Песняслава религиозного содержания
 Скачать 36.35 Kb.
|
|
2. Календарные обряды и обрядовая поэзия. Зимние обряды. Песня-«слава» религиозного содержания Славите, славите, Сами люди знаете: Христос родился, Ирод возмутился, Иуда удавился, Мир возвеселился. Песня, исполнявшаяся при подходе к дому Уродилась коляда Накануне Рождества. <…> Вокруг огней люди стоят, Люди стоят, колядуют: «Ой коляда, коляда, Ты бываешь, коляда, Накануне Рождества». Песня, исполнявшаяся под окном дома Коляда! Коляда! Ты подай пирога, Или хлеба ломтину, Или денег полтину, Или курочку с хохлом, Петушка с гребешком, Или сена клок, Или вилы в бок. Колядка, адресованная хозяйке дома У Степана-то жена хорошохонька. Она по двору идет, ровно пава плывет. Она в избушку идет, ровно буря валит, Песня парня, переодетого монашкой Пожертвуйте на сальную свечу Ивану Кузьмичу! Его-то мощи Лежат в осиновой роще! Они там потеют, Плясать к нам не поспеют! Подблюдная песня, исполнявшаяся в начале гадания Катилося зерно По бархату, Слава! Еще ли то зерно Бурмитское. Прикотилося зерно Ко яхонту. Крупен жемчуг Со яхонтом. Хорош жених Со невестою. 3. Календарные обряды и обрядовая поэзия. Весенне-летний цикл. Масленица-кривошейка Масленица-кривошейка, Состречаем тебя хорошенько! С блинцами, С каравайцами, С вареничками! Ты весела наша Маслена Ты весела наша Маслена, Ты на чем же к нам приехала, Ты на чем же к нам приехала? А кто двору, кто двору А кто двору, а кто двору, А я двору не хочу, С кем гуляю — не скажу, Кого люблю — не объявлю. У батюшки у саду Под яблонью в холоду Разлив разливается, Широкое озеро. Ио, йо, березынька, Йо, йо, кудрявая! Семик честной да Троица - Только, только У нас, у девушек, И праздничек! Кума с кумой, Покумимся! Чтобы нам весь год Не бранитися. Побранимся - Грешны будем, Кукушечке Тошно станет! Пойдем, девки, В зелену рощу, Пойдем, девки! Совьем, девки, Себе по веночку, Совьем, девки! На мне венок Не сохнет, не вянет На мне венок! По мне дружок Не тужит, не плачет По мне дружок! Иван да Марья Иван да Марья, Где ваше гулянье, Где ваше гулянье? А у Марьи на дворе, В Клима в тереме, В Клима в тереме. Простая Марьенка, Неси кулагу, Неси кулагу! В твоей кулаге Пчелыньки бруяли, Пчелыньки бруяли. Если подадут: Роди, боже, Чисто жито! Если не подадут: В твоей кулаге Лягушки квовтали, Лягушки квовтали, Лягушки квовтали, Лягушки квовтали И квокот носили! Темная ночь Темная ночь, Где твоя дочь? А моя дочь В чистом поле, В чистом поле Бел лен полет. Удайся ж, мой лен, Тонок, долог! На Петра хлеба пекла На Петра хлеба пекла, А на Ивана выбирала. Иваню й Васечка! Ночевала ночку Я в лужочку, А другую — Под дугою, А третию — Под клетию, Четвертую — Под хвортою. Иваню й Васечка! Пора же, мати, жито жати Пора же, мати, жито жати, Ох, и колосок налился. Колосок налился! Пора же, мати, дочку дати, Ох, и голосок сменился. Жните, жнеечки, жните Жните, жнеечки, жните, В жите горелочка буде. А як дожнитеся, Горелочки напьетесь. Если б моя родная мати На этой постати, Она б меня пожалела, Мою постать подогнала. 