ОГЛАВЛЕНИЕ. Реферат по дисциплине Введение в профессиональную деятельность По теме обсерватория узбекистана
 Скачать 1.6 Mb.
|
|
МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «СИБИРСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ГЕОСИСТЕМ И ТЕХНОЛОГИЙ» (СГУГиТ) Институт оптики и технологий информационной безопасности Кафедра фотоники и приборостроения Реферат по дисциплине: Введение в профессиональную деятельность По теме: «ОБСЕРВАТОРИЯ УЗБЕКИСТАНА» Студент группы ОКз-1.21:Хотамов О.К. Проверил старший преподаватель Каф.ФИП: Парко И.В. г. Новосибирск 2022г. ОГЛАВЛЕНИЕ 1 ОБСЕРВАТОРИЯ УЛУГБЕКА ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЯ… …………...3 2 УЛУГБЕК…………………………….……………………………………..6 3 АСТРОНОМЫ УЛУГБЕКА И СОЗДАНИЕ ОБСЕРВАТОРИИ……….12 4 УСТРОЙСТВО ОБСЕРВАТОРИИ………………………………………19 5 СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ………………………………………………...29 1 ОБСЕРВАТОРИЯ УЛУГБЕКА ИСТОРИЯ ОТКРЫТИЯ Среди архитектурных памятников Самарканда, состоящих на учете и государственной охране, совершенно особое место занимают остатки обсерватории Улугбека. Ее хорошо знали культурные круги современников в странах среднего Востока. Слава о ней много веков назад проникла в Европу, где точное знание было еще прочно сковано тяжелым средневековым наследием—религиозной догматикой и схоластикой. Ее основатель был причислен к сонму выдающихся астрономов мира, а в аллегорических гравюрах XVII столетия его изображали в свите богини неба, Урании, наряду с Птоломеем, Аль-Батени, Тихо-де-Браге, Коперником и другими корифеями астрономической мысли. И вполне естественно, что, начиная с первой половины XIX века, многие европейские путешественники, попадая в Среднюю Азию, бывшую до того в течение долгого времени почти недоступной для исследователей, проявляли интерес к памятнику мировой науки. Несмотря на определенные указания письменных исторических источников, что обсерватория была сооружена у подножья возвышенности Чупан-Ата, к северу от Самарканда, создалась легенда, будто она находилась при медресе Улугбека на Регистане, о чем впервые упомянуто у английского путешественника А. Бориса, собиравшего сведения об этом в городе Бухаре в 1832 году. Вслед за А. Борисом и А. Вамбер ряд авторов почти до конца прошлого столетия продолжал помещать обсерваторию рядом с медресе Улугбека, принимая за остатки ее башни видимый со двора к северу барабан от провалившегося главного купола мечети при медресе Тиллякари. Между тем, уже в первые годы после завоевания царскими войсками Самарканда, при регистрации памятников материальной культуры в городе и его окрестностях было установлено, что на южном склоне возвышенности Чупан-Ата, близ арыка Обирахмат, к югу от почтовой дороги на Ташкент имеется холм, который окрестное население именует «По-и-расад» т. е. подножье обсерватории. Следы былых строений в виде культурного слоя с пустотами внутри, жженых кирпичей и изразцов, которые покрывали вершину и бока холма, были пригнаны за возможности остатки обсерватории Улурбека. Место это, как одна из достопримечательностей, демонстрировалось ориенталистом М. Н. Ростиславов ы м при показе памятников Самарканда, а несколько фотографий с бугра было помещено во втором томе археологической части Туркестанского альбома, составленной востоковедом А. Л. К у н о м с 1872 году. Хотя в конце девяностых годов Туркестанский кружок любителей археологии проявлял определенный интерес к Обсерватории Улугбека,11 а астрофизик Ташкентской обсерватории В. В. Стратонов и В. Л. Вятк и л отмечали в печати целесообразность производства изысканий на этом бугре, археологические работы не получали осуществления еще почти в течение десятилетия. Окрестные же жители, несмотря на провозглашение духовенством с целью эксплуатации холма мазаром Чильдухгсра и (местом погребения сорока святых дев), продолжали копаться в груде развалин ради получения для своих нужд жженого кирпича. Лишь после того, как В. Л. Вяткин в вакуумном документе середины XVII века в числе границ одного участка обратил внимание на упоминавшийся там в местности Накшиджехан но арыку Обирахмат холм обсерватории (Тал-и-расад), несомненно, идентичный с бугром «По-н-расад», Русский комитет для изучения Средней и Восточной Азии по представлению В. В. Бартольд а отпустил 800 рублей на производство раскопок в этом мест;. Работы велись под руководством В. Л. В я т к и я а сперва в порядке предварительной разведки в течение двух сезонов 1908 и 1909 гг. Позднее, в 1914 году, на средства, собранные Русским астрономическим обществом по подписке на сооружение памятника Улугбеку', была произведена полная расчистка на вершине холма площади диаметром около 50 м, а Е 1915 году по проекту инженера Лебедев, а устроено сводчатое перекрытие над откопанной траншеей с частью квадранта. Такова краткая история открытия знаменитой Самаркандской обсерватории, растянувшаяся вследствие инертности дореволюционных научных организаций на несколько десятков лет. Мировое значение обсерватории Улугбека и ее деятельности становится особенно выпуклым на фоне предшествующих астрономических работ.  