реферат. реферат по книге. Реферат по книге натальи крымовой Имена Рассказы о людях театра.
 Скачать 137.26 Kb.
|
|
Введение в театроведение. РЕФЕРАТ ПО КНИГЕ НАТАЛЬИ КРЫМОВОЙ «Имена: Рассказы о людях театра.» Подготовлен студенткой 1 курса, группы Иск_и_ГН Ткачевой Марией Наталья Анатольевна Крымова родилась в Москве 12 января 1930 года. Её отец был партийным работником, а мать – Зинаида Чалая – поэтессой и театроведом. Детство Натальи Крымовой прошло в Леонтьевском переулке, неподалёку от дома Константина Сергеевича Станиславского – однажды он даже угостил маленькую Наташу конфетой. В 1948 году она поступила на театроведческий факультет Государственного Института Театрального искусства им. А.В. Луначарского (ГИТИС) (курс П. А. Маркова). В 1953 году, окончив с отличием институт, поступила в аспирантуру ГИТИСа и опубликовала в газете "Правда" (в соавторстве с В. Маляровой) свою первую статью под названием «Три года спустя» - рецензию на спектакль по пьесе Н. Вирты в Московском театре Транспорта. Наталья Анатольевна проработала в журнале «Театр» с 1958 до 1972 года и прошла путь от литсотрудника до заведующей отделом критики и члена редколлегии. В начале 1970-х гг. критик начала работать на телевидении и радио как автор и ведущая передач о театре, литературе, проблемах русской культуры. В 1971 году Крымова защитила кандидатскую диссертацию на тему «О режиссерских принципах К.С. Станиславского на основе спектаклей 1925 - 30 гг.», получила степень кандидата искусствоведения и была принята в члены Союза писателей СССР. В начале 1970-х гг. вышли в свет ее первые книги: «Станиславский – режиссер» и «Имена: Рассказы о людях театра» Москва, издательство "Искусство". В своей работе театровед всегда искренне верила в гармонизирующую и преобразовывающую силу искусства, и потому считала, что «чем лучше человек талантливый, тем в нем талант прелестнее», а гений и злодейство – вещи несовместимые. Удивительно, что духовные идеалы и ценности Натальи Крымовой повсеместно отображались в её деятельности и текстах, но описываемые явления всегда объяснялись и передавались ею точно, полно, развернуто, глубоко и объективно. Нервом повествования в моём исследовании я возьму саму личность Натальи Анатольевны для того, чтобы выявить точку зрения, с которой критик рассказывает об определённых людях и событиях театра в собрании избранных сочинений – книге «Имена: Рассказы о людях театра» Издательство «Искусство» Москва 1971 года издания. Итак, анализируемая мною книга поделена на восемь разделов, каждый из которых посвящен отдельному имени: Зоре Дановской, Каарелу Ирду, Олегу Ефремову, Вольдемару Пансо, Юозасу Мильтинису, Юрию Любимову, Сергею Юрскому и Владимиру Саппаку. Что объединяет всех этих людей с точки зрения Натальи Крымовой, кроме того, что они все напрямую связаны с театральным процессом? В формате творческо-биографических очерков Наталья Анатольевна вырисовывает психологический характер героя повествования, особенности его профессионального подхода, биографии, менталитета, сферу творческих интересов, взаимоотношения с коллегами и близкими людьми, привычки и, конечно, детально разбирает созданные художником произведения искусства. О Зоре Дановской. В первой главе книги невозможно не отметить, какой поддержкой и трепетом Крымова сопровождает рассказ о трудном творческом пути поэтессы. «Действительный интерес этого имени и этого характера – в сфере непростой и драматичной. В том, как в человеке формируется художник, в сфере становления творческой личности», - пишет критик о Зоре Дановской. Все стихи и пьесы филолог-иранист Дановская писала в стол на протяжении всей жизни, хотя не раз посылала работы в редакцию и получала равнодушный циничный отказ рецензентов. Она даже стеснялась показывать кому-то свои работы, но внутренний душевный источник не давал ей бросить литературу. Колоссальная работоспособность, авантюризм и любознательность, чуткость к людям и широкий доверчивый взгляд на мир – такими качествами