4. Семейно-обрядовая поэзия. Свадебный обряд, жанры свадебной поэзии. У ворот трава шелковая: Кто траву топтал, А кто травушку вытоптал? Топтали травушку Всё боярские сватья, Сватали за красную девушку, Спрашивали у ближних соседушек: «Какова, какова красна девушка?» - «Ростом она, ростом Ни малая, ни великая, Личиком, личиком Бело-круглоликая, Глазушки, глазушки - Что ясного сокола, Бровушки - что у черного соболя. Княгиню Анну повысмотрел, княгиню Анну повысмотрел, Васильевну, Васильевну Сам повыприметил, сам повыприметил. Норовья-обычья, норовья-обычья Не выведал, не выведал, Сам говорил, сам говорил, Да только высловился, да только высловился. Не давай, кормилец батюшко, Ты свово-то слова верного, Не крепи-ка меня, девицу, Крепко-накрепко и навеки. Не были ветры, не были ветры, Навеяли, навеяли. Нежданы гости, нежданы гости Понаехали, понаехали. Подломились, подломились Сени новые, сени новые. Распривели, распривели Красну девицу-душу, красну девицу-душу, Василису-то, Васи лису-то, Свет Никифоровну, свет Никифоровну. Потрудись, родима матушка, Донесу тебе докукушку И чижелую работушку: Заплети-ка мне трубчату косу Мне во пятеро и во шестеро, Во мелко пшенично зернышко. По корень моей трубчатой косы Вплети мне-ка волю батюшкову, Посередь моей трубчатой косы Вплети мне-ка негу матушкину, По конец моей трубчатой косы Вплети ленту шелковую. Как по саду, по садичку, По зеленому виноградичку Тут ходил добрый молодец — Александра, свет, Иванович. Цвели цветы в поле хороши, Во чистом поле лазоревы лучше всех; По сенюшкам Лизаветушка ходила, По новеньким Матвеевна краше всех А в нашем во мху... - Все тетерева — глушаки, А наши сваты —Все дураки: Влезли в хату, - Печке кланяются. Приехали к Марьечке сваты На буланой кобыле; Приданое забрали, А Марью забыли 5. Несказочная фольклорная проза. Былички. Легенды. Предания. 1.Не будешь слушаться, придет Бабай и заберет тебя. 2.Когда в новый дом переезжаешь, надо домового с собой брать. Говоришь: — Хозяин мой, пойдем со мной. Легенда о сотворении мира, о судьбе, о добром и злом духе Было два царства: царство тьмы и царство света. Первое было на земле; сидел в нем сильный и богатый царь Сатанаил. Второе было на небе, где был воздвигнут трон Бога. Бог был добрый, искренне и от души любил Сатанаила. Сатанаил был зол, коварен, завидовал Богу и ненавидел его. Раз заспорили они между собою, кто из них сильнее, кто поборет другого. Легенда о сотворении мира и человека Явился Господь на море Тивериадском, где Он увидел Гого́ля (сатану), зародившегося в пене морской в 9 часу утра. Господь спросил его: «Ты кто?» — «Я — Бог земной», — ответил Гого́ль. — «А Я кто?» — спросил Бог. — «Ты — Бог Богов, Царь Царей и Господь Господем», — ответил Гого́ль, иначе Сатана. После сего Бог послал Гого́ля на дно моря, чтобы достать оттуда земли, песку и камень — кремень. Он все это достал и отдал Богу. Бог взял землю и песок, начал их сеять, говоря: «Будь земля толста, тверда, пространна и крепка!» Сороки-ведьмы Вышел сам царь на площадь и велел обложить всех ведьм соломой. Когда навезли соломы и обложили кругом, он приказал запалить со всех сторон, чтобы уничтожить всякое колдовство на Руси на своих глазах. Охватило полымя ведьм — и они подняли визг, крик и мяуканье. Поднялся густой черный столб дыма, и полетели из него сороки, одна за другою — видимо-невидимо... Значит, все ведьмы-переметчицы обернулись в сорок и улетели и обманули царя в глаза. Разгневался тогда Грозный царь и послал им вслед проклятие: «Чтобы вам, — говорит, — отныне и довеку оставаться сороками!» Как Петр Великий ездил в Соловки на богомолье Тут заехали в Нятину губу — к древнему монастырю и, обворотя, поехали к Конды (в семи верстах от Клименец, в губе, сорок дворов). Остановились на якоре. Царь приказал ехать на ялике за хлебом в деревню. Приехали на берег эты три человека, в деревне все женщины — мужчины нету; работают на заводе на Бутманском. «Что это за какой же заводчик есть?» — спросили эты человеки, гальётчики. Те отвечают: «Мужики работают у этого Бутмана зиму и лето с год на круг; зимой возят уголье, руду; летом уголь жгут и руду сдымают и рыбу ловят, и озеро тут над верхом — Устрека». 