Всеобщая история государства и права_Т 1_Омельченко_2000 3е изд - 528с. Всеобщая история государства и права_Т 1_Омельченко_2000 3е изд. Учебник издание третье, исправленное Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности и направлениям Юриспруденция

• Название: Учебник издание третье, исправленное Рекомендовано Министерством образования Российской Федерации в качестве учебника для студентов высших учебных заведений, обучающихся по специальности и направлениям Юриспруденция
• Анкор: Всеобщая история государства и права_Т 1_Омельченко_2000 3е изд - 528с.doc
• Дата: 25.04.2017
• Размер: 9.67 Mb.
• Имя файла: Всеобщая история государства и права_Т 1_Омельченко_2000 3е изд .doc
• Тип: Учебник; #5452
• Категория: Юриспруденция. Право
• страница: 19 из 49

§ 20. Развитие уголовной юстиции и уголовного права в Древнем Риме

Уголовное право и уголовная юстиция Древнего Рима развивались собственным путем, практически не взаимодействуя с переменами, происходившими в сфере частного права и общего судопроизводства. Во многом это происходило потому, что главным источником римского уголовного права стали законы (в виде постановлений народных собраний, сенатус-консультов, императорских конституций); важные для частного права преторская юстиция и юриспруденция оказали на сферу уголовного правоприменения небольшое влияние.

Формирование подлинной системы в уголовном праве произошло поздно: во втор. пол. II – перв. пол. I в. до н. э.. Зато все последующее развитие в императорскую эпоху было продолжением принципов законодательства периода кризиса Республики. Весь многовековой догосударственный и республиканский период в истории Рима был лишь временем становления уголовного права, когда оно постепенно переходило от охраны ценностей родового быта, неразрывных с религиозными установками, к преследованию посягательств на устои res publicae и общегражданский мир.

Становление уголовного права.

В древнейший период назначения наказаний за действия, расцениваемые как преступные, было в руках высших магистратов и верховных жрецов. Основными полномочиями обладал царь, который председательствовал в суде «двух мужей» из сенаторов. После свержения царей его возглавили консулы. Этот суд вершил дела по обвинениям римских граждан в посягательствах на «священные интересы римского народа» (perduello). Вторым видом был суд особых квесторов преступлений, в компетенции которых были обвинения в нарушении священных устоев рода и фамилии (parricidum); с начала III в. до н. э. квесторов заменил суд из «трех мужей», первоначально исполнявших обязанности только стражей при преступниках и исполнителей наказания.

Инициатива уголовного обвинения исходила или от магистрата, или от любого полноправного римского гражданина. Обвинитель указывал преступление и обвиняемого, назначал день, когда предполагал публично доказать свое обвинение. Магистрат повторял вызов для публичного сведения не менее 4-х раз. Если обвиняемый отсутствовал на суде или бежал из города, то он без слушания и доказательств обвинялся и объявлялся изгоем (запрещалось «предоставлять ему огонь и воду», т. е. давать убежище и кормить). До конца VI в. до н. э. и обвинение, и защита велись только непосредственными участниками процесса; могли быть помощники, в частности у обвиняемого, т.н. похвальщики, которые свидетельствовали репутацию и достоинства обвиняемого без отношения к конкретному обвинению. Приговор объявляли устно. В случае вынесения магистратами смертных приговоров, с конца VI в. до н. э. гражданин имел право апеллировать к народному собранию. Незначительные преступления, за которые полагалось наказание в виде конфискации не более половины имущества, разбирались в трибутных комициях.

Определенного перечня преступлений и полагающихся за них наказаний в праве не существовало. Магистрат и суд сами решали, нарушает или нет «интересы римского народа» или «священные устои» содеянное обвиняемым. Преступлением считалось только то, что было совершено умышленно, с особой злостностью. Никакие действия, даже убийство, совершенные по неосторожности, тем более случайно, не наказывались. Только неосторожные нарушения священных церемоний и обрядов влекли порицание и могли повлечь наказание в виде умаления чести.

Наиболее злостным из преступлений против священных устоев издревле считалось отцеубийство (к которому позднее приравняли другие убийства родственников мужского пола). За это преступление полагалась смертная казнь, которую осуществляли символическим способом: бросали в воду в мешке, куда вместе с преступником засовывали петуха, змею, собаку и обезьяну. Однако до II в. до н. э. случаев применения осуждения за отцеубийство не было.

Уголовные правила XII Таблиц были немногочисленны. Наиболее тяжкие наказания полагались здесь за посягательства на общественные интересы. Смертная казнь могла быть назначена за потраву посевов, особенно если это было сделано путем чародейства, за поджог, за ночную кражу. Опасным нарушением общественных интересов и священных предписаний считался неправый суд: за взяточничество полагалась смерть. Такое же наказание влекло распевание «злых песен», что, по-видимому, рассматривалось как клевета во мнении богов. Смертью предписано было карать и тех, кто подстрекает врагов (по-видимому, к нападению на Рим). Помимо смертной казни, законы упоминали и телесное наказание – бичевание; в древности его применяли и к гражданам, и, в особенности, к рабам (как дополнительное наказание при поджоге). По большинству преступлений субъектом их мог быть только свободный римский гражданин. Однако за кражу наказывали и рабов – бичеванием и смертью (сбрасывали со скалы). В случае членовредительства допускалась саморасправа в пределах талиона: «Пусть и ему самому будет причинено то же».

