Занятие 1 предмет синтаксиса. Основные синтаксические единицы словосочетание, простое предложение, сложное предложение в. В. Виноградов Из истории грамматических учений История русских лингвистических учений Сост.
 Скачать 437.12 Kb.
|
|
*** <…> Центром лингвистических изучений и построений Потебни [1835-1891] была грамматика. <…> В центре грамматики у Потебни стоит проблема образования исторических изменений и функционирования грамматических категорий (и прежде всего так называемых частей речи. <…> Для Потебни в сфере грамматики синтаксис является решающим. Ведь грамматические категории вполне постигаются лишь в синтаксисе. Понятие синтаксиса для Потебни сочетается с понятием общего смыслового контекста языка, всей языковой структуры. Синтаксис в широком смысле этого слова — опора и основа всякой истории языка. На таком семантическом и синтаксическом фоне, освещенном образами речи и предложения, выступают в системе Потебни понятия грамматической формы слова и грамматической категории. Грамматическая форма — понятие синтаксическое по преимуществу. <…> Грамматические категории могут выражаться не только формальными элементами слова, но и его синтаксическими связями, его семантическими функциями в речи, иногда даже местом соответствующего разряда слов в общей системе языка. <…> Потебня прежде всего выдвигает антитезу имении глагола. Глагол — главное орудие речевого синтеза Глагол создает предложение. Глагол-сказуемое изображает признак вовремя его возникновения от действующего лица. Как наиболее синтетическая категория языка, глагол включает в себя категории лица, времени, наклонения, вида, залога, числа (а в прошедшем времени ирода. Формы глагольного лица служат знаками связи сказуемого с подлежащим в предложении 30 В системе имен Потебня (вслед за Аксаковым) доказал семантическую и грамматическую близость имен прилагательных и существительных, которая по мере удаления вглубь истории представляется все более тесной и, по-видимому, базируется на доисторическом единстве категории имени. В категории существительного, как и во всякой другой части речи, структурно сочетаются морфологические, семантические и синтаксические признаки. К имени существительному еще и теперь морфологически близко имя прилагательное И теперь многие суффиксы безразлично образуют как существительные, таки прилагательные, а чем далее в старину, тем более здесь сходства между этими частями речи. <…> Такова грамматическая система Потебни. <…> *** ДН. Овсянико-Куликовский [1853—1920] в своих грамматических работах, идя за Потебней, по торной дороге, им проложенной, отошел далеко в сторону от пути А. А. Потебни. Сам этот ученый видел свое основное расхождение с Потебней в вопросе об отношении грамматического мышления к логическому. Борьба Потебни с пережитками логического рационализма и априоризма в грамматике, унаследованного отв. и лишь несколько видоизмененного влиянием идеалистических философских систем первой 27 См Потебня А.А. Из записок по русской грамматике, т. 1-2. Мс. Там же, с. 60. Там же, с. 91. Там же, с. 92. 31 См Овсянико-Куликовский ДН. Очерки науки о языке. — Русская мысль, 1896, декабрь. половины XIX в, казалась исчерпанной. Было необходимо вернуться к теме об отношении грамматических форм мысли к логическим. <…> Овсянико-Куликовский <…> считает необходимым подчеркнуть свое убеждение в неразрывной связи между грамматикой и логикой. Процессы и формы логической мысли, с одной стороны, и грамматической, с другой, — это явления, при всем их различии, родственные, и едва ли можно сомневаться в том, что между ними есть генетическая связь пишет он. Логические понятия — субстанции, атрибута, действия, состояния и т. д. — развиваются постепенно при соответственных грамматических категориях, и столь же постепенно процессы анализа и синтеза, данные в грамматическом предложении, претворяются в логические, и грамматическое предложение дает бытие логическому. Логика зарождается в недрах грамматического мышления и долго остается тесно связанной с ним. На известной высоте развития она в большей или меньшей мере освобождается от ферулы грамматических категорий и организуется над языком