Доклад. Велимир Хлебников настоящее имя
 Скачать 42.21 Kb.
|
 Велими́р Хле́бников(настоящее имя Виктор Владимирович Хлебников) (28 октября (9 ноября) 1885 — 28 июня 1922) — русский поэт и прозаик Серебряного века, видный деятель русского авангардного искусства. Входил в число основоположников русского футуризма; реформатор поэтического языка, экспериментатор в области словотворчества и «зауми», Председатель земного шара. Родился 28 октября (9 ноября) 1885 в Малодербетовском улусе Астраханской губернии. Мать Велимира Хлебникова посвятила себя воспитанию пятерых детей, которые благодаря ей получили хорошее домашнее образование, приобрели вкус к литературе, живописи и истории. В связи со служебными обязанностями отца семья часто переезжала. В 1897 Хлебников пошел в 3-й класс Симбирской гимназии, затем семья переехала в Казань, где будущий поэт окончил гимназию и в 1903 поступил в университет. В годы учебы писал стихи и прозу, занимался живописью, математикой, биологией, химией, философией, изучал японский язык. Университетские профессора считали его многообещающим натуралистом. Сам же Велимир Хлебников в 1904 писал о себе: «Пусть на могильной плите прочтут: «Он нашел истинную классификацию наук, он связал время с пространством, он создал геометрию чисел. Он нашел славяний, он основал институт изучения дородовой жизни ребенка…» В 1908 Хлебников приехал в Петербург и поступил в университет — сначала на естественный факультет, затем на историко-филологический (оставив учебу в 1911). Сблизился с кругом символистов, посещал «среды» Вяч. Иванова и «Академию стиха» при журнале «Аполлон», где встречался с акмеистами. Хлебникова сближал с символистами интерес к мифологии, русской истории и фольклору (именно в кругу Вяч. Иванова он получил древнее славянское имя Велимир). Однако уже в эти годы у Хлебникова появились отличные от символистов и акмеистов взгляды на природу слова. С 1905, тяжело переживая поражение России в русско-японской войне и поражение Первой русской революции, он пытался вывести числовые законы Времени, влияющие на судьбы человечества. В 1908 в журнале «Весна» было опубликовано первое стихотворение Велимира Хлебникова «Искушение грешника». Тогда же состоялось его знакомство с В. Каменским, Д. Бурлюком и др. членами группы «Гилея», к которым затем присоединились В. Маяковский и Б. Лившиц. Вскоре Хлебников стал главным теоретиком футуризма, который называл «будетлянством». Его стихи вошли в футуристический сборник «Садок судей» (1910), которым заявило о себе новое литературное движение - футуризм. Футуризм (от лат. "будущее") и его основные признаки: бунтарство, анархичность мировоззрения, выражение массовых настроений толпы бунт против привычных норм стихотворной речи, эксперименты в области ритмики, рифмы эксперименты по созданию "заумного языка" Знаменитый сборник футуристов «Пощечина общественному вкусу» (1912) наполовину состоял из стихов Велимира Хлебникова — «Кузнечик», «Бобэоби пелись губы…» и др. Ритмический и звуковой строй этих стихов, а также написанных к тому времени пьесы «Маркиз Дэзес» (1909-1911) и поэмы «Журавль» (1909) был ориентирован на разговорную речь. В «Пощечине общественному вкусу» была напечатана составленная Хлебниковым таблица «Взор на 1917 год», в которой он, согласно своим исчислениям законов времени, предсказал «падение государства». В 1912 была издана книга Велимира Хлебникова «Учитель и ученик», в которой он изложил основы будетлянства как нового искусства. Его поэтико-лингвистические исследования легли в основу «заумного языка», разработанного им совместно с поэтом А. Крученыхом и воплощенного в их общей поэме «Игра в аду» (1912). В общем сборнике Крученыха и Хлебникова «Слово как таковое» (1913) о «зауми» было сказано, что она пользуется «разрубленными словами, полусловами и их причудливыми хитрыми сочетаниями». По определению Хлебникова, в «зауми» происходит «сопряжение корней» слов, первоначально разложенных на фонетические составляющие. С началом Первой мировой войны Хлебников начал изучать законы прошлых войн, чтобы предсказать ход текущей войны. Результатом этой работы стали книги «Битвы 1915-1917 гг. Новое учение о войне» (1915) и «Время мера мира» (1916). Неприятие мировой бойни составляет содержание поэмы «Война в