6. Происхождение сказки + 7. Поэтика волшебной сказки. Иван-царевич и серый волк Ехал Иван-царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать. Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван-царевич, видит — коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня — одни кости обглоданные. Запечалился Иван-царевич: куда без коня идти в такую даль? Ну что же, — думает, — взялся — делать нечего. И пошел пеший. Шел, шел, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит. Откуда ни возьмись, бежит к нему серый волк: — Что, Иван-царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил? — Как же мне не печалиться, серый волк? Остался я без доброго коня. — Это я, Иван-царевич, твоего коня съел… Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь? — Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу. — Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть — коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче. Крошечка-Хаврошечка Старуха рассердилась, на третий день послала Триглазку, а сироте еще больше работы дала. И Триглазка, как ее старшие сестры, попрыгала-попрыгала и на травушку пала. Хаврошечка поет: — Спи, глазок, спи, другой! — а об третьем забыла. Два глаза заснули, а Третий глядит и все видит, все — как красная девица в одно ушко влезла, в другое вылезла и готовые холсты подобрала. Все, что видела, Триглазка матери рассказала; старуха обрадовалась, на другой же день пришла к мужу: — Режь рябую корову! Старик так, сяк: — Что ты, жена, в уме ли? Корова молодая, хорошая! — Режь, да и только! Наточил ножик… 8. Разновидности сказок. Своеобразие конфликта и героев в бытовой сказке и сказках о животных Лиса и волк Волк и пошёл на реку, опустил хвост в прорубь и приговаривает: — Ловись, рыбка, и мала и велика! — Ловись, рыбка, и мала и велика! Вслед за ним и лиса явилась: ходит около волка да причитывает: — Ясни, ясни на небе звёзды! — Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! — Что ты, лисичка-сестричка, говоришь? — То я тебе помогаю. А сама плутовка поминутно твердит: — Мёрзни, мёрзни, волчий хвост! Долго-долго сидел волк у проруби, целую ночь не сходил с места, хвост его и приморозило; пробовал было приподняться; не тут-то было! Жена-доказчица Подумал-подумал, зарыл котел в землю и пошел в город, купил щуку да живого зайца, щуку повесил на дерево — на самую верхушку, а зайца посадил в морду. Приходит в избу: — Ну, жена, какое мне счастье бог послал, только тебе сказать-то нельзя: пожалуй, всем разболтаешь! — Скажи, старичок, — пристает баба, — право слово — никому не заикнусь; хочешь — побожусь, образ сниму да поцелую. — Вот что, старуха: нашел я в лесу полон котел золота. — Экой ты! Пойдем поскорее, домой унесем… — Смотри же, старая! Никому не сказывай, не то беду наживем. — Небось, ты только не сказывай, а я не скажу! Повел мужик бабу, дошел до того места, где щука на дереве висит, остановился, поднял