Рисунок1-Обсерватория Улугбека 2 УЛУГБЕК Огромный тяжелый обоз, «угрук», армии Тимура во время второго „пятилетнего" похода на Иран и переднеазиатские области был надолго оставлен в городе Султании. При нем среди жен и других членов семьи великого эмира находилась беременная жена младшего сына Тимура, семнадцатилетнего Шахруха, Гаухар-Шад-Ага, которая была дочерью Гияс-ад-дина тарахана, одного из представителей джагатайской знати. Здесь, в походной обстановке, 22 марта 1394 года она произвела на свет сына, которому дали имя Мухам13 мед-Тарагай. Военные действия шли в то время в Месопотамии, где за день до получения известия о рождении внука Тимуру сдался город Мардин, население которого по случаю радостного семейного события получило пощаду и даже, было освобождено от уплаты обусловленной контрибуции. При таких обстоятельствах вступил в жизнь будущий правитель Мавераннахра, позднее более известный под своим прозвищем как «Улугбек». По придворному обычаю, он маленьким мальчиком был отнят от родителей и передан на попечение старшей жены Тимура Са-рай-Мульк-ханым. Вместе с угруком он не раз следовал за армией Тимура. Даже в индийский поход четырехлетний царевич сопровождал деда до Кабула и не был взят в Дели лишь из боязни, что климат Индии вредно отзовется на здоровье ребенка. Десяти лет от роду его женили, а при дворе он принимал участие в церемониале приема посольств из Китая и Испании. Во время грандиозно задуманного похода и Китай ему были назначены в удел Ташкент, Сайрам, Яны (Джамбул), Ашпара и весь Моголистан, который предстояло еще покорить. Вслед за неожиданно наступившей в феврале 1405 года смертью Тимура, прервавшей это военное предприятие, началась длительная борьба за самаркандский престол, причем Улугбек, получив опекуном эмира Меликшаха, почти все время находился при отце. После победы Шахруха над Халиль-Султаном и занятия Самарканда, в конце 1409 года Улугбек был торжественно объявлен его правителем, хотя действительная власть находилась в руках его опекуна. Когда стараниями Мелик-Шаха были усмирены и устранены все мятежно настроенные эмиры, он в 1411 году был смещен, переведен в Герат, и семнадцатилетний Улугбек сделался самостоятельным правителем Мавераннахра и прилежащих с северо-запада областей до Саганака и с северовостока до Ашпары. Почти номинальным было признание главой государства сидевшего на Гератском престоле Шахруха, так как и войска и доходы с подчиненных Улугбеку областей всецело оставались в распоряжении последнего. Шахрух вообще был самодержцем только по имени. Фактически государством управляли его старшая жена Гаухар-Шад-Агаг его сыновья и вельможи. В 1413 году Улугбек присоединил к своим владениям Фергану. Позднее он совершал походы в Моголистан. Понеся в 1427 году на Сыр-Дарье серьезное поражение, он почти до конца жизни не принимал лично участия в походах. Ему пришлось быть правителем в период расцвета придворной феодальной культуры в Средней Азии и притом в довольно прочно сложившемся военно-феодальном государстве, в котором сохраняли большую роль испольные аренды, харадж и отчасти рабство. Внутри его наметился рост влияния городского патрициата и мелких сельских феодалов, возглавляемых заметно усилившимся духовенством, которое опиралось на огромные вакуфные имущества. Хотя классовые противоречия внутри общества не проявлялись тогда в форме народных движений, и до 1447 года в государстве Улугбека не упоминается ни о каких восстаниях, все же он не пользовался симпатией широких масс, несмотря на то, что в его правление были очень снижены земельные подати. Вместе с тем, придавая большое значение „тамге", т. е. сбору с ремесленной промышленности и торговли, он навлек на себя неудовольствие ремесленников, купцов и духовенства. Очень сильную оппозицию составляли шейхи дервишеких орденов (особенно накшбендиев), открыто нападавшие за отступления от правил шариата на Улугбека и бывшего на его стороне самаркандского шейх-ал-ислама, Исам-ад-дина, принадлежавшего к аристократическим кругам общества. Чтобы расположить в свою пользу духовенство, связанное с книжным богословием, но распоряжению Улугбека был возведен ряд парадных культовых зданий: медресе в Бухаре (1417), в Самарканде (1420)19 и в Гиждуване (1432 3), мечеть в Кеше (Шахрисябзе, 1435 6), однако или общежитие суфиев на самаркандском Регистане (после 1423 года). Наибольшая строительная деятельность была развернута в самой столице. Здесь, кроме упомянутых уже сооружений, в группе мавзолеев, подле высоко почитавшейся мнимой могилы племянника пророка Мухаммеда, Кусам бен-Аббаса, ют имени малолетнего сына Улугбека, Абд-ал Азисз, в 1434 5 году был воздвигнут эффектный, перекрытый куполом вход. По-видимому, при его же участии выстроен был сохранившийся доныне мавзолей над могилой признанного святым хаджи Абди-Даруна, араба по происхождению, бывшего казием в Самарканде некоторое время спустя после арабского завоевания. Не забыта была и усыпальница деда, получившая под руководством персидского архитектора, Мухаммеда, бен Махмуда из Исфагани новое внешнее оформление. Внутри же в окружении чудесной мраморной решетки появились вторые верхние намогильные плиты, причем над могилой самого Тимура надгробие было сделано из темно зеленого нефрита. Наряду с этим на Регистане по приказанию Улугбека выстроили великолепную баню, лучшую не толы: о в Самарканде, но и во всем Хоросане, пол которой был выложен камнем разных пород, а рядом с площадью возвели большой караван-сарай, «Мирзой», завещанный в вакф самаркандскому медресе'"0 . В некоторых из этих зданий, как самаркандское медресе и выстроенная против него ханака с огромным куполом, явно выражалось стремление к массивным формам и грандиозным масштабам. И во всех дошедших до нас от этой эпохи самаркандских памятниках чувствуется глубокий эстетический вкус к стройным пропорциям и высокохудожественной изящной дорогой отделке, без излишнего злоупотребления ею. Потребности отличавшегося большой пышностью двора Улугбека вполне удовлетворялись теми