Внимание! Текст книги переведен исключительно с целью ознакомления, не для получения материальной выгоды. Любое коммерческое или иное использование кроме ознакомительного чтения запрещено.
 Скачать 0.78 Mb.
|
ГЛАВА 7 Филипп Я запускаю руку под одеяло, а затем под её больничный халатик, и накрываю своей ладонью её животик, в котором уже пинается малыш. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох, пытаясь убедить себя, что всё в порядке. Когда я был в тридцати минутах езды от места, откуда Молли связывалась с Синди, мне позвонили и сообщили, что она в больнице. Из того, что я услышал по телефону, до того, как линия оборвалась, я понял, что случилось что-то серьезное. Но я пытался не думать об этом, отказывался верить, что с ней что-то произошло, когда я, наконец-то, нашёл её после всех этих месяцев поисков. Она собиралась вернуться в город. Возможно, и не к нам домой, а к Сидни, и она прекрасно осознавала, что не ступит и шагу в Нью-Йорке без моего ведома, ведь я сразу узнаю об этом. Я помчался бы к ней в ту же секунду. Дальше — все как в тумане. Когда я влетел в больницу, требуя, чтобы меня пустили к ней, они пытались удержать ее подальше от меня. Им повезло, что она находилась в больнице, иначе я бы к черту сжег здесь всё дотла, чтобы доказать серьезность своих намерений. Потребовалось не много времени, чтобы они поняли, в чём дело, и поменяли свое отношение. Я не люблю воздействовать на людей властью и деньгами, но в этом случае я просто не мог не воспользоваться этим. Не было ни одной гребаной вещи, которую я бы не сделал, чтобы добраться до нее. Потом, когда они сказали мне, что с ней все будет в порядке, я почувствовал, будто камень с души свалился. Я вытерпел достаточно и потратил все силы, так что мне нужен перерыв. Затем он снова бросил бомбу: «И, что касается ребёнка», - сказал врач. Назойливый шум в моих ушах был настолько громким, что я уже не слышал, о чём он говорил дальше. Я должен был попросить повторить его это снова. Если бы я не сидел, то уверен, что свалился бы на пол. Ребёнок. Это слово продолжает вертеться в моём сознании. Если что-то случится с нашим ребёнком, это уничтожит Молли. Это то, в чём я могу быть точно уверенным. Я потираю выпуклость, чувствуя её ровное дыхание. Я до сих пор помню тот день, когда Молли сказала мне, что ей нужна семья. Сначала я просто хотел её. Но мысль о том, что она будет беременна моим ребенком, заставила слова сорваться с моего языка. Я ответил, что тоже хочу ребёнка. Изначально я хотел привязать её к себе любыми способами. Если бы у нас был малыш, я бы всегда присутствовал в её жизни. Я был бы привязан к ней навсегда. Чем больше она говорила об этом, представляла или мечтала, тем сильнее мне хотелось этого. Больше, чем что-либо. Это стало ещё одним способом пробуждения меня к жизни. Я должен был быть с ней. Каждый вечер ложиться в постель, обнимая её маленький круглый животик и чувствовать, как он растёт каждый день. Мы оба этого хотели, и то, что она сделала, не имеет никакого смысла. Я не знаю, почему она сбежала, и вот, встретившись с ней теперь, всё равно не могу этого узнать. Она ничего не помнит. Это слишком больно. Она смотрела на меня с такой большой любовью, когда проснулась. Как будто я снова был её миром. Такое беспредельное доверие читалось в её взгляде, пока она ждала, когда я отвечу на её вопросы. Но у меня не было ответов. Я не знал, где она жила, с кем, или даже как сводила концы с концами. Поднимаясь со стула, я вытаскиваю руку из-под одеяла, затем наклоняюсь и целую её живот. - Не переживай, сыночек. Я не позволю твоей маме никуда убежать, - шепчу ему. Даже не знаю, это обещание или предупреждение для Молли. - Я никуда её больше не отпущу. Она вернётся в мой дом и в мою кровать, хочет она того или нет. Ей крупно повезёт, если я не привяжу её к себе. Мне должно быть стыдно за эти мысли, но я не чувствую никакой вины. Ни капельки. Она сломала меня, и весь тот контроль, все усилия, которые я прикладывал, чтобы не задушить ее, уничтожены. Всё разбито на миллион осколков, и нет никакого способа вернуть это обратно. Затем я беру её за подбородок и поворачиваю голову в свою сторону. Она даже не шевельнулась. Её полные губы немного приоткрыты, и я не могу остановить себя от небольшого поцелуя. Её рот приоткрывается ещё шире, и я запускаю свой язык внутрь, тем самым немного ослабляя напряжение в моем теле. Когда