метаязык. Взаимодействие и взаимовлияние музыки и языка общеизвестный факт
 Скачать 20.84 Kb.
|
|
Взаимодействие и взаимовлияние музыки и языка – общеизвестный факт. В режиме этой связи зачастую именно язык, выполняя метаязыковую функцию, становится передаточным инструментом музыкальной информации, транслятором чувств, описывая не только зрительные образы, но и их цветовое, вкусовое и даже тактильное воплощение. Такие ощущения называют синестезией, когда под влиянием раздражения одного анализатора возникают ощущения, характерные для другого. В частности, Римский Корсаков воспринимал колорит различных тональностей в цветах, характерных для разнообразных явлений природы. Про тональность ля мажор он говорил так: «Это тональность молодости, весны, – и весны не ранней, с ледком и лужицами, а весны, когда цветет сирень, и все луга усыпаны цветами; это тональность утренней зари, когда не чуть брезжится свет, уже весь восток пурпуровый и золотой». Неслучайно, как отмечают музыковеды, в современную методику музыкального обучения прочно вошла формула «вижу – слышу – играю». Ее смысл заключается в предварительной активизации внутреннего слышания той музыки, которую предстоит сыграть исполнителю. «Больше думать, а не играть, – напоминал своим ученикам Артур Рубинштейн. – Думать – значит играть мысленно». Итак, обращаясь к феномену «внутреннего слышания», отметим, что зачастую оно облечено в яркие художественные образы и словесные формулы, поскольку по сравнению с абстрактными музыкальными «эмоциями» именно слово обладает смысловой конкретностью, придавая музыке большую определенность. Ю.Б. Борев, описывая специфическую форму мышления в искусстве через художественный образ, подчеркивает, что художественный образ – это «иносказательная, метафорическая мысль, раскрывающая одно явление через другое. Художник как бы сталкивает явления друг с другом и высекает искры, освещающие жизнь новым светом» [1, с. 72]. Образ музыки интертекстуален и даже приобретает категорию образа-мотива, поскольку присутствует в контексте творчества разных писателей, среди которых одним из самых ярких «летописцев» джаза является Василий Аксенов, что видно из отрывка «Простак в мире джаза, или Баллады о тридцати бегемотах». Автор мастерски использует выразительный потенциал русского языка для передачи ощущений любителя джазовых импровизаций. Рисуя зримую картину джем-сейшен (совместной импровизации джазменов – как правило, после концерта), её динамику, мощь, красоту, ассоциативную путаницу, всплески и затухания ритмов и магию воздействия на слушателей, Аксенов использует самые различные художественно-выразительные средства (звукопись, «заумь», эпитеты, метафоры, сравнения, ритмизированный синтаксис, риторические вопросы и восклицания и т.п.). Помимо этого, в тексте как бы персонифицируется и сам образ джаза, мифологизируются его исполнители, предающиеся свободному артистическому самовыражению, напоминая о том, что «джаз – это модель современного мира». Коль скоро мы говорим об описании джаза с помощью русского языка, то не должны забывать тот факт, что для этого музыкального феномена характерно одно важнейшее свойство: джаз всегда нов и устойчиво, на протяжении более чем ста лет, демонстрирует нетерпимость к шаблонам и всякого рода клише. Именно эта черта при его «живописании» должна требовать от языка максимально яркого образного воплощения в слове. Исследуя формирование в русском языке концепта джаз, базируясь на примерах из художественных и музыкально-критических текстов, мы обратились к метафоре. Концептуальная метафора, согласно И.А. Стернину, отождествляясь с признаком концепта, формирует его структуру, которая может быть выражена разными частями речи. Объективация признаков обосновывается, с одной стороны, ценностно-оценочными отношениями, которые воспроизводятся в каждом конкретном контексте, а с другой – степенью когнитивной выделенности и освоенности этих признаков носителями языка. Анализ семантико-синтаксических конструкций и метафорической сочетаемости соответствующей лексемы – репрезентанта концепта – позволяет вывести его образные признаки. Итак, джазовые образы перекликаются со словесными, сливаются в определенную систему, развернутую и выстроенную в современном русском дискурсе. При этом один материал – музыкально-акустический текст – заменяется на другой – текст вербальный. В основе работы лежат исследования Н.