многочисленными садами-парками с роскошными дворцами посреди них, которые оставались от времени Тимура. Один из них, видимо, был даже устроен специально для малолетнего внука, почему и носил его имя. Тем не менее, Улугбек рядом с садом «Багимайдан» (к северу от Афрасиаба), где находился двухэтажный дворец Чильсутун, велел разбить еще небольшой сад (багча), в котором под открытым айваном был установлен громадный трон, сделанный из привезенного из далеких мест одного цельного камня. В том же саду построили павильон, у которого панель была выложена доставленными из Китая фарфоровыми плитками, а на стенах поместили специально выписанные оттуда же мозаичные картины. Сын своей эпохи и представитель своего класса, внук мирового завоевателя и наследник его пышной столицы, крупный феодал, в борьбе отстаивавший свои права, государь, членивший свои дни между государственными делами, походами, шумными пирами и гаремом с пятью женами и шестью официальными наложницами, страстный охотник, ведущий даже счет убитой дичи, аристократ по происхождению, Улугбек был, вместе с тем, по своему развитию много выше прочих современных ему членов династии тимуридов и принадлежал к высшему культурному кругу своего времени. Этому он вряд ли много обязан своей первой воспитательнице, престарелой царице Сарай-Мульк-ханым или своему опекуну, могущественному эмиру Шах-Мелику, всю жизнь посвятившему кипучей государственной службе. Обстановка, в которой протекала молодость Улугбека, едва ли способствовала тому, чтобы он получил лучшее образование по сравнению с другими царевичами. И развить и удовлетворить свои склонности и стремления к науке он имел полную возможность, лишь сделавшись правителем в Самарканде, где продолжали проживать некоторые представители науки и искусства Ирана, когда-то разными путями и принудительными средствами привлеченные туда Тимуром. Улугбек обладал познаниями в персидской литературе и по некоторым вопросам вел дискуссионную переписку со своими братьями, Ибрагимом и знатоком в этой области Байсункаром, причем отдавал предпочтение знаменитому поэту Низам и по сравнению с индийским поэтом Хусра у Дех-леви, что, между прочим, находится в соответствии со взглядами и вкусами современных специалистов иранской поэзии. В свите самаркандского двора Улугбека числился ряд поэтов, наиболее талантливым из которых, „царем поэтов", считался Кемаль Бадахши . В ту пору начались попытки создать турецкую поэзию в подражание персидской, и до нас дошло несколько стихотворений Секкаки , в которых он воспевает Улугбека на его родном языке, говоря в одном из них, что „небо должно еще много лет совершать свой кругооборот, прежде чем оно вновь создает такого турецкого поэта, как я, и такого ученого царя, как ты. «Есть известие, что Улугбек и сам писал стихи на персидском языке». Большую склонность он питал к точным наукам, в основном к арифметике, геометрии и астрономии, занятия которыми, по-видимому, способствовали тому, что он проникся идеей общечеловеческого прогресса. Это нашло отражение в явно ошибочном, но характерном для эпохи мнении, изложенном в предисловии к астрономическим таблицам, будто к самым прочным результатам приводят занятия наукой, поскольку на них не отражается смена религий, национальностей и языков. В этом отношении для просвещенной эпохи Улугбека и для него самого не менее характерна мысль, запечатленная в надписи на главных входных дверях его бухарского медресе: «Стремление к знанию—обязанность каждого мусульманина и мусульманки», что ни тогда, ни позднее не получило практического осуществления. Пока остается невыясненным, читал ли сам Улугбек лекции в своем самаркандском медресе, как об этом упоминается в одном очень позднем источнике, или он, персонально принимая участие, по данным XVI века, в его постройке, не порывал только личных связей с теми учеными, которые вели в нем научную работу в интересовавших его областях знания. Несомненно только, что самое тесное общение с видными математиками и астрономами и подлинно глубокий интерес к разрешению астрономических задач привели Улугбека к сооружению прославившей его обсерватории.  Рисунок 2-УЛУГБЕК 3 АСТРОНОМЫ УЛУГБЕКА И СОЗДАНИЕ ОБСЕРВАТОРИИ В числе первых учителей Улугбека в области математики и астрономии наиболее видным был проживавший в Самарканде малоазиатский выходец из далекой османской Бруссы Салах-ад-дин Муса,бен Махму д Кази-заде Руми, известный в литературе также под прозвищем «Румский казни». Он прибыл в столицу Мавераннахра из Хоросана раньше других своих выдающихся коллег. По словам Васыфи, прослушав при открытии самаркандского медресе специальную*лекцию, которую читал в качестве первого мударриса мауляна Мухаммед Xавафи, он вместо с Улугбеком был одним из двух по достоинству оценивших знания и мыслиэтого специалиста, тогда как остальные из 90 присутствовавших ученых ее якобы просто не могли понять. Казы-задэ Руми, как мударрис, сам читал лекции по астрономии в этом медресе, где во времена Улугбека преподавались не одни только богословские науки. В начале тридцатых годов слушать его лекции приезжал в Самарканд в молодости Абд-ар-Рахман Джами , ставший впоследствии знаменитым поэтом и мистиком, причем предметом занятий был комментарий, составленный Казы-зад э Руми к астрономическому компендиуму «Мулаххас Чагмин». Он является автором нескольких сочинений, в том числе комментария на известный труд Мухаммеда бен Ашрафи-ал-Самарканди, законченного в начале второго десятилетия XV века. Улугбек высоко ценил своего учителя, и когда тот умер (по-видимому, в тридцатых