Введение. Актуальность темы исследования

• Название: Введение. Актуальность темы исследования
• Дата: 09.03.2021
• Размер: 152 Kb.
• Имя файла: k.r._sovremennye_issledovaniya_rechi.doc
• Тип: Закон; #183186
• страница: 2 из 4

Глава 2. Исследование функции речи.

2.1 Речь как инструмент мышления.

Главная функция речи у человека все же состоит в том, что
она является инструментом мышления. В слове как понятии,
заключено гораздо больше информации, чем может в себе нести простое сочетание звуков.

Тот факт, что мышление человека неразрывно связано с речью, прежде всего, доказывается психофизиологическими исследованиями участия голосового аппарата в решении умственных за­дач. Электромиографическое исследование работы голосового аппарата в связи с мыслительной деятельностью показало, что и самые сложные и напряженные моменты мышления у человека наблюдается повышенная активность голосовых связок. Эта активность выступает в двух формах: фазической и тонической. Первая фиксируется в виде высокоамплитудных и нерегуляр­ных вспышек речедвигателъных потенциалов, а вторая — в форме постепенного нарастания амплитуды электромиограммы. Экспериментально доказано, что фазическая форма речедвигательных потенциалов связана со скрытым проговариванием слов про себя, в то время как тоническая — общим повышением речедвигательной активности.

Оказалось, что все виды мышления человека, связанные необходимостью использования более или менее развернутые рассуждений, сопровождаются усилением речедвигательной им пульсации, а привычные и повторные мыслительные действия ее редукцией. Существует, по-видимому, некоторый оптималь­ный уровень вариаций интенсивности речедвигательных реак­ций человека, при котором мыслительные операции выполняются наиболее успешно, максимально быстро и точно.

На протяжении всей истории психологических исследова­ний мышления и речи проблема связи между ними привлекала к себе повышенное внимание. Предлагаемые ее решения были самыми разными — от полного разделения речи и мышления и рассмотрения их как совершенно независимых друг от друга функций до столь же однозначного и безусловного их соединения, вплоть до абсолютного отождествления.

Многие современные ученые придерживаются компромиссной точки зрения, считая, что, хотя мышление и речь неразрывно связаны, они представляют собой как по генезису, так и по функционированию относительно независимые реальности. Главный вопрос, который сейчас обсуждают в связи с данной проблемой, - это вопрос о характере реальной связи между мышлением и речью, об их генетических корнях и преобразованиях, которые они претерпевают в процессе своего раздель­ного и совместного развития.

Значительный вклад в решение этой проблемы внес Л.С. Выготский. «Слово, - писал он, - так же относится к речи, как и Я мышлению. Оно представляет собой живую клеточку, содержащую в самом простом виде основные свойства, присущие рече­вому мышлению в целом. Слово — это не ярлык, наклеенный в качестве индивидуального названия на отдельный предмет. Оно всегда характеризует предмет или явление, обозначаемое им, обобщенно и, следовательно, выступает как акт мышления»[6,с.373]

Но слово — это также средство общения, поэтому оно вхо­дит в состав речи. Будучи лишенным значения, слово уже не относится ни к мысли, ни к речи; обретая свое значение, оно сразу же становится органической частью и того и другого. Имен­но в значении слова, говорит Л.С. Выготский, завязан узел того единства, которое именуется речевым мышлением.[8,с.431]Однако мышление и речь имеют разные генетические корни. Первоначально они выполняли различные функции и развива­лись отдельно. Исходной функцией речи была коммуникативная функция. Сама речь как средство общения возникла в силу необ­ходимости разделения и координации действий людей в процес­се совместного труда. Вместе с тем при словесном общении со­держание, передаваемое речью, относится к определенному классу явлений и, следовательно, уже тем самым предполагает их обоб­щенное отражение, т.е. факт мышления. Вместе с тем такой, на­пример, прием общения, как указательный жест, никакого обоб­щения в себе не несет и поэтому к мысли не относится,

В свою очередь есть виды мышления, которые не связаны с речью, например, наглядно-действенное, или практическое, мышление у животных. У маленьких детей и у высших живо­тных обнаруживаются своеобразные средства коммуникации, не связанные с мышлением. Это выразительные движения, же­сты, мимика, отражающие внутренние состояния живого суще­ства, но не являющиеся знаком или обобщением. В филогенезе мышления и речи отчетливо вырисовывается доречевая фаза в развитии интеллекта и доинтеллектуальная фаза в развитии речи. Л.С. Выготский полагал, что в возрасте примерно около 2 лет, т.е. в том, который Ж. Пиаже обозначил как начало следу­ющей за сенсомоторным интеллектом стадии дооперационного мышления, в отношениях между мышлением и речью наступа­ет критический переломный момент: речь начинает становить­ся интеллектуализированной, а мышление — речевым.