мышеловке» (1915-1922) и других произведений этого периода. В 1916 Велимир Хлебников был призван в армию и оказался в запасном полку в Царицыне, где, по его словам, «прошел весь ад перевоплощения поэта в лишенное разума животное». С помощью знакомого врача ему удалось добиться освобождения от армии. В это время поэт мечтал создать общество Председателей Земного Шара, в которое мог бы войти каждый, кто ощущает свое единство с человечеством и ответственность за его судьбу. В понимании Хлебникова, искусство имеет жизнестроительное значение в судьбе поэта-«творянина». С необходимостью внебытового существования «творянина» связаны странствия поэта по России. Хлебников считал, что «стихи — это все равно что путешествие, нужно быть там, где до сих пор еще никто не был». Образ жизни Хлебникова точно охарактеризован в воспоминаниях поэта Н. Асеева: «В мире мелких расчетов и кропотливых устройств собственных судеб Хлебников поражал своей спокойной незаинтересованностью и неучастием в людской суетне. Меньше всего он был похож на типичного литератора тех времен: или жреца на вершине признания, или мелкого пройдоху литературной богемы. Да и не был он похож на человека какой бы то ни было определенной профессии. Был он похож больше всего на длинноногую задумчивую птицу… Все окружающие относились к нему нежно и несколько недоуменно». Октябрь 1917 Велимир Хлебников встретил в Петрограде. Впоследствии описал увиденное в поэме «Ночной обыск «(1921). В 1920-1921 на Украине Хлебников стал свидетелем разгрома армии Деникина, который описал в поэмах «Ночь в окопе» (1920), «Каменная баба» (1919), в рассказе «Малиновая шашка» (1921) и др. произведениях. Затем Хлебников приехал на Кавказ, где работал в различных газетах, в бакинском и пятигорском отделении РОСТА, в Политпросвете Волжско-Каспийского флота. Революционные события на Востоке стали темой поэмы «Тиран без Тэ» (1921). Осмысление революции как вселенского явления происходит в поэме «Ладомир» (1920), опубликованной в Харькове. Ее заглавие — неологизм, придуманный Велимиром Хлебниковым для обозначения всеобщей гармонии. В «Ладомире» создан образ неделимого человечества, объединенного с природой. В декабре 1921 Велимир Хлебников вернулся в Москву. К этому времени относится его пророчество относительно собственной судьбы: «Люди моей задачи часто умирают тридцати семи лет». Весной 1922, уже будучи тяжело больным, Хлебников отправился в Новгородскую губернии . Умер Хлебников в деревне Санталово Новгородскую губернии 28 июня 1922. Творчество Велимира Хлебникова оказало огромное влияние как на многих крупных поэтов 20 в. — В. Маяковского, О. Мандельштама, М. Цветаеву, Б. Пастернака, Н. Заболоцкого и др., так и на развитие новых — ритмических, словотворческих и пророческих — возможностей поэзии. В первый период формируются основные особенности его поэзии, тесно связанные с футуристическим движением. Для первых лет характерна противоречивость социальных позиций поэта, неославянофильские увлечения, мифологические утопические конструкции. Мировоззрение Хлебникова - мифопоэтическое. Строй его мыслей и чувств пронизан идеей торжества жизни. Читая поэтов, ученых, историков, он вкладывает в их концепции свое содержание, придавая им своеобразное научное и фантастическое истолкование. Недаром одним из увлечений поэта, характерных для русской литературы 10-х годов вообще, было творчество Герберта Уэллса. Хлебников расшифровывает образы и идеи Уэллса как своеобразные аллегорические метафоры современного мира. Апокалипсические образы будущего в романах Уэллса отразились в замечательной поэме Хлебникова “Журавль”. Собственно, это первая поэма нового типа в его творчестве. В ней основное фабульное событие - восстание вещей против мира людей. Летящие над городом трубы становятся поэтическим воплощением ожившего враждебного людям предметного мира цивилизации. Трубы превращаются в грозное и неумолимое существо, “чудовище”, грозящее людскому роду. Не без влияния “Войны миров” Уэллса создается ужасная картина гибели человечества. Машинно-вещный мир отчуждает человеческие начала, цивилизация противостоит человечеству. Вещи - “Изменники живых” - носители смерти, символ омертвления духовных начал человечества: Жизнь уступила власть Союзу трупа и вещи. С самого