годах), то его похоронили у подошвы стены средневекового Шахристана вблизи мазара Кусама, бен Аббаса. Над его могилой по распоряжению державного ученика воздвигли мавзолей оригинального плана, состоящий из двух перекрытых стройными куполами помещений, из которых первое представляло собой как бы открытую ротонду. Снаружи здание покрыли строгой изразцовой облицовкой, а внутри на тонкую алебастровую штукатурку нанесли изящную клеевую роспись, выполненную в мягких тонах. В отдельных плоскостях угловых сталактитов можно и сейчас рассмотреть остатки изображений скромного растительного пейзаж:». Мавзолей астронома, за свои знания именовавшегося «Платоном своей эпохи», оказался в одной группе с усыпальницами жен Тимура, блестящих эмиров и других „сильных мира сего", но ему, как не принадлежащему к родовой аристократии, отвели место несколько в стороне от них и много ниже, так что его вонзающиеся в высь купола едва достигают их цоколей. Второй крупный ученый при дворе Улугбека Гияс-ад-дин Джемшид, бен Масуд, бен Махмуд был родом из персидского города Кашана, откуда его прозвище ал-Каши. Это был очень видный астроном, занимавшийся попутно и медициной. Задолго до появления в Самарканде он зарекомендовал себя, как автор ряда математических и астрономических трудов. Гияс-ад-дин состоял одно время на службе у султана Искандера, по-видимому, из туркменской династии Кара Коюнлу, владевшей Арменией и Азербайджаном, и составил для него в январе 1416 года, когда тот мог быть лишь наследным принцем, небольшой трактат «Нузхат-ал-хадаик» об астрономических инструментах. Позднее он попал должно быть в Герат ко двору Шахруха, для которого, судя по упомянутому в заглавии титулу «хакан», только и мог быть написан его труд под названием «Хакановы таблицы по усовершенствованию таблиц Ильхановских», т.е. составленных в марагской обсерватории Насир-ад-дином Туей. Может быт, именно этот труд обратил на него внимание самаркандского двора, и ученый был приглашен Улугбеком как полагают, по совету Казы-задэ Руми. Гияс-ад-дин происходил из демократических слоев, не получил изысканного воспитания, имел грубые манеры, но его новый патрон мирился с этим из-за его крупной эрудиции. В период его пребывания в Самарканде Улугбек уже настолько овладел астрономией, что мог обсуждать специальные научные вопросы с этим кашанским ученым. Последний, между прочим, 2 марта 1427 года закончил составление для библиотеки Улугбека сводного математического труда, в предисловии к которому перечислил ряд своих уже написанных сочинений. Он умер также в тридцатых годах XV столетия, но несколько раньше К а з ы-з а д э Руми. Где он похоронен, пока не установлено. Третий видный член коллектива астрономов, группировавшихся около самаркандского двора, по имени Myин-ад-дин, был приглашен самим Улугбеком также из Кашана и, очевидно, зарекомендовал себя уже до того как достойный ученый. Этот «мавляна муаззам» (почтенный мавляна), как его называет Абд-ар-Реззак, как будто оставил после себя школу, так как астрономами были и его сын Мансур, и ученик последнего, Абд-ал-Али, бен Мухаммед Бирджанди, работавший еще в начале XVI века и составивший в числе прочих трудов «Толкование» к комментарию Казы-задэ Руми на упоминавшееся сочинение «Мулаххас» Чагмини. По невыясненной пока причине Муин-ад-дин не упомянут в введении к астрономическим таблицам Улугбека. Одним из результатов пребывания в Самарканде этих приглашенных специалистов и проводившихся ими занятий была подготовка на месте собственных кадров, и одновременно с приобретением все более углубленных знаний в астрономии самим Улугбеком здесь вырос и сформировался достойный своих учителей талантливый самаркандец астроном Ала-ад-дин Али, бен Мухаммед. Состояв штате придворной охоты, имея придворный чин «кушчи» (сокольничего) и будучи моложе своего государя, который называл его даже сыном, он под его влиянием искренне заинтересовался астрономической наукой, быть может, в ущерб своим основным обязанностям, как состоящего в штате лиц, обслуживавших придворную охоту. Все более и более сближаясь с Улугбеком на поприще увлекавших обоих астрономических занятий, Али Кушчи постепенно из товарища по научной работе превратился в его личного друга, перед которым у него будто бы не было тайн. Во всяком случае, в его лице Улугбек приобрел себе нового незаменимого помощника с хорошей дополнительной подготовкой в Кермане, преданного делу, получившего за свои наблюдения и познания прозвище „Птоломгя своей эпохи". Это было очень кстати, так как в Самарканда намечалось осуществить крупное научное предприятие. Несомненно, что в распоряжении ареопага придворных астрономов находились разнообразные измерительные приборы ввиде астролябий, параллактических линеек, солнечных часов, квадрантов и других, с помощью которых они проводили свои наблюдения. Можно быть уверенным, что количество их постоянно пополнялось новыми поступлениями. О видно, все это были инструменты относительно легкого типа, переносные или, если и неподвижные, то сравнительно небольших размеров. Большинство из них, как и находившиеся в употреблении у ранее работавших арабских астрономов, вероятно, в основе было отлито из меди, вернее бронзы, может быть в некоторых случаях из так называемого «хафтджуша», сплава семи металлов, в состав которого входили в небольших количествах золото и серебро. Невозможность нанесения мелких минутных делений при малом размере инструментов, прогибы дуг, скольжение плоскостей, чувствительность к сотрясениям, легко приводившим к смещению центра при более крупных