Глава_2. Возникновение и становление политологии

• Название: Возникновение и становление политологии
• Дата: 01.11.2021
• Размер: 313 Kb.
• Имя файла: Глава_2.doc
• Тип: Документы; #260435
• страница: 2 из 4

2.2.4. Становление политической науки (конец XIX - начало XX века)

Последние десятилетия XIX - начало XX в. стали периодом, в рамках которого произошло окончательное вычленение сферы политического как самостоятельной подсистемы человеческого социума. Именно к этому периоду относится формирование и утверждение в большинстве промышленно развитых стран важнейших государственных и политических институтов, которые в совокупности составили современную государственно-политическую систему.

Процесс формирования и выделения политологии из общей системы социальных и гуманитарных наук занял несколько десятилетий (конец XIX - начало XX в.). В это время термин «политическая наука» получил признание и распространение и в Европе. Среди пионеров современной профессиональной политологии превалировала тенденция рассматривать свою дисциплину как науку. В 1896 г. один из виднейших европейских политологов и социологов итальянец Г. Моска назвал свой ставший позднее классическим труд «Элементы политической науки». Английский исследователь Ф. Поллак создал «Историю науки о политике» (1890), а преподаватель Кембриджского университета Р. Сили – «Введение в политическую науку» (1896). При этом «наука» и «научность» понимались по-разному. Как считал, например, Р. Сили, политическая наука призвана быть комплексом пропозиций, сформулированных на основе исторического знания. По его мнению, политическая наука — это культивирование умения «обосновать, обобщить, сформулировать и различать... так же как и собирать, точно идентифицировать и исследовать факты». Эти процессы, по его мнению, и составляют политическую науку. Симптоматично, что известный немецкий исследователь В. Дильтей (1833-1911), решительно отстаивая и защищая теоретико-познавательную самостоятельность гуманитарных наук, соглашался с тем, что для последних образцом являются естественные науки [51].

Представители новой науки, уже осознавшей себя таковой, но еще не признанной в этом качестве обществом и государством, главное внимание сосредоточили на исследовании проблем политической власти и ее социальных основ. Речь шла о четком разделении властей, утверждении парламента, исполнительной и судебной ветвей как самостоятельных институтов власти, партиях и партийных системах, избирательной системе, государственной службе и т.д. Не случайно к этому же периоду относится возникновение разного рода научных ассоциаций (экономических, социологических, исторических и т.д.), образовавшихся наряду с ранее начавшей формироваться социологией, экономической наукой и научной историей. В рамках первых десятилетий XX в. политология воспринималась как «новая наука», но одновременно продолжались споры и дискуссии относительно ее права на существование. Разумеется, в каждой стране эти споры и дискуссии несли на себе печать национально-культурных и идейно-политических традиций.

2.2.5. Создание национальных политологических школ
2.2.5.1. Германская школа
В Германии о начале собственно политической науки можно говорить лишь с возникновением в первой половине XIX в. правовой школы, поставившей своей целью изучение государства в различных его аспектах и проявлениях. Основы этой школы были заложены работами И. Канта [68] и Г. Гегеля, особенно «Философией права» последнего [31,92]. Немаловажную роль здесь сыграли известные немецкие правоведы и государствоведы. Главная особенность этой школы состояла в том, что она сводила политическое исследование к идее государства, интерпретируемого как комплекс формальных конституционных норм. Политическая наука, таким образом, превращалась в науку догматическую, лишенную возможности изучения социальной реальности.

В Германии были заложены основы современной политической социологии. Следует упомянуть политологические работы М. Вебера (1864-1920). Первоначально политическая наука оформилась во многом как социология политических институтов. Но поскольку основным объектом ее изучения было государство, политическая наука возникла как социология государства [25,26]. Определилось разделение на государствоведение и политическую науку. Политические процессы внутри страны, в т.ч. и государственное управление в целом, рассматривались в рамках государствоведения. В дальнейшем эта линия проводилась не столь четко, и философия государства, которая входила в государствоведение, стала рассматриваться как часть политической науки.