начала творчество Хлебникова отличается поразительной жанровой многоплановостью. Атмосфера трагедии и бунта охватывает художественный мир Хлебникова. В его творчестве до 1917 года господствует абстрактно-романический бунт против общества. Резкое неприятие окружающего мира - одно из отдаленных предчувствий грядущей революционной бури, поэтому особое значение для него приобретала и тема судьбы личности, протестующей против гнетущего ее уклада. Интересна в этом плане автохарактеристика Хлебникова в черновике письма к В. Каменскому 1909 года: “А вообще мы - ребята добродушные: вероисповедание для нас не больше чем воротнички (отложные, прямые, остро загнутые, косые). Или с рогами или без рог родился звереныш: с рогами козленок, без рог теленок, а все годится - пущай себе живет (не замай). Сословия мы признаем только два - сословие “мы” и наши проклятые враги… Мы новый род люд-лучей. Пришли озарить вселенную. Мы непобедимы”. В 1914-1917 годах обостряется его ненависть к буржуазному миру, к аристократии и военщине. Она соединяется с ненавистью к политике буржуазных правительств, учинивших мировую бойню: Величаво идемте к Войне-Великанше, Что волосы чешет свои от трупья. Воскликните смело… как раньше, Мамонт наглый, жди копья! Все это приводило его к настойчивым поискам смысла истории, сущности бытия, путей освобождения. Хлебникову особенно была близка идея: “Жить нужно не для себя (эгоизм) и не для других, а со всеми и для всех”. “Философия общего дела” развивала своеобразную культурологическую утопию - утопию культурного максимализма, утопию “сохранения всего”, главным образом человека - основной ценности культуры. В самостановлении человека труд имеет особое значение. Именно отсюда вытекает разделение Хлебниковым человечества на “творян” и “дворян”, на “изобретателей” и “приобретателей”. Тема труда - одна из важнейших в его лирике. Осуждение западной цивилизации, противопоставление города и деревни (деревня - средство “всеобщего оздоровления”) и, наконец, тождественность человека и вселенной, единство времени и пространства составляют основные параметры поэтической картины мира у Хлебникова. Так возникает у футуристов концепция преодолимого времени. В поэзии Хлебникова, как и раннего Маяковского, история начинается вступлением в мир поэта, который творит историю по собственному плану: Слушайте! Из меня слепым Вием время орет: Подымите, подымите мне веков веки! Хлебников одной-двумя строчками ярко рисует картины современности: То пожаром, то разбоем Мы шагаем по земле. И как противопоставление этому: Ворчал старик… А лучше бы садить бобы Иль новый сруб срубить избы, Сажать капусту или рожь. Хлебников искал пути проникновения в смысл мироздания. Героем его творений становится “человек вообще”, пребывающий на пересечении настоящего, прошлого и будущего и включенный в цепь мироздания. Исходя из этого, он осуществляет дорогой ему замысел новой синтетической жанровой формы - “сверхповести”. “Задумал сложное произведение “Поперек времен”, где права логики времени и пространства нарушались бы” с невиданной свободой. Основная мысль выражена в его словах, что “заключительная глава - мой проспект на будущее человечества”. Так была закончена в 1913 году “сверхповесть” “Дети Выдры”. Смысл “сверхповести” - утверждение идеала человека, связанного с природой и поднимающего прометеевский бунт против буржуазной цивилизации. В “сверхповестях”, как во многих других произведениях Хлебникова, мы находим особое смешение стилей: парадоксальная логика соседствует с горечью неприятия тогдашнего общества, юмор - с патетикой. Безудержная фантазия - ведущая черта его поэтической системы. Стихотворения, поэмы, “сверхповести” и, наконец, проза насыщены историческими фактами, событиями, историческими именами. От древнейшей истории Востока до истории современной России - таков диапазон его поэтического мира. Любая лирическая эмоция, состояние переживание, автобиографические мотивы переплетаются с историческими именами и событиями. Тема каждого его произведения пронизана неразрывностью различных времен. Так тема нэпа, протест против мещанства в стихотворении “Не шалить!” пересекается с темой бунта, Пугачева, Волги: Эй, молодчики-купчики, Ветерок в голове! В пугачевском тулупчике Я иду по Москве! Часы - человечество - судьба неразрывно связаны друг с другом. Он слышит “шорох судьбы иголки, этой чудесной швеи”, которая сшивает различные времена. Время и судьба - центральные мотивы поэтического мира Хлебникова, во многом обусловленные его пониманием истории и определившие неповторимую художественную индивидуальность. Принципиально важно его замечание, сделанное уже в 1912 году: “Одна из тайн творчества - видеть перед собой тот народ, для которого пишешь, и находить словам место на осях жизни этого народа…”. В этих записях - замечательное выражение почвы, на которой вырастало творчество Хлебникова. Его историзм связан в первую очередь с фольклором и мифологией. Они и являются основой его понимания народности. Понимание народности опирается у Хлебникова не только на историю русской литературы, но, прежде всего, на его концепцию “времени - пространства”, на утопическую попытку найти всеобщий закон мировой жизни в числовых измерениях. Народная жизнь, склад характера, глубинная история народа обретали явственно выраженный, овеянный поэзией характер. В поэмах и стихах Хлебникова появляются многочисленные мифологические персонажи: Венера, Вила, Русалки. Мифологическое время легко укладывается в его концепцию исторического времени. Хлебников в мифологической культуре, возникшей в период становления человеческого общества, видел проявление как бы в “чистом” виде общечеловеческих ценностей, которые выступали не в классовой или исторической, а самых первичных формах. Это было желание в современном обществе восстановить общечеловеческие ценности в их “элементарном”, чистом первичном виде. Мы равенство миров, единый знаменатель. Мы ведь единство людей и вещей. Недаром ему всегда неоспоримыми представлялись неделимость мира, духовная близость мира природы и человеческого общества. Война и смерть для него - нарушение миропорядка, цели человеческого бытия: Походы мрачные пехот, Копьем убийство короля, Дождь звезд и синие поля Послушны числам, как заход. Годы войны, ковры чуме Сложил и вычел я в уме. И уважение к числу Растет, ручья ведя к руслу. Футуристы выступили против слепого подражания классикам. Застой русской поэзии конца XIX века был для них так же неприемлем, как “сладкая” напевность символистов, напоминающая оперные арии. На первое место выступила проблема нового поэтического языка. Новый подход к проблемам творчества и поэтической речи нашел выражение прежде всего в творчестве Хлебникова. Словотворчество Хлебникова восходило, прежде всего, ко всему строю русского языка, гениально ощущаемого филологическим чутьем Хлебникова. Слово у Хлебникова становится “значащей материей”. Все это связано с невиданным разнообразием у Хлебникова новых жанровых типов (баллады, лирические стихотворения, поэмы), преобразующих традиционные представления и формы. Слово для Хлебникова - призыв, крик, декларация. Хлебников совершил грандиозную работу по перестройке поэтической речи, включив в нее огромный по масштабу материал бытовой, устаревшей, диалектной и жанровой речи. Не говоря уже о его “звездном языке”, “зауми”, фольклорном и “общеславянском” слове (украинском, польском, сербском и т.д.). Сам Хлебников превосходно выразил мысль об историчности поэтического слова, когда писал: “Словотворчество - враг книжного окаменения языка и, опираясь на то, что в деревне, около рек и лесов до сих пор язык творится, каждое мгновение создавая слова, которые то умирают, то получают право бессмертия, переносит это право в жизнь писем. Новое слово не только должно быть названо, но и быть направленным к называемой вещи. Словотворчество не нарушает законов языка”. Изменение состава языка у Хлебникова непосредственно связано с новым типом образности и новой структурой образа. В отличие от символистов, его поэтическая работа ориентирована на максимальность образности, слагаемой из разрастающейся цепи метафор, почти живописной пластичности, и интеллектуальной структуры образа. Метафора - как бы источник интеллектуального вывода. Его метафоры могут показаться странными и причудливыми. У него читаем: Смычок над тучей подыми Над скрипкою земного шара… Полк узеньких улиц Я исхлестан камнями… Пух лебедя дворцам Грей белым снежным одеялом… Его метафора - средство заострения смысла, выражение глубоких противоречий