я отстраняюсь, то слышу, как она бормочет: «Люблю тебя», таким же голосом, который она использовала, когда я приходил после рабочего дня домой и занимался с ней любовью до потери пульса. Это заставляет мое сердце сжиматься от желания. Я хочу заставить её сказать это снова. Снова и снова, потому что я так соскучился по этому. Я неохотно поднимаюсь с кровати и выхожу из палаты, чтобы сделать звонок, которого я до чёртиков боялся. Это реальность, с которой мне придётся столкнуться, тем более, что Молли ничего не помнит. Я насчитываю тридцать пропущенных звонков на своём телефоне и уже собираюсь набрать следователя, Карла, но замираю, когда услышу, как кто-то прочищает горло. Я оборачиваюсь и вижу его, прислонившегося к стене в коридоре. Он выпрямляется, но я поднимаю руку, чтобы увести его отсюда. Я хочу быть подальше от палаты Молли. Не хочу, чтобы она услышала разговор. - Чего тебе? - То, что я раздобыл - это просто находка. В сумочке твоей жены не было ничего из того, что могло бы подсказать, где она остановилась. Только связка ключей от непонятно чего. Я просто смотрю на него, ожидая, пока он дойдет до главной части. - Когда ты добрался до места происшествия, возле неё крутился какой-то человек. Рык вырывается из моей груди, и я чувствую, что уже делаю шаг в сторону Карла, словно он был тем человеком, о котором идёт речь. Он поднимает руку, пытаясь меня успокоить. Карл – здоровый мужик, бывший морской пехотинец, но не больше меня. Мужчины нередко уступают моим параметрам. - Это был пожилой мужчина, - отвечает он. Словно, блядь, я знаю, сколько ему может быть лет. – Старый, женатый человек. Успокойся. Ты не о том думаешь Я чувствую, что небольшое напряжение покидает моё тело, и я глубоко вздыхаю, наклонив голову и опустив взгляд в пол, пытаясь успокоиться. Не помогает. - Нет никакого другого мужчины. В действительности, там был только ты. Это заставляет меня резко поднять голову. - Старик кое-что рассказал. Казалось, он знал - кто ты и кто она. Еще он сказал, что ему было интересно, когда ты придёшь за ней. Чёрт. И, что это может значить. - Ну, он показал, где она жила. Небольшая студия над типографией. Негде развернуться, если честно. Ты даже не представляешь, какая там высокая арендная плата. Скорее всего, она платила теми деньгами, которые сняла с карточки. Если только она не продавала свои работы или что-то еще, хотя не думаю. Квартира полностью заставлена картинами. Из других вещей были только парочка детских книг, немного одежды и кровать. Даже холодильник был почти пустым. Его слова не объясняют ту путаницу и не дают никаких ответов. - Почему ты говоришь, что я там был? – спрашиваю. Это даёт мне искру надежды на то, что, возможно, будет не так сложно, как я думал, вернуть свою жену, собрать по кусочкам события последних месяцев. - Потому что ты был на всех её картинах. Похоже, она не переставала тебя рисовать. Я опираюсь рукой о стену, чтобы не упасть. Она рисовала меня? Молли не рисовала с тех пор, как переехала в квартиру после того, как мы поженились. Я очень скучал по этому. Я помню, как заехал за ней, чтобы прогуляться, но всё закончилось сеансом обжиманий машине, как будто мы были школьниками. Я обнаружил несколько пятен краски на её теле. Не знаю, почему, но каждый раз, когда я находил такие пятна, меня это чертовски заводило. И я любил их искать. Затем она ушла, сообщив, что будет ждать, пока мы не переберёмся на новое место и не создадим студию мечты. Этого так и не произошло. Чёрт. - Перевезите их все в Нью-Йорк. Я хочу, чтобы вы расставили их в квартире, словно всё так и было. Все. Заберите все. Он просто таращится на меня. - Она ничего не помнит. Всё, что она знает, это то, что мы устроили небольшое путешествие на пару дней. Она упала и ударилась головой. Теперь мы отправляемся домой, где она провела эти чёртовы четыре месяца. – Кричу я последнюю часть. Как будто если я скажу это достаточно резко и громко, это окажется правдой. Будто она никуда и не уходила. - Хорошо, сэр. - Разберись со всем этим. Делай то, что должен. Заплати, сколько нужно. Мне пофиг. Он напряжённо кивает. – Всё будет сделано. - Ты нашёл доктора, у которого она стояла на учёте? Карл тянется в свой передний карман костюма и достаёт несколько сложенных бумаг. Я забираю их и засовываю в свой задний карман брюк. Я первым делом найду ей доктора в городе. Запишу её туда. Потяну за нужные