Метасовременный государь. Метасовременный государь
 Скачать 25.12 Kb.
|
|
Метасовременный государь. Власть мыслителя едва ли меньше, чем власть властителя: даже и создав инструмент, мыслитель властвует. Например, тем, что отсекает от инструмента неспособных преодолеть свои идеологические шоры. За отказом от освоения мысли противника стоит нередко страх поколебать свои взгляды: но чего они стоят, если их может поколебать враг? Условность правого и левого фланга в отношении политической мысли очевидна: подчас принадлежность определяется конкретными жизненными ориентациями автора, притом что его умозаключения носят универсальный характер. Таков Грамши: личным выбором коммунист, заплативший за свои убеждения свободой и в конечном итоге жизнью, сформулировал тезисы и принципы понимания мира, подходящие любому, ставшему субъектом истории. Тюрьма как ферма мысли помогает отойти от конъюнктуры и говорить перед лицом вечности. Идеи Грамши достаточно универсальны для того, чтобы освоить их и сделать инструментом овладения реальностью. Приспособив тезисы соотечественника Макиавелли к нашему положению и целеполаганию, сможем вернее выстроить свою стратегию борьбы за будущее. Грамши был мыслитель Модерна, частица атомной бомбы массового пролетариата. Он рассуждает о политике между двумя мировыми войнами, двумя образцами абсолютной организации и мобилизации. Сегодня господствует иной социально-исторический контекст, сегодня уместно говорить о метамодерне, сменившем постмодерн. Недавние десятилетия показали, что в мире есть серьезное и за серьезное люди готовы умирать. Люди делают войну через технику модерна в широком смысле, через плоды Просвещения и научно-технического прогресса: однако принципы и цели у людей иные, нередко это пропахшие нафталином истины пятисотлетней давности. Чтобы приспособить тезисы Грамши к завтра, эту деталь учтем. Время массовой индустрии, требовавшей (хорошо организованного) массового рабочего класса, закончилось после изобретения атомной бомбы: новое поколение оружия делает прежнее морально устаревшим. Когда тузы (понимаем величину смыслов этого слова) РФ рассказывают об открытии заводов, новой индустриализации, мы видим в них устаревший сорок лет назад органчик. Может, своевременная смена его дала бы шанс выжить стоящим за тузами. Сменились и принципы организации дела, соответственно - принципы политической организации. Здесь вне институциональной среды сделать сильного политического актора нельзя, а институциональная среда в постсовке есть детище КПСС. Время массовых выступлений кончилось, когда референдум о сохранении Союза оказался слабее решения трех человек, руководящих частями института государства. Для организации дела важна медиация и координация, способность выстроить процесс между равными. Если современный государь Грамши это партия, то метасовременный государь не воплощен ни в личности, ни в одной организации. Он воплощён в идее, которая двигает разными и подчас враждующими акторами. Идеи организуются идеологией: где дискурсом, где системой дискурсов, координирующей целеполагание автономных сообществ. Здесь у русских фора: аризонский университет задался вопросом "нарратива как оружия" в ответ на атаки русских хакеров во время президентских выборов - через много лет после того, как русские пережили и освоили внутренний "нарратив-оружие", в (уже) карикатурном виде представленный дискурсами ДНО и "пострусских". У русского вшит выключатель идеологического воздействия: потому патриотизм здесь выглядит убого, а природа эмоционального взрыва 2014 года в последнюю очередь объяснима идеологическим воздействием со стороны Кремля. Полноценной политической мобилизации сегодня не стоит предполагать. Потому важным становится воплощение духа согласия, вдохновляющего разных людей объединять усилия: не в виде духа государства, но в виде воплощения сакральных принципов. В нашем контексте можем понимать главный из них как принцип одухотворённого Рима: "держай" ап. Павла как миропонимание, как принцип недопущения победы зла. Если смотреть на события в СССР 1985-1991 года через призму идей Грамши, увидим, что старый формат гегемона уходит: партия не просто в силу гниения, но исторически, как институт, неспособна выступать новым Государем. На его место приходят прежде всего "секторы идей": не идеология, но дискурсивная формация, которая опирается на ценностный базис. Идеологий консерваторов и реформаторов было