размерах измерительных приборов (чего отрицательно сказывалось на качестве наблюдений)-все это было учтено Улугбеком и его астрономами, когда они поставили перед собой целью заново произвести наблюдения всех доступных небесных светил, произвести новые расчеты и по ним уже составить новые астрономические таблицы и каталог звезд. Эго был смелый замысел, требовавший не только крупных затрат материальных средств, но и обрекавший на многолетний, кропотливый, систематический, напряженный труд ее участников. Наличие ряда предшествующих аналогичных работ, выполненных крупнейшими специалистами своего времени с присущей им добросовестностью и в пределах точности, которую допускали их инструменты и острота зрения, ношеного повышало огзогсгвеяность инициаторов нового предприятия. Трудность не остановила их. Прежде всего было решено создать новую большую обсерваторию, снабженную инструментами высокой точности. Выбор места для нее пал на один из холмов южного склона возвышенности Кухак (буквально «горка»), ныне именуемой Чупан-Ата, находящейся в 4 км от города. Окруженная со всех сторон мощными отложениями лесса и конгломерата, эта возвышенность, сложенная в основном из кремнистых и известковистых сланцев, перекрытых в разных местах меловыми известняками, третичными песчаниками и глиной с гипсом, и по геологическому строению и по своей форме напоминает остров, расположенный посреди плодоносной долины Зерафшана, сплошь занятой полями, садами и насаждениями. Люди давно обратили внимание на ее изолированное положение. Для объяснения этого явления еще в средние века, когда гора называлась Хулюм, передавали легенду, будто она прилетела из Сирии за 1200 лет до появления пророка Мухаммеда и, опустившись здесь, раздавила осаждавшее город войско, после того, как самаркандцы. перебив идолов, обратились с молитвой о помощи против врагов к истинному богу. Считалось, что в ней содержатся самые разнообразные полезные ископаемые, вплоть до золота и серебра. На протяжении столетий люди добывали здесь кремень, известь, краску для стекла, горшечную, огнеупорную, съедобную глину, глину для мытья волос и в большом количестве рваный камень для бутовой кладки фундаментов крупных зданий и других строительных надобностей. Но не это, не обилие воды в протекающем по южному склону арыке Обирахмат, не прекрасный воздух и почти постоянный ветерок, умеряющий зной жаркого лета, а именно возвышенное положение места привлекла сюда взоры астрономов. Чудный вид открывается отсюда на Самарканд, утопающий в куще зелени, сквозь которую пробиваются в высь стройные минареты и громады мощных порталов. Широкий горизонт почти со всех сторон при обычной чистоте и ясности среднеазиатского неба создавал удачные условия для наблюдения с этого пункта светил, причем в прорези гор по направлению к лежащему прямо на юг перевалу Тахтакарача можно было улавливать в момент кульминации ряд звезд, нигде в других участках неба не появляющихся над линией видимого горизонта. Тут в непосредственной близости от упоминавшегося небольшого, скорее интимного, чем парадного садика Улугбека, рядом с садом Накшидиехан заложили основание обсерватории. Уже разбивка на месте линии направления меридиана представляла в условиях того времени сложную задачу. С большой тщательностью возводились здесь астрономические сооружения в соответствии с точнейшими расчетами, что сказывалось на темпе строительных работ. Смутные представления об их специфике еще лет сто назад были живы у местного населения в преломленном предании, будто кирпичную кладку крупного „обелиска" при обсерватории осуществляли по мере боя часов. Очень трудоемкими во времени были и работы по ее полному оборудованию, на что, видимо, пошло несколько лет отмечалось, произошло в конце 1409 года. В более раннем сочинении «Тарихи-Ракими» датой ее постройки назван 832 г. хм т. е. 1428 или, скорее, 1429 г. н. э., что примерно совпадает с расчетами Абу-Тахир-Ходжа. В современных Улугбеку исторических первоисточниках время основания обсерватории не указывается, зато в предисловии к астрономическим таблицам ясно говорится, что Казы-задэ Руми и Гияс-ад-дин Джемшид успели сделать лишь «первые работы», т. е. возможно, принимали участие в обсуждении вопроса о постройке обсерватории, в проектировке ее, в составлении программы и плана работ и в предварительных наблюдениях. Гияс-ад-дин Джемшид скончался «к началу предприятия», т. е. или до практического осуществления создания новой большой обсерватории, или до момента начала на ней наблюдений. В заголовке одного из своих трудов Гияс-ад-дин поместил выражение—«я начал», в чем некоторые хотят видеть намек на начало им работ по составлению таблиц Улугбека, что не обосновано и мало вероятно. Смерть же Казы-задэ Руми последовала „до окончания работ" или по полному оборудованию обсерватории, или по выполнению намеченных наблюдений. «Тогда обратились к посредству достохвального сына Али, бен Мухаммеда К у ш ч и, который во цвете лет и молодости сорвал лавры преимущества в обширных полях знаний» я действительно, как мы увидим ниже, довел все дело до конца.  