Это объяснимо, если учесть, что германская политическая наука развивалась в русле немецкой классической философской традиции, и можно сказать, что основы ее теоретико-познавательных и институциональных рамок были заложены традиционными дисциплинами - философией и историей. Значительное влияние на характер германской политологии, особенно политической философии оказало то, что она развивалась в контексте характерного для германского обществознания историзма. Германская политическая философия не была теорией, которая просто объясняла сущность происходящего, не ставя перед собой каких-либо иных целей. Напротив, она являлась выражением и обоснованием политической воли, располагающей своими принципами и ставившей определенные цели. Она разрабатывала программы и выдвигала предложения по изменению политической реальности.

В такой трактовке в глазах некоторых тогдашних германских исследователей политология не являлась наукой в строгом смысле этого слова. По их мнению, политическая наука как практическая дисциплина призвана определять цели и нормы политической деятельности. В этом плане в ее задачу входило философское осмысление социальной действительности и ориентации политической деятельности на те илииные социальные и моральные ценности. Наиболее четко эту позицию изложил А. Шван, который призывал вновь и вновь возвращаться к нормам, вытекающим из религиозного и философского самосознания, на которые следует ориентироваться как на высшую ценность политического мышления.

Особым направлением немецкой политической мысли стал марксизм, который в лице своих создателей К. Маркса, Ф. Энгельса и их последователей не только нарисовал элементарную политическую картину мира, но и дал в руки радикальных элементов средство, ставшее основным катализатором политического процесса в ХХ веке [92,93,191].
2.2.5.2. Французская школа
Формирование политической науки во Франции, по мнению П. Фавра [162], заняло примерно полвека между двумя символическими датами: 1871 г., когда Э. Бутли основал «Свободную школу политических наук», и 1913 г., когда была опубликована книга А. Зигфрида «Политическая карта западной Франции при Третьей республике». Между этими датами было опубликовано множество работ, составивших основы французской политической науки. Это «История политической науки в ее связи с моралью» П. Жане (1851), «Принципы политической науки» Э. де Парье (1870), «Элементы политической науки» Э. Шеврьера (1871), «Философия политической науки» Э. Акола (1877). За ними последовали ставшие классическими труды А. Эрсана, А. Мишле: «Идея государства» (1896), «Политическая доктрина демократии» (1901). Наиболее яркими фигурами этого периода являются О. Конт [72] и Э. Дюркгейм [55,56].

2.2.5.3. Американская школа
Несколько десятилетий длился процесс формирования политической науки в США. Основателем систематического исследования политики в Америке считается Ф. Либер. В 1857 г. он был принят профессором истории и политической экономии в Колумбийский колледж. Ф. Либер читал лекции по политической философии, в которых центральными были вопросы теории государства и политической этики. Сменивший его Дж. Берджес основал в том же колледже (позже переименованном в Колумбийский университет) в 1880 г. школу политической науки. Политическая наука была введена в систему подготовки научных кадров с защитой диссертации. В 1886 г. школа начала издавать журнал «Политикл сайенс куортерли». Примеру Колумбии последовали университет Джонса Гопкинса и другие ведущие учебные заведения США. Немаловажную роль в становлении американской политической науки сыграла книга одного из ее основателей Дж. Берджесса «Политическая наука и сравнительное конституционное право» (1890). В 1903 г. была создана Американская ассоциация политических наук, положившая начало множеству подобных ассоциаций в США и в других странах. В том же году начал издаваться журнал «Анналы американской академии политических и социальных наук», а с 1906 г. – «Обозрение американской политической науки» и с 1939 г. – «Журнал политических исследований». В последующие годы в США была создана сеть политологических учебных и научных институтов.

Большой вклад в развитие политической социологии внес американский политический ученый А. Бентли, опубликовавший в начале XX в. ряд работ, в которых разрабатывалась теория групп. А. Бентли рассматривал группу как фундаментальную единицу (или «частицу») политики, действующую под институциональным контролем административных учреждений, судов, законодательных органов и политических партий. Во многом теория групп являлась реакцией против правового формализма, поскольку утверждалось, что групповое взаимодействие конституирует реальность политической жизни, действующей за юридически правовой ширмой общества и государства. Придавая этому основополагающее значение, А. Бентли и его последователи оценивали группу как важнейший предмет исследования политической науки [143].