Наталья Анатольевна справедливо характеризует эту творческую натуру. Пьесу «Вольные мастера» Дановская написала в 1957 году, когда была заведующей колхозного клуба в Истре, во время его ремонта. С поразительной достоверностью бытовых фигур и скрывающейся за ней настоящей драмой у автора получилось передать такую единую правду в жизни и искусстве, к которой тогда стремилась драматургия. «Имя Зори Дановской вспоминаешь, думая о том, как надо начинать. Она начинала верно», - такими словами заканчивается эта глава. А как там Каарел Ирд? Каарел Ирд – режиссёр в театре «Ванемуйне» эстонского города Тарту. Ему посвящает следующую главу Наталья Крымова. «Если меня спросят, видела ли я хоть одного эстонца темперамента бурного, склада ума подвижного и изящного, в поведении открытого, в реакции быстрого, эстонца экспансивного и полного иронии, нервного и непоседливого, я скажу, что в театре мне лично известны только два таких эстонца. Это Каарел Ирд и Вольдемар Пансо», - пишет критик. Крымова с юмором и восхищением описывает этого человека. Его роль – «руководителя сложнейшего театра-комбината», с которой он настолько блестяще справляется, что уже становится трудно вообразить на его месте кого-то другого. Каарел Ирд обладал чутьём на «стихийный талант», он умел заметить нужные качества в ком-угодно и тут же приглашал человека в свою творческую лабораторию. Под его началом при «Ванемуйне» существовала студия для актеров театра. Ирд работает вместе со своей женой Эпп Кайду, тоже режиссёром, которая имеет совершенно другой подход к постановке – неподвижный, дотошный и «научный», но она является «неотъемлемой частью того большого дела, которым руководит Ирд». Идеология Каарела Ирда вообще организует жизнь и здоровье всего театра, потому только здесь «творческое единомыслие» - не пустой звук, а принцип всеобщей работы. Мужество, вера в людей и юмор – вот что улавливает Крымова в творческой атмосфере Тарту. Найти и узнать такого человека – большое счастье для Натальи Анатольевны: «…вдруг вспоминаешь его и хочется услышать, чем он живёт сейчас, не устал ли в своей беспокойной жизни, в чем находит силы для веры в завтрашний день». Играет Ефремов. Об Олеге Ефремове Крымова рассказывает, как о настоящей личности, а не «типажном» актёре. «Темперамент, воля, энергия мысли просыпаются в нём только в работе. Он – фанатик своего дела, живет им с утра до вечера и окружающих, по-моему, воспринимает тоже только в зависимости от их принадлежности к его «делу».» Наталья Анатольевна не раз выделяет глубокий психологический, личный подход Ефремова к роли. Этот человек удачен не во всех ролях, а лишь в тех, где играет сам себя. Большинство из них имеют в своей основе «народное, коренное начало», что в итоге составляет симбиоз «театральных и жизненных корней» в актёре. Особое внимание критик уделяет его роли Иванушки в «Коньке-Горбунке» в Детском театре. Этот характер героя настолько запал в душу Наталье Анатольевне, что она и в последующих ролях Олега Ефремова отыскивала Иванушку. И вот почему: «произошло то редкое несовпадение, при котором и возникает истинное искусство», Иванушка-дурачок – «грань индивидуальности Ефремова». Подходя к описанию периода «взрослого Ефремова», Крымова вводит понятие «перспектива роли» - когда роль является не просто актёром на сцене, а вообще символизирует судьбу человека. Ефремов хорошо чувствовал все мотивы, движимые персонажем, как будто герой не может иначе – и он не может иначе. Весь накопленный опыт актёра, по мнению автора, «поднялся на новую ступень» в роли Лямина в пьесе Володина «Назначение». Но вновь, Олег Ефремов умудряется провести «свою линию» - прозрение Лямина перекликнулось с личностью актёра, о чём критик философски подытоживает: «Актёр должен иметь свою веру. Он должен знать, что любит в искусстве и что категорически не принимает.». Театр Вольдемара Пансо. В Вольдемаре Пансо Наталья Крымова видела «собственный мир художника», который «изменяется по своим законам». Как