Рисунок 3-Внутри обсерватории Улугбека 4 УСТРОЙСТВО ОБСЕРВАТОРИИ До нас не дошло описаний ни хода работ по постройке здания Обсерватории Улугбека, ни ее устройства, ни изготовления для нее инструментов, ни имен их конструкторов. Но даже по отдельным отрывочным фразам и немногим археологическим остаткам, вскрытым археологом В. Л. Вятк иным, нетрудно понять, что она принадлежала к числу самых больших обсерваторий Востока. В записках основателя индийской династии Великих моголов, тимурида Ба б у р а, засвидетельствовано, что здание обсерватории было огромной высоты и имело три этажа. Поставленное к тому же на холме, который возвышается над окружающей местностью в среднем на 21 м, оно, должно быть, выглядело очень эффектно, так как было покрыто снаружи, как того требовали архитектурные вкусы эпохи, изразцовой мозаикой и выкладкой из изразцовых квадратных и продолговатых кирпичиков синего, голубого, белого, желтого и черного цвета. Во время раскопок было обращено внимание на сравнительно большое количество последних. Таким образом обсерватория, к созданию которой были, несомненно, привлечены лучшие художественные и архитектурные силы столицы, отличалась от других крупных общественных сооружений того времени не только своими необычайными формами, но и несколько иными пропорциями цветового сочетания во внешней декоративной отделке. Вместе с тем, связанное с окутанными дымкой таинственности наблюдениями астрономов, оно не могло не вызывать к себе невольного почтения со стороны современников, что и отразилось в прилагавшемся к нему эпитете «иморати али» (благородное или высокое здание). Перед возведением сооружения на холме, имеющем в основании протяжение на 3 около 85 ми с Север на Югь до 170 м, его сложенную из сланцев вершину в южной части срезали, чтобы дать наверху ровную строительную площадку, а за счет полученного камня и земли оформили склоны. На этой площадке был размещен огромный «горизонтальный круг», служивший для определения азимутов светил несколько раз в сутки вне меридиана, что увеличивало количество наблюдений и повышало их точность. Подобные круги, но значительно меньших размеров, имелись у других восточных обсерваторий, в частности, в Мараге. Его идея перешла затем в Европу, где с XVI столетия и до последнего времени имеет широкое применение в виде так называемого универсального инструмента. Самаркандский горизонтальный круг запроектирован с диаметром несколько менее 48 м и в силу своих гигантских размеров не мог быть просто целиком изготовлен из бронзы. Уже отлитый в 1119 году в Египте для обсерватории султана Афдала круг, диаметром около 5 м, проявил из-за своей величины ряд отрицательных качеств, дурно сказывавшихся на точности наблюдений. Хотя он был установлен с большой тщательностью на мраморных колоннах и закреплен с помощью расплавленного свинца, но из-за своей тяжести 25 давал прогибы и уклонения до одного градуса с минутами, что привело вскоре уже к необходимости заменить его двумя кругами меньших диаметров. Чтобы избежать повторения подобной неудачи, самаркандский круг был уложен на основание в виде стены в один кирпич толщиной (шириною без облицовки около 27 см), сплошным кольцом охватывавшей всю площадку вершины холма и проходившей в расстоянии от 2 до 4 метров от откоса ее склонов. Эта стена снаружи была покрыта изразцовой облицовкой. Остатки ее в северной части, где она сохранилась лучше всего, в момент раскопки имели 1,7 м высоты и, очевидно, в целом виде она была несколько ниже. По верху кирпичной кладки были уложены плоские мраморные плиты соответствующей кривизны, причем ближе к внутреннему краю проточен по дуге круга желобок прямоугольного сечения, в который, очевидно, заложен был медный круг-рельс с делениями градусов, минут и их подразделений. Более точные отсчеты секунд делались, возможно, с помощью линейного нониуса. Через определенные промежутки на мраморных плитах были высечены кружки с помещенными в них рельефными арабскими буквами, имеющими числовое значение и обозначающими десятки. По кругу, очевидно, двигался инструмент с диоптрами, или трубой с перекрестием нитей, установленный таким образом, что ось его была при всяком положении обращена в центр круга, благодаря чему площадь внутри его могла быть использована под различные сооружения и для размещения прочих инструментов. Величина азимута читалась непосредственно на дуге круга, а определение высоты светила над плоскостью горизонта производилось с помощью специальной установки на подвижной части инструмента. Астроном при наблюдении двигался вдоль круга с внутренней стороны, где обнаружены остатки пола, положенного на подстилку из извести с примесью крупного песка. Внутри стены горизонтального круга был размещен главный инструмент обсерватории, гигантский квадрант, представляющий собой в основе четверть окружности и являющийся естественным развитием известного еще древним грекам, так называемого „геометрического гномона "Слава об этом самаркандском измерительном приборе вышла далеко за пределы государства тимуридов, и еще в европейских письменных источниках XVII века высота его указывалась равной высоте храма святой Софии в Константинополе, т. е., следовательно, около 50 метров (180 футов). Точнее, в 90 локтей (т. е. около 40 л)определялась его высота восточными авторами. Во всяком случае, это был поистине колоссальный инструмент невиданных размеров. До того самым крупным квадрантом, радиусом будто бы в 57 футов 9 пальцев, пользовался астроном X века Хамид, бен алХызр Абу-Махмуд ал-Ходженди. В том же столетии Абу - л-В е ф а работал с круглым квадрантом, имевшим радиус в 21 фут 8 пальцев. Даже богатая обсерватория в Мараге обладала инструментами значительно меньших размеров, и, например, радиус ее стенного круга равнялся 11 футам, а визирное приспособление инструмента «на двух столбах» имело 12 футов длины при длине градуированного бруса в 17,5 футов. Нельзя не отдать должного самаркандским астрономам в смысле очень остроумного разрешения задачи по выведению огромной дуги