вверх голову и смотрит. — Ну, что глазеешь? Пойдем скорее! — Да разве не видишь? Глянь, щука на дереве выросла! — Ой ли! Полезай за нею: ужотка на ужин зажарим. Старик слазил на дерево и достал щуку. 9. Происхождение эпоса. Переход от архаического к героическому эпосу. Былины о старших богатырях. былина о Волхе Всеславьевиче А и будет Волх семи годов, Отдавала его матушка грамоте учиться, А грамота Волху в наук пошла; Посадила его уж пером писать, Письмо ему в наук пошло. А и будет Волх десяти годов, В та поры поучился Волх ко премудростям: А и первой мудрости учился Обвертываться ясным соколом; Ко другой та мудрости учился он, Волх, Обвертываться серым волком; Ко третьей та мудрости то учился Волх, Обвертываться гнедым туром – золотые рога. былина о Святогоре Скучно Святогору-богатырю, тоскливо старому: в горах не с кем слова перемолвить, не с кем силой помериться. Поехать бы ему на Русь, погулять бы с другими богатырями, побиться с врагами, растрясти бы силу, да вот беда: не держит его земля, только каменные утёсы святогорские под его тяжестью не рушатся, не падают, только их хребты не трещат под копытами его коня богатырского. Тяжко Святогору от своей силы, носит он её как трудное бремя, рад бы половину силы отдать, да некому. Рад бы самый тяжкий труд справить, да труда по плечу не находится. За что рукой ни возьмётся — всё в крошки рассыплется, в блин расплющится. Стал бы он леса корчевать, да для него леса — что луговая трава. Стал бы он горы ворочать, да это никому не надобно. 10. Былины Киевского цикла. Основные сюжеты и образы. Преломление истории в героическом эпосе. Алёша Попович и Тугарин Славных русских богатырей в то время в Киеве не случилося. На пир съехались, сошлись князья с боярами, и все сидят невеселы, нерадостны, буйны головы повесили, утопили очи в дубовый пол... В ту пору, в то времечко с шумом-грохотом двери на пяту размахивал и вошел в палату столовую Тугарин-собачище. Росту Тугарин страшенного, голова у него как пивной котел, глазища как чашища, в плечах — косая сажень. Образам Тугарин не молился, с князьями, с боярами не здоровался. А князь Владимир со Апраксией ему низко кланялись, брали его под руки, посадили за стол во большой угол на скамью дубовую, раззолоченную, дорогим пушистым ковром покрытую. Расселся- развалился на почетном месте Тугарин, сидит, во весь широкий рот ухмыляется, над князьями, боярами насмехается, над Владимиром-князем изгаляется. Ендовами пьет зелено вино, запивает медами стоялыми. Принесли на столы гусей-лебедей да серых утушек печеных, вареных, жареных. По ковриге хлеба за щеку Тугарин клал, по белому лебедю зараз глотал... Глядел Алеша из-за столба запечного на Тугарина-нахалища да и вымолвил: — У моего родителя, попа ростовского, была корова обжориста: по целой лохани пойло пила, покуда обжористу корову не разорвало! Тугарину те речи не в любовь пришли, показались обидными. Он метнул в Алешу острым ножом- кинжалищем. Но Алеша — он увертлив был — на лету ухватил рукой острый нож-кинжалище, а сам невредим сидит. И возговорил таковы слова: — Мы поедем, Тугарин, с тобой во чисто поле да испробуем силы богатырские. Болезнь и исцеление Ильи Муромца Пригубили калики перехожие из той ендовы и говорят: – А теперь, Илеюшка, сам испей! Испил Илья браги и почувствовал, как сила в нём наливается. – Пей, молодец, ещё, – говорят ему странники. Приложился