Ключевский и Платонов об опричнине. В. Ключевский и С. Платонов об опричнине
 Скачать 61.82 Kb.
|
|
Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Российская таможенная академия» Санкт-Петербургский имени В.Б.Бобкова Российской таможенной академии Кафедра гуманитарных дисциплин РЕФЕРАТ по дисциплине «Отечественная история» на тему «В.Ключевский и С.Платонов об опричнине» Выполнил: факультета таможенного дела Проверил: _______________________________ Оценка: ________________________________ Подпись _______________________________ « » ____________ 20___г. Санкт-Петербург 20___ ОГЛАВЛЕНИЕ Введение 3 1. Опричнина в понимании В.О.Ключевского и С.Ф.Платонова 4 В. О. Ключевский о причинах возникновения опричнины 4 С. Ф. Платонов о сущности и целях опричнины 12 2. Значение и роль опричнины с точки зрения В.О.Ключевского и С.Ф.Платонова 16 Оценка В. О. Ключевским сущности и итогов опричнины 16 С.Ф.Платонов об итогах опричнины 20 Заключение 23 Список использованных источников 26 ВВЕДЕНИЕ Одной из дискуссионных проблем российской истории является деятельность Ивана Грозного и опричнина. Всего семь лет существовала опричнина, но как много ученых «копий» сломано над выяснением ее причин и целей. Знаменитый русский историк В.О.Ключевский как-то заметил об опричнине: «Учреждение это всегда казалось странным как тем, кто страдал от него, так и тем, кто его исследовал»1. Споры вокруг опричнины идут века. Долгое время она была темой публицистических споров, но не специальных исследований. Сегодня существует обширная литература об опричнине, ставящая неподготовленного читателя в тупик. Ибо в историографии сосуществуют множество точек зрения, не дающих однозначного ответа даже на один вопрос: так все-таки, прогрессивным, или регрессивным было явление опричнины? В зарубежной историографии ещё бытуют чисто карамзинские представления, в которых история России 1565-1572 гг. рассматривается лишь сквозь призму деяний «царя-тирана». В советской исторической литературе основное внимание нередко уделялось лишь социально-экономической сущности опричной политики. В работах ряда историков, особенно в период культа личности Сталина, безудержно восхвалявших Ивана Грозного и его карательные органы, часто давался идиллический образ царя Ивана IVи приукрашенное представление об опричнине. Но есть для опричнины и другая оценка: «Варварские, средневековые методы борьбы царя Ивана со своими политическими противниками... накладывали на все мероприятия опричных лет зловещий отпечаток деспотизма и насилия»,2 – справедливо пишет А. А. Зимин. Историография эпохи Ивана Грозного изобилует спорными и противоречивыми суждениями. Точка зрения дворянской историографиина опричнину как на бессмысленное порождение прихоти царя Ивана Грозного восходит к сочинениям А.М.Курбского и публицистов начала XVIIв. Наиболее ярко в дореволюционной историографии выразили эту точку зрения Н.М.Карамзин и В.О.Ключевский. Позднее буржуазная историография пыталась локализовать опричнину в масштабе и времени, рассматривать ее как явление, не имевшее последствий для дальнейшей истории монархии, не характерное для централизованной власти на Руси. В самом конце XX века, в 1899 году, концепции правления Ивана Грозного пополнились ещё одной, принадлежащей перу С.Ф.Платонова и изложенной в первой части его «Очерков по истории смуты в Московском государстве XVI-XVII вв.» С.Ф.Платонов не выдвинул в точном смысле этого слова новой концепции правления Ивана Грозного. Он изменил сам подход к теме. До С.Ф.Платонова историков занимала личность Ивана Грозного. И от личности, так или иначе, понимая её, они шли к собственно истории России. С.Ф.Платонов начал с другого конца, с истории России. Россия перестала быть простым продолжением Грозного. Она обособилась, и сразу стало ясно, насколько тесно события XVI века в русской истории связаны с событиями предшествовавших веков. Время правления Ивана Грозного, сама опричнина, эмансипированная от его личности, легко вписалась в общую канву русской истории, оказалась связана и с общим направлением и с традициями предшествующих царствований. Некоторые историки связывают политическую деятельность Ивана Грозного с особенностями его личности и со спецификой его мировоззрения. Другие свидетельства показывают, что политическая деятельность Ивана Грозного является следствием его политических взглядов. Третьи, применяя теорию «внешнего фактора», отыскивают в войнах, тирании и опричнине оправдание крайностям эпохи и жестокости правления Ивана IV. В отечественной истории нет вопроса, который вызывал бы большие разногласия, чем личность Ивана IV и его политика, причем количество этих разногласия, только растет. В целом, все разноликие мнения историков можно свести к двум взаимоисключающим утверждениям: опричнина была обусловлена личными качествами царя Ивана и не имела никакого политического смысла (В.О.Ключевский, С.Б.Веселовский, И.Я.Фроянов); опричнина являлась хорошо продуманным политическим шагом Ивана Грозного и была направлена против тех социальных сил, которые противостояли его «самовластию» и, что целью опричнины было сокрушение боярско-княжеского экономического и политического могущества (С.М.Соловьев, С.Ф.Платонов, Р.Г.Скрынников). Цель данного реферата сравнить точки зрения на опричнину: первая представлена историком Ключевским В.