Признаками наступления этого перелома в развитии обеих фун­кций являются быстрое и активное расширение ребенком своего словарного запаса (он начинает часто задавать взрослым вопрос: как это называется?) и столь же быстрое, скачкообразное увели­чение коммуникативного словаря. Ребенок как бы впервые от­крывает для себя символическую функцию речи и обнаруживает понимание того, что за словом как средством общения на самом деле лежит обобщение, и пользуется им как для коммуникации, так и для решения задач. Одним и тем же словом он начинает называть разные предметы, и это есть прямое доказательство то­го, что ребенок усваивает понятия. Решая какие-либо интеллек­туальные задачи, он начинает рассуждать вслух, а это, в свою очередь, признак того, что он использует речь уже и как средство мышления, а не только общения. Практически доступным для ребенка становится значение слова как таковое.

Но эти факты есть признаки только лишь начала настоящего усвоения понятий и их использования в процессе мышления и в речи. Далее этот процесс, углубляясь, продолжается еще в течение достаточно длительного времени, вплоть до подрост­кового возраста. Настоящее усвоение научных понятий ребен­ком происходит относительно поздно, примерно к тому време­ни, к которому Ж. Пиаже отнес стадию формальных операций, т.е. к среднему возрасту от 11—12 до 14—15 лет. Следовательно, весь период развития понятийного мышления занимает в жиз­ни человека около 10 лет. Все эти годы интенсивной умствен­ной работы и учебных занятий уходят на усвоение ребенком важнейшей для развития как интеллекта, так и всех других пси­хических функций и личности в целом категории — понятия.[18,с.270]

Первое слово ребенка по своему значению как целая фраза. То, что взрослый выразил бы в развернутом предложении, ре­бенок передает одним словом. В развитии семантической (смыс­ловой) стороны речи ребенок начинает с целого предложения и только затем переходит к использованию частых смысловых еди­ниц, таких как отдельные слова. В начальный и конечный мо­менты развитие семантической и физической (звучащей) сто­рон речи идет разными, как бы противоположными путями. Смысловая сторона речи разрабатывается от целого к части, в то время как физическая ее сторона развивается от части к це­лому, от слова к предложению.

Грамматика в становлении речи ребенка несколько опережает логику. Он раньше овладевает в речи союзами «потому что», «не­смотря на», «так как», «хотя», чем смысловыми высказываниями, соответствующими им. Это значит, писал Л.С. Выготский, что дви­жение семантики и звучания слова в овладении сложными син­таксическими структурами не совпадают в развитии.

Еще более отчетливо это несовпадение выступает в функци­онировании развитой мысли: далеко не всегда грамматическое и логическое содержание предложения идентичны. Даже на вы­сшем уровне развития мышления и речи, когда ребенок овладе­вает понятиями, происходит лишь частичное их слияние.

Важное значение для понимания отношения мысли к слову имеет внутренняя речь. Она в отличие от внешней речи обладает особым синтаксисом, характеризуется отрывочностью, фрагментарностью, сокращенностью. Превращение внешней речи во внутреннюю происходит по определенному закону. В ней в первую очередь сокращается подлежащее и остается сказуе­мое с относящимися к нему частями предложения.[17,с.608] Основной синтаксической характеристикой внутренней речи является предикативность. Ее примеры обнаруживаются в диало­гах хорошо знающих друг друга людей, «без слов» понимающих, о чем идет речь в их «разговоре». Таким людям нет, например, никакой необходимости иногда обмениваться словами вообще, называть предмет разговора, указывать в каждом произносимом ими предложении или фразе подлежащее: оно им в большинстве случаев и так хорошо известно. Человек, размышляя во внутрен­нем диалоге, который, вероятно, осуществляется через внутрен­нюю речь, как бы общается с самим собой. Естественно, что для себя ему тем более не нужно обозначать предмет разговора.