С начала IV в. до н. э. уголовной репрессии начали подвергаться новые для права должностные преступления. В 391 г. до н. э. было возбуждено первое известное обвинение в посягательстве на государственное имущество со стороны магистрата, в 383 г. до н. э. – впервые обвинению подверглось плохое исполнение магистратом своих обязанностей легата, приведшее к ущербу для казны. В конце IV в. до н. э. были введены запреты на подкуп при предвыборной агитации и, соответственно, наказания за недобросовестные выборы. Наиболее типичными наказаниями в этих случаях стали штрафы, а также изгнание из Рима.

Формирование специальных уголовных судов.

Развитие римского уголовного права, превращение его в целостную систему было неразрывно с новой организацией уголовной юстиции. Основой этой новой организации стали специальные суды – постоянные комиссии (quaestio perpetuae), каждой из которых поручался суд по своей категории дел. В большинстве случаев фактом создания особой комиссии для рассмотрения обвинений по новой категории дел и признавалась безусловная наказуемость того или иного действия, что ранее оставалось на усмотрении магистратов, а не закона.

Первая постоянная комиссия была организована в 149 г. до н. э. по специальному закону, которым было признано наказуемым должностное вымогательство со стороны магистратов, находившихся при исполнении должности. В конце II в. до н. э. было признано, что за это преступление обвинение может быть возбуждено против любого лица, исполнявшего административную или судейскую должность. Создание системы комиссий пришлось на первую половину I в. до н. э., а подавляющее большинство было организовано единовременно по законам Корнелия Суллы, диктатора в 81 – 79 гг. до н. э.

По законам Суллы стало 8 постоянных комиссий (с учетом реорганизации прежних), в которых подлежали рассмотрению обвинения:

1) В преступлениях против величия римского народа, или против республики. Сюда относились действия, направленные к уменьшению величия богов, города, сената, оставление армии, а также восстание против магистратов, попытки их отстранения, умаление власти трибунов. Судебная интерпретация преступлений была весьма разнообразной (само понятие умаления величия было введено в 102 г. до н. э.). Детализированную квалификацию дал особый закон Юлия Цезаря, который включил в посягательства на величие римского народа передачу врагу земли или людей, поддержку врага, отпуск пленных, дезертирство, заговоры. Наказываться эти преступления должны были преимущественно «запрещением огня и воды».

2) В вымогательстве и взяточничестве со стороны магистратов или других должностных лиц. Здесь исследовались (с предварительным заключением особой сенатской комиссии) преступления, совершенные только при исполнении служебных обязанностей. Наказаниями были штрафы, ограничение в правах, а по закону Юлия Цезаря 59 г. до н. э. (где было дано общее понятие этого преступления) – изгнание, а также исключение из членов Сената.

3) В злоупотреблениях государственной казной – это был еще один вид должностных преступлений, одним из проявлений которого было, например, хищение священного имущества, нарушение целостности городских стен и укреплений. Старое право придерживалось практики назначения за это изгнания, а с закона Юлия Цезаря и здесь применяли «запрещение огня и воды».

4) В нарушениях предвыборных правил и подкупе. Впервые понятие этого преступления было введено в 159 г. до н. э., а законы с конкретными запретами появились в I в. до н. э. За организацию чрезмерных пиров для избирателей, подкуп влиятельных лиц, а также за давление на судью в уголовном разбирательстве виновных ждало изгнание и связанное с этим ограничение или лишение прав гражданства.

5) В убийстве и приравненных к нему преступлениях, где главное место занимало убийство родственников. По римскому праву далеко не всякое убийство подлежало преследованию (так, здесь не разбирались убийства детей, рабов, иностранцев), но только такое, где можно было усмотреть посягательство на величие римского народа, т. е. убийство гражданина. Сюда же позднее были отнесены поджог на корабле, вытравление плода женщиной, другие особо злостные действия, последствия которых однозначно влекли гибель одного или многих людей. Наказанием за это прежде всего была смертная казнь.

6) В отравлении, что считалось одним из наиболее опасных преступлений. К самому преступлению приравнивалось также изготовление ядов, разного рода магические действия с одурманивающими веществами. Как правило, ответственности подлежали все, кто прямо или косвенно обнаружил причастность к этим действиям. Поэтому несколько позднее в компетенцию этой комиссии вошли обвинения в бандитизме. Основным наказанием за эти преступления была смертная казнь.

7) В публичном насилии, которое включало в себя действия, помешавшие магистрату отправлять свои обязанности, а также все, что нарушило общественное спокойствие. Сюда же позднее отошли и обвинения в насилии против частных лиц (не связанные ни с оскорблениями, ни с отнятием имущества, что считалось частными деликтами – см. § 19). Виновных в публичных насилиях наказывали «запрещением огня и воды», в частных – конфискацией 1/3 имущества и лишением чести (infamia).

8) В обмане, куда входили самые разнообразные по виду преступления: от фальшивомонетничества до злоупотребления доверием при частных сделках, включая обмеривание, обвешивание, изготовление фальшивых завещаний и т. д. Преступление это считалось также недостойным для римского гражданина и наказывалось «запрещением огня и воды».

Законодательство Суллы не только создало восемь основных категорий преступлений, но внесло и существенные коррективы в старые понятия частных деликтов. Многое из того, что ранее входило в сферу чисто гражданской ответственности, было криминализировано: избиение, нанесение телесных повреждений, вторжение в чужой дом для этих действий – и отныне наказывалось штрафами и лишением чести. По обвинениям в коррупции было введено новое наказание в виде 10-летнего запрета избираться в магистраты.

