Зарубежная литература. билеты изл осень. 13. Ричардсон как зачинатель психологического направления в английской литературе xviii века
 Скачать 40.26 Kb.
|
|
13. Ричардсон как зачинатель психологического направления в английской литературе XVIII века. Сэмюэль Ричардсон (1689-1761) – основоположник жанра психологического романа, ровесник «славной бескровной революции», воплотивший в своем творчестве ее демократические идеалы. Его жизнь небогата событиями: сын столяря, после окончания школы приехал в Лондон, нанялся на работу в одну из типографий, где трудился до конца своих дней. Прошел долгий путь от подмастерья до владельца предприятия и главы издательской гильдии. Первый роман «Памела, или Вознагражденная добродетель» - Ричардсон начал писать, когда ему было 50 лет. Роман состоял из двух частей, в каждой два тома. Сюжет романа составляет назидательная история юной Памелы Эндрюс. На ее целомудрие покушается сын ее покойной покровительницы мистер Б. Ради своей гнусной цели он использует клевету, угрозу, подкуп. Нравственная чистота, ум и кротость настолько его пленяют, что он, презрев сословные преграды, предлагает служанке стать его женой. Роман написан в форме писем Памелы родителям. Она помогает автору с глубокой психологической достоверностью раскрыть душевный мир героини. Психологический аспект сюжетной коллизии переплетен с социально-этическим. Памела и мистер Б. противостоят друг другу как представители различных общественных сословий и как носители противоположных нравственных начал. «Простонародные» добродетели в романе одерживают верх над аристократическим пороком. Проповедь смирения Памелы значительно снижает выдвинутый автором идеал свободной, независимой личности. Особенно это ощущается во второй части романа, где Памела изображается благочестивой хозяйкой поместья. Эти нотки фальши почувствовали многие читатели романа. Филдингу приписывается «Апология жизни мисс Шамелы Эндрюс», где героиня Ричардсона выведена под именем Шамелы (от англ. cham – «притворство») как ловкая пройдоха, задумавшая женить на себе недалекого аристократа. Она же выступает в филдинговской «Истории приключений Джозефа Эндрюса». Это положило начало длительной литературной полемике двух писателей. Значение романа «Памела…» для развития литературы огромно. Ричардсон сумел показать, сколько поэзии и драматизма заключено в повседневных, ничем не примечательных событиях. Роман показал истинное благородство и глубину переживаний бедной служанки и преподал урок социального равенства людей. Успех романа был огромен. Им зачитывались литераторы и общественные деятели, буржуа и светские дамы, священники и простолюдины. В первый же год роман выдержал 5 изданий и был переведен на французский роман аббатом Прево. Второй роман «Кларисса, или История молодой леди» (1747-1748) по психологизму и глубине содержания превосходит все написанное Ричардсоном. Усложняется структура романа: история героини раскрывается не только в ее письмах, но и в письмах ее родных, друзей и знакомых. Каждый из них обладает своим характером, индивидуальной манерой письма. Описывая трагическую историю Клариссы Гарлоу, Ричардсон дает реалистическую мотивировку драмы. Кларисса – дочь богатых родителей, отказывается выходить замуж за нелюбимого Сомса. Она получает от деда наследство, это вызывает зависть ее брата и сестры. Причиной семейных раздоров становятся деньги. Кларисса пишет своей подруге: «Любовь к деньгам – корень всякого зла». Тирания ее семьи доводит Клариссу до отчаянья, она решается сбежать с молодым человеком Робертом Ловласом. Он злоупотребляет ее доверием, напоив снотворным, он совершает над ней насилие. Мещанская мораль, родные Клариссы настаивают на законном браке. Но Кларисса отвергает этот компромисс с грехом, и, торжествуя нравственную победу, умирает. Ловлас испытывает угрызения совести, покидает Англию и вскоре погибает на дуэли от руки двоюродного брата Клариссы. Конфликт романа не только любовно-психологический и моральный поединок двух сильных натур – чистой и благородной Клариссы и демонического Ловласа. В более широком плане это конфликт столкновения личности с жестоким и равнодушным обществом. Чем решительнее борется Кларисса, тем сильнее обостряется ее одиночество. Необычайная