ниточки, чтобы было похоже, будто у этого доктора она все это время наблюдалась. Это подло и низко, но опять-таки, мне пофиг. Я сдерживал себя слишком долго, и это не сработало. Теперь я собираюсь взять то, что принадлежит мне. - Что-нибудь ещё, сэр? - спрашивает он. Мне не нужно оправдывать себя, но всё же я это делаю. – Если бы твоя жена решила уйти от тебя, как бы ты поступил, чтобы удержать её? Улыбка озаряет его лицо, когда он понимает, о чём я. – Было бы чертовски забавно с ее стороны думать, что она может уйти. - Точно. Увидимся в городе. Карл разворачивается и уходит, и я знаю, что всё улажено. Самой сложной частью всего этого будет Синди, но я заставлю её понять меня. Я должен заставить Молли влюбиться в меня, чтобы, когда она, наконец, вспомнит, почему ушла от меня, то не смогла бы снова убежать. Я должен сопротивляться гневу, который накрывает меня, потому что я всё ещё чувствую, что она снова захочет оставить меня. Я возвращаюсь в комнату и сажусь на стул, чтобы посмотреть на неё. Я просовываю руку под одеяло и её халатик и кладу руку на живот, желая снова почувствовать ребёнка. Мы пытались зачать ребёнка с самого начала. Я больше чем пытался. Каждый раз, когда я кончал в неё, разные мысли начинали лезть в голову. Каждую ночь я ложился в нашу постель, и они не давали мне покоя. Я знал, что полностью принадлежу ей. С того первого момента, как я увидел её, моей единственной целью было овладеть ею, и меня бы никто не сумел остановить. Мы с её отцом только начинали развивать общее дело, и она свела меня с ума. Дала мне повод постоянно быть поблизости. Заработать свое место в ее жизни, насколько это было возможно. И я сделал это. Брак не утолил эту потребность. Ребёнок свяжет нас вместе навсегда, и я очень этого хочу. Она - тот прекрасный, милый ангел, который зажигает мою жизнь. Я не понимал, какой темной до этого была моя жизнь, и я боялся, что кто-то отнимет её у меня. Попытается отдалить нас друг от друга. Знала ли она, когда убежала, что беременна? Было ли это одной из причин бегства? Она скрыла бы это от меня? Я пытаюсь не думать об этом. Нет, она собиралась вернуться, когда позвонила Сидни. И её возвращение не осталось бы для меня незамеченным. Я так же знал, что она бы так не поступила. Не моя Молли. Она так хотела семью. Ей не доставало этой семьи, и она желала создать что-то большее, и я планировал подарить ей это. Я тоже захотел этого, как только она дала мне понять, как бы это было. Я хотел семью с ней, ни с кем другим. Этот план должен сработать. Другого выхода нет. ГЛАВА 8 Молли Филипп вытаскивает меня из машины, с лёгкостью прижимая к своей груди. - Думаю, я могу передвигаться самостоятельно. Я немного делала это в больнице, - дразню его я. Он был всё время около меня, с тех пор, как я очнулась в больнице три дня назад. Такое чувство, что, если бы он отвёл от меня взгляд, я бы могла взять и исчезнуть. Но я могу только представить себе, как он, должно быть, испугался, думая, что потерял меня и нашего, ещё не родившегося, малыша. Он сказал, что я вышла из магазина, который мы посещали во время нашего маленького отпуска, и меня чуть не сбил грузовик. Какой-то мужчина в последний момент оттолкнул меня, и я сильно ударилась головой о бордюр. Я всё ещё ничего не помню. Как будто в моей памяти была огромная дыра. Но после тестов врачи сказали, что всё нормально, и они верят, что память ко мне вернётся. Я немного волновалась, но рядом с Филиппом я чувствую, что всё будет хорошо. Я должна бояться и даже переживать, но всё, что я ощущаю – это счастье. Я счастлива здесь, с этим человеком, который думает, что я его вселенная, как и наш драгоценный ребенок, с которым он любит поговорить. - Скорее не хочу рисковать. Кроме того, я люблю носить тебя на руках. - Я обнимаю его за шею, прислонив к нему голову, пока он идёт по подземному гаражу, прямиком к лифту. - Задний карман, - говорит он мне. Я опускаю одну из своих рук в его джинсы и достаю кошелёк. – Серебряная карточка. Я открываю кошелёк и первое, что замечаю – это фотография, на которой я стою в свадебном платье, окружённая фруктовыми деревьями. - А где ты на этом фото? - спрашиваю я, вытаскивая серебряную карточку и вставляя её в специальный слов в лифте. Дверь тут же открывается. - Ещё раз, - он кивает в другой ключевой слот. Я снова вставляю карточку. - Я не помню, - я смотрю на него, не зная, какой этаж стоит нажать. - Самый