эстонца его отличала практичность и реалистичность, но это совершенно не мешало ему экспериментировать, воплощая самые смелые фантазии. Много слов здесь сказано о пьесе Бернарда Шоу, которую Пансо ставил в «Комнатном театре» в зале заседаний Эстонского союза писателей в свободное от заседаний время. Актёры буквально играли на столе в рабочем кабинете сложнейшие философские темы. Театр Вольдемара Пансо – экспериментальный, философский, повествовательный, серьёзный и одновременно комичный. Пансо – удивительно сознательный человек, который «никогда не перешагнёт ту черту, за которой – фамильярность», и одновременно любопытный и непоседливый как ребёнок, а значит правдивый и «неисправимый» - таким его показала Наталья Анатольевна. Она не раз приводила какие-то оригинальные слова и поступки Вольдемара Пансо с моментов их общения. Секреты Паневежиса. Театр Паневежиса в маленьком литовском городке в четырёх часах езы автобусом от Вильнюса – место, куда молодую Наталью Крымову, защитившую дипломную работу о Станиславском, забросило по театральному зову. «…нельзя было не заметить, что спектакли этого театра имели очень отдалённую связь с тем, что называется Искусством.», - пишет она сейчас. Слух о театре и его руководителе – Юозасе Мильтинисе разлетелся от Прибалтики до Москвы. Этот человек-оркестр поразил юного театроведа. Хоть театр был единственным в городе, «географическая периферия в данном случае совсем не совпадает с периферией искусства». Его руководитель совершенно инстинктивно, без мыслей о будущем, самостоятельно приобщился к культуре, учился в Париже. У него была эта собственная мотивация, он знал для себя пользу театра. Для него актёр – это «союз таланта и интеллекта», потому режиссёр тяготеет к интеллектуальной драме. Он сам воспитывает своих актёров, к нему в студию едут учиться из деревень – «…дело инициативы, воли и выдержки». Во время постановки пьесы Вольфганга Борхерта «За дверью», когда актёр потерялся в абстракциях и попросил у режиссёра конкретики, Юозас Мильтинис с раздражением констатирует, что сам не знает, что есть бог и смерть, но начинать искать путь необходимо. «Трудно, очень трудно. Всё – через сопротивление, в себе и в других, всё – в муках.», - видно, что на Наталью Крымову эта история произвела сильное, неизгладимое впечатление. Три спектакля Юрия Любимова. Любимовский театр – Театр драмы и комедии на Таганке. «Беру у всех – искусство не сейф и не сберкасса, там не должно быть секретов, замков и тайны вкладов.», - трактует Крымова мотивы юного режиссёра. В самом начале существования любимовского театра «мальчишки и девчонки почти запанибрата ссорились со своим учителем, и даже не только у старых актёров, привыкших к иному, но даже у самых благожелательных критиков-наблюдателей могло сложиться впечатление, что этот анархический корабль, по чьему-то недосмотру выпущенный в открытое море, недолго протянет.». Смелость, «точное ощущение воздуха эпохи», цитаты Гёте, истина в рывке – чем только критик не спешит оправдать этот риск – и как оказывается, вовсе не напрасно. Юрий Любимов, с агитационным пылом Маяковского, «научился находить именно тот кремень, при столкновении которого с железом высекается искра». Публика и критики по-разному отзывались и реагировали на «самодеятельность» Любимова, но Наталья Анатольевна от всей души покровительствует любимовскому творению, как сердобольный адвокат спешит развенчать однобокие слухи. «Больших работ почти нет, и непрерывная жизнь роли (закон театра Станиславского) не создается, как правило, в спектаклях Любимова», но «…если театр жив – он в движении.», - из этих слов мы опять слышим знакомые ноты: единоличный курс и стойкость, неуступчивость, вера в себя и других – вот что заставляет Крымову говорить об этом театральном явлении. Юрский. Повествование в этой главе начинается с размышлений о тяжелой судьбе и доле актёра, служащего театру. «Наступит ли минута, когда он остановится в этом круговороте, оглянется вокруг и спросит