как высшая инстанция мысли, которая, однако, не управляет им, а только царствует. Между логикой и языком устанавливается известный modus vivendi» (с. XIV—XV). <…> Синтаксические формы — это особа работа мысли, совершающаяся автоматически в бессознательной сфере недалеко от порога сознания, направленная на грамматически формы слови безусловно необходимая для того, чтобы то, что дано в сознании, могло превратиться в акт речи-мысли» (с. 7). Части речи, данные в сознании, становятся в акте речи-мысли членами предложения. <…> <…> Преобразование учения о слове, и новое понимание отношений между грамматическими и синтаксическими формами, и новая схема частей речи, и вывернутый наизнанку тезис о связи их с членами предложения, и более широкая струя «логизма» — все это отделяло Овсянико-Куликовского от Потебни. <…> *** <…> В истории нашей отечественной науки о русском языке с х годов XIX в. по первые годы советской эпохи едва лине самое выдающееся место принадлежит А. А. Шахматову [1864—1920]. <…> К всестороннему исследованию русского синтаксиса Шахматов приступил лишь в самый последний период своей жизни. <…> Лишь. после его смерти были изданы (в 1925—1927 гг.) два незаконченных тома Синтаксиса русского языка. Объем и границы синтаксиса в понимании Шахматова оказались очень широкими. Шахматов включил в синтаксис учение о частях речи, относимое им раньше к морфологии. Синтаксис русского языка Шахматова является до сих пор самым полными самым глубоким описанием типов простого предложения в русском языке. Область сложного предложения почти целиком осталась за пределами синтаксических исследований Шахматова. <…> Синтаксис русского языка Шахматова, несмотря на обилие и ценность материала, наблюдений и обобщений, не разрешили не мог разрешить вопроса о структурных типах предложения в русском языке. Учение Шахматова о двусоставных и односоставных предложениях несвободно от многих неясностей и противоречий. Шахматовское учение о коммуникации как об основном акте мышления, лежащем в основе всех разновидностей предложений, носит явно метафизический и субъективно- идеалистический отпечаток. <…> Связав учение о словосочетании с изучением членов простого предложения и ограничив анализ типов словосочетаний описанием состава и функций второстепенных членов предложений, Шахматов не разрешили проблемы словосочетания в русском языке. 32 Овсянико-Куликовский ДН. Синтаксис русского языка Изд. е. СПб., 1912, с. XII. Далее ссылки на эту работу даются в тексте. 33 См Шахматов А. А. Синтаксис русского языка. Л, 1941. <…> Тем не менее значение синтаксических работ Шахматова в истории русского языкознания очень велико. В Синтаксисе Шахматова впервые собран колоссальный материал, характеризующий поразительное разнообразие синтаксических конструкций современного русского языка, особенно в кругу разных типов простого предложения. Шахматовым впервые была сделана попытка найти в этом разнообразии систему, тщательно описать и подвергнуть грамматическому разбору разные виды предложений. Многие конкретные соображения Шахматова в области современного русского синтаксиса предложения и синтаксиса словосочетания сохраняют всю свою ценность, все свое значение и для нас. Ценно и то обстоятельство, что нередко, анализируя синтаксические конструкции современного русского языка, Шахматов прибегал к широким сравнительно- историческим сопоставлениями параллелям. <…> *** А. М. Пешковский [1848-1933] в вопросах слова и его грамматических классов стремился преодолеть формалистический эмпиризм и нигилизм фортунатовской системы. <…> От Женевской школы Пешковский воспринимает понимание языка как живой системы сложных и конструктивно пересекающихся отношений, в которой все речевые единства и элементы находятся в структурной спаянности и сочлененности. <…> Но структурная связь морфологических и синтаксических форм слова раскрывается Пешковским во всем ее многообразии. Ведь де Соссюр восставал против традиционного рассечения грамматики на морфологию и синтаксис. <…> <…> Пешковский в конце своей научной деятельности стал убежденным сторонником той мысли, что абсолютно несинтаксических категорий в языке не