В дальнейшем на основе разработок А. Бентли была сформулирована концепция заинтересованных групп. Вследствие этого социальные группы наряду с политическими партиями заняли важное место в политологических исследованиях. Начало первой волны изучения социальных групп пришлось на 1920-е гг. в трудах П. Одегарда и Э. Херрига, за которыми последовали работы Ф. Поллака, Э. Шатшнайдера, Э. Лейзерсона и др. Но теоретическую и аналитическую завершенность исследование этой проблемы получило после Второй мировой войны.

2.2.5.4. Английская школа
Политическая наука Великобритании как самостоятельное научное направление оформилась в конце XIX в. с момента основания Лондонской школы экономики и политических наук при Лондонском университете. До Второй мировой войны сначала в этой школе, а затем в Оксфордском, Кембриджском, Манчестерском, Ливерпульском и других университетах велось изучение и преподавание дисциплины о политических явлениях. При этом особое внимание профессора-политологи уделяли проблемам государственного управления, политическим институтам, конституционному и административному праву Англии, политической философии и теории, международным отношениям и колониальной администрации. В тот период тон в политологических исследованиях задавали Э. Баркер, Дж. Коул, Г. Ласки, Ч. Мэннинг, У. Робсон, Г. Файнер и другие [143].
2.2.5.5. Итальянская школа
Итальянская политологическая школа характеризуется существенным вкладом в разработку теории элит. Вслед за К. Марксом и М. Вебером целая плеяда таких ученых, как В. Парето (1848-1923), Р. Михельс (1876-1936), Г. Моска (1855-1941) и др. выдвинула собственные теории политического развития. Ученые пришли к выводу, что любая система политического правления, независимо от ее формально-юридического или идеологического характера, является по существу олигархической или элитической. Здесь особо следует отметить теорию элит, сформулированную Г. Моской [107] в работах «Теория правления и парламентское правление» (1884) и «Основы политической науки» (1923). Последователями этой теории были В.Парето [118,119,120.121,122] Р. Михельс [104], которые разработали теории циркуляции элит и «железного закона» олигархии. Согласно этим теориям политические реальности во всех политических системах определяются соперничеством и конкуренцией и, соответственно, сменой у власти различных группировок элит. Исходя из такой постановки вопроса, ученые считали основной задачей политической науки изучение элит, особенностей их функционирования и закономерностей их периодической смены у власти. Р. Михельс стал одним из основателей современной политической социологии, опубликовав книгу «Социология политических партий».
2.2.5.6. Российская школа
Легитимизация социологии и политологии в России шла с некоторым запозданием по сравнению с западноевропейскими странами. Однако XIX в. оказался очень напряженным для страны в плане развития политической жизни. Политическая мысль сконцентрировалась на борьбе с феодализмом и поиске лучших (чем реальный капитализм) путей исторического развития России. Ряд исследователей, среди которых М.М. Сперанский, Н.С. Мордвинов, Н.М. Карамзин, П.И. Пестель, Н.М. Муравьев, П.Я. Чаадаев, К.С. Аксаков, И.В. и П.В. Киреевские, А.С. Хомяков, П.В. Анненков, И.В. Вернадский, Б.Н. Чичерин, разрабатывали идеи, волновавшие общество. Они обосновали революционные планы коренного преобразования государственного строя России. В связи с этим критика деспотизма в организации государственной власти велась из разных политических лагерей. Оппозиция сгруппировалась вокруг двух взаимоисключающих сценариев политического развития. Произошло ее принципиальное и долговременное деление на «западников» и «самобытников». Первые требовали установления конституционной монархии, разделения властей и создания правового государства. Вторые обосновывали особый русский путь развития, идеализируя элементы государственного устройства допетровской Руси.

В середине XIX в. К.Д. Кавелин [66] написал работу «Записка об освобождении крестьян в России», а Б.Н. Чичерин [181,182] статью «О крепостном состоянии». В своих работах исследователи обосновывали тезис о пагубности крепостничества для формирования основ гражданского общества и правового государства в России.

Отмена крепостного права, реформы в различных сферах общественной жизни, в частности судебная реформа, земская реформа, реформа армии и другие преобразования второй половины XIX в., которые должны были, в конечном счете, привести к утверждению начал гражданского общества и правового государства, в огромной степени стимулировали интерес русских обществоведов к проблемам права, конституционализма, истории государственного строительства и т.д. В этот период властителями дум Российской империи стали А.И. Герцен [32], В.Г. Белинский [14], Н.Г. Чернышевский [180], М.А. Бакунин [13], П.А. Кропоткин [74,75,76,77], П.Л. Лавров [78], П.Н. Ткачев [153], Г.В. Плеханов [130].