О., вторая – Платоновым С.Ф. Для того чтобы понять причины и сущность этой политики, необходимо знать не только мнение исследователей, но и ход самого опричного «действа». Следовательно, основной задачей является сопоставить точки зрения авторов и понять логику их размышлений. 1. ОПРИЧНИНА В ПОНИМАНИИ В.О.КЛЮЧЕВСКОГО И С.Ф.ПЛАТОНОВА 1.1. В.О.Ключевский о причинах возникновения опричнины Учреждение опричнины было непосредственно подготовлено событиями начала 60-х гг. XVIв. Во всех важных предприятиях Ивану помогали сотрудники, которые сосредоточивались около двух лиц, особенно близких к царю, – священника Сильвестра и Алексея Адашева, начальника Челобитного приказа. Иван IV стремился к активному продолжению Ливонской войны 1558-1583 гг., но натолкнулся на оппозицию некоторых лиц из своего окружения. Разрыв с Избранной радой и опалы на княжат и бояр в 1560-1564 гг. вызывали недовольство феодальной знати, руководителей приказов и высшего духовенства; некоторые феодалы, не согласные с политикой Ивана IV, изменили царю и бежали за границу. Разные причины – частью домашние недоразумения, частью несогласие в политических взглядах охладили царя к его избранным советникам. Разгоравшаяся неприязнь их к родственникам царицы Захарьиным повела к удалению от двора Адашева и Сильвестра, а случившуюся при таких обстоятельствах в 1560 г. смерть Анастасии царь приписал огорчениям, какие потерпела покойная от этих дворцовых дрязг. «Зачем вы разлучили меня с моей женой? – болезненно спрашивал Иван Курбского в письме к нему 18 лет спустя после этого семейного несчастия. – Только бы у меня не отняли юницы моей, кроновых жертв (боярских казней) не было бы»3. Наконец, бегство князя Курбского, ближайшего и даровитейшего сотрудника, произвело окончательный разрыв. Нервный и одинокий, Иван потерял нравственное равновесие, всегда шаткое у нервных людей, когда они остаются одинокими. В декабре 1564 Иван IV уехал в Александрову слободу (под Москвой) и 3 января 1565 года обратился в столицу с двумя посланиями. В первом, направленном духовенству и Боярской думе, Иван Грозный сообщал об отказе от власти из-за измены бояр и просил выделить ему особый удел – опричнину (от слова «опричь» – кроме). Так раньше называли удел, выделявшийся вдове при разделе имущества мужа либо в случае его смерти. Во втором послании, обращенном к посадским людям столицы, царь сообщал о принятом решении и добавлял, что к горожанам у него претензий нет. В слободу прибыли депутации от бояр и духовенства, а также от посадских людей Москвы, которые согласились на предоставление царю чрезвычайных полномочий. Был подготовлен указ, которым Иван IV объявил об учреждении «особного» двора с особой территорией, войском, финансами и управлением. Целью опричнины провозглашалось искоренение «крамолы». Создавались специальный аппарат управления и беспрекословно послушное царю войско, находившиеся в непосредственном его подчинении. Это был хорошо рассчитанный политический маневр. Используя веру народа в царя, Грозный ожидал, что его позовут вернуться на трон. Когда же это произошло, царь продиктовал свои условия: право неограниченной самодержавной власти и учреждения опричнины. Страна была разделена на две части: опричнину и земщину. В опричнину Грозный включил наиболее важные земли. В неё вошли поморские города, города с большими посадами и важные в стратегическом отношении, а также наиболее экономически развитые районы страны: в центральной части страны – Можайск, Вязьма, Суздаль и др.; на юго-западе – Козельск, Перемышль, Белев, Медынь и др.; на севере – Двина, Великий Устюг, Каргополь, Вологда и др., а также дворцовые владения. Доходы с этой территории поступали в государственную казну и шли на содержание опричного войска, аппарата управления и др. На этих землях поселились дворяне, входившие в опричное войско. Его состав вначале был определён в тысячу человек. Содержать это войско должно было население земщины. Говоря об устранении опричнины, Ключевский писал: «Прежде всего, сам царь, как первый опричник, поторопился выйти из церемонного, чинного порядка государевой жизни, установленного его отцом и дедом, покинул свой наследственный кремлевский дворец, перевезся на новое укрепленное подворье, которое велел построить себе где-то среди своей опричнины, между Арбатом и Никитской, в то же время приказал своим опричным боярам и дворянам ставить себе в Александровской слободе дворы, где им предстояло жить, а также здания правительственных мест, предназначенных для управления опричниной. Скоро он и сам поселился там же, а в Москву стал приезжать «не на великое время». Так возникла среди глухих лесов новая резиденция, опричная столица с дворцом, окруженным рвом и валом, со сторожевыми заставами по дорогам. В этой берлоге царь устроил дикую пародию монастыря, подобрал три сотни самых отъявленных опричников, которые составили братию, сам принял звание игумена, а князя А. Вяземского облек в сан келаря, покрыл этих штатных разбойников монашескими скуфейками, черными рясами, сочинил для них общежительный устав, сам с царевичами по утрам лазил на колокольню звонить к заутрене, в церкви читал и пел на клиросе и клал такие земные поклоны, что со лба его не сходили кровоподтеки. После обедни за трапезой, когда веселая братия