книга мастер и маргарита. 100 лучших книг всех времен Михаил Булгаков Мастери Маргарита часть первая так кто ж ты, наконец
 Скачать 1.9 Mb.
|
|
– Превосходная лоза, прокуратор, но это – не «Фалерно»? – «Цекуба», тридцатилетнее, – любезно отозвался прокуратор. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен Гость приложил руку к сердцу, отказался что-либо еще есть, объявил, что сыт. Тогда Пилат наполнил свою чашу, гость поступил также. Оба обедающие отлили немного вина из своих чаш в блюдо с мясом, и прокуратор произнес громко, поднимая чашу – За нас, за тебя, кесарь, отец римлян, самый дорогой и лучший из людей После этого допили вино, и африканцы убрали со стола яства, оставив на нем фрукты и кувшины. Опять-таки жестом прокуратор удалил слуги остался со своим гостем один под колоннадой. – Итак, – заговорил негромко Пилат, – что можете высказать мне о настроении в этом городе Он невольно обратил свой взор туда, где за террасами сада, внизу, догорали и колоннады, и плоские кровли, позлащаемые последними лучами. – Я полагаю, прокуратор, – ответил гость, – что настроение в Ершалаиме теперь удовлетворительное. – Так что можно ручаться, что беспорядки более не угрожают – Ручаться можно, – ласково поглядывая на прокуратора, ответил гость, – лишь заодно в мире – за мощь великого кесаря. – Да пошлют ему боги долгую жизнь, – тотчас же подхватил Пилат, – и всеобщий мир. – Он помолчали продолжал – Так что вы полагаете, что войска теперь можно увести – Я полагаю, что когорта молниеносного может уйти, – ответил гостьи прибавил – Хорошо бы было, если бы на прощание она продефилировала по городу. – Очень хорошая мысль, – одобрил прокуратор, – послезавтра я ее отпущу и сам уеду, и – клянусь вампиром двенадцати богов, ларами клянусь – я отдал бы многое, чтобы сделать это сегодня. – Прокуратор не любит Ершалаима? – добродушно спросил гость. – Помилосердствуйте, – улыбаясь, воскликнул прокуратор, – нет более безнадежного места на земле. Яне говорю уже о природе Я бываю болен всякий раз, как мне приходится сюда приезжать. Но это бы еще полгоря. Но эти праздники – маги, чародеи, волшебники, эти стаи богомольцев. Фанатики, фанатики Чего стоил один этот мессия, которого они вдруг стали ожидать в этом году Каждую минуту только и ждешь, что придется быть свидетелем неприятнейшего кровопролития. Все время тасовать войска, читать доносы и ябеды, из которых к тому же половина написана на тебя самого Согласитесь, что это скучно. О, если бы не императорская служба. – Да, праздники здесь трудные, – согласился гость. – От всей души желаю, чтобы они скорее кончились, – энергично добавил Пилат. – Я получу возможность наконец вернуться в Кесарию. Верители, это бредовое сооружение Ирода, – прокуратор махнул рукою вдоль колоннады, так что стало ясно, что он говорит о дворце, – положительно сводит меня сума. Яне могу ночевать в нем. Мир не знал более странной архитектуры. Дано вернемся к делам. Прежде всего, этот проклятый Вар-равван вас не тревожит Тут гостьи послал свой особенный взгляд в щеку прокуратора. Но тот скучающими глазами глядел вдаль, брезгливо сморщившись и созерцая часть города, лежащую у его ноги угасающую в предвечерье. Угаси взгляд гостя, и веки его опустились. – Надо думать, что Вар-равван стал теперь безопасен, как ягненок, – заговорил гостьи морщинки появились на круглом лице. – Ему неудобно бунтовать теперь. – Слишком знаменит – спросил Пилат, усмехнувшись. – Прокуратор, как всегда, тонко понимает вопрос – Ново всяком случае, – озабоченно заметил прокуратор, и тонкий, длинный палец с черным камнем перстня поднялся вверх, – надо будет. – О, прокуратор может быть уверен в том, что, пока я в Иудее, Варне сделает ни шагу без того, чтобы за ним не шли по пятам. – Теперь я спокоен, как, впрочем, и всегда спокоен, когда вы здесь. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Прокуратор слишком добр – А теперь прошу сообщить мне о казни, – сказал прокуратор. – Что именно интересует прокуратора – Не было ли со стороны толпы попыток выражения возмущения Это главное, конечно. – Никаких, – ответил гость. – Очень хорошо. Вы сами установили, что смерть пришла – Прокуратор может быть уверен в этом. – А скажите. напиток им давали перед повешением на столбы – Да. Но он, – тут гость закрыл глаза, – отказался его выпить. – Кто именно – спросил Пилат. – Простите, игемон! – воскликнул гостья не назвал Га-Ноцри. – Безумец – сказал Пилат, почему-то гримасничая. Под левым глазом у него задергалась жилка, – умирать от ожогов солнца Зачем же отказываться оттого, что предлагается по закону В каких выражениях он отказался – Он сказал, – опять закрывая глаза, ответил гость, – что благодарит и не винит зато, что у него отняли жизнь. – Кого – глухо спросил Пилат. – Этого он, игемон, не сказал. – Не пытался ли он проповедовать что-либо в присутствии солдат – Нет, игемон, он не был многословен на этот раз. Единственное, что он сказал, это, что в числе человеческих пороков одним из самых главных он считает трусость. – К чему это было сказано – услышал гость внезапно треснувший голос. – Этого нельзя было понять. Он вообще вел себя странно, как, впрочем, и всегда. – В чем странность – Он все время пытался заглянуть в глаза то одному, то другому из окружающих и все время улыбался какой-то растерянной улыбкой. – Больше ничего – спросил хриплый голос. – Больше ничего. Прокуратор стукнул чашей, наливая себе вина. Осушив ее до самого дна, он заговорил – Дело заключается в следующем хотя мы и не можем обнаружить – в данное время, по крайней мере, – каких-либо его поклонников или последователей, тем не менее ручаться, что их совсем нет, нельзя. Гость внимательно слушал, наклонив голову. – И вот, во избежание каких-нибудь сюрпризов, – продолжал прокуратор, – я прошу вас немедленно и без всякого шума убрать с лица земли тела всех трех казненных и похоронить их втайне ив тишине, так, чтобы о них больше не было ни слуху ни духу. – Слушаю, игемон, – сказал гостьи встал, говоря – Ввиду сложности и ответственности дела разрешите мне ехать немедленно. – Нет, присядьте еще, – сказал Пилат, жестом останавливая своего гостя, – есть еще два вопроса. Второй – ваши громадные заслуги на труднейшей работе в должности заведующего тайной службой при прокураторе Иудеи дают мне приятную возможность доложить об этом в Риме. Тут лицо гостя порозовело, он встали поклонился прокуратору, говоря – Я лишь исполняю свой долг на императорской службе – Ноя хотел бы просить вас, – продолжал игемон, – если вам предложат перевод отсюда с повышением, отказаться от него и остаться здесь. Мне низа что не хотелось бы расстаться с вами. Пусть вас наградят каким-нибудь иным способом. – Я счастлив служить под вашим начальством, игемон. – Мне это очень приятно. Итак, третий вопрос. Касается этого, как его. Иуды из Кириафа. Тут гостьи послал прокуратору свой взгляд и тотчас, как полагается, угасил его. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Говорят, что он, – понижая голос, продолжал прокуратор, – деньги будто бы получил зато, что так радушно принял у себя этого безумного философа. – Получит, – тихонько поправил Пилата начальник тайной службы. – А велика ли сумма – Этого никто не может знать, игемон. – Даже вы – своим изумлением выражая комплимент, сказал игемон. – Увы, даже я, – спокойно ответил гость, – но что он получит эти деньги сегодня вечером, это я знаю. Его сегодня вызывают во дворец Каифы. – Ах, жадный старик из Кириафа, – улыбаясь, заметил прокуратор, – ведь он старик – Прокуратор никогда не ошибается, нона сей раз ошибся, – любезно ответил гость, – человек из Кириафа – молодой человек. – Скажите Характеристику его вы можете мне дать Фанатик – О нет, прокуратор. – Так. А еще что-нибудь? – Очень красив. – А еще Имеет, может быть, какую-нибудь страсть – Трудно знать так уж точно всех в этом громадном городе, прокуратор. – О нет, нет, Афраний! Не преуменьшайте своих заслуг – У него есть одна страсть, прокуратор. – Гость сделал крохотную паузу. – Страсть к деньгам. – А он чем занимается Афраний поднял глаза кверху, подумали ответил – Он работает в меняльной лавке у одного из своих родственников. – Ах так, так, так, так. – Тут прокуратор умолк, оглянулся, нет ли кого на балконе, и потом сказал тихо – Так вот в чем дело – я получил сегодня сведения о том, что его зарежут сегодня ночью. Здесь гость не только метнул свой взгляд на прокуратора, но даже немного задержал его, а после этого ответил – Вы, прокуратор, слишком лестно отзывались обо мне. По-моему, я не заслуживаю вашего доклада. У меня этих сведений нет. – Вы достойны наивысшей награды, – ответил прокуратор, – но сведения такие имеются. – Осмелюсь спросить, от кого же эти сведения – Позвольте мне пока этого не говорить, тем более что они случайны, темны и недостоверны. Ноя обязан предвидеть все. Такова моя должность, а пуще всего я обязан верить своему предчувствию, ибо никогда оно еще меня не обманывало. Сведения же заключаются в том, что кто-то из тайных друзей Га-Ноцри, возмущенный чудовищным предательством этого менялы, сговаривается со своими сообщниками убить его сегодня ночью, а деньги, полученные за предательство, подбросить первосвященнику с запиской Возвращаю проклятые деньги Больше своих неожиданных взглядов начальник тайной службы на игемона не бросали продолжал слушать его, прищурившись, а Пилат продолжал – Вообразите, приятно ли будет первосвященнику в праздничную ночь получить подобный подарок – Не только неприятно улыбнувшись, ответил гость, – ноя полагаю, прокуратор, что это вызовет очень большой скандал. – И я сам того же мнения. Вот поэтому я прошу вас заняться этим делом, то есть принять все меры к охране Иуды из Кириафа. – Приказание игемона будет исполнено, – заговорил Афраний, – ноя должен успокоить игемона: замысел злодеев чрезвычайно трудновыполним. Ведь подумать только, – гость, говоря, обернулся и продолжал – выследить человека, зарезать, да еще узнать, сколько получил, да ухитриться вернуть деньги Каифе, и все это в одну ночь Сегодня Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – И тем не менее его зарежут сегодня, – упрямо повторил Пилату меня предчувствие, говорю я вам Не было случая, чтобы оно меня обмануло, – тут судорога прошла по лицу прокуратора, ион коротко потер руки. – Слушаю, – покорно отозвался гость, поднялся, выпрямился и вдруг спросил сурово – Так зарежут, игемон? – Да, – ответил Пилат, – и вся надежда только на вашу изумляющую всех исполнительность. Гость поправил тяжелый пояс под плащом и сказал – Имею честь, желаю здравствовать и радоваться. – Ах да, – негромко вскричал Пилат, – я ведь совсем забыл Ведь я вам должен. Гость изумился. – Право, прокуратор, вы мне ничего не должны. – Ну как же нет При въезде моем в Ершалаим, помните, толпа нищих. я еще хотел швырнуть им деньги, ау меня не было, и я взял у вас. – О прокуратор, это какая-нибудь безделица – Ио безделице надлежит помнить. Тут Пилат обернулся, поднял плащ, лежащий на кресле сзади него, вынул из-под него кожаный мешок и протянул его гостю. Тот поклонился, принимая его, и спрятал под плащ. – Я жду, – заговорил Пилат, – доклада о погребении, а также и поэтому делу Иуды из Кириафа сегодня же ночью, слышите, Афраний, сегодня. Конвою будет дан приказ будить меня, лишь только вы появитесь. Я жду вас – Имею честь, – сказал начальник тайной службы и, повернувшись, пошел с балкона. Слышно было, как он хрустел, проходя по мокрому песку площадки, потом послышался стук его сапог по мрамору меж львов. Потом срезало его ноги, туловище, и, наконец, пропали капюшон. Тут только прокуратор увидел, что солнца уже нет и пришли сумерки. Глава 26 Погребение Может быть, эти сумерки и были причиною того, что внешность прокуратора резко изменилась. Он как будто на глазах постарел, сгорбился и, кроме того, стал тревожен. Один раз он оглянулся и почему-то вздрогнул, бросив взгляд на пустое кресло, на спинке которого лежал плащ. Приближалась праздничная ночь, вечерние тени играли свою игру, и, вероятно, усталому прокуратору померещилось, что кто-то сидит в пустом кресле. Допустив малодушие – пошевелив плащ, прокуратор оставил его и забегал по балкону, то потирая руки, то подбегая к столу и хватаясь за чашу, то останавливаясь и начиная бессмысленно глядеть на мозаику пола, как будто пытаясь прочесть в ней какие-то письмена. За сегодняшний день уже второй раз на него пала тоска. Потирая висок, в котором от адской утренней боли осталось только тупое, немного ноющее воспоминание, прокуратор все силился понять, в чем причина его душевных мучений. И быстро он понял это, но постарался обмануть себя. Ему ясно было, что сегодня днем он что-то безвозвратно упустили теперь он упущенное хочет исправить какими-то мелкими и ничтожными, а главное, запоздавшими действиями. Обман же самого себя заключался в том, что прокуратор старался внушить себе, что действия эти, теперешние, вечерние, не менее важны, чем утренний приговор. Но это очень плохо удавалось прокуратору. На одном из поворотов он круто остановился и свистнул. В ответ на этот свист в сумерках загремел низкий лай, и из сада выскочил на балкон гигантский остроухий пес серой шерсти, в ошейнике с золочеными бляшками. – Банга, Банга, – слабо крикнул прокуратор. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен Пес поднялся на задние лапы, а передние опустил на плечи своему хозяину, так что едва не повалил на пол, и лизнул его в щеку. Прокуратор сел в кресло, Банга, высунув языки часто дыша, улегся у ног хозяина, причем радость в глазах пса означала, что кончилась гроза, единственное в мире, чего боялся бесстрашный пес, а также то, что он опять тут, рядом стем человеком, которого любил, уважали считал самым могучим в мире, повелителем всех людей, благодаря которому и самого себя пес считал существом привилегированным, высшими особенным. Но, улегшись у ноги даже не глядя на своего хозяина, а глядя в вечереющий сад, пес сразу понял, что хозяина его постигла беда. Поэтому он переменил позу, поднялся, зашел сбоку и передние лапы и голову положил на колени прокуратору, вымазав полы плаща мокрым песком. Вероятно, действия Банги должны были означать, что он утешает своего хозяина и несчастье готов встретить вместе с ним. Это он пытался выразить ив глазах, скашиваемых к хозяину, ив насторожившихся навостренных ушах. Так оба они, и пес и человек, любящие друг друга, встретили праздничную ночь на балконе. В это время гость прокуратора находился в больших хлопотах. Покинув верхнюю площадку сада перед балконом, он по лестнице спустился наследующую террасу сада, повернул направо и вышел к казармам, расположенным на территории дворца. В этих казармах и были расквартированы те две кентурии, которые пришли вместе с прокуратором на праздники в Ершалаим, а также тайная стража прокуратора, командовал которой этот самый гость. Гость провел в казармах немного времени, не более десяти минут, но по прошествии этих десяти минут со двора казарм выехали три повозки, нагруженные шанцевым инструментом и бочкой с водою. Повозки сопровождали пятнадцать человек в серых плащах, верховые. В сопровождении их повозки выехали с территории дворца через задние ворота, взяли на запад, вышли из ворот в городской стене и пошли по тропинке сперва на вифлеемскую дорогу, а потом по ней на север, дошли до перекрестка у Хевронских вороти тогда двинулись по Яффской дороге, по которой днем проходила процессия с осужденными на казнь. В это время было уже темно и на горизонте показалась луна. Вскорости после того как уехали повозки с сопровождающей их командой, отбыл с территории дворца верхом и гость прокуратора, переодевшийся в темный поношенный хитон. Гость направился не загорода в город. Через некоторое время его можно было видеть подъезжающим к крепости Антония, расположенной на севере ив непосредственной близости от великого храма. В крепости гость пробыл тоже очень недолго, а затем след его обнаружился в Нижнем Городе, в кривых его и путаных улицах. Сюда гость приехал уже верхом на муле. Хорошо знавший город гость легко разыскал ту улицу, которая ему была нужна. Она носила название Греческой, так как на ней помещалось несколько греческих лавок, в том числе одна, в которой торговали коврами. Именно у этой лавки гость остановил своего мула, слез и привязал его к кольцу у ворот. Лавка была уже заперта. Гость вошел в калитку, находившуюся рядом со входом в лавку, и попал в квадратный небольшой дворик, покоем обставленный сараями. Повернув во дворе за угол, гость оказался у каменной террасы жилого дома, увитой плющом, и осмотрелся. Ив домике ив сараях было темно, еще не зажигали огня. Гость негромко позвал – Низа На зов этот заскрипела дверь, ив вечернем полумраке на терраске появилась молодая женщина без покрывала. Она склонилась над перилами терраски, тревожно всматриваясь, желая узнать, кто пришел. Узнав пришельца, она приветливо заулыбалась ему, закивала головой, махнула рукой. – Ты одна – негромко по-гречески спросил Афраний. – Одна, – шепнула женщина на терраске. – Муж утром уехал в Кесарию, – тут женщина оглянулась на дверь и шепотом добавила – Но служанка дома. – Тут она сделала жест, Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru означающий – входите. Афраний оглянулся и вступил на каменные ступени. После этого и женщина ион скрылись внутри домика. У этой женщины Афраний пробыл совсем уже недолго – никак не более минут пяти. После этого он покинул дом и террасу, пониже опустил капюшон на глаза и вышел на улицу. В домах в это время уже зажигали светильники, предпраздничная толчея была все еще очень велика, и Афраний на своем муле потерялся в потоке прохожих и всадников. Дальнейший путь его никому неизвестен. Женщина же, которую Афраний назвал Низа, оставшись одна, начала переодеваться, причем очень спешила. Но как ни трудно ей было разыскивать нужные ей вещи в темной комнате, светильника она не зажигала и служанку не вызывала. Лишь после того как она была уже готова и на голове у нее было темное покрывало, в домике послышался ее голос – Если меня кто-нибудь спросит, скажи, что я ушла в гости к Энанте. Послышалось ворчание старой служанки в темноте – К Энанте? Ох уж эта Энанта! Ведь запретил же муж ходить к ней Сводница она, твоя Энанта! Вот скажу мужу. – Ну, ну, ну, замолчи, – отозвалась Низа и, как тень, выскользнула из домика. Сандалии низы простучали по каменным плитам дворика. Служанка с ворчанием закрыла дверь на террасу. Низа покинула свой дом. В это самое время из другого переулка в Нижнем Городе, переулка изломанного, уступами сбегавшего к одному из городских прудов, из калитки неприглядного дома, слепой своей стороной выходящего в переулок, а окнами во двор, вышел молодой, с аккуратно подстриженной бородой человек в белом чистом кефи, ниспадавшем на плечи, в новом праздничном голубом таллифе с кисточками внизу ив новеньких скрипящих сандалиях. Горбоносый красавец, принарядившийся для великого праздника, шел бодро, обгоняя прохожих, спешащих домой к праздничной трапезе, смотрел, как загоралось одно окно за другим. Молодой человек направлялся по дороге, ведущей мимо базара ко дворцу первосвященника Каифы, расположенному у подножия храмового холма. Через некоторое время его можно было видеть входящим в ворота двора Каифы. А через некоторое время еще – покидающим этот двор. После посещения дворца, в котором уже пылали светильники и факелы, в котором шла праздничная суета, молодой человек пошел еще бодрее, еще радостнее и заспешил обратно в Нижний Город. На том самом углу, где улица вливалась в базарную площадь, в кипении и толчее его обогнала как бы танцующей походкой идущая легкая женщина в черном покрывале, накинутом на самые глаза. Обгоняя молодого красавца, эта женщина на мгновение откинула покрывало повыше, метнула в сторону молодого человека взгляд, ноне только не замедлила шага, а ускорила его, как будто бы пытаясь скрыться оттого, кого она обогнала. Молодой человек не только заметил эту женщину, нет, он узнал ее, а узнав, вздрогнул, остановился, в недоумении глядя ей в спину, и тотчас же пустился ее догонять. Едва не сбив с ног какого-то прохожего с кувшином в руках, молодой человек догнал женщину и, тяжело дыша от волнения, окликнул ее – Низа Женщина повернулась, прищурилась, причем на лице ее выразилась холодная досада, и сухо ответила по-гречески: – Ах, это ты, Иуда А я тебя не узнала сразу. Впрочем, это хорошо. У насесть примета, что тот, кого не узнают, станет богатым. Волнуясь до того, что сердце стало прыгать, как птица под черным покрывалом, Иуда спросил прерывающимся шепотом, опасаясь, чтобы не услышали прохожие – Куда же ты идешь, Низа – А зачем тебе это знать – ответила Низа, замедляя шаги надменно глядя на Иуду. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен Тогда в голосе Иуды послышались какие-то детские интонации, он зашептал растерянно – Но как же. Ведьмы же условились. Я хотел зайти к тебе. Ты сказала, что весь вечер будешь дома. – Ахнет, нет, – ответила Низа и капризно выставила вперед нижнюю губу, отчего Иуде показалось, что ее лицо, самое красивое лицо, какое он когда-либо видел в жизни, стало еще красивее, – мне стало скучно. У вас праздника что же прикажешь делать мне Сидеть и слушать, как ты вздыхаешь на террасе И бояться к тому же, что служанка расскажет об этом мужу Нет, нет, и я решила уйти за город слушать соловьев. – Как за город – спросил растерявшийся Иуда, – одна – Конечно, одна, – ответила Низа. – Позволь мне сопровождать тебя, – задыхаясь, попросил Иуда. Мысли его помутились, он забыл про все на свете и смотрел молящими глазами в голубые, а теперь казавшиеся черными глаза Низы. Низа ничего не ответила и прибавила шагу. – Что же ты молчишь, Низа – жалобно спросил Иуда, ровняя по ней свой шаг. – А мне не будет скучно с тобой – вдруг спросила Низа и остановилась. Тут мысли Иуды совсем смешались. – Ну, хорошо, – смягчилась наконец Низа, – пойдем. – А куда, куда – Погоди. зайдем в этот дворики условимся, а то я боюсь, что кто-нибудь из знакомых увидит меня и потом скажут, что я была с любовником на улице. И тут на базаре не стало Низы и Иуды. Они шептались в подворотне какого-то двора. – Иди в масличное имение, – шептала Низа, натягивая покрывало на глаза и отворачиваясь он какого-то человека, который с ведром входил в подворотню, – в Гефсиманию, за Кедрон, понял – Да, да, да. – Я пойду вперед, – продолжала Низа, – ноты не иди по моим пятам, а отделись от меня. Я уйду вперед. Когда перейдешь поток. ты знаешь, где грот – Знаю, знаю. – Пойдешь мимо масличного жома вверх и поворачивай к гроту. Я буду там. Но только не смей идти сейчас же за мной, имей терпение, подожди здесь. – И с этими словами Низа вышла из подворотни, как будто и не говорила с Иудой. Иуда простоял некоторое время один, стараясь собрать разбегающиеся мысли. В числе их была мысль о том, как он объяснит свое отсутствие на праздничной трапезе у родных. Иуда стояли придумывал какую-то ложь, нов волнении ничего как следует не обдумали не приготовили его ноги сами без его воли вынесли его из подворотни вон. Теперь он изменил свой путь, он не стремился уже в Нижний Города повернулся обратно к дворцу Каифы. Теперь Иуда плохо видел окружающее. Праздник уже вошел в город. Теперь вокруг Иуды в окнах не только сверкали огни, но уже слышались славословия. Последние опоздавшие гнали осликов, подхлестывали их, кричали на них. Ноги сами несли Иуду, ион не заметил, как мимо него пролетели мшистые страшные башни Антония, он не слышал трубного рева в крепости, никакого внимания не обратил на конный римский патруль с факелом, залившим тревожным светом его путь. Пройдя башню, Иуда, повернувшись, увидел, что в страшной высоте над храмом зажглись два гигантских пятисвечия. Но и их Иуда разглядел смутно, ему показалось, что над Ершалаимом засветились десять невиданных по размерам лампад, спорящих со светом единственной лампады, которая все выше подымалась над Ершалаимом, – лампады луны. Теперь Иуде ни до чего не было дела, он стремился к Гефсиманским воротам, он хотел поскорее покинуть город. По временам ему казалось, что впереди него, среди спин и лиц прохожих, мелькает танцующая фигурка, ведет егоза собой. Но это был обман – Иуда понимал, что Низа значительно обогнала его. Иуда пробежал мимо меняльных лавок, попал наконец к Гефсиманским воротам. В них, горя от Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru нетерпения, он все-таки вынужден был задержаться. В город входили верблюды, вслед за ними въехал военный сирийский патруль, который Иуда мысленно проклял. Но все кончается. Нетерпеливый Иуда был уже за городской стеной. На левой руке у себя Иуда увидел маленькое кладбище, возле него несколько полосатых шатров богомольцев. Пересекши пыльную дорогу, заливаемую луной, Иуда устремился к Кедронскому потоку, стем чтобы его пересечь. Вода тихо журчала у Иуды под ногами. Перепрыгивая с камня на камень, он наконец выбрался на противоположный гефсиманский береги с великой радостью увидел, что дорога над садами здесь пуста. Невдалеке уже виднелись полуразрушенные ворота масличного имения. После душного города Иуду поразил одуряющий запах весенней ночи. Из сада через ограду выливалась волна запахов миртов и акаций с гефсиманских полян. Ворота никто не охранял, никого в них не было, и через несколько минут Иуда уже бежал под таинственной тенью развесистых громадных маслин. Дорога вела в гору, Иуда подымался, тяжело дыша, по временам попадая из тьмы в узорчатые лунные ковры, напоминавшие ему те ковры, что он видел в лавке у ревнивого мужа Низы. Через некоторое время мелькнул на левой руке у Иуды, на поляне, масличный жом с тяжелым каменным колесом и груда каких-то бочек. В саду никого не было. Работы закончились на закате. В саду не было ни души, и теперь над Иудой гремели и заливались хоры соловьев. Цель Иуды была близка. Он знал, что направо в темноте сейчас начнет слышать тихий шепот падающей в гроте воды. Таки случилось, он услыхал его. Становилось прохладнее. Тогда он замедлил шаги негромко крикнул – Низа Но вместо Низы, отлепившись от толстого ствола маслины, на дорогу выпрыгнула мужская коренастая фигура, и что-то блеснуло у нее в руке и тотчас потухло. Иуда шарахнулся назад и слабо вскрикнул – Ах Второй человек преградил ему путь. Первый, что был впереди, спросил Иуду – Сколько получил сейчас Говори, если хочешь сохранить жизнь Надежда вспыхнула в сердце Иуды. Он отчаянно вскричал – Тридцать тетрадрахм! Тридцать