Председателями комиссий были преторы – число их было увеличено до восьми (либо особый судья без прав магистрата). От руководства комиссиями отстранялись только городской и перегринский преторы. Хотя комиссии назывались постоянными, состав их был различен и непостоянен: в каждую назначалось от 350 до 450 судей. Судьями считались внесенные в особые судейские списки граждане высших сословий – сенаторы и всадники, которые судили и гражданские дела (это было единственное, что роднило римское уголовное и гражданское судопроизводство). Членами комиссий не могли быть народные трибуны, квесторы, военные трибуны первых четырех легионов, родственники сенаторов, отсутствующие «за морем», а также лица моложе 30-ти и старше 60-ти лет. Для каждого процесса из общего списка судей, числящихся за нею, избиралось свое количество, либо начинали слушать дело все судьи комиссии, а далее их число сокращалось. Рассмотрение дел по существу обвинения коллегией граждан – фактически судом присяжных, стало важнейшим принципом развитой уголовной юстиции в Риме.

Процесс в суде присяжных.

Другим свойством римского уголовного процесса было то, что обвинение по любому делу должно исходить только от римского гражданина, а не от должностного лица, – обвинение было частным. Для начала судопроизводства требовалось, чтобы римский гражданин как частное лицо и в частном порядке предъявил перед судом обвинение другому римскому гражданину. Для таких порядков, несомненно повышавших чувство гражданской ответственности за происходившее в государстве, разумеется, требовались от гражданина и немалые юридические знания, и личное гражданское мужество – особенно, когда речь шла об обвинениях по адресу бывших магистратов или лиц, известных бандитизмом и насилиями.

Выдвижение обвинения открывало процесс. Обвинителей могло быть и несколько, тогда претор своей властью определял одного главного. На предварительной стадии затем следовали вопросы обвиняемому. Если он отвечал молчанием, это расценивалось как признание обвинения. Одним из законов Юлия Цезаря было введено правило, что обвинение должно быть сформулировано письменно и подано за подписью гражданина. Обвинение вписывалось в судебный протокол, и назначался день судоговорения перед присяжными – обычно 10-й, 50-й или 100-й после подачи обвинения. До этого еще можно было отказаться от своего обвинения. Хотя за отказ уже против самого обвинителя могло быть выдвинуто серьезное в Риме обвинение в клевете (злостных клеветников клеймили на лбу) или в негражданском поведении.

Обвиняемый, как правило, ждал дня суда на свободе. Только отцеубийц и отравителей сажали в тюрьму в качестве превентивной меры. Обвиняемый, не дожидаясь суда, мог скрыться – это считалось равнозначным признанию обвинения и влекло осуждение к «запрещению огня и воды», а также конфискацию имуществ. К тем же последствиям вела и просто неявка на процесс. Если суд не принимал за уважительные причины отсутствия, то выносился заочный приговор – по закону Августа такой приговор должен быть единодушным.

Обвинение должно быть строго конкретным и единичным, не допускалось объединять обвинения (например, в убийстве и в подделке завещания убитого). Единожды отвергнутое обвинение или снятое не могло быть повторено никогда более. На суде обвиняемому полагалось быть одетым в траурное. Ему (как и обвинителю) могли помогать защитники из граждан, а также патрон. Судей определяли жребием, затем стороны согласовывали все кандидатуры; по закону Ватиния (57 г. до н. э.) можно было отвести даже всех судей. По каждому делу судьи всякий раз заново произносили клятву в верности правосудию. Количество судей от начальной к конечной стадии процесса, как правило, сокращалось: начинали слушать дело, например, 350 судей, речи сторон слушали уже 81 судья, голосование по обвинению проводили 51.

Порядок судоговорения был своеобразным: после заслушивания обвинения происходил обмен речами сторон, а затем, при необходимости, производилось испытание доказательств (представление документов, заслушивание свидетелей и т. п.). Основными доказательствами считались показания свидетелей (необязательно очевидцев преступления, но вообще любого, кто имел какие-то сведения о нем). Одним из важнейших правил считалось то, что «показания одного – не свидетельство»; но точных узаконений, сколько нужно свидетелей, не было. По обвинениям в государственных преступлениях показания могли давать и женщины, и рабы. Рабы давали показания только под пыткой (в обеспечение интересов римского гражданина); если они давали показания против своего господина, то после процесса считались свободными. При Августе впервые был подвергнут пытке при даче показаний римский гражданин. Документы (официальные акты, письма) должны были представляться не позднее трех дней до судоговорения – обязательно в подлинниках (копии допускались только для финансовых документов провинций).

Основное место в судоговорении занимал обмен судебными речами. Речей и со стороны обвинителя, и со стороны обвиняемого могло быть несколько – как правило, по четыре, но бывало и до 12-ти. Позднее вошло в правило («Чтобы была выслушана и вторая сторона»), что обвиняемому предоставляется время на 1/4 большее, чем обвинителю; стороны должны быть поставлены в равное положение. Эти два правила, введенные судом присяжных, стали классическими для уголовной юстиции. Время произнесения речей измерялось по водяным часам – клепсидрам. После испытания доказательств наступало время решения.

Решение выносилось присяжными по большинству голосов. С 139 г. до н. э. по закону Габиния были введены бюллетени для тайного голосования в народных собраниях, с 137 г. принятые и в судах. При обвинениях в государственных преступлениях голосование всегда оставалось открытым (поднятием рук). При Сулле было установлено, что вид голосования определяется по соглашению сторон. Подсчет голосов проводился обязательно гласно, равенство истолковывалось в пользу обвиняемого. Вообще присяжные могли вынести троякий вердикт: «оправдан», «обвинен» и «дело не выяснено»; последнее также снимало обвинение, но как бы оставляло в подозрении.

