Особенности чтения и перевода древнерусских текстов. Особенности чтения и перевода древнерусских текстов
 Скачать 56.05 Kb.
|
|
Тема: Особенности чтения и перевода древнерусских текстов (образование глагольных форм прошедшего и будущего времени, значение и перевод распространенных синтаксических оборотов, фонетические особенности текстов) Выполнила: Мешелова А.М Проверила: Тажибаева Ш.А Специальность: «Русский язык и литература в школах с нерусским языком обучения» Когда возникла древнерусская литература? Литература не может существовать без письменности, наличие письменности, письма — необходимое условие ее возникновения. Поэтому вопрос этот связан с другими: когда возникла письменность на Руси? До принятия христианства (в конце X в.) или после него? На последний вопрос можно ответить относительно точно. В 1949 г. советский археолог Д . А. Авдусин во время раскопок Гнездовских курганов под Смоленском нашел разбитый глиняный сосуд, у горлышка которого кириллицей сделана надпись «гороухфа».1 Все предметы, найденные с сосудом, относятся к первой четверти X в. Надпись, если читать ее как одно слово, означает «горчичное зерно»; если как два слова — «Горух (имя) писал». Это — первый письменный памятник древней Руси. Находка позволяет считать, что письменность на Руси восходит к первому десятилетию X в. Так же рано, как устано вил С. П. Обнорский, были написаны договоры Руси с греками.2 В 1951— 1952 гг. другой советский археолог, А. В. Арциховский, при раскопках в Новгороде нашел берестяные грамоты, самые поздние из которых датируются X V I в., а самые ранние, древнейшие, — X I в.3 Это переписка горожан, расписки, деловые документы, долговые обязательства и т. д. Материалы археологических раскопок свидетельствуют о том, что уже в X I в. даже бедные, простые люди могли вести частную переписку, а это говорит о широком распространении грамотности на Руси. Таким образом, можно считать установленным, что письменность несомненно существовала задолго до крещения Руси (до 988 г.). После крещения Руси наступил новый этап: развитие письменности пошло гораздо быстрее. Вскоре после принятия Русью христианства Владимир Святославич приказал «поимати» у «нарочитые чади», т. е. у бояр детей их, и -отдать на «ученье книжное». Интересна деталь, которую сообщает летописец, говоря об этих просветительных начинаниях Владимира: матери, отправляя детей на «ученье книжное» по приказанию князя, «плакахуся по н их... акы по мертвеци». Что это были за школы, которые организовал Владимир, неизвестно;-сведений об этом не сохранилось. Дело Владимира продолжил его сын Ярослав Мудрый. Л етописец под 1037 г. так характеризует просветительные мероприятия Ярослава: «Бе Ярослав любя церковныя уставы, попы любяще цо велику, излиха же черноризьце, и книгам прилежа, и почитая é часто в нощи и в дне; и собра писце многы и прекладаше от грек на словёньское письмо, и списаша книгы многы, ими же поучащеся вернии людье наслажаются ученья божественаго» («Ярослав любил церковные уставы, сильно любил священников, в особенности же — монахов, и был склонен к книгам, и читал их часто днем и ночью; и собрал он писцов многих, и переводили они с греческого языка на славянское письмо, и переписывали много книг, которыми поучаются верующие люди, учением божественным наслаждаясь»). Характерны следующие за этим известием слова летописца: «Велика бо бывает полза от ученья книжного; книгами бо ка жеми и учи ми есмы пути покаянью; мудрость бо обретаем и въздержанье от словес книжных; се бо суть рекы, напаяющи вселеную; се суть исходищя мудрости, книгам бо есть неищетная глубина — сими бо в печали утешаеми есмы; си суть узда въздержанью» («Велика ведь бывает польза от учения книжного: ведь книги учат нас и наставляют на путь покаяния, ведь мудрость и воздержание находим в словах книжных. Книги — это реки, напояющие вселенную, это источники мудрости, в книгах ведь неизмеримая глубина; ими мы в печали утешаемся; они — узда воздержания»). На каком языке писали древнерусские писатели? Они писали на языке древнерусском. В основу этого языка лег живой разговорный язык древней Руси, точнее — его областные диалекты, южные и северные, — Поднепровья, Новгорода Великого. Говоря о древнерусском литературном языке, следует подчеркнуть одну его характерную особенность. Заключается эта особенность в том, что в процессе становления древнерусского литературного языка, его формирования большую роль сыграл еще один язык, близкородственный ему, хотя и иноземный по происхождению, — язык старославянский (церковнославянский). Объясняется это тем, что язык этот был языком церкви и церковной книжности. В феодальном обществе и не могло быть иначе при господстве религиозной идеологии, при той роли, какую церковь играла в общественной жизни древней Руси. В основу языка церковнославянского, как известно, лег один из диалектов староболгарского языка. На этот язык во