Развитие политической мысли характеризовалось возникновением революционного демократизма, его слиянием с утопическим социализмом и распространением утопических идей. Сторонники революционного преобразования общества ожесточенно критиковали практику не только феодального, но и буржуазного государства, отрицая необходимость всякого эксплуататорского строя. В их работах превалировала ненависть ко всем видам социального и политического угнетения, неравноправию, глубокая вера в светлое будущее народа. Огромное внимание, обусловленное многонациональным составом Российской империи, уделялось национальному вопросу, обоснованию его решения с позиции признания права наций на самоопределение.

Некоторые русские представители социальных наук разделяли увлечение западных коллег позитивизмом. В 1869 г. вышла книга А.И. Стронина «История и метод», в которой обосновывалась задача использования естественнонаучных методов для изучения общественных явлений и процессов. Работа была неоднозначно воспринята научной общественностью и подверглась ожесточенной критике [91]. В 1872 г. была опубликована работа П. Лилиенфельда «Мысли о социальной науке будущего». В ней автор, следуя в русле изысканий Г. Спенсера (1820-1903), предпринял попытку сформулировать свой вариант теории органичного общества. Книга, изданная в 1873 г. в Германии на немецком языке, пользовалась в Западной Европе немалой популярностью. Будучи приверженцем позитивизма, П. Лилиенфельд выступил за освобождение социальных наук от этических, морально-психологических и иных метафизических наслоений. Исходя из постулата единства естественного и социального миров, философ утверждал, что экономическая жизнь - это физиология общества, система правовых институтов − морфология; правительство − нервная система и т.д.

Немаловажная заслуга в разработке названных проблем принадлежит Б.Н. Чичерину, написавшему несколько фундаментальных работ, в том числе пятитомную «Историю политических учений» (1877), «Очерки философии права» (1901), «О народном представительстве и другие [92]. Дальнейшую разработку эта проблематика получила в работах И.В. Михайловского, Л.И. Петражицкого и других. Глава московской школы философии права П.И. Новгородцев [110,111] принял активное участие в основании конституционно-демократической партии. Его учениками и последователями были И.А. Ильин [61,62], Б.П. Вышеславцев [27,112], Н.Н. Алексеев [4] и др., внесшие существенный вклад в разработку важнейших проблем политической науки. Некоторые идеи П.И. Новгородцева были плодотворно развиты С.Л. Франком [164,165,166,167], С.И. Гессеном [33,34,35,36] и др. В область философии права значительный вклад внесли Е.Н. Трубецкой [157,158,159], Н.А. Бердяев [19,20,21,22], B.C. Соловьев [145] и др. Не случайно П.И. Новгородцев называл В.С. Соловьева «блестящим и выдающимся представителем философии права» и причислял его к «наиболее видным защитникам правовой идеи среди философов истекшего века». Нельзя не отметить роль М.М. Ковалевского [70] в разработке проблем политической философии, обоснование им принципов конституционализма и сравнительно-исторический анализ представительных учреждений и форм демократии.

В этот же период заложены основы современной политической социологии. В 1898 г. русский ученый М.Я. Острогорский опубликовал фундаментальный двухтомный труд «Демократия и политические партии» (на французском языке) [65]. Лишь в конце 1920-х гг. он был издан на русском языке. Показательно, что, хотя в нашей стране книга М.Я. Острогорского не получила популярности, соответствующей ее значимости, на Западе ее автор наряду с такими признанными учеными того времени, как М. Вебер, Р. Михельс и др., считался одним из основателей политической социологии.

В конце XIX - начале XX в. были заложены основы русского конституционализма. В таком контексте большое значение имело возрождение интереса к теории естественного права, которая использовалась для обоснования правового государства. В трактовке естественного права выделились два направления: старое, метафизическое, представленное Б.Н. Чичериным, К.Д. Кавелиным, А.Д. Градовским [38] и др. и новое, социологическое, представленное С.А. Муромцевым, В.И. Сергеевичем [141], М.М. Ковалевским и др.