существует. Даже чисто словообразовательные категории, как уменьшительность и увеличительность, собирательность и т. д, неразрывно связаны с синтаксисом, потому что связаны с частями речи (а мы уже знаем, что части речи — синтаксические понятия. Уменьшительность и увеличительность, например, свойственны в русском языке существительному и прилагательному, ноне свойственны глаголу, а собирательность свойственна только существительному. <…> Опору для своей борьбы с классификационной точкой зрения. Пешковский нашел в синтаксической системе Шахматова <…> ив грамматической концепции Щербы. <…> *** Для Щербы, как и для О. Есперсена, при подведении слова под грамматическую категорию решающую роль играла его функция в предложении. Чтобы узнать, к какому классу принадлежит слово, — пишет Есперсен, — недостаточно рассматривать его форму саму по себе решающим моментом должно быть поведение слова в речи по отношению к другим словами поведение других слов по отношению к данному слову В кругу служебных слов Щерба глубоко обосновал необходимость выделения в особый разряд связок, а в том, что традиция называла союзами и союзными словами, Щерба дифференцировал четыре категории союзы сочинительные, союзы присоединительные, союзы слитные, соединяющие слова или группы слови образующие из них бесконечные ряды однородных целых, открытые сочетания, и подчините ль но- относительные союзы и союзные слова. Особенно плодотворными являются наблюдения Щербы над присоединительными функциями союза. Открытие присоединительных связей заставило по-новому оценить и осветить синтаксические реформы Карамзина и Пушкина. Оно вносит много нового ив понимание общей эволюции синтаксиса русского литературного языка. В области синтаксиса, по словам Щербы, еще резче дают себя чувствовать различия пассивного и активного аспекта грамматики. На долю пассивного синтаксиса <…> 34 Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Мс. 35 Пешковский А. М. Избр. труды. Мс О. Essentials of English Grammar. L., 1933, p. 71. придется отнести изучение синтаксических значений только синтаксических же выразительных средств — порядка слов, сочетаний слов, определенных функций фразового ударения и фразовой интонации» 37 В активном же синтаксисе рассматриваются вопросы о том, как выражается таили иная мысль. Например как, какими языковыми средствами выражается предикативность вообще Как выражается описание того или иного куска действительности Как выражается логическое суждение сего или Р Как выражается независимость действия от воли какого-либо лица действующего Как выражается предикативное качественное определение предмета (в русском языке причастными оборотами и оборотами с который и т. д Как выражается количество вещества Положив в основу синтаксической системы понятие группы слов, соответствующих одному сложному, нерасчлененному представлению или понятию, Щерба изучает способы образования групп слови сочетания групп с группами. <…> Простейшие синтаксические единицы, простейшие элементы связной человеческой речи, отвечающие едиными далее, в момент речи, неразлагающимся представлениям, Щерба первоначально назвал фразами. Цементом, скрепляющим фразу, является ударение. Но фразовое ударение может играть и другую роль. Оно может выступать в качестве сигнала, выделяющего тот или другой элемент речи и имеющего, в частности, либо эмоциональное значение, либо логико-психологическое, обозначая в таком случае так называемое психологическое сказуемое. Фразовое ударение в этой выделяющей функции известно под именем логического ударения. Но фразовое ударение часто не бывает осложнено никакими дополнительными функциями, кроме фразообразующей. <…> Понятие фразы в этом смысле, впоследствии обозначенное термином синтагма, обнимает как целые предложения, таки отдельные грамматические единства в их пределах. <…> Синтагма — это категория речевой деятельности, а не системы языка. Синтагму нельзя смешивать со словосочетанием. Синтагма — это предельный по объему, соотносительный элемент связного, иногда сложного, синтаксического целого. Это основная, самая мелкая единица фразы. Она вычленяется из синтаксического целого высшего