В. Павлович о языке образов, где всякий образ входит в группу сходных с ним единиц и, следовательно, передает некий общий для них смысл – инвариант. То есть художественный образ существует не сам по себе, а в ряду других – внешне, возможно, различных, но в глубинном смысле сходных образов – и вместе с ними реализует некий закон, модель, правило или парадигму. Образы джаза в сознании носителей русского языка выделяются посредством анализа метафорических реализаций их языковых воплощений. Весь массив образных признаков подразделяется на семь групп: антропоморфные, биоморфные, витальные, предметные, мифологические, квантитативные признаки и признаки стихий. В целом метафорическое восприятие джаза в русской лингвокультуре представляют более двух десятков выделенных нами моделей. Джаз – это форма музыкального общения. В джазовой игре так же, как и в речевом акте, ощутимо проявление музыкальной и речевой деятельности. Игра и речь представляют собой двухсторонний процесс порождения текста, охватывают говорение – озвучание, слуховое восприятие и понимание/интерпретацию услышанного. Образы джазовой игры → речевой коммуникации соотносятся следующими параметрами. 1. Джаз-речь → язык коммуникации через использование общей речеведческой терминологии: звук, звукоряд, метр, пауза, ритм, синтагма, синтаксис, фразема, текст. Так, обрисовывая стилевую характеристику диксиленда, знатоки джаза, к примеру, часто применяют термины голос, ансамбль, соло, а саму подачу звуков называют высказыванием, звуковой текстурой. Сюда входят – «ритмическое многоголосие»; «ведущий голос»; «сложное переплетение отдельных голосов в коллективную импровизацию всего ансамбля»; «продолжительное соло» и др. 2. Джаз-речь → интонация (с помощью «интонационных» и психоаналитических терминов, связанных с эмоциональными фазами подъема, кульминации и спада произведения): психоделический рок, музыкальная агрессия, блюзовые выкрики и стоны и т.п.; Пронзительные, лающие, конвульсивные ноты заполнили полностью этот новый звуковой мир. 3. Джаз → ритм (общий ритм как фундамент зарождения новых стилей и видов джаза и способ акцентирования речи: свинг, драйв, пульс): Представьте, что вы на качелях; равномерные, ритмичные толчки раскачивают и поднимают вас все выше, вас охватывает радостное чувство полета. Неслучайно этот ритмический пульс в джазе называют свинг (по-английски swing – ‘качать’). Гениальный трубач Луис Армстронг часто подчеркивал: «Свинг – это то, чем в моем понимании является настоящий ритм» . Специфична для русской культуры объективация джаза через описание природных стихий: огонь, вода, воздух, земля являются устойчивыми образами для создания метафор. 11. Джаз → вода (брызги, волна, капли, поток, прибой, приливы, отливы, ручей, родник, струя, течение, пролил, река, море, остров, отражение и т.п.): прибой новоорлеанского джаза; брызги хот-нот; приливы и отливы свинга; захлестывает звуковая волна соул-джаза; блюзовый родник; светлый ручеек лейтмотива; пианист аккордами пролил тему; гаммы каплями падали в оркестровку; струйный голос спиричуэлса; звуки повторялись приливами, прибой неожиданных синкоп [5]. Джаз → огонь (пламя, пожар, искра, угли и т.п.): Фейерверком падают триоли музыканта; гитарист зажег огненный ритм; хот джаз (‘горячий‘); кул джаз (‘холодный‘); огненно-жгучий форшлаг (‘прием игры’); обжигающий фьюжн; пламенное фламенко (‘латино-танец’) [5]. Рядом с этими метафорами вполне логично расположить и метафоры «электрические»: электрический фьюжн, высокоэнергетическая версия фьюжнальбома, разреженные аккорды в аккомпанементе оркестра, кульминация токов в цепи, высокоэнергичное соло [12]. 13. Джаз → воздух (природная стихия, буря, шквал, раскаты, вихрь, град, лавина): Буря ауфтактов для труб и тромбонов; шквал оркестрового тутти; град саксофоновых восьмушек; обвеять блюзовостью манеры игры музыканта; реприза приходит прохладным и свежим воздухом; раскаты грома хардбопа (‘тяжелый стиль’); лавина свинга [12]. Наличие антропоморфных признаков у концепта джаз еще раз свидетельствует о том, что человек воспринимает мир через себя, наделяя его теми чертами, которые имеет сам. Одним из способов объективации концепта джаз является действие нескольких когнитивных моделей. Джаз → живое (живой, живительный, возрождаться, обладает способностью переживать и т.п.). Данному виду метафоризации подвергаются образы, связанные с видами оркестров, приемами и манерой исполнения джазовых композиций: живой бэнд; звуки, полные жизненной энергии; жанр, принявший облик живого существа; негритянский фольклор, обладающий жизнью; жизненно-важный пульс; живительный поток звуков, подлинный и самый настоящий happy end; живое изложение темы [5]. Признак ‘живое существо’, как мы уже отмечали, сопряжен с глаголами ментальног о действия: джаз ставит вопрос об осмыслении; джаз постигает кризисные процессы; джаз понимает и разграничивает классовые различия; джаз размышляет философскими категориями [5]. 15. Джаз → животное, птица, насекомое, пресмыкающееся (павлин, лебедь, жаворонок, змея, уж, бабочка и т.