Оценка личности Петра 1 его современниками. Оценка личности Петра I. Оценка личности Петра i обсуждения Петра Современниками

• Название: Оценка личности Петра i обсуждения Петра Современниками
• Анкор: Оценка личности Петра 1 его современниками
• Дата: 23.03.2022
• Размер: 26.16 Kb.
• Имя файла: Оценка личности Петра I.docx
• Тип: Документы; #411461

Оценка личности Петра I

Обсуждения Петра Современниками

1.1 Людовик XIV

В письме послу Франции в России Людовик XIV так отзывался о Петре: «Этот государь обнаруживает свои стремления заботами о подготовке к военному делу и о дисциплине своих войск, об обучении и просвещении своего народа, о привлечении иностранных офицеров и всякого рода способных людей. Этот образ действий и увеличение могущества, которое является самым большим в Европе, делают его грозным для его соседей и возбуждают очень основательную зависть».

1.2 Мориц Саксонский

Французский полководец Мориц Саксонский (1696-1750) называл Петра I величайшим человеком своего столетия.

Во второй половине XVIII в. зарождается уже наука русской истории. Но историки того времени или усердно собирают материалы для истории (как Миллер), или заняты исследованием древнейших эпох русской жизни (Ломоносов, Байер, Штриттер, Татищев, Щербатов, Шлецер). Петр I еще вне пределов их ведения. Первую научную оценку получает он от Карамзина (1766-1826). Но Карамзин как историк принадлежит уже XIX веку. Ученый по критическим приемам, художник по натуре и моралист по мировоззрению, он представлял себе русскую историческую жизнь как постепенное развитие национально-государственного могущества. К этому могуществу вел Россию ряд талантливых деятелей. Среди них Петру принадлежало одно из самых первых мест: но, читая "Историю государства Российского" в связи с другими историческими трудами Карамзина, вы замечаете, что Петру как деятелю Карамзин предпочитал другого исторического деятеля - Ивана III. Этот последний сделал свое княжество сильным государством и познакомил Русь с западной Европой безо всякой ломки и насильственных мер. Петр же насиловал русскую природу и резко ломал старый быт.

Карамзин думал, что можно было бы обойтись и без этого. Своими взглядами Карамзин стал в некоторую связь с критическими воззрениями на Петра I упомянутых нами людей XVIII в. Так же, как они, он не показал исторической необходимости петровских реформ, но он уже намекал, что необходимость реформы чувствовалась и ранее Петра. В XVII в., говорил он, сознавали, что нужно заимствовать с Запада; "явился Петр" - и заимствование стало главным средством реформы. Но почему именно "явился Петр", Карамзин еще не мог сказать.

1.3 Карамзин Н. М.

Карамзин Н. М., признавая этого государя Великим, сурово критикует Петра за чрезмерное увлечение иностранным, стремление сделать Россию Нидерландами. Резкое изменение «старого» быта и национальных традиций, предпринятое императором, по мнению историка, далеко не всегда оправдано. В результате русские образованные люди «стали гражданами мира, но перестали быть, в некоторых случаях, гражданами России».

1.4 Август Стриндберг

Шведский писатель Август Стриндберг (1849-1912) так охарактеризовал Петра: «Варва

р, цивилизовавший свою Россию; он, который строил города, а сам в них жить не хотел; он, который наказывал кнутом свою супругу и предоставил женщине широкую свободу -- его жизнь была великой, богатой и полезной в общественном плане, в частном же плане такой, какой получалась.»

Западники положительно оценивали петровские реформы, благодаря которым Россия стала великой державой и приобщилась к европейской цивилизации.

1.5 Соловьев С.М.

Соловьёв С. М. (1820-1879) отзывался о Петре в восторженных тонах. Необходимо заметить, что его взгляды на реформу Петра I с самого начала его научной деятельности отличались некоторой двойственностью.

В одной из ранних своих статей ("Взгляд на историю установления государственного порядка в России", 1851г.), говоря о критическом положении Московского государства в XVII в., Соловьев не ограничивается только указанием на явление этого кризиса, но замечает, что государи XVII в. для удовлетворения новых нужд государства начали ряд преобразований. "В течение XVII в., - говорит он, - явно обозначились новые потребности государства. И призваны были те же средства для их удовлетворения, которые были употреблены в XVIII в., в так называемую эпоху преобразований".