тетрадрахм! Все, что получил, с собою. Вот деньги Берите, но отдайте жизнь Человек спереди мгновенно выхватил из рук Иуды кошель. Ив тот же миг за спиной у Иуды взлетел нож, как молния, и ударил влюбленного под лопатку. Иуду швырнуло впереди руки со скрюченными пальцами он выбросил в воздух. Передний человек поймал Иуду на свой ножи по рукоять всадил его в сердце Иуды. – Низа не своим, высокими чистым молодым голосом, а голосом низкими укоризненным проговорил Иуда и больше не издал ни одного звука. Тело его так сильно ударилось об землю, что она загудела. Тогда третья фигура появилась на дороге. Этот третий был в плаще с капюшоном. – Не медлите, – приказал третий. Убийцы быстро упаковали кошель вместе с запиской, поданной третьим, в кожу и перекрестили ее веревкой. Второй засунул сверток за пазуху, и затем оба убийцы бросились с дороги в стороны, и тьма их съела между маслинами. Третий же присел на корточки возле убитого и заглянул ему в лицо. В тени оно представилось смотрящему белым, как мели каким-то одухотворенно красивым. Через несколько секунд никого из живых на дороге не было. Бездыханное тело лежало с раскинутыми руками. Левая ступня попала в лунное пятно, так что отчетливо был виден каждый ремешок сандалии. Весь Гефсиманский сад в это время гремел соловьиным пением. Куда направились двое зарезавших Иуду, не знает никто, но путь третьего человека в капюшоне известен. Покинув дорожку, он устремился в чащу масличных деревьев, пробираясь к югу. Он перелез через Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru ограду сада вдалеке от главных ворот, в южном углу его, там, где вывалились верхние камни кладки. Вскоре он был на берегу Кедрона. Тогда он вошел вводу и пробирался некоторое время поводе, пока не увидел вдали силуэты двух лошадей и человека возле них. Лошади также стояли в потоке. Вода струилась, омывая их копыта. Коновод сел на одну из лошадей, человек в капюшоне вскочил на другую, и медленно они оба пошли в потоке, и слышно было, как хрустели камни под копытами лошадей. Потом всадники выехали из воды, выбрались на Ершалаимский береги пошли шагом под стеною города. Тут коновод отделился, ускакал впереди скрылся из глаза человек в капюшоне остановил лошадь, слез с нее на пустынной дороге, снял свой плащ, вывернул его наизнанку, вынул из-под плаща плоский шлем без оперения, надел его. Теперь на лошадь вскочил человек в военной хламиде и с коротким мечом на бедре. Он тронул поводья, и горячая кавалерийская лошадь пошла рысью, потряхивая всадника. Теперь путь был недалек. Всадник подъезжал к южным воротам Ершалаима. Под аркою ворот танцевало и прыгало беспокойное пламя факелов. Караульные солдаты из второй кентурии молниеносного легиона сидели на каменных скамьях, играя в кости. Увидев въезжающего военного, солдаты вскочили с мест, военный махнул им рукой и въехал в город. Город был залит праздничными огнями. Во всех окнах играло пламя светильников, и отовсюду, сливаясь в нестройный хор, звучали славословия. Изредка заглядывая в окна, выходящие на улицу, всадник мог видеть людей за праздничным столом, на котором лежало мясо козленка, стояли чаши свином меж блюд с горькими травами. Насвистывая какую-то тихую песенку, всадник неспешной рысью пробирался по пустынным улицам Нижнего Города, направляясь к Антониевой башне, изредка поглядывая на нигде невиданные в мире пятисвечия, пылающие над храмом, или на луну, которая висела еще выше пятисвечий. Дворец Ирода Великого не принимал никакого участия в торжестве пасхальной ночи. В подсобных покоях дворца, обращенных на юг, где разместились офицеры римской когорты и легат легиона, светились огни, там чувствовалось какое-то движение и жизнь, передняя же часть, парадная, где был единственный и невольный жилец дворца – прокуратор, – вся она, со своими колоннадами и золотыми статуями, как будто ослепла под ярчайшей луной. Тут, внутри дворца, господствовали мрак и тишина. И внутрь прокуратор, как и говорил Афранию, уйти не пожелал. Он велел постель приготовить на балконе, там же, где обедала утром вел допрос. Прокуратор лег на приготовленное ложе, но сон не пожелал прийти к нему. Оголенная луна висела высоко в чистом небе, и прокуратор не сводил с нее глаз в течение нескольких часов. Примерно в полночь сон наконец сжалился над игемоном. Судорожно зевнув, прокуратор расстегнули сбросил плащ, снял опоясывающий рубаху ремень с широким стальным ножом в ножнах, положил его в кресло у ложа, снял сандалии и вытянулся. Банга тотчас поднялся к нему на постель и лег рядом, голова к голове, и прокуратор, положив собаке руку на шею, закрыл наконец глаза. Только тогда заснули пес. Ложе было в полутьме, закрываемое от луны колонной, но от ступеней крыльца тянулась к постели лунная лента. И лишь только прокуратор потерял связь стем, что было вокруг него в действительности, он немедленно тронулся по светящейся дороге и пошел по ней вверх прямо к луне. Он даже рассмеялся во сне от счастья, до того все сложилось прекрасно и неповторимо на прозрачной голубой дороге. Он шел в сопровождении Банги, а рядом с ним шел бродячий философ. Они спорили о чем-то очень сложном и важном, причем ни один из них не мог победить другого. Они нив чем не сходились друг с другом, и от этого их спор был особенно интересен и нескончаем. Само собой разумеется, что сегодняшняя казнь оказалась чистейшим недоразумением – ведь вот же философ, выдумавший столь невероятно нелепую вещь вроде того, что все люди добрые, шел рядом, следовательно, он был жив. И, конечно, совершенно ужасно было бы даже помыслить о том, что такого человека можно Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru казнить. Казни не было Не было Вот в чем прелесть этого путешествия вверх по лестнице луны. Свободного времени было столько, сколько надобно, а гроза будет только к вечеру, и трусость, несомненно, один из самых страшных пороков. Так говорил Иешуа Га-Ноцри. Нет, философ, я тебе возражаю это самый страшный порок. Вот, например, не струсил же теперешний прокуратор Иудеи, а бывший трибун в легионе, тогда, в долине дев, когда яростные германцы чуть не загрызли Крысобоя-великана. Но, помилуйте меня, философ Неужели выпри вашем уме, допускаете мысль, что из-за человека, совершившего преступление против кесаря, погубит свою карьеру прокуратор Иудеи – Да, да, – стонали всхлипывал во сне Пилат. Разумеется, погубит. Утром бы еще не погубила теперь, ночью, взвесив все, согласен погубить. Он пойдет на все, чтобы спасти от казни решительно нив чем невиноватого безумного мечтателя и врача – Мы теперь будем всегда вместе, – говорил ему во сне оборванный