п.). В рамках данной модели нами выделены самые различные зооморфные варианты. При этом описываются техника, приемы, манеры исполнения джаза: Крылом взмахнула септима (‘музыкальный интервал’); павлином вышагивает контрабасная партия; триоли в верхней тесситуре, как порхающие бабочки. Метафоризируются инструменты, музыканты-исполнители: крылатые мелизмы кларнета; лебединые линии арфы; поднял свое крыло рояль; золотые перья струн рояля; тенорподголосок трепещет жаворонком; парит сопрано тенора-саксофона. Звуковая палитра весьма многообразна в плане выбора метафор: шипящие, как змеи, звуки; блюзовая змея; пуская ужами свои ритмические фразы [5]. Персонификация джаза проводится через выраженные глаголами действия: Звуки заскакали и заиграли в прятки; зарыдал рояль; простонала скрипка; завизжала тема рок-нролла; мотив перекувыркивался с ноты на ноту [5]. Джаз → мифологические существа (феникс, кикиморы, великаны и т.п.). Специфична для русской лингвокультуры объективация джаза через привлечение образов мифологических существ. Этот прием используется при описании типов оркестровки, техники исполнения и пр.: Как феникс, возникло соло саксофона; звукивеликаны; звуки, как тайные колдовские знаки; музыка буквально околдовала; возгласы кикимор в динамическом крещендо [5]. Для носителя русского языка осмысление джаза через сенсорные чувства человека также характерно в моделях восприятия света, цвета, вкуса. 17. Джаз → цвет (черный, белый, цветной и т.п.). Именно в таком ключе зачастую описываются стили джаза: Вокалист Арнольд Беседин красочно ввел сложную палитру музыкальных стилей в свое попурри; разноцветье мирового джаза, черный свинг, голубой блюз, белый джаз европейцев [5]. 18. Джаз → вкус, кухня (смачный, сладкий, сочный, жирный, кухня, повара, посуда, тарелки и т.п.): Джаз был подобен хорошо забродившему тесту, которое постоянно вылезало из кастрюли, как бы плотно ни закрывалась крышка [13]. «Кухонные» метафоры связаны с восприятием звука: смачные ходы соло баса; жирный мазок аранжировки; лакомый джаз-роковый звук; сладчайшая нега таких нот, сочное остинато [5]. 19. Джаз → вещество. Весьма выразительными можно считать метафоры, связанные с различными металлами, камнями и пр. природными веществами. Зачастую так в русском языке передают звуковое восприятие композиции: Его безупречная техника придает хрустально-чистый звук всему, что он играет; бронзовый звук тромбона; хрустальный звон вибрафона; деревянное сопрано; серебряная вибрация голоса; хор железных голосов; стеклянные застывшие ноты; блюзовое стекло; железные гвозди симфоджаза [5]. Особенно часто, подчеркивая уникальность игры, используют для сравнения драгоценные камни: В его соло чувствуешь, как роняют бриллианты слез звуки соул джаза; бриллиантовое арпеджио, алмазы верхнего ре-диеза, жемчужные мелизмы блюза, бриллиантовая пульсация гаммы, перламутр ее голоса [5]. 20. Джаз → ткань (атлас, бархат, шелк и т.п.). Тактильное восприятие звуков также характерно для русской выразительной метафоры: атласный ход; бархатное соло саксофона; шелковистый шелест челесты; импровизационная вязь флейты; волокнистое остинато мейнстрима; ленточное рондо; соло, окаймленные кружевом политональности [12]. 21. Джаз → архитектура (храм, стена, фундамент, лестница и т.п.). Пространственностроительные метафоры также помогают уяснить смысловые оттенки построения джазовых композиций. С их помощью описываются стили джаза, музыкальные формы, манера игры: мост между жанрами; созидается звуковое легкое строение; лестница многоголосия; возвысился стеной атональный джаз; африканский спиричуэл заложил фундамент современного джаза [5]. 22. Джаз → мода (бренд, винтажный, деталь одежды и т.п.). Использование подобных метафор помогает оценить соотнесенность манеры игры, стиля джаза с определенными временными характеристиками: Мастера «винтажного» звучания тенор-саксофона; брендовые произведения; стильный аккорд [12]. 23. Джаз → медицина, химия (пульс, больной, кислота и пр.). Подобная метафоризация используется при описании игры, восприятия звука, стиля произведения и др.: Времяобразующий пульс; больной голос; партия солиста, как «санитар леса»; они и не собираются реанимировать мелодию; конвульсивные ноты; задыхающийся альт-саксофон; химия этого ансамбля [5]. Итак, анализ языковых способов описания относительно нового концепта джаз позволил отметить, что, будучи механизмом языкового мышления, метафора является продуктивным способом репрезентации в русском языке концепта джаз и его составляющих: стилей джаза, оркестра, музыкантов и исполнителей, инструментов, джазовых композиций и пр. Таким образом, в русском языке, подтверждая его метаязыковую функцию, почти за сотню лет сформировалось и функционирует устойчивое метафорическое поле. При этом метафорические конструкции, реализующие названные модели, отличаются частотностью употребления и широким диапазоном варьирования ассоциативных связей. Метафора как речемыслительный механизм позволяет перевести музыкально-абстрактную сферу в вербальную через сопоставление с областями, уже освоенными человеком. |