После завершения судоговорения, но до объявления приговора могла быть объявлена отсрочка – в это время обвиняемый еще мог скрыться из города, хотя и признав себя тем самым виновным. После вынесения приговора наказание тотчас приводилось в исполнение. От немедленного наказания освобождались только беременные женщины. При осуждении на смертную казнь могла быть предоставлена отсрочка в 10 дней: предполагалось, что за эти дни гражданин сам покончит с собой, что снимет хотя бы частично позор с фамилии.

Уголовная юстиция в империи.

Номинально суд постоянных комиссий продолжал существовать до начала III в. Но уже в период принципата он начал вытесняться новым порядком судопроизводства. При императоре Августе окончательно исчезло право апелляций к народному собранию: уголовную юрисдикцию осуществляли или Сенат, или комиссии. В I в. права комиссий постепенно переходят к префекту города, в провинциях – к наместникам или легатам. Они, как и некоторые другие высшие чиновники, получали права уголовного суда по особым распоряжениям императора – вне обычного порядка – почему и сама новая юстиция получила наименование экстраординарной. Судьи императора обретали право не только по-своему истолковывать уголовные законы, но и отказываться от прежних судебных процедур; главным в процессе стало усмотрение магистрата или чиновника.

Обвинение перестало быть частным и перешло в руки государственных властей. С I в. получила распространение должность платных доносчиков-обвинителей, которые инициировали возбуждение дела. При префекте города, и особенно префекте стражи, создавались должности профессиональных следователей-полицейских. Дела о незначительных преступлениях решались практически немедленно, обычным наказанием здесь стало битье палками. В расследовании более тяжких обвинений основой уголовного судопроизводства стал проводимый следователем или судьей допрос (inquisitio), почему и весь процесс приобрел т.н. инквизиционный характер. В практику вошли обязательные допросы обвиняемых под пыткой. Первоначально пытали только бродяг. Законом 212 г. допускалось пытать любого по усмотрению судьи. По обвинениям в государственных преступлениях пытки стали обязательными («Всех и всякого в обвинениях в оскорблениях величия пытать, если дело того требует»), С III в. вошли в практику пытки и свидетелей – первоначально это распространялось на «колеблющихся в показаниях», потом было отдано на произвол судьи. Некоторых знаменитых граждан, а в христианскую эпоху – священнослужителей, от пыток освобождали. Безусловно подвергались пыткам рабы.

Положение рабов в уголовной юстиции изменилось наиболее значительно. С одной стороны, они стали полноценным субъектом уголовного права: убийство рабов стало наказуемым – не только своих, но и чужих. С другой стороны, при определенных ситуациях право возложило на рабов особую ответственность: они могли совершить преступление и бездействуя, хотя в принципе римское уголовное право не допускало, что нарушить уголовный закон можно иначе, как действуя активно. В конце I в. до н. э. Сенат по казусному делу впредь возложил ответственность за убийство господина на вообще всех рабов, бывших в то время в доме и как бы не принимавших мер к защите домовладыки, т.е. установил принцип объективного вменения преступления без выяснения конкретной вины каждого человека.

Система преступлений в главном осталась такой же, как и в I в. до н. э. Основой правоприменения в большинстве случаев оставались обширные законы Суллы и Юлия Цезаря. Но и императорским законодательством было внесено немало новшеств в трактовку отдельных видов преступлений, а также сформированы новые их виды.

Наиболее значительные изменения коснулись преступлений в оскорблении величества. С утверждением идеи представительного (от имени римского народа) единовластия, нарушением величия стали признаваться и посягательства на личность, честь, полномочия императора: осквернение его изображения, фальшивая клятва с упоминанием императора, даже развод с принцессой императорского дома. Изменились и наказания: практиковавшееся при республике изгнание заменилось в большинстве случаев смертью, форму которой определял сам император. С III в. преступников из «почтенного» сословия казнили отсечением головы, из «униженного» – отдавали на растерзание зверям. Вошли в практику и сопутствующие смертной казни наказания: полная конфискация имущества, аннулирование завещания, «осуждение памяти» (включая срытие дома); наказание могло быть распространено и на членов семьи, прежде всего на детей. С IV в. император Константин ввел как обязательную часть казни по этим обвинениям публичные пытки. Правда, наиболее распространенными наказаниями по этим обвинениям были повешение и приговаривание к самоубийству.

После семейного законодательства Августа оформилась группа преступления против святости брака и второй вид – половые преступления. К первому виду отнесены были внебрачное сожительство, незаконный развод, нарушение предписаний императора по вопросам брака; основным наказанием было изгнание с запретом появляться в Риме, осуждение чести и лишение многих прав гражданства. По второму виду наказанию стали подвергаться сексуальные насилия, мужеложство (весьма распространившееся с конца I в. до н. э. под влиянием военного быта), скотоложство, а также вообще проявления «разнузданности нравов». Причем в трактовке императорской юстиции наказание здесь могло последовать и за непристойные изображения или литературные описания (едва ли не первое в истории права преследование порнографии, под которой тогда понимали описание жизни проституток).

С объявлением христианства официальной религией возник еще один новый вид преступлений – против христианской веры и морали. Вошли в практику и наказания, предусмотренные библейскими законами (см. § 8). Наказуемым стало считаться самоубийство, нарушение предписаний церкви относительно брачных запретов (родственные браки, инцест). Император Константин ввел применение смертной казни за эти преступления. Причем в целом ряде случаев римская уголовная юстиция стала возрождать идею символического талиона, приговаривая за преступления, связанные с верой, к особым формам смертной казни: воинов – расстрелять стрелами, женщин – закапывать в землю, проповедников – к сдиранию кожи и т. д.