уже много, а вот системы ценностей устойчивы и, рожденные подчас тысячи лет назад, они живут по сей день (не поняла смысла, стилистика нарушена). Из этого свойства реальности следует вывод: для становления в качестве политического субъекта нужно не создавать партию и ходить на митинги, а заставлять существующих в рамках институтов акторов действовать в рамках своего ценностного базиса и своего целеполагания. Здесь не работает линейная иерархия, важна гибкость организационной работы (в частности из-за того, что ведущие оргработу негибко попадают на нары). Никаких открытых организаций политического толка не должно быть: но организации неполитические, либо неорганизации могут концентрировать мощь и ее воплощать, двигая маховик истории. Грамши определял структуру нового Государя: сплоченная масса, медиаторы, генералы. Масса способна организовываться и действовать, генералы – руководить и мыслить, медиаторы –связывать. По Грамши масса без генералов не станет Государем, но генералы могут создать армию. Сегодня генерал не должен казаться генералом. Генералы специализированы и не должны быть зримо связаны. Сплоченной массы нет, потому востребованы групускулы с кодом идентичности, позволяющим делать мобилизацию и совместную работу. Роль медиатора в метамодерне возрастает: там, где успешная координация и связь подчас важнее руководства, медиаторы могут принять генеральские погоны. Когда по Грамши партия становится Государем, то есть берет власть в стране в свои руки, политическим становится и ценностное, и культурное: партия определяет порядок толкования действительности. Это одно из самых для нас интересных толкований итальянского мыслителя. Русские семьдесят лет прожили при власти того самого нового Государя Грамши и наелись монополии на толкование бытия донельзя. Однако живущие по верхам иначе и не могут: потому сегодня мы видим в США и Европе наступление софт-совка, а у себя уже новый совок при жестком социал-дарвинизме и корпоративизме. Перестройка и становление нового режима в РФ учат надежно: нет смысла пытаться менять институты, пока не изменен ценностный и идейный базис, не изменено сознание. Целью в таком случае выступает слом онтологической и теологической структуры миропонимания, унаследованных от советских времен. Историческая рефлексия, порождающая новое этическое пространство в восприятии пути нашего народа, есть не прихоть. Борьба же против советской идентичности не есть словоблудие интернет-бойцов: слом советского исторического нарратива даст слом самой советской этики, допускающей посадку в тюрьму неугодных, но не допускающую свободного честного бизнеса. Новая этика и новая онтология куются самой жизнью: умение не бросить товарища, вырвать из себя зависть, отдать нужное в помощь делу; контроль над своими проектами и умение делать прибыль как добродетель. Важно давать направление росту, форме новой поросли: формы и направление даст понимание истории прошлого века через призму русских национальных интересов. Массовая партия и проксиидеология: магистраль. Общие теологические принципы и разветвленность толкования +мотивации. Энтео работает в нашей теологической схема (сделанной первопроходцами).??? Грамши пишет о том, что массовая партия с несколькими ступенями близости (от условного ЦК до «члена семьи сочувствующего) в целом может быть индикатором свойств общества, в котором она функционирует. Также мыслитель говорит о том, что для такой, огромной «партии» немыслима единая жесткая идеология, но господствует в ней прокси-идеология, в разных аудиториях воплощаясь разными концептами и формами подачи, впрочем, соединенными в одном «отеческом» конструкте. Поскольку русской субъектности враждебны силы, активно развивающие «русские нарративы» (обоснование потребности стать пеплом имперских амбиций, оно же евразийство, выступает здесь классическим «оружием-нарративом»), полноценным «отеческим конструктом» выступает лишь то, что действием опирается на хребет непримиримости, невозможности соединения русского и советского. Притом, что советская цивилизация так или иначе выросла внутри русской, идея непримиримости должна опираться на атрибутированное, развитое понимание в данном контексте зла: социального, политического, исторического. Атрибутирование зла позволит выявить внутри русского сознания механизмы, породившие советский мир. Выстраивание соответствующей конструкту этики станет дополнительным армированием, оснащением