объедалась и опивалась, царь за аналоем читал поучения отцов церкви о посте и воздержании, потом одиноко обедал сам, после обеда любил говорить о законе, дремал или шел в застенок присутствовать при пытке заподозренных»4. Далее Ключевский пишет: «Опричнина при первом взгляде на нее, особенно при таком поведении царя, представляется учреждением, лишенным всякого политического смысла. В самом деле, объявив в послании всех бояр изменниками и расхитителями земли, царь оставил управление землей в руках этих изменников и хищников. Но и у опричнины был свой смысл, хотя и довольно печальный. В ней надо различать территорию и цель»5. Слово опричнина в XVIв. было уже устарелым термином, который тогдашняя московская летопись перевела выражением особный двор. Не царь Иван выдумал это слово, заимствованное из старого удельного языка. В удельное время так назывались особые выделенные владения, преимущественно те, которые отдавались в полную собственность княгиням-вдовам. Опричнина царя Ивана была хозяйственно-административным учреждением, заведовавшим землями, отведёнными на содержание царского двора. Сам царь Иван смотрел на учрежденную им опричнину, как на свое частное владение, на особый двор или удел, который он выделил из состава государства. Он предназначал после себя земщину старшему своему сыну как царю, а опричнину – младшему как удельному князю. Есть известие, что во главе земщины поставлен был крещеный татарин, пленный казанский царь Едигер-Симеон. Позднее, в 1574 г., царь Иван венчал на царство другого татарина, касимовского хана Саина-Булата, – в крещении СимеонаБекбулатовича, дав ему титул государя великого князя всея Руси. Переводя этот титул на наш язык, можно сказать, что Иван назначал того и другого Симеона председателями думы земских бояр. СимеонБекбулатович правил царством два года, потом его сослали в Тверь. Все правительственные указы писались от имени этого Симеона как настоящего всероссийского царя, а сам Иван довольствовался скромным титулом государя князя, даже не великого, а просто князя московского, не всея Руси, ездил к Симеону на поклон, как простой боярин, и в челобитных своих к Симеону величал себя князем московским Иванцом Васильевым, который бьет челом «с своими детишками», с царевичами. Можно думать, что здесь не все – политический маскарад. Царь Иван противопоставлял себя, как князя московского удельного, государю всея Руси, стоявшему во главе земщины; выставляя себя особым, опричным князем московским. Иван как будто признавал, что вся остальная Русская земля составляла ведомство совета, состоявшего из потомков ее бывших властителей, князей великих и удельных, из которых состояло высшее московское боярство, заседавшее в земской думе. На вопрос, каково было назначение опричнины, Ключевский писал: «Учреждению с такой обветшалой формой и с таким архаичным названием царь указал небывалую дотоле задачу: опричнина получила значение политического убежища, куда хотел укрыться царь от своего крамольного боярства»6. Мысль, что он должен бежать от своих бояр, постепенно овладела его умом. В духовной своей, написанной около 1572 г., царь изображает себя изгнанником, скитальцем. Здесь он пишет: «По множеству беззаконий моих распростерся на меня гнев божий, изгнан я боярами ради их самовольства из своего достояния и скитаюсь по странам»7. Ему приписывали серьезное намерение бежать в Англию. По утверждению Ключевского, опричнина явилась учреждением, которое должно было ограждать личную безопасность царя. Ей указана была политическая цель, для которой не было особого учреждения в существовавшем московском государственном устройстве. Цель эта состояла в том, чтобы истребить крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде. Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной измены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и потом увеличенный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней крамолы. Малюта Скуратов, т.е. Григорий Яковлевич Плещеев-Бельский, родич митрополита Алексия, был как бы шефом этого корпуса, а царь выпросил себе у духовенства, бояр и всей земли полицейскую диктатуру для борьбы с этой крамолой. Как специальный полицейский отряд опричнина получила особый мундир: у опричника были привязаны к седлу собачья голова и метла – это были знаки его должности, состоявшей в том, чтобы выслеживать, вынюхивать и выметать измену и грызть государевых злодеев-крамольников. Опричник ездил весь в черном с головы до ног, на вороном коне в черной же сбруе, потому современники прозвали опричнину «тьмой кромешной», говорили о ней: «яко нощь, темна»8. Одну из причин возникновения опричнины Ключевский видит в противоречии между боярством и Иваном Грозным. «Затруднение создавалось столкновениями, какие возникали между государем и боярством. Источником этих столкновений были не противоречивые политические стремления обеих государственных сил, а одно противоречие в самом политическом строе Московского государства. Государь и боярство не расходились друг с другом непримиримо в своих политических идеалах, в планах государственного порядка, а только натолкнулись на одну несообразность в установившемся уже государственном порядке, с которой не знали что делать. Что такое было на самом деле Московское государство в XVIв.? Это была абсолютная монархия, но с аристократическим управлением, т.