квадранта. Как показали измерения самих остатков этого инструмента, радиус его несколько более 40 м и, следовательно, длина дуги четверти круга несколько превышала 63 м. Помещение ее целиком на поверхности верхней площадки холма потребовало бы создания очень крупного подпорного наземного сооружения. Чтобы избежать этого, половину дуги, от 45 до 90", поместили ниже уровня земли, выдолбив в скале в меридианном направлении глубокую траншею с отвесными стенками шириною около 2 м, а верхнюю половину дуги, которая поднималась из траншеи на 28 м, прислонили к башне видному прямоугольному в плане устою"". Сама дуга состояла из двух барьеров, идущих параллельно друг другу на расстоянии около полуметра, сложенных из жженого кирпича и оштукатуренных алебастром. Верхняя поверхность барьеров облицована, как и у горизонтального круга, мраморными плитами длиною от 0,9 до 1,6 м, с проточенным ближе к внутреннему краю желобом. Ширина плит западного барьера 29,2 см, восточного — 29 см. Через каждые 70,2 см, т. е. через 1°, нанесены деления, приходящиеся в том месте (где желобок имеет поперечные уширения, возможно, сделанные для скобок, с помощью которых закреплялись медные рельсы, проложенные в желобах. Каждая скобка наглухо заделывалась нарой круглого сечения и с выдающейся слегка шляпкой медных гвоздей в толщину карандаша, которые вставлялись на известковом растворе в просверленные в мраморных плитах отверстия. Примерно на середине расстояния между градусными отметками на верхней поверхности мраморных плит вырезаны кружки с арабскими буквами, имеющими числовое значение. По ним видно, что деление 0° помещалось в верхней части дуги, а деление, обозначающее 90°, приходилось в самом нижнем ее конце, в южной части траншеи. Хотя верхняя часть квадранта не сохранилась, но при раскопках были найдены плиты дуги квадранта с обозначением IV, 20 и 21. В уцелевшей части квадранта деления последовательно отмечены кружками с буквенными знаками от 57' до 80', после которого до конца кружков уже нет, как нет, за исключением пары плит, и проточенных желобков для рельс после 81", хотя поперечные черточки доходят до самого конца, т. е. до 90е . Между стенами траншеи и барьерами дуги, а также между самыми барьерами сделаны три кирпичные лестницы, ступени которых выведены из поставленных на ребро жженых кирпичей на известковом растворе. Боковые лестницы одинакового устройства. У средней лестницы ступени более частые, и уровень их всегда ниже ступеней боковых лестниц. Лестницы кончаются, не доходя до южного конца траншеи- средняя — 12 м, боковые — 9 м. У боковых проходов ступени переходят здесь в выстланный кирпичом пол, лежащий лишь несколько ниже мраморных плит. Промежуток же между барьерами имеет пол значительно глубже. Вдоль длинных сторон траншеи на высоту свыше 28 м поднимались мощные стены, украшенные снаружи изразцовой одеждой и переходящие в глухой свод, который предохранял квадрант от разрушительного действия атмосферных явлений. В верхней части узкой поперечной стены, стоящей под прямым углом к квадранту, имелась щель, и в ней точно в центре дуги был наглухо закреплен диоптр. Один или несколько подвижных диоптров были установлены по дуге. Возможно, что они были заменены визирной трубой с перекрестием н>1тей. Подвижный прибор, вероятно, был помещен в специальной каретке, которую вверх и вниз по рельсам дуги квадранта передвигали и закрепляли в нужном положении два двигавшихся по боковым лестницам помощника наблюдателя. Сам он продвигался по средней лестнице, улавливал в небе искомое светило в момент его кульминации и после закрепления аппарата производил отсчет градусов, минут и секунд по делениям, которые могли быть нанесены и на медных рельсах и на специальной линейке, прикрепленной к подвижной каретке. Так как на квадранте одноминутное деление равнялось примерно дуге 11,6 мм, то расчеты с точностью до секунды делались, вероятно, путем применения нониуса. В этом отношении интересно упоминание Абд-ар-Реззака, что в Самаркандской обсерватории имелось пособие или прибор, которым демонстрировали градусы, минуты, секунды и доли до 0,1 секунды. Неподвижная дуга самаркандского квадранта была возможно приспособлена для наблюдения звезд не только к югу от зенита, но и к северу. Чтобы не создавать для этого второго гигантского квадранта с дугой, обращенной в обратную сторону, достаточно было опорную прямоугольную башню в северном конце сделать не сплошной, а с прорезью по меридиану. При наблюдении звезд к северу от зенита астроном помещался бы у неподвижного диоптра южной стены, т. е. в центре дуги, а по рельсам дуги двигался бы отражательный прибор, служивший как бы искусственным горизонтом. Глаз наблюдателя улавливал бы отраженный луч звезды, и отметка положения прибора на дуге соответствовала ее высоте, поскольку угол падения луча равен углу отражения. При раскопке обсерватории в разных местах в строительном мусоре было встречено довольно много фрагментов от одинаковых глиняных чаш, несомненно, специального назначения. Грубой работы, около 36 см в диаметре, при глубине примерно в 18 см, покрытые с внутренней стороны зеленоватой поливой, они имели снаружи слой алебастра, с помощью которого были в чем-то наглухо закреплены. Наполненные жидкостью или ртутью, они могли заменять собой современный уровень при установке частей инструмента в плоскости горизонта и быть использованными в качестве искусственного горизонта и отражаемой поверхности при наблюдении квадрантом звезд к северу от зенита. При расчистке площадки обнаружены были также: оригинальная