Другими, наиболее часто применявшимися за самые различные преступления наказаниями были осуждение к каторжным работам (в рудниках или в цирке), к телесным наказаниям; в отношении бродяг, не имевших местожительства, стало применяться бессрочное заключение в тюрьму.

Система преступлений, принципы их оценки и критерии назначения наказаний в римском праве сохранились в общем виде до обновления права, предпринятого в VI в. императором Юстинианом.

§ 21. Кодификация римского права

Начало систематизации права.

Многообразие источников, на которых основывалось римское право в период империи, создавало немалые трудности для правоприменения. Старые законы республиканской эпохи, магистратское право (воплощенное прежде всего в преторском эдикте), истолкования юристов-классиков, наконец, юридические обычаи – все это оставалось в Риме действующим правом даже тогда, когда новые императорские постановления (разных видов) количественно стали преобладать в правоприменении и, в особенности, в регулировании деятельности центральной и провинциальной администрации. При императоре Константине (IV в.) императорские конституции были официально признаны главенствующими: отменялись единичные, не имевшие постоянного и общенормативного характера мандаты и эдикты, а прочие объединялись под понятием общеобязательных законов. В обиход вошли и особо значимые постановления – прагматические санкции, которыми на неограниченное время создавался особый правовой режим для какого-то одного города, общины, провинции, отдельного рода деятельности или категории граждан. Разночтения между новым императорским законодательством (так и называвшимся – jus novus) и традиционными источниками права (jus vetus) усугублялись еще и тем, что в старом праве предпочтение отдавалось более ранним законам или толкованиям, тогда как в сфере императорского законодательства изначально утвердился противоположный принцип: из двух указов по одному вопросу применению подлежит позднейший. При всем том императорское законодательство достаточно тщательно сохранялось в государственных архивах, а источники старого права утрачивались со временем, воспроизводились в юридических работах, перетолковывались, и за древностью лет многое в них становилось уже малопонятным или вовсе не понятным. Такое состояние источников права подтолкнуло римскую классическую юриспруденцию к первым опытам систематизации правовых норм. Основное внимание уделялось, как наиболее актуальной части юридической традиции, императорскому законодательству. В конце II – начале III в. правовед Папирий Юст составил систематизированный сборник конституций императора Марка Аврелия. Тогда же другой известный юрист Юлий Павел свел воедино все обнародованные к тому времени декреты императоров. Эти опыты имели частный характер и были только вспомогательными средствами для правоведов.

Более широкое распространение приобрели первые (из известных) попытки собрать воедино предписания jus vetus. В начале IV в. почти официальное признание получили «Замечания» известнейших юристов Павла и Ульпиана на сочинения по частному праву другой знаменитости – Папиниана; в них был обобщен материал по основным проблемам гражданского права и судопроизводства. Позднее сходное значение получили «Сентенции» (суждения) Павла по вопросам частного права. К III в. относится опыт систематизации римских уголовных законов в сопоставлении с древнееврейским правом – «Сравнение законов Моисеевых с римскими», в котором упоминалось имя юриста Гая и который в значительной степени был обязан своим появлением начавшейся христианизации юстиции.

К концу III в. появились первые целенаправленные сборники законов. Одним из наиболее известных стал Кодекс Григориана, составленный в одной из восточных провинций около 292 (294) г. О некоем Григориане, давшем своду свое имя, ничего не известно. Сборник представлял собой компиляцию никак не обработанных текстов императорских конституций II – III вв. (от Септимия Севера до Диоклетиана), был разделен на 15 – 16 книг-разделов и посвящен главным образом частному праву и деятельности провинциальной администрации. В продолжение его десять – двадцать лет спустя был составлен Кодекс Гермогениана (по имени малоизвестного юриста). В нем также были объединены последующие (от императора Диоклетиана) императорские конституции. Эти систематизации были частными, хотя и получившими потом официальное признание.

Первой известной официальной кодификацией законов стал Кодекс Феодосия, составленный около 429 г. специальной комиссией из чиновников и адвокатов по указанию императора Феодосия II. Позднее (около 435 г.) кодекс был дополнен нормами из императорских конституций. В кодексе впервые была сделана попытка систематизировать только действующее право и под этим углом зрения отобрать нужные законы. Специальным указом императора было сделано объявление об обязательной силе сборника. Кодекс разделялся на 16 книг, книги – на титулы-главки; императорские конституции не только группировались по содержанию, но и были помещены в хронологическом порядке. Большую часть кодекса посвятили частному праву (комментариям к преторскому эдикту, кн. 1 – 5), но другие разделы относились к публичному праву (кн. 6 – 8), уголовным законам (кн. 9), финансам (кн. 10 – 11), управлению городами (кн. 12 – 15), делам церкви (кн. 16). Обязательный в Восточно-Римской империи, кодекс при императоре Валентиниане III получил распространение и на Западе, став там первым обобщающим источником римской правовой традиции в условиях очевидной варваризации культуры.

Разработка Свода Юстиниана.