е. правительственным персоналом. Не было политического законодательства, которое определяло бы границы верховной власти, но был правительственный класс с аристократической организацией, которую признавала сама власть. Эта власть росла вместе, одновременно и далее об руку с другой политической силой, ее стеснявшей. Таким образом, характер этой власти не соответствовал свойству правительственных орудий, посредством которых она должна была действовать. Бояре возомнили себя властными советниками государя всея Руси в то самое время, когда этот государь, оставаясь верным воззрению удельного вотчинника, согласно с древнерусским правом пожаловал их, как дворовых слуг своих, в звание холопов государевых. Обе стороны очутились в таком, неестественном отношении друг к другу, которого они, кажется, не замечали, пока оно складывалось, и с которым не знали что делать, когда его заметили. Тогда обе стороны почувствовали себя в неловком положении и не знали, как из него выйти. Ни боярство не умело устроиться и устроить государственный порядок без государевой власти, к какой оно привыкло, ни государь не знал, как без боярского содействия управиться со своим царством в его новых пределах. Обе стороны попытались разделиться – жить рядом, но не вместе не могли ужиться одна с другой, ни обойтись друг без друга. Не умея ни поладить, ни расстаться, они. Таким выходом из затруднения и была опричнина»9. К учреждению опричнины, по мнению Ключевского, Ивана IV подготовили многие события, главными из которых были насильственная, как думал царь, смерть жены, разрыв с Сильвестром и Адашевым и бегство князя Курбского. Историк оценивает опричнину как продукт влияния нескольких факторов и видит в установившемся после 1565 г. режиме «полицейскую диктатуру». Введение новой системы было связано с попыткой царя создать новый «управляющий класс», а заодно придать новый статус «частному владению (уделу)» монарха. Речь шла также о стремлении «защититься от козней бояр». 1.2. С.Ф.Платонов о сущности и целях опричнины Платонов причину появления опричнины видит иначе. Он считает, что к началу XVI века в составе Московского государства, в обеих его «половинах», сложилось три как будто обособленных по внутренним признакам района: «государственный центр (или «Замосковье»), Новгородские «пятины» и север – «Поморье» (под которым будем разуметь всё вообще пространство по морским берегам и по долинам северные рек)»10. В то же время удачная политика Москвы в середине XVI века к трем основным районам государства присоединила еще два: среднее и нижнее Поволжье и южное «Поле». Как в Поволжье, так и в особенности на «Поле» создался несколько особый общественный строй, в значительной степени зависимый от процессов, происходивших в центральных районах. Из этих процессов наиболее заметен был тот, который мы можем назвать гонением на княжескую знать. С присоединением к Москве удельных земель их владельцы удельные князья становились в зависимость от Московских государей, «приказывались к ним в службу». Первоначально служилые князья держались особо от бояр московских, и среда, окружавшая государя в Москве, официально именовалась «князи и бояре». С течением времени московский служебный порядок втянул в себя удельных князей и их потомство: они стали получать наравне с боярством думные и придворные чины и смешались с нетитулованными боярами в одну служилую среду. Обычай «местничества» (то есть, счета степенью знатности) расположил эту среду известными слоями. Сверху держался слой наиболее родовитых князей («старейшая братия»), за ними стали знатейшие и стариннейшие роды московских бояр – «исконивечных государских», которые «ни у кого не служивали», кроме московских государей. Далее, вперемежку следовали титулованные и простые служилые роды с меньшею знатностью (или отечеством»), вплоть до «худых князишек», потерявших имущество и знатность в неблагоприятных условиях московской жизни и службы. Однако же, войдя в состав московского боярства, княжеская знать все-таки не забывала своего династического происхождения и владельческих привычек. Некоторые «княжата» помнили, что они происходят даже от старших княжеских линий сравнительно с линией московских государей. Пережитки удельного строя сохраняли за княжатами в их наследственных землях такие владельческие права, которые делали их «государями» в их княженецких вотчинах: у них был свой «двор», свои служилые люди; они сами садили население своих земель; они «жаловали» из своих земель деревни и пожни церквам и отдельным лицам. По выражению одного современника, они были «государи всея Русские земли», зависимые только от московского великого князя, который был «всея Русские земли государям государь»11. Княжецкая «порода» и княженецкие «вотчины» были такими устоями для среды княжат, которые делали ее положение в Москве независимым от личного усмотрения государя. «За службу жалует государь поместьем и деньгами, а не отечеством»12, говорилось тогда, а потому люди высокой породы властно шли «по отечеству» всюду на первые места, ссорились из-за них и не искали воли и ласки великого государя для их занятия. Государи могли сослать и даже казнить отдельных неугодных им княжат, но не могли устранить всю среду княжеской знати от правительственного