к ендове Илья другой раз. Спрашивают калики перехожие: – Чуешь ли, Илья, перемену в себе? – Чую я в себе силу несусветную, – отвечает Илья. – Такая ли во мне теперь сила-могучесть, что, коли был бы столб крепко вбитый, ухватился бы за этот столб и перевернул бы землю-матушку. Вот какой силой налился я! Глянули калики друг на друга и промолвили: – Испей, Илеюшка, третий раз! Выпил Илья браги третий глоток. Спрашивают странники: – Чуешь ли какую перемену в себе? – Чую, силушки у меня стало вполовинушку! – отвечал Илья Иванович. – Коли не убавилось бы у тебя силы, – говорят странники, – не смогла бы тебя носить мать сыра земля, как не может она носить Святогора-богатыря. А и той силы, что есть, достанет с тебя. Станешь ты самым могучим богатырём на Руси, и в бою тебе смерть не писана. Купи у первого, кого завтра встретишь на торжище, косматенького неражего [Неражий – здесь: невидный.] жеребёночка, и будет у тебя верный богатырский конь. Припаси по своей силе снаряженье богатырское и служи народу русскому верой и правдой. Попрощались с Ильёй калики перехожие и скрылись из глаз, будто их и не было. 11. Былины Новгородского цикла. Сюжеты и образы. Садко Садка день не зовут на почестен пир, Другой не зовут на почестен пир И третий не зовут на почестен пир, По том Садко соскучился. Как пошел Садко к Ильмень-озеру, Садился на бел-горюч камень И начал играть в гусельки яровчаты. Как тут-то в озере вода всколыбалася, Тут-то Садко перепался, Пошел прочь от озера во свой во Новгород. Смерть Василия Буслаева Захотелось Василью на горе побывать Приставали к той Сорочинской горе, Сходни бросали на ту гору, Пошел Василей со дружиною И будет он в полгоры, И на пути лежит пуста голова, человечья кость, Пнул Василей тое голову с дороги прочь, Провещится пуста голова: «Гой еси ты, Василей Буслаевич! К чему меня, голову, попиноваешь И к чему побрасоваешь? Я, молодец, не хуже тебя был, Да умею валятися на той горе Сорочинские Где лежит пуста голова, Лежать будет и Васильевой голове!» Плюнул Василей, прочь пошел Взошел на гору высокую, На ту гору Сорочинскую, Где стоит высокой камень, В вышину три сажени печатныя, А через ево только топором подать, В долину – три аршина с четвертью И в том та подпись подписана: «А кто де у камня станет тешиться, А и тешиться‑забавлятися, Вдоль скакать по каменю, ‑ Сломить будет буйну голову». 12. Исторические песни. Восприятие истории. Эволюция жанра. "Как на речке было..." Ребятушки! Дайте думушку мне одумати. Как проходит лето теплое, Настает зима холодная, холодная. Уж и где-то нам, ребята, Зимушку-то долгу зимовать, зимовати? Нам на Волге бытии? Нам на Волге все ворами слыть, ворами слыть. На Яик итить нам? На Яик-то переход велик, переход велик. Под Казань итить нам? Там стоит Иван Васильевич, Грозный царь. У него-то много силушки, Силушки той сто сорок тыщ, сто сорок тыщ. Иттить не иттить нам На Иртыш-реку великую, на сибирскую. Гнев Ивана Грозного на Вологду От того проклятья царского Мать сыра земля тряхнулася, И в Насон-граде гористоем Стали блата быть топучия, Река быстра славна Вологда Стала быть водою стоячею, Водой мутною, вонючею. И покрытая все тиною, Скверной зеленью со плесенью. 