С падением в конце V в. Западной Римской империи хранителем традиции римского права осталась Византия (см. § 40). В период правления императора Юстиниана (527 – 565 гг.) там были предприняты важные политические и правовые реформы, осуществленные во многом благодаря личной инициативе самого императора. Одним из наиболее последовательных стремлений Юстиниана было желание возродить правила древней римской юридической культуры, вернуть юстицию к канонам классического права. Особый блеск такому юридическому архаизму должна была придать новая юридическая культура, носителями которой были известнейшие юридические школы в Константинополе, Афинах, Бейруте. Главнейшим путем, которым можно было бы достичь таких целей, по идее Юстиниана, должна стать всеобъемлющая систематизация источников старого и нового права, причем этой систематизации изначально предполагалось придать значение единственно дозволенного на будущее свода права, чтобы устранить разночтения, противоречия и субъективные толкования, не согласующиеся с самим духом централизованной императорской юстиции.

В феврале 528 г. для этих целей была учреждена государственная комиссия из 10 администраторов и юристов – «людей науки, опыта, неутомимого и похвального усердия к общественному делу». Официально возглавил комиссию правитель дворца Иоанн. Однако подлинным руководителем работ стал юрист и бывший квестор, префект претория Трибониан, известный как своими юридическими познаниями, так и литературной деятельностью.

К апрелю 529 г. комиссия завершила составление сборника императорских конституций в 12 книгах – Кодекса. Основой для него стал известный Кодекс Феодосия, но многое было дополнено и прибавлено из иных императорских постановлений, а кроме того, опущено все, что Юстиниан счел утратившим силу. Сложнее обстояло дело с систематизацией «старого права».

В декабре 530 г. Юстиниан направил на имя Трибониана особый указ, которым тому было поручено провести параллельную кодификацию основных источников «старого права». Эта работа должна была стать поистине новаторской, поскольку не имела исторических предшественников, а, кроме того, самые принципы ее только предстояло разработать. Новая комиссия была составлена уже самим Трибонианом, куда он включил 15 знатоков права – адвокатов и профессоров самых знаменитых юридических школ того времени. Комиссия пошла по пути систематизации главным образом выдержек из трудов наизнаменитейших правоведов-классиков – тех, сочинениям которых еще в V в. была придана обязательная сила. А через эти сочинения комиссия воспроизводила основные принципы преторского эдикта, древней юридической практики, отраженной в советах классиков, а также большого числа других правоведов, на которых ссылались первые. Выбор литературных источников иногда носил случайный характер и определялся, по-видимому, тем, что было реально в распоряжении комиссии Трибониана и пользовалось особым успехом в восточных провинциях; влияла и поспешность работы. По некоторым наблюдениям, комиссия Трибониана разделилась на три части, и каждая работала над своим кругом литературы. А затем они свели все воедино по стандартной схеме. Так появились Дигесты (или Пандекты) в 50 книгах, обнародованные в декабре 533 г. Это была наиболее объемная часть всей кодификации, и именно кодификация права, поскольку большинство правил были впервые изложены в сокращенном виде и систематизированы по совершенно новой схеме, абсолютно не присущей первоначальным источникам.

Параллельно Юстиниан повелел комиссии подготовить единое руководство для юридических школ, которое бы впредь стало общеобязательним и единым, устранив тем самым ненужный субъективизм в изучении права: «Чтобы дать начинающим основные сведения о праве, с помощью которых они могли бы приступить к более глубокому его изучению». Работу по составлению такого обобщающего учебника под руководством Трибониана менее чем за год выполнили профессора Феофил и Дорофей. Как было предписано указом императора, основой для свода они выбрали типичные для классической юриспруденции «Институции», но многое было внесено и по собственному усмотрению членов комиссии.

К 533 г., когда в основном завершилась работа комиссии над самыми объемными частями свода, количество новоизданных за правление Юстиниана постановлений и законов превысило несколько сот. Изданный четырьмя годами ранее кодекс основательно устарел, а главное – он не отражал новой правовой политики императора Юстиниана. К ноябрю 534 г. было завершено создание новой редакции кодекса, куда было включено свыше 4.600 императорских конституций преимущественно христианской эпохи и соответствующих главным линиям законодательной деятельности Юстиниана. Первый кодекс был аннулирован.

И начало работ над каждой частью систематизации, и окончание их сопровождалось изданием специальных конституций Юстиниана, в которых отмечались принципы составления каждой части, а по окончании, юридическое значение. Наиболее важной стороной проведенной систематизации стало то, что после ее завершения Юстиниан указал считать три составленные части единственным впредь источником правовых норм, имеющим силу наравне с императорскими законами. Также запрещалось подвергать Институции, Дигесты и Кодекс истолкованию; выраженные в них правила следовало понимать строго буквально и применять, придерживаясь текста и буквы древних правил.

Со времени составления многих источников права, сочинений древних юристов, использованных при кодификации, прошло несколько веков: наиболее ранние из использованных работ относились к I в. до н. э. Повинуясь и замыслу императора, и собственным представлениям, и реальности практики своего времени, комиссия проводила систематизацию, подновляя терминологию, заменяя уж очень архаичные термины (например, манципацию, которой уже не было в ходу со II в.) на принятые в Византии в VI в. Многое комиссия подправляла, подчиняясь собственным, не очень выверенным представлениям о том, что должны были якобы сказать древние авторы. Эти обновления получили название интерполяций. Интерполяции, сделанные комиссией Трибониана, в истории римского права получили двоякое значение. С одной стороны, они затемнили подлинные тексты исторических источников римского права, особенно высказывания древних юристов и их субъективные рассуждения. С другой – и это был очень важный исторический шаг – они придали разрозненным источникам римского права характер единой и почти во всем логически связанной системы, а всей кодификации Юстиниана – значение цельного Свода.

Corpus juris civilis.

В завершенном виде Свод Юстиниана составили три разные по объему, по принципам составления и, отчасти, по характеру рассмотренных в них вопросов части: Институции, Дигесты и Кодекс.