философ-бродяга, неизвестно каким образом вставший на дороге всадника с золотым копьем. – Раз один – то, значит, тут же и другой Помянут меня, – сейчас же помянут и тебя Меня – подкидыша, сына неизвестных родителей, и тебя – сына короля-звездочета и дочери мельника, красавицы Пилы. – Да, уж тыне забудь, помяни меня, сына звездочета, – просил во сне Пилат. И, заручившись во сне кивком идущего рядом с ним нищего из Эн-Сарида, жестокий прокуратор Иудеи от радости плакали смеялся во сне. Все это было хорошо, но тем ужаснее было пробуждение игемона. Банга зарычал на луну, и скользкая, как бы укатанная маслом, голубая дорога перед прокуратором провалилась. Он открыл глаза, и первое, что вспомнил, это что казнь была. Первое, что сделал прокуратор, это привычным жестом вцепился в ошейник Банги, потом больными глазами стал искать луну и увидел, что она немного отошла в сторону и посеребрилась. Ее свет перебивал неприятный, беспокойный свет, играющий на балконе перед самыми глазами. В руках у кентуриона Крысобоя пылали коптил факел. Держащий его со страхом и злобой косился на опасного зверя, приготовившегося к прыжку. – Не трогать, Банга, – сказал прокуратор больным голосом и кашлянул. Заслонясь от пламени рукою, он продолжал – И ночью, и при луне мне нет покоя. О, боги У вас тоже плохая должность, Марк. Солдат вы калечите. В величайшем изумлении Марк глядел на прокуратора, и тот опомнился. Чтобы загладить напрасные слова, произнесенные сосна, прокуратор сказал – Не обижайтесь, кентурион, мое положение, повторяю, еще хуже. Что вам надо – К вам начальник тайной стражи, – спокойно сообщил Марк. – Зовите, зовите, – прочищая горло кашлем, приказал прокуратор и стал босыми ногами нашаривать сандалии. Пламя заиграло на колоннах, застучали калиги кентуриона по мозаике. Кентурион вышел в сад. – И при луне мне нет покоя, – скрипнув зубами, сам себе сказал прокуратор. На балконе вместо кентуриона появился человек в капюшоне. – Банга, не трогать, – тихо сказал прокуратор и сдавил затылок пса. Прежде чем начать говорить, Афраний, по своему обыкновению, огляделся и ушел в тень и, убедившись, что, кроме Банги, лишних на балконе нет, тихо сказал – Прошу отдать меня под суд, прокуратор. Вы оказались правы. Яне сумел уберечь Иуду из Кириафа, его зарезали. Прошу суди отставку. Афранию показалось, что на него глядят четыре глаза – собачьи и волчьи. Афраний вынул из-под хламиды заскорузлый от крови кошель, запечатанный двумя печатями. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Вот этот мешок с деньгами подбросили убийцы в дом первосвященника. Кровь на этом мешке – кровь Иуды из Кириафа. – Сколько там, интересно – спросил Пилат, наклоняясь к мешку. – Тридцать тетрадрахм. Прокуратор усмехнулся и сказал – Мало. Афраний молчал. – Где убитый – Этого я не знаю, – со спокойным достоинством ответил человек, никогда не расстававшийся со своим капюшоном, – сегодня утром начнем розыск. Прокуратор вздрогнул, оставил ремень сандалии, который никак не застегивался. – Новы наверное знаете, что он убит На это прокуратор получил сухой ответ – Я, прокуратор, пятнадцать лет на работе в Иудее. Я начал службу при Валерии Грате. Мне необязательно видеть труп для того, чтобы сказать, что человек убит, и вот я вам докладываю, что тот, кого именовали Иуда из города Кириафа, несколько часов тому назад зарезан. – Простите меня, Афраний, – ответил Пилат, – я еще не проснулся как следует, отчего и сказал это. Я сплю плохо, – прокуратор усмехнулся, – и все время вижу во сне лунный луч. Так смешно, вообразите. Будто бы я гуляю поэтому лучу. Итак, я хотел бы знать ваши предположения поэтому делу. Где вы собираетесь его искать Садитесь, начальник тайной службы. Афраний поклонился, пододвинул кресло поближе к кровати и сел, брякнув мечом. – Я собираюсь искать его недалеко от масличного жома в Гефсиманском саду. – Так, так. А почему именно там – Игемон, по моим соображениям, Иуда убит не в самом Ершалаиме и не где-нибудь далеко от него. Он убит под Ершалаимом. – Считаю вас одним из выдающихся знатоков своего дела. Яне знаю, впрочем, как обстоит дело в Риме, нов колониях равного вам нет. Объясните, почему – Нив коем случае не допускаю мысли, – говорил негромко Афраний, – о том, чтобы Иуда дался в руки каким-нибудь подозрительным людям в черте города. На улице не зарежешь тайно. Значит, его должны были заманить куда-нибудь в подвал. Но служба уже искала его в Нижнем Городе и, несомненно, нашла бы. Но его нет в городе, за это вам ручаюсь, если бы его убили вдалеке от города, этот пакет с деньгами не мог бы быть подброшен так скоро. Он убит вблизи города. Его сумели выманить за город. – Не постигаю, каким образом это можно было сделать. – Да, прокуратор, это самый трудный вопрос во всем деле, и я даже не знаю, удастся ли мне его разрешить. – Действительно, загадочно В праздничный вечер верующий уходит неизвестно зачем за город, покинув пасхальную трапезу, и там погибает. Кто и чем мог его выманить Не сделала ли это женщина – вдруг вдохновенно спросил прокуратор. Афраний отвечал спокойно и веско – Нив коем случае, прокуратор. Эта возможность совершенно исключена. Надлежит рассуждать логически. Кто был заинтересован в гибели Иуды Какие-то бродячие фантазеры, какой-то кружок, в котором прежде всего не было никаких женщин. Чтобы жениться, прокуратор, требуются деньги, чтобы произвести на свет человека, нужны они же, но чтобы зарезать человека при помощи женщины, нужны очень большие деньги, и ни у каких бродяг их нету. Женщины не было в этом деле, прокуратор. Более того скажу, такое толкование убийства может только сбивать со следу, мешать следствию и путать меня. – Я вижу, что вы совершенно правы, Афраний, – говорил Пилат, – и я лишь позволил себе высказать свое предположение. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Оно, увы, ошибочно, прокуратор. – Но что же, что же тогда – воскликнул прокуратор, с жадным любопытством всматриваясь в лицо Афрания. – Я полагаю, что это все те же деньги. – Замечательная мысль Но кто и за что мог предложить ему деньги ночью за городом – О нет, прокуратор, не так. У меня есть единственное предположение, и если оно неверно, то других объяснений я, пожалуй, не найду, – Афраний наклонился поближе к прокуратору и шепотом договорил – Иуда хотел спрятать свои деньги в укромном, одному ему известном месте. – Очень тонкое объяснение. Так, по-видимому, дело и обстояло. Теперь я вас понимаю его выманили нелюди, а его собственная мысль. Да, да, это так. – Так. Иуда был недоверчив. Он прятал деньги от людей. – Да, высказали, в Гефсимании. А почему именно там вы намерены искать его – этого я, признаюсь, не пойму. – О, прокуратор, это проще всего. Никто не будет прятать деньги на дорогах, в открытых и пустых местах. Иуда не был ни на дороге в Хеврон, ни на дороге в Вифанию. Он должен был быть в защищенном, укромном месте с деревьями. Это так просто. А таких других мест, кроме Гефсимании, под Ершалаимом нету. Далеко он уйти не мог. – Вы совершенно убедили меня. Итак, что же делать теперь – Яне медля начну искать убийц, которые выследили Иуду за городом, асам тем временем, как я уж докладывал вам, пойду под суд. – За что – Моя охрана упустила его вечером на базаре после того, как он покинул дворец Каифы. Как это произошло, не постигаю. Этого еще не было в моей жизни. Он был взят под наблюдение тотчас же после нашего разговора. Нов районе базара он переложился куда-то, сделал такую странную петлю, что бесследно ушел. – Так. Объявляю вам, что я не считаю нужным отдавать вас под суд. Вы сделали все, что могли, и никто в мире, – тут прокуратор улыбнулся, – не сумел бы сделать больше вашего. Взыщите с сыщиков, потерявших Иуду. Но и тут, предупреждаю вас, я не хотел бы, чтобы взыскание было хоть сколько-нибудь строгим. В конце концов, мы сделали все для того, чтобы позаботиться об этом негодяе Да, забыл вас спросить, – прокуратор потер лоб, – как же они ухитрились подбросить деньги Каифе? – Видите ли, прокуратор. Это не особенно сложно. Мстители прошли в тылу дворца Каифы, там, где переулок господствует над задним двором. Они перебросили пакет через забор. – С запиской – Да, точно так, как вы и предполагали, прокуратор. Да, впрочем, – тут Афраний сорвал печать с пакета и показал его внутренность Пилату. – То, помилуйте, что выделаете, Афраний, ведь печати-то, наверное, храмовые – Прокуратору не стоит беспокоить себя этим вопросом, – ответил Афраний, закрывая пакет. – Неужели все печати есть у вас – рассмеявшись, спросил Пилат. – Иначе быть не может, прокуратор, – без всякого смеха, очень сурово ответил Афраний. – Воображаю, что было у Каифы! – Да, прокуратор, это вызвало очень большое волнение. Меня они приглашали немедленно. Даже в полутьме было видно, как сверкают глаза Пилата. – Это интересно, интересно. – Осмеливаюсь возразить, прокуратор, это не было интересно. Скучнейшее и утомительнейшее дело. Намой вопрос, не выплачивались ли кому деньги во дворце Каифы, мне сказали категорически, что этого не было. – Ах так Ну, что жене выплачивались, стало быть, не выплачивались. Тем труднее будет найти убийц. – Совершенно верно, прокуратор. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Да, Афраний, вот что мне внезапно пришло в голову не покончил ли он сам с собой – О нет, прокуратор, – даже откинувшись от удивления в кресле, ответил Афраний, – простите меня, но это совершенно невероятно – Ах, в этом городе все вероятно Я готов спорить, что через самое короткое время слухи об этом поползут по всему городу. Тут Афраний метнул в прокуратора свой взгляд, подумали ответил – Это может быть, прокуратор. Прокуратор, видимо, все не мог расстаться с этим вопросом об убийстве человека из Кириафа, хотя итак уж все было ясно, испросил даже с некоторой мечтательностью – А я желал бы видеть, как они убивали его. – Убит он с чрезвычайным искусством, прокуратор, – ответил Афраний, с некоторой иронией поглядывая на прокуратора. – Откуда же вы это-то знаете – Благоволите обратить внимание на мешок, прокуратор, – ответил Афраний, – я вам ручаюсь зато, что кровь Иуды хлынула волной. Мне приходилось видеть убитых, прокуратор, на своем веку – Так что он, конечно, не встанет – Нет, прокуратор, он встанет, – ответил, улыбаясь философски, Афраний, – когда труба мессии, которого здесь ожидают, прозвучит над ним. Но ранее он не встанет – Довольно, Афраний. Этот вопрос ясен. Перейдем к погребению. – Казненные погребены, прокуратор. – О Афраний, отдать вас под суд было бы преступлением. Вы достойны высочайшей награды. Как было Афраний начал рассказывать и рассказал, что в то время, как он занимался делом Иуды, команда тайной стражи, руководимая его помощником, достигла холма, когда наступил вечер. Одного тела на верхушке она не обнаружила. Пилат вздрогнул, сказал хрипло – Ах, как же я этого не предвидел – Не стоит беспокоиться, прокуратор, – сказал Афраний и продолжал повествовать – Тела Дисмаса и Гестаса с выклеванными хищными птицами глазами подняли и тотчас же бросились на поиски третьего тела. Его обнаружили в очень скором времени. Некий человек. – Левий Матвей, – не вопросительно, а скорее утвердительно сказал Пилат. – Да, прокуратор. Левий Матвей прятался в пещере на северном склоне Лысого Черепа, дожидаясь тьмы. Голое тело Иешуа Га-Ноцри было с ним. Когда стража вошла в пещеру с факелом, Левий впал в отчаяние и злобу. Он кричало том, что не совершил никакого преступления и что всякий человек, согласно закону, имеет право похоронить казненного преступника, если пожелает. Левий Матвей говорил, что не хочет расстаться с этим телом. Он был возбужден, выкрикивал что-то бессвязное, то просил, то угрожали проклинал. – Его пришлось схватить – мрачно спросил Пилат. – Нет, прокуратор, нет, – очень успокоительно ответил Афраний, – дерзкого безумца удалось успокоить, объяснив, что тело будет погребено. Левий, осмыслив сказанное, утих, но заявил, что он никуда не уйдет и желает участвовать в погребении. Он сказал, что не уйдет, даже если его начнут убивать, и даже предлагал для этой цели хлебный нож, который был с ним. – Его прогнали – сдавленным голосом спросил Пилат. – Нет, прокуратор, нет. Мой помощник разрешил ему участвовать в погребении. – Кто из ваших помощников руководил этим – спросил Пилат. – Толмай, – ответил Афраний и прибавил в тревоге – Может быть, он допустил ошибку Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Продолжайте, – ответил Пилат, – ошибки не было. Я вообще начинаю немного теряться, Афраний, я, по-видимому, имею дело с человеком, который никогда не делает ошибок. Этот человек – вы. Левия Матвея взяли в повозку вместе стелами казненных и часа через два достигли пустынного ущелья к северу от Ершалаима. Там команда, работая посменно, в течение часа выкопала глубокую яму ив ней похоронила всех трех казненных. – Обнаженными – Нет, прокуратор, – команда взяла с собой для этой цели хитоны. На пальцы погребаемым были надеты кольца. Иешуа с одной нарезкой, Дисмасу с двумя и Гестасу стремя. Яма закрыта, завалена камнями. Опознавательный знак Толмаю известен. – Ах, если б я мог предвидеть – морщась, заговорил Пилат. – Ведь мне нужно было бы повидать этого Левия Матвея. – Он здесь, прокуратор Пилат, широко