себя: зачем всё это?», - задаётся вопросом театровед и отвечает себе: «И всё-таки есть среди актёров другие люди. <…> в их свете актёрское дело предстаёт совсем иным – самостоятельным, авторским, творческим.» И вот начинается разговор о таком примере: актёре Сергее Юрском. Опять же, несмотря на спорные мнения о его игре в роли Чацкого, наш критик отбрасывает всяческие претензии не с высоты собственных знаний и статуса, а с высоты полёта её человеческого сердца, что выливается в простой принцип оценки: если игра и манера речи актёра зацепила зал и задела зрителя, то неважно насколько прозаична в его устах поэзия. Крымова пишет: «Юрский устанавливает связь с залом мгновенно. Всё дело в том, что он обращается не «вообще» в зал, а в понимающий и сегодняшний зал.». Наталья Анатольевна подмечает его самоотверженность: «Ещё не забылись разговоры о том, что с его данными нельзя быть актёром, а он от роли к роли брался за всё более сложные и разные задачи и выполнял их со всё большей уверенностью.». А ещё «то чувство прекрасной вольности, неодолимой тяги человека к свободе, с которым он пришёл в искусство», которое «из сферы полуосознанной перешло в область идей, которые художник выражает и защищает вполне сознательно». Подобно Олегу Ефремову, этот актёр описывается критиком как симбиоз личности, роли и некого слепка современности. Добрый человек с Пятницкой улицы. Владимир Саппак был близким человеком Наталье Анатольевне и её семье. Именно он «втащил» критика в редакцию журнала «Театр» и стал первым редактором и другом – «и работать с ним было хорошо», - пишет Крымова. Выпускник Литинститута, он тоже писал о театре. «…Критик, зачем ты? Мы становились взрослыми в поисках ответа на этот вопрос.». Что нужно знать о Владимире Саппаке с точки зрения Натальи Крымовой? Во-первых, он был общественным человеком – всегда писал для других, правдивым и честным, открытым и искренним, публицистически актуальным и простым. Наш театровед пишет эту главу просматривая дневники и записные книжки Саппака. В любое время, он «оставался самим собой» - этот же принцип применял и в критике. Кроме того, Владимир Саппак – критик со встроенным «этическим компасом». «Саппак с трепетом относился не к своим концепциям, а к тому, чтобы они никак не оскорбили жизненной правды и сложности.», - с гордостью сообщает автор. Во время написания книги «Телевидение и мы», Саппак много раз подсаживался к телевизору с вопросом «Искусство телевидение или не искусство?» и среди видимой им пошлости искал «моменты искусства», эстетики. Таким Наталья Крымова знала своего друга и поведала о нём читателям. Итак, завершив поглавное описание книги, возвращаюсь к проблематике моей статьи. Почему именно вышеперечисленные люди театра удостоились такой личной вовлечённости Натальи Анатольевны? Очевидно, они во многом похожи друг на друга и на саму Крымову. Это Люди с большой буквы, титаны своего дела. Мировой дворец театра пустил их в свои «покои», а те взамен наполнили его силой веры в людей, без которой не может существовать настоящее искусство. Это преумножающая талант сила, которая побеждает любые трудности и недопонимание на пути творения и создания театральных шедевров. Сама по себе книга с именами и рассказами, на мой взгляд, не представляет актуальности на сегодняшний день. В ней нет актуального научного содержания, а многих рецензируемых, к сожалению, уже нет в живых, как и самого автора. То что мы сейчас имеем – это небольшое описание великого театрального наследия. Но, как любая хроника, книга содержит то вечное, что всегда будет частью любого жизненного процесса. А театр – живой организм, и чем больше мы знаем о его прошлом, тем лучше понимаем настоящее. Читая таких критиков, как Наталья Анатольевна Крымова, нынешние и будущие театральные критики сэкономят своё время на пути к пониманию истины. Потому что Наталья Крымова не ошибалась в людях, её будто притягивало к светлым и талантливым, а их – к ней.  Наталья Крымова, 1930 - 2003 |