Институции (Institutiones) представляли систематизированное изложение общих правовых принципов, как они понимались в римской юридической традиции, и основополагающих институтов главным образом частного права. Формально они должны были служить официальным руководством (institutio – научаю) для первоначального изучения права. Но в силу того значения, какое придал Юстиниан проведенной кодификации, обобщенные догматические определения приобрели силу закона.

Основными источниками при составлении Институций стали одноименное сочинение классического юриста Гая, отличавшееся упрощенным, даже бытовым изложением (иногда его так и называли «Повседневные вещи»), а также сочинения юристов Флорентина, Марсиана, Павла и Ульпиана. По традиции, составители разделили Институции на 4 книги: 1) общее учение о праве и о субъектах прав – лицах, 2–3) общие институты вещного и обязательственного права, 4) учение об исках и принципах судебного правоприменения. С этого времени такая схема систематизации права стала называться институционной.

На общее учение о праве и началах правоприменения большое влияние оказали идеи правовой справедливости и естественного права, присущие эллинистической стоической философии, а также христианской свободы и индивидуализма: «Юстиция есть постоянная и неизменная воля [к тому, чтобы] воздать каждому свое право». Соответственно этому определялись и общие задачи юриспруденции и науки – это «знание вещей божественных, равно и человеческих, познание справедливого, равно как и несправедливого».

Дигесты, или Пандекты (Digestae, Pandectae) были самой объемной частью Свода. Они представляли систематическую компиляцию цитат – в сокращении или даже в изложении – из работ классических римских юристов. Всего в Дигестах насчитывается 9.142 фрагмента из почти двух тысяч произведений, принадлежавших перу 39 римских правоведов I – V вв. В большинстве случаев составители привели определенные указания на названия и даже на разделы использованных трудов. Это сделало Дигесты своего рода юридической энциклопедией римской юриспруденции, особенно важной тем, что о большинстве юристов, их трудах и взглядах известно только по этим отрывкам. Компиляция эта отражала тем не менее приоритеты императорской юстиции позднейших веков: наибольшее количество текста пришлось на извлечения из сочинений Ульпиана (2.462 отрывка), Павла (2.083), Папиниана (595), Помпония, Гая, Модестина, Юлиана (по нескольку сотен). Дигесты разделялись на 50 книг по разным юридическим темам, внутри книг – на титулы и на фрагменты. Фрагменты также располагались не произвольно. Вначале систематизировались отрывки, комментирующие юридические вопросы, описанные в классическом сочинении юриста Сабина по гражданскому праву, затем толкования на преторский постоянный эдикт, в третьем разделе – практические рекомендации и разборы казусов по сочинениям Папиниана. В некоторых титулах Ди-гест имелся и особый Appendix – приложение. Важной особенностью содержания Дигест стало то, что составители нередко приводили разные точки зрения на один и тот же юридический вопрос или на одну и ту же правовую норму древнего права, а описываемые казусы разбирались с позиций двух наиболее знаменитых юридических школ классической юриспруденции – сабинианцев и прокульянцев. Это предохраняло приведенные отрывки от излишне догматического к ним отношения и было особенно важным для того, чтобы право не омертвело в дальнейшем.

Дигесты в целом также были систематизированы по семи условным частям: в первой (кн. 1 – 4) рассматривались общие вопросы права и учение о правах лиц; во второй (кн. 5 –11) – «о праве лиц на свои собственные и на чужие вещи», о защите права собственности; в третьей (кн. 12 – 19) – «об обязательствах двусторонних или возникающих из взаимного доверия»; в четвертой (кн. 20 – 27) – об обеспечении обязательств, издержках и исках из обязательств, об обязанностях из семейных и опекунских прав; в пятой (кн. 28 – 36) – о завещаниях; в шестой (кн. 37 – 43) – о разных вопросах, разрешаемых по судейскому усмотрению; в седьмой (кн. 44 – 50) речь шла главным образом об уголовном и публичном праве. Наиболее любопытной была заключительная, 50-я книга Дигест: в ней были систематизированы не столько юридические оценки или разъяснения по узкоправовым институтам, сколько древние юридические правила, пословицы и зафиксированные классическими юристами еще более древние обычаи (нередко восходившие еще к священным римским законам). Многие из них впоследствии стали общепринятыми правилами в мировой юридической культуре, поскольку выражали самые-самые типические, но остро отмеченные черты бытования права: «Никто не может другому передать более прав, чем имеет сам» или «Невозможное не должно содержать в себе представления о некоей обязанности».

Третьей частью Свода был Кодекс (Codex). Его основой стал ранний Кодекс Феодосия и, так же как в предшественнике, здесь систематизировались только действующие императорские конституции – всего более 4 тысяч. Кодекс делился на 12 книг и 765 титулов, тексты конституций приводились, как правило, в своем полном виде и с указаниями на время и императора, когда были изданы. В отличие от Дигест, посвященных в главном частному праву, Кодекс систематизировал нормы публичного права и церковных дел. В 1-й книге кодифицировались постановления, касавшиеся церковного католического права, источников права и государственной службы; в книгах со 2-й по 8-ю – акты императоров о гражданских правах и судопроизводстве; в 9-й – по уголовному праву; в 10 – 12-й – по государственному управлению, финансам и т. п.