верхний. - Ох. - Этот пентхаус и шикарный автомобиль – о, и давай не будем забывать об этом, - я тереблю гигантское кольцо на пальце. Во второй раз, когда я проснулась, я заметила его. Это было нетрудно. – Я начинаю думать, что ты реально богат, - поддразниваю я его. - Мы богаты, - поправляет он, заставляя меня улыбнуться. Везде, всегда - мы. Он поправляет меня каждый раз. Возможно, это всё из-за моей амнезии. - Они меня удерживали. - Хм? - говорю я, глядя на него, и он кивает на кошелёк, который всё ещё в моей руке. Я забираю карточку обратно и возвращаюсь к фото. На снимке - мои светлые волосы блестят под солнечным светом, пряди - цвета мёда и карамели, мягко взъерошенные ветром. На нем я выгляжу очень хорошо, но прямо сейчас я похожа на чертов беспорядок. Мой муж, между тем, всегда выглядит как совершенство, за исключением тех случаев, когда я вижу, как волнение вспыхивает на его лице. - Ты отправилась сделать фото в своём платье в персиковой роще перед церемонией. Я попытался спуститься и заставить тебя вернуться. Я смеюсь. - Почему? - Я озадаченно смотрю на него. - Фото заняло слишком много времени, а мне хотелось поскорей жениться, - ворчит он, как будто всё ещё раздражён этой идеей. Это заставило меня улыбнуться. - Как долго мы встречались, перед тем как поженились? - Три месяца. Теперь мне действительно смешно. – Ты говоришь так, словно это было вечностью, - всё моё тело трясётся, и хмурый взгляд, который был на его лице, мгновенно растворяется в улыбке, от которой на его щеках появляется ямочка. Я наклоняюсь и целую её, и чувствую, как тут же застывает его тело. - Эта твоя ямочка, ты всегда так говорила. Только ты можешь заставить её появиться. - Возможно, я вспоминаю. Я увидела её и просто должна была поцеловать. - Ты всегда так делала, - его улыбка исчезает, и на его лице появляется выражение, которое я не могу прочитать. Я ловила его несколько раз. В такие моменты я действительно ненавижу то, что не могу ничего вспомнить. Знакомо ли мне это выражение? - Делаю, - поправляю я. – Я всегда её целую, - потому что я так и буду делать. Я хочу, чтобы она появилась снова, и я смогла снова поцеловать её. - Это было вечностью. Три месяца ожидания. Лифт останавливается, и Филипп выходит, всё ещё держа меня на руках. Он направляется вниз по длинному коридору и проходит через открытые двойные двери. В центре комнаты стоит гигантская кровать, и Филипп кладёт меня на неё. Он начинает раздевать меня. - Я не хотел ждать ни секунды, после того как впервые увидел тебя. Поэтому три месяца казались вечностью, - отвечает он, снимая с меня сандалии, а затем переходит на мешковатые пижамные штаны, которые сейчас на мне. Моя рубашка немного приподнимается, и он замирает, его взгляд опускается к округлившемуся животу. Я не могу перестать прикасаться к нему. Он наклоняется, целует его, затем его поцелуи опускаются все ниже. - Филипп, - выдыхаю я единственное слово, когда чувствую его рот на моём клиторе через ткань простых белых трусиков. Я позволяю своим ногам раскрыться шире. Это ощущается так естественно, когда я позволяю своему огромному мужу занять место между моих бёдер. Его рука поднимается, убирая ткань, обнажая меня полностью. - Я должен дать тебе отдохнуть, приготовить что-нибудь поесть, но я … - Да, - вырывается из меня стон. Эта потребность заставляет его голос звучать так, словно он не может ждать ни минуты, не попробовав меня, или он может умереть. Его рот опускается на меня, голодный и жестокий. Здесь нет места нежности или терпению. Он накрывает мой клитор, посасывая его своим ртом. Я мгновенно кончаю, словно моё тело находилось на грани в течение нескольких месяцев, и это делает Филиппа еще более диким, заставляя его ускориться. - Мне нужен ещё один. Дай мне его. Он мой, - рычит он, прежде чем возвращается к моему клитору, впитывая каждую каплю моего первого оргазма, полностью поглощая меня. Я даю ему еще один оргазм, и он такой интенсивный, что я вынуждена закрыть глаза, пока толкаюсь ему в лицо. Когда я, наконец, открываю глаза, я понимаю, что меня переместили в центр кровати. - Спи. Я приготовлю что-нибудь поесть, - он целует меня, и я чувствую свой вкус на его губах, но затем он слишком быстро отстраняется. Я хочу большего. Я хочу, чтобы его тело было на мне, но он уже находится у выхода из спальни, и я остаюсь одна в постели. В поле моего зрения попадает что-то знакомое. |