Сторонники социологического направления видели недостаток старого подхода в том, что его приверженцы, концентрируя внимание на субъективных факторах, исходили из постулата об абсолютности, вечности и неизменности права. Отвергая такой подход, Н.М. Коркунов [137], например, обосновывал тезис об относительности права как «особой группы явлений общественности», изменяющейся в ходе исторического развития.

В результате активного развития русской политической жизни в XIX – начале ХХ в. к началу Великой русской революции 1917 г. в стране произошла идеологическая дифференциация, определившая характер последующих событий. В XIX в. определилось четыре основных идейно-политических течения: либерализм (идеология западничества) в лице М.М. Сперанского [149,150], П.Я. Чаадаева [179], Н.В. Станкевича [151], П.В. Анненкова [7]; консервативная идеология в форме славянофильства представлена реакционным (С.С. Уваров [160,161], К.П. Победоносцев [131]) и реформаторским крылом (А.С. Хомяков [177], Н.Я. Данилевский [46], В.С. Соловьев [145]); российский радикализм основывался на идеях А.Н. Радищева [135], П.И. Пестеля [127], Н.П. Огарева [113], А.И. Герцена [32], В.Г. Белинского [14], Д.И. Писарева [128], Н.Г. Чернышевского [180]; социал-реформизм (меньшевизм) не представлял мощного идейно-политического течения и обосновывался Ю.О. Мартовым и Г.В. Плехановым.

В годы революции основная борьба развернулась между либерализмом и радикализмом. Первый в своей классической форме был представлен Б.Н. Чичериным [181,182], А.И. Гучковым, М.В. Родзянко, а в социализированной форме – П.И. Новгородцевым [110,111], П.Н. Милюковым, А.А. Мануиловым. В радикализме возобладали идеи большевиков (В.И. Ленин [82,83], Л.Д. Троцкий [156]), левых социал-революционеров (В.Д. Камков, П.П. Прошьян, М.А. Спиридонова), и анархистов (П.А. Кропоткин [74,75.76,77], Н.А. Кабанов, В.М. Волин, Г.П. Максимов).

Однако и два других направления оказались в гуще революционных катаклизмов. Социал-реформизм был представлен эсеровским (А.Ф. Керенский, Н.Д. Авксентьев, В.М. Чернов) и меньшевистским крылом (И.Г. Церетели, Ф.И. Дан, Ю.О. Мартов). Консерваторы-монархисты (В.М. Пуришкевич, И. Восторгов, П.Н. Балашов) в идейном плане ничего не смогли противопоставить республиканской идее, овладевшей умами россиян.

Эти и другие факты позволяют сделать вывод, что развитие политической мысли в России шло в том же направлении, что и на Западе. Но в отличие от западных стран в России процесс формирования и институционализации политической науки оказался насильственно прерванным врезультате череды кровавых катаклизмов, захлестнувших страну, и установления тоталитаризма.

2.2.6. Две тенденции в развитии политической науки

Национальные политологические школы позволили создать теоретическую базу, достаточную для осмысления и конструирования глобальных политических концепций. В политологии стран континентальной Европы утвердилась тенденция к синтезу эмпирического и теоретического начал, в то время как политология англосаксонских стран, особенно США, развиваясь в русле позитивизма, во все более растущей степени претендовала на статус «точной науки» наравне с естественными науками. Такое разделение политологической теории и практики на два взаимодополняющих потока было нарушено установлением в России и ряде стран Европы тоталитарных режимов.

Вместе с тем и до 2-й половины 1930-х гг. в континентальной Европе, и особенно в англосаксонских странах политическая наука сделала крен в сторону позитивизма, выразившийся в приравнивании науки о политике к естественным наукам. Эта тенденция уходила своими корнями к основателям европейского рационализма XVII-XVIII вв. Над умами основоположников социальных и гуманитарных наук XIX в., мысливших в русле рационалистической традиции, довлели модели универсальной рациональности и ньютоновского механистически-научного видения мира. Рационалисты усматривали в науке ключ, которому под силу открыть все двери как от тайн природы, так и от тайн социального мира. Они проводили прямую связь между наукой как подлинным и высшим воплощением разума, с одной стороны, и рационально мыслящими индивидами в обществе, в том числе и в политической сфере, с другой.