Он приписывал ему все успехи России как во внутренних делах, так и во внешней политике, показал органичность и историческую подготовленность реформ:

Необходимость движения на новую дорогу была осознана; обязанности при этом определились: народ поднялся и собрался в дорогу; но кого-то ждали; ждали вождя; вождь явился.

Историки считали, что главную свою задачу император усматривал во внутреннем преобразовании России, а Северная война со Швецией была только средством к этому преобразованию.

По мнению Соловьёва:

«Различие взглядов происходило от громадности дела, совершённого Петром, продолжительности влияния этого дела. Чем значительнее какое-нибудь явление, тем более разноречивых взглядов и мнений порождает оно, и тем долее толкуют о нём, чем долее ощущают на себе его влияние».[4]

1.6 Вольтер.

Вольтер писал неоднократно о Петре. К концу 1759 г. выпустил первый том, а в апреле 1763 г. вышел второй том «Истории Российской империи при Петре Великом». Главной ценностью петровских реформ Вольтер определяет прогресс, которого русские добились за 50 лет, другие нации не могут этого достигнуть и за 500. Пётр I, его реформы, их значение стали объектом спора Вольтера и Руссо.

Ни один взгляд на Петра не был в состоянии указать и объяснить внутреннюю связь его преобразований с предыдущей историей. Даже Карамзин не шел далее смутного намека. Эту связь Петра I с прошлым уловил чутьем в 40-х годах Погодин, но не ранее как в 1863 г. он мог высказать об этом свои мысли. Причиной этому был отчасти недостаток исторического материала, отчасти отсутствие у Погодина цельного исторического миросозерцания.

Такое миросозерцание было внесено в наши университеты в конце 40-х годов, когда Погодин уже кончил свою профессорскую деятельность.[4]

2. Обсуждение Петра философом Гегелем и его последователями

Носителями новых исторических идей были молодые ученые, воззрения которых на нашу историю в то время назывались "теорией родового быта".

Впоследствии же эти ученые стали известны под собирательным именем "историко-юридической школы". Они первые установили мысль о том, что реформы Петра I явились необходимым следствием всего исторического развития русской жизни. Мы уже знаем, что воспитались эти ученые под влиянием германской философии и исторической науки.

В начале нашего века историческая наука в Германии сделала большие успехи. Деятели так называемой германской исторической школы, внесли в изучение истории чрезвычайно плодотворные руководящие идеи. И новые, точные методы исследования исторического материала.

Главной мыслью германских историков была мысль о том, что развитие человеческих обществ не есть результат случайностей и единоличной воли отдельных лиц, напротив, что это развитие совершается, как развитие организма, по строгим законам, ниспровергнуть которые не может сила человека.

Первый шаг к такому воззрению сделал еще в конце XVIII в. Фр. Авг. Вольф в своем труде. За ним последовали историки - Нибур и Готфрид Миллер, занимавшиеся историей Рима и Греции, историки-юристы Эйхгорн (историк древнегерманского права) и Савиньи (историк римского права).

Их направление создало в Германии в половине XIX в. блестящее положение исторической науки, под влиянием которой сложились и наши ученые. Они усвоили себе все выводы и воззрения немецкой исторической школы. Некоторые из них увлекались и философией Гегеля.

Принимая теорию мирового прогресса Гегеля, по чувству патриотизма возмущались его мнением, что германская цивилизация есть последняя ступень прогресса и что славянское племя есть неисторическое племя.

Они не видели причины, почему прогресс должен остановиться на германцах; из истории они выносили убеждение, что славянство было далеко от застоя, имело свое историческое развитие, свою культуру.

Эта культура была самостоятельна и отличалась от германской в трех отношениях:

1) На Западе, у германцев, христианство явилось в форме католичества и затем протестантства. На Востоке, у славян, - в форме православия.

2) Древне-классическую культуру германцы восприняли из Рима в форме латинской, славяне - из Византии в форме греческой. Между той и другой культурой есть существенные различия.

3) Наконец, государственный быт в древне - германских государствах сложился путем завоевания, у славян, и у русских в частности, - путем мирным; поэтому в основании общественных отношений на Западе лежит вековая вражда, а у нас ее нет.

Самостоятельное развитие этих трех начал составляло содержание древнерусской жизни. Так думали некоторые более самостоятельные последователи германской философии, получившие название "славянофилов".