второй половине IX в. были переведены книги священного писания, на нем развивалась церковная письменность у нас на Руси и у южных славян (болгар, сербов). Изучая древнерусскую литературу на всем протяжении ее исторического развития, нетрудно заметить, что язык церковно-' славянский в системе древнерусского литературного языка занял свое особое место; он приобрел значение важного стилистического фактора. Им пользовались, к нему прибегали в зависимости от содержания произведения. Язык этот обслуживал преимущественно сферу религиозно-философских понятий и представлений, выражал лирику человеческих чувств и переживаний в некоторых жанрах, высокий пафос, особо торжественное умонастроение. На практике это привело к тому, что писатели древней Руси подчас свободно переходили от одного языка к другому, даже в рамках одного и того же произведения, в зависимости от задач, которые они себе ставили. В истории древнерусской литературы бывали моменты, когда русский язык вытеснял церковнославянский, но бывали случаи, и обратные: когда язык церковнославянский вытеснял русский. В результате иногда возникало в литературе своеобразное двуязычие: в одно и то же время один автор писал на русском языке, только слегка окрашивая его славянизмами; другой — на церковнославянском, подчас нарочито архаизируя его лексику и грамматические формы. Фонетика и фонология Гласные В системе гласных древнерусского языка насчитывалось 11 фонем, 5 — переднего ряда (и, ѣ, ѧ, е, ь) и 6 — непереднего (ы, а, у, ѫ, о, ъ). Произношение гласных е, а, о, у в целом соответствовало произношению современных их аналогов под ударением. Произношение а, у было при этом несколько более протяжным, ср. съпати = спать, семь = семь, духъ = дух, домъ = дом. Гласный е никогда не переходил в ё, ср.: не вёл, а велъ — как в семь. Остальные гласные не имеют прямых аналогий в современном русском языке. Фонема ѣ представляла (если не во всех позициях, то во многих) протяжный гласный недостаточно выясненного качества. Вероятнее всего, она была близка звукам е, и и произносилась как средний между ними — то есть как е закрытый. Ни с одним из двух этих звуков она, однако, не смешивалась, служа для смыслоразличения: мѣлъ = мел, мелъ = мёл, милъ = мил. По качеству ѣ отличалась в древнерусском языке от старославянского, где была близка к паре е, а — то есть, обозначала е открытый. Фонемы ѫ, ѧ представляли (если не во всех позициях, то во многих) протяжные гласные о, е, при произношении которых воздух выходил и через рот, и через нос. Вследствие этого их называют также носовыми гласными. Эти гласные не являлись вариантами указанных фонем, служа для смыслоразличения: рокъ = рок, судьба, рѫкъ = рук (р.п. мн.ч. от рѫка); метѫ = мету, мѧтѫ = смущаю, привожу в беспорядок. Фонемы ъ, ь произносились примерно так же, как в современном русском произносятся во втором предударном слоге о, е в словах поливать [пъл’иват'] и петушок [п’ьтушок]. Поскольку указанное произношение не было обусловлено положением в слове, то ъ, ь не представляли собой вариантов о, е. Вследствие этого указанные фонемы могли употреблять и в неударном положении, и под ударением, ср.: тъ = тот, то = то; сь = этот, се = это. Перед j, и фонемы ъ, ь слышались как редуцированные ы, и. Более того, ь превращался в редуцированный и как после j с предшествующим гласным, так и после j в начале слова, ср.: *starъjь > старыи, *dalьnьjь > дальнии, *jьgralъ > играл, *jьmesi > имеши, *jьgъla > игъла. Эти редуцированные ы, и являлись позиционными вариантами ъ, ь. Так, старыи и старъ различались не звучанием ы/ъ, а наличием/отсутствием конечного и. Фонемы ы, и если не во всех позициях, то во многих (но не перед j, и) произносились несколько более протяжно, чем современные их аналоги. Перед j, и они превращались в звуки неполного образования, подобные ъ, ь, но более высокого подъёма. Указанная редукция была исключительно позиционной и не служила для смыслоразделения, ср. пары: крыѭ = крою, крыти = крыть; лии = лей, лити = лить; мыти = мыть, мыꙗши = моешь; пити — пить, пꙗнъ = пьян. Как видно, смыслоразличительными являлись не ы и, а последующие звуки. Гласные ы, ъ, а, е в раннем древнерусском не употреблялись в начале слова. Перед ними всегда оказывался протетический (приставной) согласный. Ср. пары: ꙗ = я, ego = я (лат.); ꙗгнѧ = ягнёнок, agnus = ягнёнок (лат.); ѥсть = есть, иметься, est = есть (лат.); ѥль = ель, eglė = ель (литовск.); выдра = выдра, ūdra = выдра (литовск.). Без протетического согласного произносились лишь союз а и междометие э. Местоимения это, этот, эта и подобные в диалектах до сих пор сохраняют протетический j: jэто, jэтот, jэта. Предположительно, в раннем древнерусском языке указанные местоимения так же имели протетический согласный. Все существующие сегодня слова с указанными гласными в качестве начальных — заимствованные, как то: абажур, эхо, этап. Слов же на ы не существует до сих пор. 