первенства и не имели возможности править государством без этой среды. Чтобы освободить монарха от сотрудничества такой ненадежной и неудобной помощницы, необходима была какая-нибудь общая мера. До нее, однако, московские князья до середины XVI века не додумались. Решительнее поступали они с княженецкими вотчинами. От времени Ивана III уже сохранились ограничительные постановления о таких вотчинах: княжатам запрещалось бесконтрольно распоряжаться своими землями, продавать и завещать их; правительство прибегало иногда к конфискации княжеских земель, а иногда меняло их на другие земли из своего земельного фонда. Ревнивое и подозрительное внимание власти к княжескому землевладению, в общем понятно. Крупные княженецкие вотчины лежали в основе экономической силы княжат, и правительство могло опасаться, что княжата в случае надобности бросят подвластное им население в политическую борьбу против Москвы. Оппозиционное настроение княжат иногда становилось явным; их традиционное стремление к соправительству, с государем было постоянным. В юности Грозного особенно ясно сказалась княженецкаятенденция в деятельности так называемой «избранной рады» – того интимного кружка придворных, который образовался под руководством «попа Сильвестра» в помощь впечатлительному и доверчивому царю. И как только этот кружок получил влияние, он сейчас же схватился за свои княженецкие вотчины. Грозный впоследствии жаловался, что его соправители, снявшие с него всю власть, возвратили себе «ограды и села», отобранные у княжат его дедом, и разрешили свободное обращение княжеских Земель, взятых под контроль московской властью. Испытав на себе воздействие приближенных им неосторожно княжат, Грозный остро почувствовал желание освободить власть государя от всего того, что ей мешало со стороны родовой аристократии, – во-первых, от постоянных местнических притязаний княжат, а во-вторых, от княженецких вотчин, которые еще оставались в руках у князей. Средство для этого Грозный нашел в изобретенной им «опричнине»13. Суть опричнины состояла в том, что царь решил применить к областям, в которых находились вотчины служилых княжат, «вывод», какой применялся к покоренным Москвою землям. Это был испытанный прием ассимиляции, которым московский государственный организм усваивал себе новые общественные элементы, в корень истребляя возможность местного сепаратизма. Решительное средство, рассчитанное на внешних врагов, Грозный направил на внутреннюю «измену»: он задумал вывести княжат из их старинных родовых гнезд на новые места, порвать тем самым их связь с местным обществом и разрушить их материальное благосостояние. «Вывод» удельной знати и конфискацию ее земель Грозный произвел не простой, а обставил дело такими действиями и начал его таким подходом, что возбудил общее недоумение как своих подданных, так и иностранцев. Таким образом, Платонов отмечает, что цели и назначение опричнины вытекали, прежде всего, из политических соображений и были направлены на укрепление и централизацию верховной власти. 2. ЗНАЧЕНИЕ И РОЛЬ ОПРИЧНИНЫ С ТОЧКИ ЗРЕНИЯ В.О.КЛЮЧЕВСКОГО И С.Ф.ПЛАТОНОВА 2.1. Оценка В.О.Ключевским сущности и итогов опричнины Оценивая итоги опричнины, Ключевский, отмечает, что Иван Грозный не достиг тех целей, которые ставил. Устранить противоречие между верховной властью и боярством, Иван Грозный мог бы, сменив боярство дворянством. «Но такой выход не устранял самого затруднения. Оно заключалось в неудобном для государя политическом положении боярства как правительственного класса, его стеснявшего. Выйти из затруднения можно было двумя путями: надобно было или устранить боярство как правительственный класс и заменить его другими, более гибкими и послушными орудиями управления, или разъединить его, привлечь к престолу наиболее надежных людей из боярства и с ними править, как и правил Иван в начале своего царствования. Первого он не мог сделать скоро, второго не сумел или не захотел сделать. В беседах с приближенными иноземцами царь неосторожно признавался в намерении изменить все управление страной и даже истребить вельмож. Но мысль преобразовать управление ограничилась разделением государства на земщину и опричнину, а поголовное истребление боярства осталось нелепой мечтой возбужденного воображения: мудрено было выделить из общества и истребить целый класс, переплетавшийся разнообразными бытовыми нитями со слоями, под ним лежавшими. Точно так же царь не мог скоро создать другой правительственный класс взамен боярства. Такие перемены требуют времени, навыка: надобно, чтобы правящий класс привык к власти, и чтобы общество привыкло к правящему классу. Но, несомненно, царь подумывал о такой замене и в своей опричнине видел подготовку к ней. Эту мысль он вынес из детства, из неурядицы боярского правления. Она же побудила его приблизить к себе и А. Адашева, взяв его, по выражению царя, из палочников, «от гноища», и учинив с вельможами в чаянии от него прямой службы. Так Адашев стал первообразом опричника»14. По мнению Ключевского, избирая тот или другой выход, Ивану Грозному предстояло действовать против политического положения целого класса, а не против отдельных лиц. Царь поступил прямо наоборот: заподозрив все боярство в измене, он бросился на заподозренных, вырывая их поодиночке, но оставил класс во главе земского