После официального обнародования Свода в трех частях законодательство Юстиниана не остановилось. При нем было принято еще немало актов, в которых закреплялись существенные перемены в сфере церковных дел, наследственного права, семейного права. После смерти императора его законодательное наследие было также собрано под общим названием Новелл (Novellae). Это были уже не официальные, а частные собрания – разные по составу. Наиболее авторитетные относятся к 556 г. (оно включило 122 Юстиниановы новеллы-конституции) и ко второй половине VI в. (содержат или 134, или 168 конституций). Помимо собственно императорских постановлений, к Новеллам были отнесены эдикты начальников провинций. Со временем Новеллы стали считаться четвертой частью Юстинианова Свода, хотя никогда не имели такого официального значения.

Тексты Свода Юстиниана распространялись как по-латыни, так и по-гречески и долгие века были основным источником для государств, придерживавшихся римской юридической традиции. Позднее значение их упало, официальные первотексты были утрачены. Заново «открыт» Свод Юстиниана был уже в XII в. в Италии, с началом общеевропейской рецепции римского права (см. § 34). Тогда все четыре части и получили единое наименование Свода гражданских прав (Corpus juris civilis). В XVI в. во Франции были осуществлены первые печатные издания Свода, с этого времени в целостном виде вошедшего в юридическую практику и юриспруденцию Нового времени. Свод Юстиниана стал обобщением не только более чем тысячелетней римской юстиции и практики юриспруденции, но и синтезом всей римской юридической культуры, включая важные для становления европейской правовой культуры общие положения о Праве, Законе и задачах Юстиции.

Право и Закон в римской юриспруденции.

Одним из важнейших приобретений правовой мировой культуры, отраженным в Своде, стала идея о естественном праве, которое предпослано тому, что запечатлено в государственных законах и в действиях юстиции. Право вообще не следует и нельзя сводить к исключительно тем предписаниям, которые какой-либо народ исторически составил для своих нужд. В этом праве воспроизводятся и живут другие источники. И право тем более ценно, чем отчетливее в нем признана эта связь.

«Естественное право – это то, которому природа научила все живое, ибо это право присуще не только человеческому роду, но и всем животным, которые рождаются на земле и в море, и птицам; сюда относится сочетание мужчины и женщины, которое мы называем браком, сюда же – порождение детей, сюда же – воспитание; мы видим, что животные, даже дикие, обладают знанием этого рода» (Ульпиан. Дигесты. I. I. I.).

Требования естественного права непререкаемы. Противоречить им – все равно что противоречить природе мира. И самая главная предпосылка, вытекающая из оснований естественного права, – «согласно нему все рождаются свободными» (Ульпиан. Дигесты. I. I. 4.). Только человеческие обыкновения и жизненный уклад создают общественные отличия.

Вторая условная ступень образования правовых правил, которыми руководствуются люди, – это право народов (jus gentium). «Право народов – это то, которым пользуются народы человечества; можно легко понять его отличие от естественного права: последнее является общим для всех животных, а первое – лишь для людей между собою» (Ульпиан. Дигесты. I. I. I.). Право народов «каждый народ установил для себя», и оно считается собственным правом для каждого государства (Гай. Дигесты. I. I. 9.). Все важнейшие институты общежития и государства связаны именно с собственными установлениями права народов: «Этим правом введена война, разделение народов, основание царств, разделение имуществ, установление границ полей, построение зданий, торговля, купли и продажи, наймы, обязательства» (Гермогениан. Дигесты. I. I. 5.). Но такие институты являются общими для всех народов – в этом еще одно главное свойство jus gentium, оно как бы роднит народы и показывает границы возможного произвола в отношении правовых установлений.

Наконец, третий уровень бытующих норм и правил – гражданское право, т. е. право, созданное гражданами в государстве для собственных интересов и приноравливаясь к собственным потребностям. Это право «не отделяется всецело от естественного права или от права народов и не во всем придерживается его; если мы что-либо прибавляем к общему праву или что-нибудь из него исключаем, то мы создаем собственное, гражданское право» (Ульпиан. Дигесты. I. I. 6.).

Гражданское (jus civile) право устанавливается позитивными источниками: законами, решениями народа, правительства, государя. Его правила не меньше обязаны и деятельности сведущих людей – юристов. Римское правопонимание принесло в правовую культуру и очень существенную особенность такого государственно-гражданского права: оно существует, изменяется и претворяется в жизнь через судебную практику магистратов – «живой голос гражданского права» (Марциан).

Гражданское, позитивное право существенно отлично от всеобщих ступеней права. Естественное право – всегда «справедливо и добро». Гражданское – выраженное в судебном решении или законе – может быть оценено и как полезное, и как вредное. «Говорится, что претор высказывает право, даже если он решает несправедливо». Главное качество государственного закона – его властность, принудительность: «Всякий закон есть помысел и дар Бога, решение мудрых людей и обуздание преступлений, общее соглашение общины...» (Дигесты. I. III. 2). Законы направлены к тому, чтобы прежде всего быть полезными в государственном общежитии. Однако это стремление законов не абсолютно. И законы подлежат оценке с точки зрения главных заповедей Права. И тому, «что установлено против смысла права, мы не можем следовать как юридическому правилу» (Юлиан. Дигесты. I. III. 15.). Еще одним из самых важных приобретений римской правовой культуры было точное различение бесспорной ценности Права и относительной – Закона. Исповедуя принципы стоической греческой, а затем и христианской философии, римские правоведы поздней классической эпохи соединили непререкаемость требований Права с критериями высшей морали: «Предписания права суть следующие: честно жить, ближнего не обижать, воздавать каждому его должное» (Ульпиан. Дигесты. I. I. 10-I.). В таком углубленном понимании и различении – одна из важнейших задач подлинной юриспруденции как «науки о добром и справедливом», как «знания вещей как божественных, так и человеческих».