каменная база-поста мент, квадратная в основании, переходящая в круг с помощью применения сталактитовой разделки; плоская каменная плита с проточенными по кругу углублениями и оставленным в середине плоским возвышенным кругом и несколько мраморных плит, обтесанных по дуге таким образом, что сложенные вместе они давали сомкнутое кольцо сравнительно небольшого диаметра. Несомненно, в обсерватории Улугбека были установлены и крупные солнечные часы. Возможно, что они являлись прототипом для несколько более поздних солнечных часов, сохранившихся в старинных обсерваториях Индии, где они состоят из высоких лестниц с боковыми пристройками, на крышах которых устроены циферблаты. Допустимо предполагать, что в качестве громадных часов было использовано здание квадранта с боковыми пристройками, следы • которых были обнаружены по его сторонам археологическим исследованием. Для измерения времени в течение наблюдений, очевидно, 30 •служили водяные астрономические часы, возможно, близкие по идее к античным образцам. Не совсем ясно, что это за семь круглых замкоподобных сооружений, возможно, с рисунками (каср-и мукарнис), которые видел в 1442 году в обсерватории Улугбека Абд-ар-Реззак при приезде в Самарканд из Герата вместе с матерью Улугбека, Гаухар-Шад. Но, иовидимому, скорее к стенной живописи относятся упоминаемые им изображения девяти небес, семи кругов небесных сфер, небес вращения, семи планет, неподвижных звезд, земного шара с делениями на климатические пояса и показанием гор, морей, пустынь и т. п. Это не исключает того, что в ней могли находиться и отдельные карты и глобусы, как в некоторых других обсерваториях, например, в мзрагской, где, по письменным известиям, были сконструированы замечательные небесные глобусы, изображавшие видимое небо. На востоке даже отдельным астрономам приходилось принимать участие в создании для себя различных мелких инструментов; многие астрономы зарекомендовали себя как талантливые и плодовитые конструкторы-изобретатели. При возникновении же сколько-нибудь значительных придворных обсерваторий тотчас же закипала интенсивная работа по изготовлению громоздких наблюдательных приборов. К этому привлекались иногда с элементами конкурса лица разных специальностей (астрономы, математики, инженеры-архитекторы, металлисты и др.), так как приходилось сталкиваться и с техникой строительного дела и с обработкой дерева и металлов, чаще всего в виде различных сплавов меди. В этом отношении особенно интересно сообщение автора X века Абу-Долефа , что в то время в городе Кашмире имелась большая обсерватория, которая помещалась в здании из китайского железа, так как считалось, что оно якобы менее всего поддается разрушительному влиянию времени. По обсерватории Улугбека об этой стороне деятельности ничего неизвестно. Между тем, она должна была быть очень оживленной, если учесть размеры инструментов, вошедших в ее оборудование. Возможно, что устройство литейных форм, сооружение плавильных печей, процесс выплавки и последующая обработка крупных металлических частей происходили поблизости от холма обсерватории, тут же, у подножья Чулан-Ата. Едва ли в самаркандской обсерватории не было сделано также несколько экземпляров таких очень распространенных в то время инструментов, как параллактические линейки или армиллярные сферы из пяти медных кругов (меридиана, экватора, эклиптики, круга широты и круга склонений или коллурий равноденствий), не говоря уже о других мелких 31 приборах, как например, различных систем астролябии и т. п. Стараниями Улугбека в Самарканде была собрана большая библиотека, имевшая много сочинений по математике и астрономии, но едва ли она помещалась при обсерватории. Неизвестно, была ли при последней школа для прохождения светских наук (хукмийят), как то имело место в начале XIV века при обсерватории Газанхана в Тебризе, где этим был занят штат из одного профессора (мударриса) и нескольких преподавателей (муллиман). Но и без того она была очень видным научным учреждением, игравшим определенную роль в столичном Самарканде в эпоху расцвета придворной культурой.  Рисунок 4-Схема визирования северной звезды. В точке М- отражательный прибор; h-высота светила 41'  Рисунок 5- Обсерватории Улугбека СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ МАССОН, М. Е. «Обсерватория Улугбека» Посвящается памяти дорогого учителя В. Л. Вяткина. Издательство УзФАН Ташкент-1941 Обсерватория Улугбека: Электронный ресурс /13.04.2022.-Режим доступа: https://japbak.lighting/galleries/turkestan_old_photos/albums/%D0%98%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5%20%D0%94%D0%BE%D0%BA%D1%83%D0%BC%D0%B5%D0%BD%D1%82%D1%8B,%20%D0%9A%D0%BD%D0%B8%D0%B3%D0%B8%20%D0%B8%20%D0%A1%D0%B2%D0%B8%D0%B4%D0%B5%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%B0%20%D0%A2%D1%83%D1%80%D0%BA%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B0%D0%BD%D0%B0/%D0%92%D1%8B%D0%B3%D1%80%D1%83%D0%B7%D0%BA%D0%B0/%D0%9C%D0%B0%D1%81%D1%81%D0%BE%D0%BD.%20%D0%9E%D0%B1%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F%20%D0%A3%D0%BB%D1%83%D0%B3%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B0.pdf Картинки Обсерватория Улугбека / Электронный ресурс: 13.04.2022.- режим доступно: https://www.google.com/search?q=%D0%BE%D0%B1%D1%81%D0%B5%D1%80%D0%B2%D0%B0%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%8F+%D1%83%D0%BB%D1%83%D0%B3%D0%B1%D0%B5%D0%BA%D0%B0&hl=ru&sxsrf=APq-WBuEC-1IBQfz4A2xWZfc0MGQ16Upjw:1649855471472&source=lnms&tbm=isch&sa=X&ved=2ahUKEwiI8LrKjpH3AhXRs4sKHQw_CFcQ_AUoAXoECAIQAw&biw=1366&bih=625&dpr=1 |