управления; не имея возможности сокрушить неудобный для него правительственный строй, он стал истреблять отдельных подозрительных или ненавистных ему лиц. Опричники ставились не на место бояр, а против бояр, они могли быть по самому назначению своему не правителями, а только палачами земли. В этом состояла политическая бесцельность опричнины; вызванная столкновением, причиной которого был порядок, а не лица, она была направлена против лиц, а не против порядка. В этом смысле и можно сказать, что опричнина не отвечала на вопрос, стоявший на очереди. Она могла быть внушена царю только неверным пониманием положения боярства, как и своего собственного положения. Она была в значительной мере плодом чересчур пугливого воображения царя. Иван направлял ее против страшной крамолы, будто бы гнездившейся в боярской среде и грозившей, истреблением всей царской семьи. Но действительно ли так страшна была опасность? Политическая сила боярства и помимо опричнины была подорвана условиями, прямо или косвенно созданными московским собиранием Руси. Возможность дозволенного, законного отъезда, главной опоры служебной свободы боярина, ко времени царя Ивана уже исчезла: кроме Литвы, отъехать было некуда, единственный уцелевший удельный князь Владимир Старицкий договорами обязался не принимать ни князей, ни бояр и никаких людей, отъезжавших от царя. Служба бояр из вольной стала обязательной, невольной. Местничество лишало класс способности к дружному совместному действию. Поземельная перетасовка важнейших служилых князей, производившаяся при Иване III и его внуке посредством обмена старинных княжеских вотчин на новые, перемещала князей Одоевских, Воротынских, Мезецких с опасных окраин, откуда они могли завести сношения с заграничными недругами Москвы, куда-нибудь на Клязьму или верхнюю Волгу, в чужую им среду, с которой у них не было никаких связей. Знатнейшие бояре правили областями, но так, что своим управлением приобретали себе только ненависть народа. Так, боярство не имело под собой твердой почвы ни в управлении, ни в народе, ни даже в своей сословной организации, и царь должен был знать это лучше самих бояр. Серьезная опасность грозила при повторении случая 1553 г., когда многие бояре не хотели присягать ребенку, сыну опасно больного царя, имея в виду возвести на престол удельного Владимира, дядю царевича. Едва перемогавшийся царь прямо сказал присягнувшим боярам, что в случае своей смерти он предвидит судьбу своего семейства при царе-дяде. Это – участь, обычно постигавшая принцев-соперников в восточных деспотиях. Собственные предки царя Ивана, князья московские, точно так же расправлялись со своими родичами, становившимися им поперек дороги; точно так же расправился и сам царь Иван со своим двоюродным братом Владимиром Старицким. Опасность 1553 г. не повторилась. Но опричнина не предупреждала этой опасности, а скорее усиливала ее. В 1553 г. многие бояре стали на сторону царевича, и династическая катастрофа могла не состояться. В 1568 г. в случае смерти царя едва ли оказалось бы достаточно сторонников у его прямого наследника: опричнина сплотила боярство инстинктивно – чувством самосохранения. Без такой опасности боярская крамола не шла далее помыслов и попыток бежать в Литву: ни о заговорах, ни о покушениях со стороны бояр не говорят современники. Но, если бы и существовала действительно мятежная боярская крамола, царю следовало действовать иначе: он должен был направлять свои удары исключительно на боярство, а он бил не одних бояр и даже не бояр преимущественно. Князь Курбский в своей Истории, перечисляя жертвы Ивановой жестокости, насчитывает их свыше чем 400.Совершая казни, царь Иван по набожности заносил имена казненных в помянники (синодики), которые рассылал по монастырям для поминовения душ покойных с приложением поминальных вкладов. Эти помянники– очень любопытные памятники; в некоторых из них число жертв возрастает до 4 тысяч. Но боярских имен в этих мартирологах сравнительно немного, зато сюда заносились перебитые массами и совсем не повинные в боярской крамоле дворовые люди, подьячие, псари, монахи и монахини – «скончавшиеся христиане мужеского, женского и детского чина, имена коих ты сам, господи, веси», как заунывно причитает синодик после каждой группы убитых массами. Наконец, очередь дошла и до самой «тьмы кромешной»: погибли ближайшие опричные любимцы царя – князь Вяземский и Басмановы, отец с сыном. Глубоко пониженным, сдержанно негодующим тоном повествуют современники о смуте, какую внесла опричнина в умы, непривычные к таким внутренним потрясениям. Воздвигнул царь, пишут они, крамолу междоусобную, в одном и том же городе одних людей на других напустил, одних опричными назвал, своими собственными учинил, а прочих земщиною наименовал и заповедал своей части другую часть людей насиловать, смерти предавать и домы их грабить. И была туга и ненависть на царя в миру, и кровопролитие, и казни учинились многие. Вывод, который делает Ключевский: «Такой образ действий царя мог быть следствием не политического расчета, а исказившегося политического понимания. Столкнувшись с боярами, потеряв к ним всякое доверие после болезни 1553 г. и особенно после побега князя Курбского, царь преувеличил опасность, испугался: «за себя есми стал». Тогда вопрос о государственном порядке превратился для него в вопрос о личной безопасности, и он, как не в меру испугавшийся человек, закрыв глаза, начал бить направо и налево, по разбирая друзей и врагов. Значит, в направлении, какое дал царь политическому столкновению, много виноват его личный характер, который потому и получает некоторое значение в нашей государственной истории»15. 