Система согласных была унаследована из праславянского языка. Общее количество согласных 26 фонем. Набор признаков согласных был таким же, как в современном русском языке: по участию голоса и шума, по месту образования, по способу образования, по наличию/отсутствию палатализации. В древнерусском языке г, к, х были всегда твёрдыми, а ш’, ж’, ч’, ц’ — всегда мягкими (вторично мягкие). Пять пар согласных различались по твёрдости/мягкости: з-з’, с-с’, л-л’, н-н’, р-р’. Остальные согласные испытывали позиционную мену параллельного типа: перед гласными переднего ряда твёрдые согласные смягчались и становились полумягкими: б· , д· , т·. После X века усиливается процесс палатализации согласных: к середине - концу XI в. все полумягкие согласные стали мягкими (это непереходное смягчение, то есть качество звука не меняется): сѣно, тѣло. ГлаголГлагол, как и существительное, обладал двойственным числом, однако оно стало исчезать довольно рано: в берестяных грамотах последние примеры относятся к XIII в. Инфинитив глагола заканчивался на -ти либо -чи; супин заканчивался на -тъ. Возвратная частица -сѧ (или -си) не была приклеена к глаголу, а могла перемещаться в предложении по закону Ваккернагеля. Деепричастие ещё не оформилось как самостоятельная часть речи, но его роль «второстепенного сказуемого» часто выполняли действительные причастия. В древнерусском языке формы глагола могли входить в систему наклонений (изъявительного, повелительного, условного) или быть внесистемными (инфинитив, супин, причастие). Видовые различия у глаголов имелись, хотя и отличались от современных. Формальные признаки залога имелись только у причастий. Изъявительное наклонениеВ изъявительном наклонении глагол имел формы настоящего, будущих и прошедших времён. Функционально данное наклонение в древнерусском языке совпадало с современным. Настоящее времяВ настоящем времени глагол распределялся по 3 спряжениям:
Будущие временаПростое будущее время по окончаниям совпадало с настоящим временем, поскольку развивалось как переосмысление глаголов, приобретающих совершенный вид. Н.р.: несешь — принесешь; идешь — придешь. Противопоставление в таких парах усиливалось по мере того, как бесприставочный глагол осмыслялся носителем несовершенного вида, а приставочный — совершенного. Сложное будущее 1-е время образовывалось добавлением вспомогательного глагола почьнуѫ, начьнѫ, имѫ, хочѫ к инфинитиву требуемого глагола. Спряжение вспомогательного глагола осуществлялось по правилам настоящего времени. Постепенно приобретало значение несовершенного вида: «аже начнетъ не знати у кого купилъ» (Русская Правда) = «если не будет знать, у кого купил». Сложное будущее 2-е время образовывалось добавлением вспомогательного глагола бѫдѫ к краткому причастию на -лъ; спряжение осуществлялось по правилам настоящего времени. Употреблялось для обозначения действия, которое должно быть совершено раньше какого-то другого действия: «и будеши отъветъ имелъ, кънѧже, оже ти монастыри разъграбять» (Повесть временных лет) = «и будешь ответ держать, князь, если те монастыри разграбят»; «оже будеть убилъ… тъ тако ему платити» (Русская правда) = «когда убьёт, то так должен будет платить».
Прошедшие временаДревнерусский язык отличался развитой системой прошедших времён. Всего насчитывалось четыре прошедших времени: два простых (аорист и имперфект) и два сложных (перфект и три варианта плюсквамперфекта).