расширив глаза, глядел некоторое время на Афрания, а потом сказал так – Благодарю вас за все, что сделано поэтому делу. Прошу вас завтра прислать ко мне Толмая, объявив ему заранее, что я доволен им, а вас, Афраний, – тут прокуратор вынул из кармана пояса, лежавшего на столе, перстень и подал его начальнику тайной службы, – прошу принять это на память. Афраний поклонился, молвив – Большая честь, прокуратор. – Команде, производившей погребение, прошу выдать награды. Сыщикам, упустившим Иуду, выговор. А Левия Матвея сейчас ко мне. Мне нужны подробности по делу Иешуа. – Слушаю, прокуратор, – ответил Афраний и стал отступать и кланяться, а прокуратор хлопнул в ладоши и закричал – Ко мне, сюда Светильник в колоннаду Афраний уже уходил в сада за спиною Пилата в руках слуг уже мелькали огни. Три светильника на столе оказались перед прокуратором, и лунная ночь тотчас отступила в сад, как будто Афраний увел ее с собою. Вместо Афрания на балкон вступил неизвестный маленький и тощий человек рядом с гигантом кентурионом. Этот второй, поймав взгляд прокуратора, тотчас отступил всади скрылся. Прокуратор изучал пришедшего человека жадными и немного испуганными глазами. Так смотрят на того, оком слышали много, оком и сами думали и кто наконец появился. Пришедший человек, лет под сорок, был черен, оборван, покрыт засохшей грязью, смотрел по-волчьи, исподлобья. Словом, он был очень непригляден и скорее всего походил на городского нищего, каких много толчется на террасах храма или на базарах шумного и грязного Нижнего Города. Молчание продолжалось долго, и нарушено оно было странным поведением приведенного к Пилату. Он изменился в лице, шатнулся и, если бы не ухватился грязной рукой за край стола, упал бы. – Что с тобой – спросил его Пилат. – Ничего, – ответил Левий Матвей и сделал такое движение, как будто что-то проглотил. Тощая, голая, грязная шея его взбухла и опять опала. – Что с тобою, отвечай, – повторил Пилат. – Я устал, – ответил Левий и мрачно поглядел в пол. – Сядь, – молвил Пилат и указал на кресло. Левий недоверчиво поглядел на прокуратора, двинулся к креслу, испуганно покосился на золотые ручки и сел не в кресло, а рядом с ним, на пол. – Объясни, почему не сел в кресло – спросил Пилат. – Я грязный, я его запачкаю, – сказал Левий, глядя в землю. – Сейчас тебе дадут поесть. – Яне хочу есть, – ответил Левий. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Зачем же лгать – спросил тихо Пилат, – ты ведь не ел целый день, а может быть, и больше. Ну, хорошо, не ешь. Я призвал тебя, чтобы ты показал мне нож, который был у тебя. – Солдаты отняли его у меня, когда вводили сюда, – сказал Левий и добавил мрачно – Вы мне его верните, мне его надо отдать хозяину, я его украл. – Зачем – Чтобы веревки перерезать, – ответил Левий. – Марк – крикнул прокуратор, и кентурион вступил под колонны. – Нож его мне дайте. Кентурион вынул из одного из двух чехлов на поясе грязный хлебный ножи подал его прокуратору, асам удалился. – Ау кого взял нож – В хлебной лавке у Хевронских ворот, как войдешь в город, сейчас же налево. Пилат поглядел на широкое лезвие, попробовал пальцем остер ли нож зачем-то и сказал – Насчет ножа не беспокойся, нож вернут в лавку. А теперь мне нужно второе покажи хартию, которую ты носишь с собой и где записаны слова Иешуа. Левий с ненавистью поглядел на Пилата и улыбнулся столь недоброй улыбкой, что лицо его обезобразилось совершенно. – Все хотите отнять И последнее, что имею – спросил он. – Яне сказал тебе – отдай, – ответил Пилат, – я сказал – покажи. Левий порылся за пазухой и вынул свиток пергамента. Пилат взял его, развернул, расстелил между огнями и, щурясь, стал изучать малоразборчивые чернильные знаки. Трудно было понять эти корявые строчки, и Пилат морщился и склонялся к самому пергаменту, водил пальцем по строчкам. Ему удалось все-таки разобрать, что записанное представляет собой несвязную цепь каких-то изречений, каких-то дат, хозяйственных заметок и поэтических отрывков. Кое-что Пилат прочел Смерти нет. Вчера мы ели сладкие весенние баккуроты...» Гримасничая от напряжения, Пилат щурился, читал Мы увидим чистую реку воды жизни. Человечество будет смотреть на солнце сквозь прозрачный кристалл Тут Пилат вздрогнул. В последних строчках пергамента он разобрал слова большего порока. трусость. Пилат свернул пергамент и резким движением подал его Левию. – Возьми, – сказал они, помолчав, прибавил – Ты, как я вижу, книжный человек, и незачем тебе, одинокому, ходить в нищей одежде без пристанища. У меня в Кесарии есть большая библиотека, я очень богат и хочу взять тебя на службу. Ты будешь разбирать и хранить папирусы, будешь сыти одет. Левий встали ответил – Нет, я не хочу. – Почему – темнея лицом, спросил прокуратор, – я тебе неприятен, ты меня боишься Та же плохая улыбка исказила лицо Левия, ион сказал – Нет, потому что ты будешь меня бояться. Тебе не очень-то легко будет смотреть мне в лицо после того, как ты его убил. – Молчи, – ответил Пилат, – возьми денег. Левий отрицательно покачал головой, а прокуратор продолжал – Ты, я знаю, считаешь себя учеником Иешуа, ноя тебе скажу, что тыне усвоил ничего из того, чему он тебя учил. Ибо, если бы это было такты обязательно взял бы у меня что- нибудь. Имей ввиду, что он перед смертью сказал, что он никого не винит, – Пилат значительно поднял палец, лицо Пилата дергалось. – И сам он непременно взял бы что- нибудь. Ты жестока тот жестоким не был. Куда ты пойдешь Левий вдруг приблизился к столу, уперся в него обеими руками и, глядя горящими глазами на прокуратора, зашептал ему – Ты, игемон, знай, что я в Ершалаиме зарежу одного человека. Мне хочется тебе это сказать, чтобы ты знал, что крови еще будет. Михаил Булгаков Мастери Маргарита 100 лучших книг всех времен www.100bestbooks.ru – Я тоже знаю, что она еще будет, – ответил Пилат, – своими словами ты меня не удивил. Ты, конечно, хочешь зарезать меня – Тебя зарезать мне не удастся, – ответил Левий, оскалившись и улыбаясь, – я не такой глупый человек, чтобы на это рассчитывать, ноя зарежу Иуду из Кириафа, я этому посвящу остаток жизни. Тут наслаждение выразилось в глазах прокуратора, ион, поманив к себе пальцем поближе Левия Матвея, сказал – Это тебе сделать не удастся, ты себя не беспокой. Иуду этой ночью уже зарезали. Левий отпрыгнул от стола, дико озираясь, и выкрикнул – Кто это сделал – Не будь ревнив, – оскалясь, ответил Пилат и потер руки, – я боюсь, что были поклонники у него и кроме тебя. – Кто это сделал – шепотом повторил Левий. Пилат ответил ему – Это сделал я. Левий открыл рот, дико поглядел на прокуратора, а тот сказал |