Наибольшего развития самостоятельная русская жизнь достигла в эпоху Московского государства. Петр I нарушил это развитие. Он своей насильственной реформой внес к нам чуждые, даже противоположные начала западной германской цивилизации. Он повернул правильное течение народной жизни на ложную дорогу заимствований. Он не понимал заветов прошлого, не понимал нашего "национального духа".

Чтобы остаться верным этому национальному духу, мы должны отречься от чуждых западноевропейских начал и возвратиться к самобытной старине.

Тогда, сознательно развивая национальные наши начала, мы своей цивилизацией можем сменить германскую. И станем в общем мировом развитии выше германцев.

Таковы воззрения славянофилов. Петр I, по их мнению, изменил прошлому, действовал против него.

Славянофилы ставили высоко личность Петра, признавали пользу некоторых его дел, но считали его реформу не национальной и вредной в самом ее существе. У них, как и у западников, Петр I был лишен всякой внутренней связи с предшествовавшей ему исторической жизнью.

3. Наши дни

Развивая общее наше историческое сознание, идея Соловьева дала направление и многим частным историческим исследованиям. Исторические монографии о XVII в. и времени Петра I констатируют теперь связь преобразований с предыдущими эпохами и в отдельных сферах древнерусской жизни.

В результате таких монографий является всегда одинаковый вывод, что Петр непосредственно продолжал начинания XVII в. и оставался всегда верен, основным началам нашего государственного быта, как он сложился в XVII в. Понимание этого века стало иным. Недалеко то, время, когда эпоха первых царей Романовых представлялась временем общего кризиса и разложения, последними минутами тупого застоя. Теперь представления изменились: XVII век представляется веком сильного общественного брожения, когда сознавали потребность перемен, пробовали вводить перемены, спорили о них, искали нового пути, угадывали, что этот путь в сближении с Западом, и уже тянулись к Западу.

Теперь ясно, что XVII век подготовил почву для реформы и самого Петра I воспитал в идее реформы. Увлекаясь этой точкой зрения, некоторые исследователи склонны даже преуменьшать значение самого Петра в преобразованиях его эпохи и представлять эти преобразования как "стихийный" процесс, в котором сам Петр играл пассивную роль бессознательного фактора. [7]

Российский историк Ключевский В. О. (1841-1911) думал, что Пётр делал историю, но не понимал её. Чтобы защитить Отечество от врагов, он опустошил его больше всякого врага…. После него государство стало сильнее, а народ -- беднее. "Вся преобразовательская его деятельность направлялась мыслью о необходимости и всемогуществе властного принуждения; он надеялся только силой навязать народу недостающие ему блага. «Горе грозило тому, кто хоть тайно, хоть во хмелю задумался бы: „К добру ли ведёт нас царь, и не напрасны ли эти муки, не приведут ли они к мукам злейшим на многие сотни лет?“ Но думать, даже чувствовать что-либо, кроме покорности было воспрещено».[5]

В своих произведениях П. Н. Милюков (1859-1943), развивает мысль: «Что реформы проводились Петром спонтанно, от случая к случаю, под давлением конкретных обстоятельств, без какой-либо логики и плана, были «реформами без реформатора»». Также он упоминает о том, что только «ценой разорения страны, Россия возведена была в ранг европейской державы». По мнению Милюкова, в период правления Петра, население России в границах 1695 года сократилось в силу беспрестанных войн.[10]

К числу апологетов Петра принадлежал С. Ф. Платонов (1860-1933). В своей книге «Петр Великий. Личность и деятельность» он писал следующее:

«Люди всех поколений в оценках личности и деятельности Петра сходились в одном: его считали силой. Пётр был заметнейшим и влиятельнейшим деятелем своего времени, вождём всего народа. Никто не считал его ничтожным человеком, бессознательно употребившим власть или же слепо шедшим по случайной дороге». Кроме того, Платонов уделяет много внимания личности Петра, выделяя его положительные качества: энергию, серьёзность, природный ум и дарования, желание во всём разобраться самому.[3]

Российский историк и писатель Н. И. Павленко считал, что: «Преобразования Петра -- крупный шаг по дороге к прогрессу (хотя и в рамках феодализма)». С ним во многом согласны выдающиеся советские историки: Е. В. Тарле, Н. Н. Молчанов, В. И. Буганов, рассматривая реформы с точки зрения марксистской теории.[1]

У П. Н. Милюкова в его трудах о петровской реформе: "Государственное хозяйство России в первой четверти XVIII в. и реформа Петра I" и "Очерки по истории русской культуры" находим ту мысль, что реформа часто "из вторых рук попадала в сознание преобразователя", бессильного удержать ход дела в своем распоряжении и даже понять направление событий.