Основной закон развития значений употребляемых ребен­ком в общении слов заключается в их обогащении жизненным индивидуальным смыслом. Функционируя и развиваясь в прак­тическом мышлении и речи, слово как бы впитывает в себя все новые смыслы. В результате такой операции смысл употребля­емого слова обогащается разнообразными когнитивными, эмоци­ональными и другими ассоциациями. Во внутренней же речи — и в этом состоит ее главная отличительная особенность — пре­обладание смысла над значением доведено до высшей точки. Можно сказать, что внутренняя речь в отличие от внешней имеет свернутую предикативную форму и развернутое, глубокое смыс­ловое содержание.

Еще одной особенностью семантики внутренней речи являет­ся агглютинация, т.е. своеобразное слияние слов в одно с их су­щественным сокращением. Возникающее в результате слово как бы обогащается двойным или даже тройным смыслом, взятым по отдельности от каждого из двух-трех объединенных в нем слов. Так, в пределе можно дойти до слова, которое вбирает в себя смысл целого высказывания, и оно становится, как говорил Л.С. Выготский, «концентрированным сгустком смысла». Чтобы полностью перевести этот смысл в план внешней речи, пришлось бы использовать, вероятно, не одно предложение. Внутренняя речь, по-видимому, и состоит из подобного рода слов, совершен­но непохожих по структуре и употреблению на те слова, которы­ми мы пользуемся в своей письменной и устной речи. Такую речь в силу названных ее особенностей можно рассматривать как внут­ренний план речевого мышления. Внутренняя речь и есть про­цесс мышления «чистыми значениями».

А.Н. Соколов показал, что в процессе мышления внутренняя речь представляет собой активный артикуляционный, несозна­ваемый процесс, беспрепятственное течение которого очень важ­но для реализации тех психологических функций, в которых внутренняя речь принимает участие¹. В результате его опытов со взрослыми, где в процессе восприятия текста или решения арифметической задачи им предлагалось одновременно вслух читать хорошо выученные стихи или произносить одни и те же простые слоги (например, «ба-ба» или «ля-ля»), было установ­лено, что как восприятие текстов, так и решение умственных задач серьезно затрудняются при отсутствии внутренней речи. При восприятии текстов в данном случае запоминались лишь отдельные слова, а их смысл не улавливался. Это означает, что мышление в ходе чтения присутствует и обязательно предпола­гает внутреннюю, скрытую от сознания работу артикуляцион­ного аппарата, переводящего воспринимаемые значения в смыс­лы, из которых, собственно, и состоит внутренняя речь.[20,с.370]

Еще более показательными, чем с взрослыми испытуемы­ми, оказались подобные опыты, проведенные с младшими школьниками. У них даже простая механическая задержка ар­тикуляции в процессе умственной работы (зажимание языка зу­бами) вызывала серьезные затруднения в чтении и понимании текста и приводила к грубым ошибкам в письме.

Письменный текст — это наиболее развернутое речевое вы­сказывание, предполагающее весьма длительный и сложный путь умственной работы по переводу смысла в значение. На практи­ке этот перевод, как показал А.Н. Соколов, также осуществля­ется с помощью скрытого от сознательного контроля активного процесса, связанного с работой артикуляционного аппарата.

Промежуточное положение между внешней и внутренней речью занимает эгоцентрическая речь. Это речь, направленная не на партнера по общению, а на себя, не рассчитанная и не предполагающая какой-либо обратной реакции со стороны дру­гого человека, присутствующего в данный момент и находяще­гося рядом с говорящим. Эта речь особенно заметна у детей среднего дошкольного возраста, когда они играют и как бы раз­говаривают сами с собой в процессе игры.

Элементы этой речи можно встретить и у взрослого, кото­рый, решая сложную интеллектуальную задачу, размышляя вслух, произносит в процессе работы какие-то фразы, понятные толь­ко ему самому, по-видимому, обращенные к другому, но не предполагающие обязательного ответа с его стороны. Эгоцент­рическая речь — это речь-размышление, обслуживающая не столько общение, сколько само мышление. Она выступает как инешняя по форме и внутренняя по своей психологической фун­кции. Имея свои исходные корни во внешней диалогической речи, она в конечном счете перерастает во внутреннюю. При возникновении затруднений в деятельности человека активность его эгоцентрической речи возрастает.

Таким образом. Главная функция речи состоит в том, что является инструментом мышления. В слове как понятии, заключено гораздо больше информации, чем может в себе нести простое сочетание звуков.