13. Баллады. Своеобразие конфликтов и героев. Баллада о Василии и Софье Проведала Васильева матушка, Скорешенько бежала в царев кабачок, На гривенку купила зеленого вина, На другую купила зелья лютого. Во правой руке зелено́ вино несет, Во левой руке зелье лютое. Из правой руки Василью подала, Из левой руки Софии отдала: «Пей-ка, Василий, Софии не давай! Пей-ка, София, Василью не давай!» Василий пил, Софии подносил, Софиюшка пила, Василью поднесла. Мало-помалу Василий говорит: «Буйна голова болит», София говорит: «Ретиво́ сердце щемит». Всю ночку трудились, беспокоились, Ко утру-свету преставились. Васильюшку гроб исповызолотили, Софиюшкин гроб исповыкрасили. Васильюшка несут князи-бо́яра, Софиюшку несут красны девушки. Васильюшка положили по правую руку, Софиюшку положили по левую руку. На Васильевой могилке вырастала золота́ верба́, На Софииной могилке — кипарисно деревцо. Баллада «Князь Роман жену терял» Что взговорит орел-птица: «Не плачь, не плачь, молода княжна, Не ищи ты своей родной матери: Как князь Роман жену терял, Терял-терзал, во реку бросал, Во ту реку во Смородину. Вот твоей матушки права рука, Со перстнями со алмазными!» Приехала княжна к широку двору, Восходила она во высок терем, Она била руки о дубовой стол. Услышал ее батюшка родимой, Бежит к княжне во высок терем: «Ты о чем плачешь, дочь любимая?» — «Государь ты мой родной батюшко! За что погубил мою матушку?» — «Ах, свет моя дочь любезная! Не я терял, не мои руки: Потеряло ее слово противное. Приведу я тебе матушку любезную». 14. Герои былинного эпоса, исторической песни и баллад – сопоставительный план. Авдотья Рязаночка Я замуж выйду да мужа наживу, Да у м’ня будет свекор — стану звать батюшко, Да ли буде свекрова — стану звать матушкой, А ведь буду у их снохою слыть. Да поживу с мужом, да я сынка рожу, Да воспою, вскормлю, у м’ня и сын будё, Да стане меня звати матушкой. Да я сынка женю да и сноху возьму, Да буду ли я и свекровой слыть. Да еще же я поживу с мужом, Да и себе дочь рожу, Да воспою, вскормлю, у м’ня и дочь будё, Да стане меня звати матушкой. Да дочку я замуж отдам, Да-й у меня и зять будё, И буду я тёщей слыть. А не нажить-то мне той буде головушки, Да милого-то братца любимого. Борис Годунов Собравши их, прокляту речь им взго́ворил: «Вы, разбойнички, удалы́е молодцы́! Вы подите, вы убейте Дмитрия-царя! Вы придите и скажите: убили ли царя? Сослужите вы мне эту службу, сослужу я вам златом-се́ребром». Уж пошли прокляты люди, злы разбойники, Пошли во святое место в Углич славный град, Уж убили там мла́даго царевича Дмитрия свято́го, Уж пришли-то и сказали Борису Годуну́. Как услышал‑то Борис, злу возрадовался. Уж и царствовал Борис ровно пять годов; Умертвил себя Борис с горя ядом зме́йным, Ядом зме́йным, кинжалом вострыим. 15. Необрядовые лирические песни. Классификация и поэтика. - Ой, мы просо сеяли, сеяли, Ой дид-ладо, сеяли, сеяли! - А мы просо вытопчем, вытопчем, Ой дид-ладо, вытопчем, вытопчем!- - А чем же вам вытоптать, вытоптать, Ой дид-ладо, вытоптать, вытоптать? - А мы коней выпустим, выпустим, Ой дид-ладо, выпустим, выпустим! - А мы коней переймем, переймем, Ой дид-ладо, переймем, переймем! Лучина, лучинушка березовая! Что же ты, лучинушка, неясно горишь? Неясно горишь, не вспыхиваешь? Или ты, лучинушка, в печи не была? Или ты, лучинушка, не высушена? Или свекровь лютая водой подлила? Подружки-голубушки, ложитеся спать, Ложитесь, подруженьки, вам некого ждать, А мне, молодешеньке, всю ночь не спать, Всю ночку не спать младой - постелюшку стлать, Постелюшку стлать-то мне - мила друга ждать. |