русского организма условным «нервом». Грамши также привязывает принципы, возможности политической мобилизации к принципам бытия общества. Очевидно, что массовая рабочая партия была бы невозможна уже в семидесятые: принцип организации социальной, политической должен быть близок принципам организации экономической, тогда возможно как формирование полноценной работающей идеологии, так и организация действия. Очевидно, неинституционального: если нет партий и даже организаций, действует анонимная безнациональная сила: причем действует предельно конкретно. (переделай, чтоб понятно было) Тот, кто пишет в тюрьме, пишет для истории: пишет для людей. Ему помогают Бог и идея, по словам Шаламова: идея способности сражаться и побеждать в борьбе за свою политическую субъектность работает вне зависимости от цвета флага, под которым она воплощается: как и цвета флага, который привел мыслителя к вечности. Мы нередко сознательно закручиваем термины, избегая применять краткие определения с устойчивыми коннотациями. Это позволяет избежать лишних ассоциаций и лишних значений, придаваемых слову, с одной стороны, и позволяет копать глубже в поисках нового, с другой стороны. Это касается и "легальной неправительственной организации, представляющей русские интересы": в самом широком смысле- представительский институт. Отсюда полшага до "парламента", но такая организация - не парламент, по крайней мере в строгом смысле. История парламентаризма в России не блещет подвигами и успехами. Начиная с первой думы и заканчивая непонятно уже каким созывом сегодня (просторечие, измени), парламент оказывался либо подконтрольным некоей неприятной силе, либо агентом разрушения государства. Принято считать, что практика советского парламентаризма неправильная из-за насильственной власти партии, но устойчивый и функциональный парламентаризм в северной Евразии существовал только под курированием партией. Верховный совет был скорее собором, в котором (по С. Кордонскому) были представлены все социальные слои, допущенные легально существовать в обществе. Сословное представительство плюс курирование партии - вот формула успеха тогда. Характерно в этом плане, что демократизация выборов превратила ВС в субъекта разрушения союза, а после отмены известной статьи конституции парламентаризм стал институтом уничтожения федерации. После же становления РФ как суверенного государства избранный ещё в СССР российский парламент тоже пошел вразнос, в итоге не сумев осуществить свои же властные устремления. Таким образом, лучше коряво формулировать интуитивный посыл, чем прыгать в наезженные колеи терминов. Насколько бы сильно ни федерализовалась/конфедерализовалась сегодняшняя территория РФ, с большой вероятностью и она в целом, и регионы в ней будут выстраивать властные институты, в которых парламент - не законодательная власть в полном смысле слова. Представительство плюс легитимация устремлений "Скрытого государя" - вот основные функции "парламента" и представляющая русские интересы институция либо не будет парламентом, либо должна будет существовать не как собрание представительств "большого племени". Помимо представления интересов "племени" такая организация может стать и институтом социальной и хозяйственной артикуляции разных социальных и экономических субъектов северной Евразии. В таком случае она должна будет опираться и на "скрытого государя" - поэтому если такая организация/институция сложится, ей не нужно будет играть под парламент несмотря на то, что её главная функция будет представительской. У Старого Государя здесь несколько эшелонов для борьбы за власть. Человек, двигающийся на улице, может встретить кадетов. Человек, двигающийся в независимом профсоюзе, может встретить увольнение. Человек, двигающийся в политике, может встретить карусели или просто нерегистрацию. Человек, достаточно опасный, встретит лживую "экспертизу" или подброшенные вещества. И далее человек попадет в самый мрачный эшелон вселенной ФСИН. С одной стороны, там более нерадостно, чем где бы то ни было ещё в стране. С другой стороны, каждый из нас может помогать тем, кого считает ближними, даже там. С третьей стороны, важно помнить о числе эшелонов, если вдруг властная конструкция в РФ начнет быстро меняться. Имея желание жить в этой стране и оставить её своему племени, нужно ломать каждый доступный эшелон, превращая его хотя бы в то, что соответствует первой редакции "Вашей Конституции". |