В соответствии с этой тенденцией были разработаны так называемые «научные законы» политики. К ним, в частности, относятся положения, сформулированные в вышеупомянутых работах М.Я. Острогорского [116] и Р. Михельса [104]. На основе сравнения английской и американской партийных систем М.Я. Острогорский пришел к выводу о несовместимости массовой бюрократической политической партии и демократической системы управления. Р. Михельс, проанализировав историю и деятельность социал-демократической партии Германии, вывел свой «железный закон» олигархии, согласно которому для крупных бюрократий характерна тенденция к сосредоточению власти в руках олигархии.

Понимаемая таким образом политология концентрировала внимание на формальных институтах политической системы: парламенте, исполнительной власти, административных учреждениях, судах и т.д. Однако вскоре обнаружилось, что эти институты невозможно адекватно понять, рассматривая их в собственных терминах, без надлежащего изучения неформальных организаций и поведения людей, вносящих существенные коррективы в деятельность формальных структур и политических сил, опирающихся на них.

Еще в 1908 г. известный в то время социопсихолог Дж. Уоллес сетовал на кризис в английской политической науке, порожденный, по его мнению, тем, что рационализм пренебрегает установлением связей между политическим поведением и человеческой природой, определяемой культурными, социальными и расовыми факторами. Он первым поставил вопрос о значении неосознанных и подсознательных мотивов в политической деятельности. Эту традицию, которая в английской политологии была преобладающей до 1950-х гг., продолжили Г. Ласки, Э. Баркер, Дж. Коул. Ведущие представители политической науки США Ч. Мерриам [94], Г. Лассуэлл [79] и др. в 1920-1930 гг. попытались применить в политологических исследованиях методы, заимствованные из экспериментальной психологии и психоанализа, а также из эмпирической социологии.

В 1923 г. Комитет по политическому исследованию Американской ассоциации политической науки определил методологию социальных наук как «современную историю политического мышления». Глава Ассоциации Ч. Мерриам подчеркивал необходимость широкого использования в политическом исследовании методов экономической науки, статистики, истории, антропологии, географии, психологии для «наблюдения и описания реального процесса управления». Обосновывалась необходимость отказа от старых «априорных спекуляций», юридических и историко-сравнительных методов. При этом Ч. Мерриам выдвинул свою историческую типологию политического исследования, в которой выделялись три стадии развития: априорно-дедуктивная стадия до 1850 г.; историко-сравнительная стадия, охватывающая период между 1850 и 1900 гг.; переход к наблюдению, обзору и измерению с 1900 г. по начало 20-х гг.

Будущее политической науки Ч. Мерриам видел в развитии «психологической обработки политики». В «Докладе национальной конференции по политической науке» 1924 г. Ч. Мерриам подчеркнул, что «настоятельной необходимостью времени для политической науки является разработка научной техники и методологии». Он был убежден в том, что техника поиска фактов создает «адекватный базис для надежного обобщения» и переводит «политическое исследование на объективную научную основу».

Дж. Кэтлин в книге «Наука и метод политики» (1927) выступил с претензией на формулирование «чистой науки» о политике, свободной от каких бы то ни было оценок. Политические ученые в США вплоть до окончания Второй мировой войны специализировались в области американской публичной политики, американского публичного права, американских политических партий и групп давления, конгресса и исполнительной власти, штатного и местного управления. При этом у американских политологов политические феномены и процессы во все возрастающей степени становились объектом математизации и квантификации.

В результате этого в американской политологии неуклонно утверждался позитивизм в его сциентистских формах, что, по сути дела, вело к изгнанию из исследований теоретического, философского, мировоззренческого начала. Симптоматично, что до 1930 г. политическая теория неизменно была представлена отдельной секцией на ежегодных собраниях Американской ассоциации политической науки, а к концу 30-х гг. она уже в качестве таковой исчезла из ее программы. Интерес представляет и вывод, к которому пришли А. Соумит и Дж. Таненхауз, проанализировав материалы журнала «Обозрение американской политической науки». «Если с 1921 по 1932 г., - писали они, - почти каждый том названного журнала содержал дискуссию pro и contra сциентизма, то в период с 1933 по 1940 г. проблема эта почти полностью исчезла с его страниц». Это не могло не сказаться на характере и содержании политической науки.