порядка. Теория синтагм — основное ядро стилистического синтаксиса. Переходя в систему языка, синтагма становится словом. Слово — это синтагма, включенная в систему языка. Между тем словосочетание — это отдельное сцепление слов, составленное по правилам языка и используемое как обозначение сложного понятия. Словосочетание — это категория системы языка, это соотносительное со словом сложное именование. Теория словосочетаний относится к области не стилистического, а общеязыкового синтаксиса. Словосочетанию, рассматриваемому изолированно, независимо от предложения, высказывания, присуще лишь номинативное значение. Словосочетание в этом аспекте само по себе еще не является средством сообщения (коммуникации. Синтагма же существует только как конструктивный элемент связного изложения и сообщения. Ноу Щербы эти понятия синтагмы и словосочетания не всегда различаются достаточно четко и резко. <…> Необходимо указать, что ив понимании предложения у Щербы были большие колебания <…>. С одной стороны, Щерба готов был согласиться с Есперсеном, который учил Предложение. является чисто понятийной категорией для того чтобы слово или группа слов стали предложением, не требуется никакой особой грамматической формы» 41 И с этой точки зрения термин предложение можно было применить к любому высказыванию, начиная от междометного возгласа и кончая развитыми многосоставным 37 Щерба Л.В. Избр. работы по языкознанию и фонетике, т. 1. Л, 1958, с. 56. 38 Щерба Л. В. Избр. работы по русскому языку, с. 56. 39 Там же, с. 29. 40 Там же, с. 30. 41 Есперсен О. Философия грамматики. Мс периодом. С другой стороны, ближе всего как будто термин предложение подходил бык двучленному словесному выражению логического суждения. В этом последнем аспекте термин фраза (который первоначально Щерба применял к синтагме) оказывается более широким, чем понятие предложения. Еще в статье О частях речи в русском языке Щерба писал Если связка не глагол, то можно сказать, что все языки, имеющие связку, имеют два типа фразы глагольный, по существу одночленный люблю amo; j'aime), где субъект не противополагается действию, и связочный, по существу двучленный, где субъект противополагается другому имения солдат sum — miles; je suis soldat)» 42 .<…> Для Щербы следующей ступенью за синтагмой является понятие фразы. Иногда это синоним предложения простого и сложного. Во всяком случае, термины фраза и предложение нередко употребляются Щербой безразлично 43 Фразы — это более или менее законченные по смыслу целые, которые могут со своей стороны группироваться в некоторые целые высшего порядка и которые нормально характеризуются конечным понижением тона. <…> Существуют два основных типа фразы — одночленный и двучленный фразы могут быть одночленными и двучленными, независимо от числа более мелких членений внутри каждой из них» 44 Примеры одночленных фраз Пожар Это безобразие Он пошел в театр Когда выбудете дома Я вернулся из командировки вчера вечером Вчера вечером, после долгого, утомительного путешествия, я приехал, наконец, в город, в котором протекли счастливые годы моего детства Я приехал домой, когда уже было темно. Примеры двучленных фраз Ленинград — большой город Наш милейший дядюшка — был большой чудак Множество врачей, занятых в лучших столичных больницах выехало на борьбу с эпидемией [...] Делегаты съезда, собравшиеся со всех концов нашего Союза, — были увлечены вчера тем, что им пришлось видеть и слышать <…> Щерба развил также мысли о типах одночленных и двучленных предложений первый тип (одночленный) характеризуется одним концентром, не расчлененным на подлежащее и сказуемое, второй тип (двучленный) — двумя концентрами: подлежащего и сказуемого. <…> Нам представляется, что учение Щербы о двух типах фразы носит очень внешний фонетический характер, и глубоким заблуждением является попытка подменить им теорию предложения. К сожалению, все эти спорные и во многих отношениях неясные синтаксические идеи остались в работах Щербы неразвитыми Щерба Л. В. Избр. работы по языкознанию и фонетике, т. 1, с. 94. 43 См Щерба Л. В. Фонетика французского языка, с. 118—119. 44 Щерба Л. В. Фонетика французского языка, с. 118. |