социальной действительности. В его образной системе господствует право на преувеличение, деформацию естественных пропорций, на необычайные ракурсы, нарушающие представления о построении пространства и объемов. Меняется лексика, трансформируется синтаксис. Хлебников сознательно ослабляет логические связи, создает ряды независимых друг от друга образов, вводит синтаксическую сбивчивость. За всем этим стоит призыв создать “немой язык понятий” и требование быть “рыбаками жемчужин русского моря”. Хлебников необычайно расширил границы поэтического языка, во многом изменил представление о его семантических закономерностях. По словам Н. Асеева, Маяковский хранил “почтительное, почти благоговейное отношение к В. В. Хлебникову, знавшему язык, что называется, насквозь, до тончайших оттенков речи… Маяковский видел в Хлебникове неповторимого мастера звучания, не укладывающегося не в какие рамки науки о языке. Своего рода Лобачевского слова”. Историческое значение языковых исканий Хлебникова не только в создании новой художественной системы, но и в углублении нашего представления о поэтическом языке. Историческая задача Хлебникова заключалась в том, чтобы показать скрытые в существующем языке возможности. Подобно Пушкину, он проводил коренную перестройку поэтической речи. Даже в тех случаях, когда он вводит в свой текст “чужое” слово, лексику и поэтическую образность классической поэзии, он в корне меняет их стилистическую природу. Для Хлебникова характерно парадоксальное сочетание традиционных стилистических оборотов, даже штампов русской поэзии, с новыми, необычными формами поэтической речи. Впоследствии Хлебников осознал крайности своих экспериментов. “Я чувствую гробовую доску над своим прошлым. Свой стих кажется мне чужим”, - писал он в 1921 году и добавлял: “Вещь, написанная только новым словом, не задевает сознания…”. “Слово живет двойной жизнью. То оно просто растет как растение, плодит друзу звучных камней, соседних ему, и тогда начало звука живет самовитой жизнью, а доля разума, названная словом, стоит в тени, или же слово идет на службу разуму… звук становится “именем””. Говоря иначе, слово выступает то в роли понятия, то в роли образа, меняя свою функцию в том или другом контексте. “Звуко-вещество”, слово, то отделяется от бытового языка, то сливается с ним. В литературе утвердилось вполне справедливое мнение, что Хлебников был прежде всего эпиком. Действительно, большую часть его наследия составляют поэмы, разнообразные по жанру и форме. Показательно, конечно, что Хлебников часто вводил лирические стихотворения в свои поэмы или создавал особый тип лирической поэмы, складывающейся из цикла разновременно написанных стихов. Но было бы неверно не оценить значение его лирических стихотворений. Когда умирают кони - дышат, Когда умирают травы - сохнут, Когда умирают солнца - они гаснут, Когда умирают люди - поют песни. Вся ранняя поэзия Хлебникова пронизана историко-философскими мотивами и ассоциациями. Через нее проходят многочисленные реминисценции из древнерусской литературы. Тема самобытности - одна из главных в его стихах и прозе (“Мы устали быть не нами”). Так возникает проблема русской литературы. На первом месте у него попытка показать “широту нашего бытийственного лика”, связанная с протестом против ориентации символистов на Запад, с убеждением, что мы “не останемся пересмешниками западных голосов”. Вейся, вейся, русское знамя, Веди через суши и через хляби! Туда, где дух отчизны вымер И где неверия пустыня, Идите грозно, как Владимир Или с дружиною Добрыня. Лирика и поэмы Хлебникова отличаются свободным характером, их целостность тем не менее определяется подчеркиванием существенных идейно-художественных мотивов. Судеб виднеются колеса С ужасным сонным людям свистом. И я, как камень неба, несся Путем не нашим и огнистым. Тема одиночества (“я белый ворон, я одинок”) сплетается с темою служения справедливости и добру: Взлететь в страну из серебра, Стать звонким вестником добра. Эта тема не оставляла Хлебникова до конца его жизни. В прозаическом отрывке “Закон множеств царил…” снова звучит трагический голос: “Теперь я одинокий игрок, а остальные - весь большой город, пылающий огнями, - зрители. Но будет время, когда я буду единственным зрителем, а вы - лицедеями”. |