Нечего и говорить, что такого рода взгляд есть крайность, не разделяемая последующими исследователями преобразований Н. П. Павлов -Сильванский, "Проекты реформ в записках современников Петра В.".[10]

Итак, научное понимание Петра Великого основывается на мысли, полнее и справедливее всего высказанной Соловьевым. Наша наука успела связать Петра I с прошлым и объяснить необходимость его реформ. Факты его деятельности собраны и обследованы в нескольких ученых трудах. Исторические результаты деятельности Петра, политической и преобразовательной, тоже не один раз указаны. Теперь мы можем изучить Петра вполне научно.

Анисимов Е. В. полагал, что, несмотря на введение целого ряда новшеств во все сферы жизни общества и государства, реформы вели к консервации самодержавно-крепостнической системы в России.[7]

Советский историк. Кобрин Б. В (1930-1990) утверждал, что Пётр не изменил в стране самого главного: крепостного права. Крепостническая промышленность. Временные улучшения в настоящем обрекли Россию на кризис в будущем.

Русский писатель и историк Буровский А. М. (1955г.р.) называет Петра I вслед за старообрядцами "царём-антихристом", а также "бесноватым садистом" и "кровавым извергом", утверждая, что его деятельность разорила и обескровила Россию. По его словам, всё хорошее, что приписывается Петру, было известно задолго до него, а Россия до него была гораздо более развитой и свободной, чем после.[9]

Заключение

Но если наша историческая наука пришла к воззрению на Петра I, более или менее определенному и обоснованному, то в нашем обществе еще не выработалось однообразного и прочного отношения к его преобразованиям. В текущей литературе и в обществе до сих пор крайне разнообразно судят о Петре.

Продолжаются время от времени немного запоздалые споры о степени национальности и необходимости Петровых реформ; поднимается довольно праздный вопрос о том, полезна или вредна была реформа Петра в ее целом. Все эти мнения, в сущности, являются видоизмененными отголосками исторически слагавшихся воззрений на Петра, которые я старался изложить в хронологической последовательности.[7]

Если мы еще раз мысленно переберем все старые и новые взгляды на Петра I, то легко заметить, как разнообразны они не только по содержанию, но и по тем основаниям, из которых вытекали. Современники и ближайшее потомство Петра, лично задетые реформой, судили о нем неспокойно: в основании их отзывов лежало чувство или крайней любви, или ненависти. Чувство столько же руководило и теми людьми XVIII в., которые, как Щербатов, грустно смотрели на развращение современных нравов и считали его плохим результатом резкой реформы.

Все это - оценки, скорее всего публицистического характера. Но в основе карамзинского взгляда лежало уже отвлеченное моральное чувство: ставя Ивана III выше Петра I, он насильственные приемы Петра при проведении преобразований осуждал с высоты моральной философии. В воззрениях западников и славянофилов наблюдаем опять новое основание - отвлеченное мышление, метафизический синтез. Для них Петр I менее - историческое лицо и более - отвлеченное понятие. Петр I - как бы логическая посылка, от которой можно идти к тем или другим философским заключениям о русской истории.

От влияния метафизики не свободны и первые шаги исследователей историко-юридической школы; но фактическое изучение нашей истории, которое производилось ими очень добросовестно, дало нашим ученым возможность избавиться от предвзятых доктрин.

Руководимые фактами, стремясь к строго научному выводу, они создали научное отношение к эпохе Петра Великого. Это научное отношение будет, конечно, далее развиваться в нашей науке. Но уже теперь плодом его является возможность основательно и свободно судить о Петре I. Его личность не оторвана от родной его почвы, он для нас уже не Бог и не антихрист, он - определенное лицо, с громадными силами, с высокими достоинствами, с человеческими слабостями и недостатками. Мы теперь вполне понимаем, что его личность и пороки - продукт его времени, а его деятельность и исторические заслуги - дело вечности.