2.2. С.Ф.Платонов об итогах опричнины Платонов, в отличие от Ключевского, считает, что цель Грозного была достигнута, но с такими последствиями, которые вряд ли были нужны и полезны. В течение двадцати лет (1565-1584) опричнина охватила половину государства и разорила все удельные гнезда, сокрушив княжеское землевладение и разорвав связь удельных «владык» с их родовыми удельными территориями. Взамен уничтожаемых «княженецкихвотчин», представлявших собою крупные земельные хозяйства, вырастали мелкие поместные участки; при этом разрушалась сложная хозяйственная культура, созданная многими поколениями хозяев княжат; гибло крестьянское самоуправление, жившее в крупных вотчинах, отпускались на волю боярские холопы, менявшие сытую жизнь боярского двора на голодную и бесприютную вольность. Самая суть производимой реформы – превращение крупной и льготной формы землевладения в форму мелкопоместную и обусловленную службою и повинностями должна была вызвать недовольство населения, а способы проведения реформы вызывали его еще более. Реформа сопровождалась террором. Опалы, ссылки и казни, заподозренных в измене княжат и иных людей, вопиющие насилия опричников над «изменниками», кровожадная злоба, распутство самого Грозного – пугали и озлобляли народ. Он видел в опричнине непонятный и ненужный террор и не угадывал ее основной политической цели, которой правительство открыто не объясняло. С.Ф.Платонов пишет: «Такова была пресловутая опричнина Грозного царя. Направленная против знати, она тяготела над всем населением; имея целью укрепление государственного единства верховной власти, она расстраивала общественный порядок и сеяла общее недовольство. Кроме политических результатов у опричнины были и косвенные, повлиявшие на развитие социального кризиса в государстве»16. Этот кризис был весьма сложен. В общем, он заключался в том, что трудовая масса, земледельческая в волостях, торгово-промышленная в городах московского центра, была сорвана со своей оседлости теми условиями быта, какие создались в XVI столетии в результате деятельности московского правительства под давлением военных и политических необходимостей. Как уже было упомянуто, московская власть деятельно умножала свои боевые силы, верстая на поместья все большее и большее число служилых людей. Она вербовала их во всех слоях московского населения, переводя на государеву службу и снабжая поместьями даже частновладельческих холопов. Мало-помалу, на всем этом пространстве служилое землевладение достигло крайнего развития в том смысле, что захватило в свой оборот все земли, кроме части собственно государевых («дворцовых») и церковных. При этом, разумеется, тяглое население оказалось сплошь на частновладельческих землях, и гражданская свободная крестьянская община исчезла. Общинно-податное устройство крестьян могло сохраниться лишь там, где крупное частновладельческое хозяйство охватывало целиком и старинную бытовую крестьянскую волость, или же там, где оно находило свою выгоду в сохранении «мирского» самоуправления под надзором вотчинной власти. Естественный рост поместного землевладения и сопряженной с ним крестьянской «крепости» был круто осложнен и ускорен опричниной Грозного. Она, во-первых, распространила порядок поместного владения на княженецкие вотчины, пуская их в поместную раздачу наряду с остатками «черных» государственных земель, и этим окончательно искореняла крестьянское самоуправление в государственном центре. А во-вторых, опричнина, действуя приемами свирепого террора, сообщила аграрной реформе характер общественного бедствия, наступившего внезапно и разорявшего безжалостно страну. Рассказы современников (иностранцев Таубе и Крузе, например) о ликвидации княжеских хозяйств в опричнинском порядке поражают нас гнусною жестокостью этого порядка. Вот почему именно с развитием действий опричнины соединились, в 70-х годах XVI века, первые признаки тех последствий, какие повлекло за собою возникновение крестьянской «крепости» в условиях поместной системы. Этими последствиями были – массовый крестьянский «выход» из коренных областей государства на окраины и в зависимости него опустение государственного центра. Последствия такого порядка вещей скоро сказались, В центре государства создался острый хозяйственный кризис, вызванный недостатком рабочих рук. Выход трудовой массы влек за собою хозяйственную пустоту. Писцовые книги второй половины XVI века отмечали очень много «пустошей, что были деревни»; вотчин пустых и поросших лесом; сел, брошенных населением, с церквами «без пенья»; поросших земель, брошенных «за пустом» без пашни. Местами была еще жива память об ушедших хозяевах, и пустоши еще хранили на себе их имена, а местами и хозяева уже забыты и «имян их сыскати некем» Сохранившееся на их землях «мирское» устройство крестьян привязывало к ним народ. Правительство также было обеспокоено «выходом» крестьян. Результатом всех этих изменений стали отмена «Юрьева дня» и введение «заповедных лет». Политика опричнины имела глубокие политические и экономические противоречивые последствия. С одной стороны она укрепила центральную власть и единство государства, к этому могла привести только хорошо продуманная и последовательная государственная политика. Платонов не видит границы между опричниной и послеопричным временем и называет время с 1560 по 1577 г «одной сплошной эрой душегубства». С другой стороны опричнина привела к тяжёлому экономическому кризису в государстве. Такие выводы можно сделать, знакомясь с точкой зрения Платонова. ЗАКЛЮЧЕНИЕ В.