Аорист первоначально описывал такое действие, которое говорящим не характеризовалось ни по длительности, ни по завершённости, то есть, мыслилось, как неопределённое. Однако в дальнейшем аорист всё чаще стал использоваться для выражения прошедшего действия совершенного вида: «пъридоша ꙗзыци незнаеми… въписахомъ о нихъ» (Синодальный список Новгородской первой летописи) = «пришли народы неизвестные… вписали мы о них». Глагол быти в аористе имел два варианта: бы- и бѣ-, причём в 3-м л. ед.ч. употреблялось вторичное окончание -сть: бысть. СинтаксисОбщий строй предложенияПодавляющее большинство текстов на древнерусском языке содержит односоставные или двусоставные предложения; в некоторых случаях допускались пропуски определённых членов; подлежащее стояло в им.п., сказуемое согласовывалось с ним; связи между словами были и подчинительные, и сочинительные; присутствовали конструкции с однородными членами; предложения могли быть описательными, вопросительными и побудительными. Описательных назывных предложений по типу «Шёпот. Робкое дыханье. Трели соловья» (А.Фет) в древнерусском языке не существовало. Исключения единичны, н.р.: стоѧше всꙗ осенина дъджева от госпожина дни до корочѭна тепло дъжгь (Синодальный список Новгородской I летописи). Вследствие редкости таких конструкций остаются сомнения, не являются ли слова тепло и дъжгь однородными с осенина подлежащими при сказуемом стоѧше. Распространены были безличные предложения с главным членом в форме инфинитива и логическом (но не грамматическом!) субъекте действия в дт.п.: уже намъ своихъ милыхъ ладъ ни мыслиѭ смыслити, ни очима съглядети (Слово о полку Игореве). В современном языке подобный строй считается просторечием: оглянуться бы, да не подумал. Употреблялись предложения с главным членом нет (не ѥсть > нѣсть > нет) или непереходным глаголом в 3-м лиц. ед.ч. с отрицанием и дополнением в рд.п., которое при отсутствии отрицания или замене нет на есть становится подлежащим. Нѣсть ему помощи от великого кънѧзꙗ (Повесть о разорении Рязани); не будеть славы тебѣ (Ипатьевская летопись). Употребление личных предложений в таких случаях, однако, так же допускалось: не остался ни единъ обринъ; и браци не бываху в нихъ (Повесть временных лет). Выражение подлежащего и сказуемогоДревнейшие памятники не содержат употреблений местоимений 1-го и 2-го лица в роли подлежащего, поскольку сказуемое в любом из этих лиц указывает на подлежащее своим окончанием.: мужа твоего убихомъ (Лаврентьевская летопись). Если сказуемое было именно, оно употреблялось со связкой даже в настоящем времени: а ты кънѧзь ли еси (Повесть временных лет). Данное правило стало слабеть только к позднему периоду развития древнерусского языка. Быстрее всех пала связка для 3-го лица, после — для 1-го и 2-го. В составе именного сказуемого часто употреблялась форма им.п., тогда как современный язык требует тв.п.: аще хощеши любимъ быти (Житие Нифонта); инии седоша на Двине и нарекошасѧ полочане (Повесть временных лет). В роли предикативов употреблялись не полные прилагательные, а краткие нестрадательные причастия, в том числе не только на -л: иже придешь передъ нас пан Гервасъ и веновалъ и отправилъ (грамота Бенка). В дальнейшем краткие нестрадательные причастия перестали согласовываться с подлежащим и были переосмыслены как деепричастия, утратив предикативную функцию. Сохраняется она лишь в диалектах: они ещё не евши. Сказуемое согласовалось с подлежащим по грамматической форме: Ходи Мьстиславъ на литву (Ипатьевская летопись). Исключения составляли случаи: При собирательном подлежащем в ед.ч. глагол ставился во мн.ч., то есть согласовывался по смыслу: сице придоша Русь (Повесть временных лет). В современном языке это — диалектизм: народ не согласны. Предиктивное краткое страдательное причастие прошедшего времени или причастие на -л употреблялось в ср.р. ед.ч. независимо от рода и числа подлежащего: ано тамо измано вѧчьшие мужи (Синодальный список Новгородской I летописи). В современном языке это — диалектизм: вся каша съедено, наша деревня сгорело. Разумеется, речь носителей древнерусского языка современные люди никогда не слышали. Поэтому определить особенности произношения тех или иных звуков можно только в общих чертах, и то не всегда. Есть спорные моменты. Например, мягкие шипящие — простые и слитные — некоторые исследователи относят не к переднеязычным, а к среднеязычным передненебным. Также нет единства по поводу того, стоит ли выделять звонкость/глухость как значимый признак древнерусских согласных. Дело в том, что в языке звонкость/глухость всегда тесно связана с напряженностью/ненапряженностью. Эти признаки неравноправны: один из них является основным, а другой — второстепенным, дополнительным. В современном русском языке главный признак из этой пары — звонкость/глухость, второстепенный — напряженность/ненапряженность. Есть основания предполагать, что тысячу лет назад ситуация была обратной. | |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||