’d borne us a girl as she was ordered to do! «Проклятая Джессика! — подумала Преподобная Мать. — Если бы только она родила герцогу девочку, как ей было приказано!..» Перевод Вязникова более реалистичен и близок оригиналу, он достоверно передает ту мощность власти, которой наделен орден Бене Гессерит: «Проклятие этой Джессике! — думала Преподобная Мать. — Если бы только она родила нам не сына, а дочь, как мы приказывали ей!..» В этот момент можем отметить, что в сравнении двух переводов первенство как более осознанного и грамотного переводчика стоит отдать Вязникову. Однако напомним, что идеального перевода быть не может. Поэтому отметим еще некоторые моменты. Вязников же в своем переводе очень многословен и может добавить о себя лишнюю информацию, не искажая основную, конечно. Это тоже делает перевод хуже оригинала, потому что при переводе нужно сохранить авторские особенности языка-оригинала: У Герберта язык не размытый, четкий, фразы краткие и образные, а из-за лишних слов этот язык становится слишком размытым и нелаконичным. Один пример: She talks of hints, Paul thought. She doesn’t really know anything. And hesaid: “Hintthen.” «Она говорит — намёки, — подумал Пауль. — На самом деле она ничего толком не знает об этом»— Я слушаю, — сказал он. — Намекни. Вязников здесь сделал авторский текст более обьемным и размытым, помимо этого, он сделал позицию персонажа очень дерзкой и в его фразе прозвучало некоторое презрение и оскорбительный тон относительно качеств и позиции Преподобной Бене Гессерит. Соколов своим вариантом перевода отрывка более реалистично передал оригинальный смысл Герберта: «Она говорит — намекнуть, — подумал Пол. — Значит, она на самом деле не знает». И сказал: — Намекайте. Нередко бывают замечены случаи неудачных переводов у обоих переводчиков: где-то нарушен и исковеркан стиль, либо неверно трактуется то или иное слово – в одном места. Приведем примеры. This giant anachronism of a room reminded her of the Sisters’ Hall at her Bene Gesserit school. But at the school the effect had been of warmth. Here, allwasbleakstone. Соколов: Гигантский старинный зал напомнил ей палату сестёр БинэГессерит. Но в школьном зале было тепло и уютно. Здесь же вокруг был блеклый камень. Вязников: Анахронизм стиля живо напомнил ей Залу Сестёр в школе Бене Гессерит. Но в школе этот анахронизм создавал ощущение теплоты и уюта. Здесь же всё было словно холодный камень. Здесь очень интересно подобрано у Вязникова, соответственно стилю и содержанию, слово «зала», бывшее ранее в русском языке женского рода. Оно позволяет погрузиться в то самое время и ощутить себя там, в той эпохе. Этому же способствует более обдуманный перевод слова bleak. Сгущает краски и выглядит нелепо использованное сочетание «анахронизм стиля» - это бесполезная калька с языка-оригинала. Она сбивает с погружения в ту эпоху, помимо этого, еще представляет собой лексическую ошибку – повтор. Приведем еще некоторые примеры: The seeker lifted, swung sideways across the room and back.Through Paul’s mind flashed the related knowledge, the hunter-seeker limitations: Its compressed suspensor field distorted the vision of its transmitter eye. Соколов: Искатель поднялся вверх, метнулся несколько раз поперёк комнаты. В мозгу Пола вспыхнула информация об этом оружии: его недостаток — узкое поле гравипоплавка и недостаточный угол зрения. Вязников: Искатель приподнялся и, зависнув в воздухе, хищно поворачивался вправо-влево, словно вынюхивая добычу. В памяти Пауля всплыли характеристики охотника-искателя, в том числе недостатки этого устройства: сжатое силовое поле подвески сильно искажало изображение в миниатюрном телеглазе искателя. Здесь ситуация складывается следующим образом: Соколов минимальным количеством слов смог передать авторский текст, как нам кажется, отрывок стал очень скучным и читать его не очень хочется. Технической информации в нем нет, которая появилась в мозгу персонажа, а не в его памяти, что не очень логично. Вязников справился с этим отрывком лучше. Он получился полным и увлекательным за счет используемых ярких оборотов типа зависнув в воздухе, хищно поворачивался, вынюхивая добычу. Некоторые же считают, что эти обороты притеснили основную информацию и усложнили ее восприятие. Неожиданным становится перевод имени крис-ножа, который фримены зовут «Maker of Death», у обоих переводчиков. Соколов перевел его как «делатель смерти», звучит это как-то как авторский неологизм, и, к тому же, не очень удачный. Очень бытовое звучание и нелепое, даже неэстетичное, на наш взгляд. Вязников представил его как «податель», звучание гораздо эстетичнее, но смысла лишено и это слово. Могли бы предложить вариант оригинала – «творец смерти», чем придумывать свои слова. |