О.Ключевский и С.Ф.Платонов относятся к двум основным направлениям историографических концепций: дискредитирующему и апологетическому17. В основе каждого из этих направлении лежит наиболее общее представление историков о сущности и смысле русской истории и соответственно о критериях оценки исторических личностей. В основе первого взгляда – оценка Ивана Грозного с точки зрения общечеловеческой нравственности и морали, в основе второй – оценка его и его правления с точки зрения территориальных и иных достижений, осуществленных при нем. Вторая точка зрения не только неизбежно приписывает успехи, достигнутые Россией, личности её монарха, но, что более важно, сводима к другой нравственной системе – государственной. В.О.Ключевский оценивает опричнину с первой точки зрения, по его мнению, в основе действий Ивана Грозного были исключительно личные мотивы, и никакого политического смысла историк в опричнине не видит. С.Ф.Платонов же, наоборот, считает, что в основе действий Ивана Грозного были политические цели, хотя и отрицательно относится к её итогам, а вот личностные мотивы опускает. Он считал, что содержанием царствования Ивана IV являлась борьба царя и дворянства с главным тормозом на пути централизации – боярством. Реформ 50-х годов XVIв. было недостаточно, и потребовалось организованное в масштабах страны насилие – опричнина. Очевидно, что при оценке таких сложных явлений, как опричнина, нельзя взаимоисключать эти два подхода, надо рассматривать явление с различных точек зрения. В деятельности Ивана Грозного чётко прослеживаются политические мотивы. В целом, опричнину можно рассматривать как «форсированную централизацию» (но в таких формах, которые нельзя признать прогрессивными), предпринятую без достаточных экономических и социальных предпосылок, а потому вылившуюся в массовый террор. Это не была антибоярская политика. Скорее, это был конфликт внутри всего господствующего сословия, спровоцированный Иваном IV с целью укрепления своей власти. Но нельзя не учитывать значение самой личности Ивана Грозного. Зачастую личные мотивы и амбиции царя превалировали над политической и экономической целесообразностью и влияли на ход и итоги событий, которые целом были неутешительны. В результате опричнины не произошло серьезных изменений в структуре общественных отношений, зато опричные репрессии и рост налогового гнета в связи с Ливонской войной резко ухудшили положение народных масс. Разразился хозяйственный кризис, центр и северо-запад были опустошены, много сел и деревень оказались заброшенными. И всё-таки время правления Ивана Грозного, да и сама опричнина, оказалась связана и с общим направлением,и с традициями предшествующих царствований и дала толчок дальнейшему развитиюстраны. В результате опричнины Иван IV добился резкого усиления самодержавной власти, придав ей черты восточной деспотии. Крепостническая по сущности и методам проведения политика опричнины стала важным этапом на пути крестьянского закрепощения. СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ Зимин Опричнина Ивана Грозного. - М., 1984. Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. Ключевский В.О. Сочинения в 9 т., т.1, ч.2, гл. 3. Курс русской истории. - М.: «Мысль», 1987. Платонов С.Ф. Смутное время: очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв., гл. 2. СПб., 1996. Скрынников Р.Т. Иван Грозный и его время. М.: журнал «Знание», 1991. №7 (электронный ресурс, ссылка: www.community.livejournal.com) 1 Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения в 9 т. - М.: «Мысль», 1987. С.132 2 Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. - М.:, 1984. 3Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 202 4 Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 205 5Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 205 6Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 207 7Там же. С.207 8Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 208 9Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 209 10Платонов С.Ф. Смутное время: очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв., гл. 2. - СПб., 1996. С 27 11Платонов С.Ф. Смутное время: очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв., гл. 2. - СПб., 1996. С 29 12Там же. С 30 13Платонов С.Ф. Смутное время: очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв., гл. 2. - СПб., 1996. С 31 14Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 210 15Ключевский В.О. О русской истории, лекция XXIX. - М.: «Просвещение», 1993. С 212 16Платонов С.Ф. Смутное время: очерк истории внутреннего кризиса и общественной борьбы в Московском государстве XVI-XVII вв., гл. 2. - СПб., 1996. С 35 17Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. - М.:, 1984. |