Касаясь вопроса о восхождении сциентистской, позитивистской политологии США, не следует думать, что противостоящие ей течения перестали существовать. В тот период вышло немало работ, в которых аргументированной критике подвергался позитивистский подход, отстаиваемый Ч. Мерриамом, Дж. Кэтлином и др. Достаточно упомянуть, например, работы У. Эллиота «Прагматический мятеж в политике» (1928) и «Возможности науки о политике: с особым акцентом на методы, предложенные Уильямом Манро и Джорджем Кэтлином» (1931). У. Эллиот обосновал несостоятельность устремлений тех позитивистов, которые пытались превратить политологию в точную науку. Политическая наука, подчеркивал он, «не имеет никакого постоянного измерителя, которому поддаются измеряемые величины». Она имеет дело с уникальными по своей сущности явлениями, не поддающимися экспериментированию, не укладывающимися в рамки «жестких детерминистских законов». В подобном же духе рассуждал известный историк Ч. Бирд в президентском послании «Время, технология и творческий дух в политической науке», адресованном Американской ассоциации политической науки (1927). Он, в частности, отмечал, что сциентизм не способствует развитию творческого духа и ориентирует политологов на однобокое накопление фактов «по частным проблемам со ссылкой на специфические практические цели».

Тем не менее в американской политической науке верх одержала позитивистская методология. Этот факт имел большое значение, так как в 1930-1940-е гг. американское влияние стало преобладающим в западной политологии. В этот период в США переместился центр развития социальных и гуманитарных наук, превратив их в некотором роде в законодателя мод в этой области. В тоталитарных странах Европы исследования в этой области были либо свернуты, либо полностью поставлены на обеспечение идеологических и политико-пропагандистских запросов правящих режимов. Этому способствовала небывалая в истории «утечка мозгов» и переселение цвета интеллектуальной и творческой элиты континентальной Европы в Америку. В период нацизма германская политология как таковая по сути дела была уничтожена. С 1923 по 1938 г. Германию покинули более половины преподавателей высшей школы, а также множество видных представителей интеллектуальной и научной элиты, такие как 3. Фрейд, К. Левин, Г. Маркузе, К. Мангейм, Э. Фромм, Т. Адорно и др. Аналогичная судьба постигла политическую науку в Италии и большинстве других европейских стран. Девальвация ценности знания, подчинение все и вся целям идеологии и пропаганды делали неуместными социальные и гуманитарные дисциплины, в том числе и политологию.

Радикальные изменения в отношении к политической науке произошли и в России. После Октябрьской революции и особенно в условиях единовластия коммунистов произошел процесс свертывания политологии и постепенного запрещения любых политологических исследований, не выполняющих агитационно-пропагандистских, апологетических функций, нужных правящей партии большевиков. Шаг за шагом все обществоведение втискивалось в прокрустово ложе трех составных частей марксизма (ленинизма): марксистской философии, марксистской политической экономии и научного социализма.

После большевистского переворота по мере укрепления власти тоталитарной диктатуры часть российских философов, политологов, социологов и представителей других обществоведческих дисциплин была выслана за границу. В их числе находились такие блестящие умы, как Н.А. Бердяев [19,20,21,22], О.Н. Лосский, С.Л. Франк [164,165,166,167], П.Б. Струве [152], В.В. Зеньковский [58], П. Сорокин [112,146,147,148] и многие другие, получившие мировую известность благодаря своим блестящим трудам по различным основополагающим проблемам современного обществознания. Их работы, составившие золотой фонд русского зарубежья, с поражением тоталитаризма вернулись в Россию и внесли свой неоценимый вклад в восстановление насильственно прерванной российской политологической традиции.

Другая часть обществоведов, не пожелавших или не успевших покинуть свою родину, но в то же время не примирившихся с тоталитарным господством и террором, навсегда исчезла в лагерях ГУЛАГа; третьи по тем или иным причинам вынуждены были принять новый режим и отдать свои знания и способности на его идеологическое оправдание. В итоге все обществоведческие науки, в том числе и политология, были превращены в «служанок политики компартии и советского государства», в своеобразные придатки марксистско-ленинской идеологии и научного социализма. Более того, политология как самостоятельная обществоведческая дисциплина была ликвидирована.

Все это позволяет сделать вывод, что в период между двумя мировыми войнами в политической науке верх взяла вторая тенденция. По сути дела, тон в ней задавали США, и в целом западная политическая наука функционировала под знаком позитивизма.