сложность характеров привела к неожиданным для автора результатам. Жестокий, порочный, циничный Ловлас покорил сердце читателей, а олицетворение добродетели Кларисса показалась многим чопорной и высокомерной. Последний семитомный роман «История сэра Чарльза Грандинсона» (1754) был задуман как антитеза Ловласу и должен был стать образцом для подражания хорошего человека. Сэру Чарльзу и его невесте Гарриет Байрон неведомы противоречия и душевные терзания, они живут в полной гармонии с обществом. Несмотря на очевидные недостатки – назойливое морализаторство, отсутствие идейно значимого конфликта, роман пользовался большой, но не долгой популярностью у читателей. Все три произведения принадлежат к жанру эпистолярного романа и написаны в традиции мнимой документальности. Желая придать им характер правдоподобия, автор выдает их за подлинную переписку реально существовавших лиц. Роман в письмах позволял передать тончайшие оттенки чувств и мыслей героев, их сиюминутные переживания, запечатлеть столкновение противоречивых мировоззрений, интересов и страстей. Роль эмоционального начала в романах Ричардсона настолько велика, что его часто называют отцом европейского сентиментализма, но творчество Ричардсона не принадлежит сентиментализму. Он не разделяет сентименталистской критики разума во имя чувства и призывает подчинять страсть рассудку. 29) Путь исканий Фауста в одноименной трагедии И.В. Гете. Смелость этого замысла заключалась уже в том, что предметом "Фауста" служил не один какой-либо жизненный конфликт, а последовательная неизбежная цепь глубоких конфликтов на протяжении единого жизненного пути, или, говоря словами Гете, "чреда все более высоких и чистых видов деятельности героя". Такой план трагедии, противоречивший всем принятым правилам драматического искусства, позволил Гете вложить в "Фауста" всю свою житейскую мудрость и большую часть исторического опыта своего времени. Гетевский "Фауст" - глубоко национальная драма. Национален уже самый душевный конфликт ее героя, восставшего против прозябания в гнусной немецкой действительности во имя свободы действия и мысли. Таковы были стремления не только людей мятежного XVI века; те же мечты владели умами поколения "Бури и натиска", вместе с которыми Гете выступил на литературном поприще. В “Фаусте” Гёте выразил в образной поэтической форме своё понимание жизни. Фауст -- несомненно, живой человек со страстями и чувствами, присущими другим людям. Но будучи яркой и выдающейся индивидуальностью, Фауст отнюдь не является воплощением совершенства. Путь Фауста сложен. Сначала он бросает гордый вызов космическим силам, вызывая духа земли и надеясь помериться с ним силой. Разочарованный в мертвых догмах и в застойных схоластических формулах средневековой премудрости, он обращается к магии. На троекратный призыв Фауста является "дух земли", но тут же снова отступает от заклинателя именно потому, что он еще продолжает рыться в жалком "скарбе отцов", питаясь плодами младенческой, незрелой науки. Фауст снова один, снова продолжает бороться со своими сомнениями. Они приводят его к мысли о самоубийстве. Но и эта мысль продиктована отнюдь не усталостью или отчаянием; Фауст хочет расстаться с жизнью лишь для того, чтобы слиться с вселенной и тем вернее, как он полагает, проникнуть в ее "тайну". Чашу с отравой от его губ отводит внезапно раздавшийся благовест. Жизнь Фауста, которую развёртывает перед читателем Гёте, -- это путь неустанных исканий. Отец Фауста был врачом, он привил ему любовь к науке и воспитал в нём стремление служить людям. Но врачевание отца оказалось бессильным против болезней, поражавших людей. В живом общении с народом мы видим Фауста в следующей сцене - "У ворот". Но и здесь Фаустом владеет трагическое сознание, что и столь дорогая ему народная любовь им не заслужена; что он скорее вредил народу своим лекарским искусством. Так замыкается круг: обе "души", заключенные в груди Фауста, созерцательная и действенная, остаются в равной степени неудовлетворенными. Во время эпидемии чумы юный Фауст, увидев, что отцовские средства не могут остановить поток смертей, обратился с горячей мольбой к небесам. Но помощь не пришла и оттуда. Тогда Фауст раз и навсегда решил, что бесполезно обращаться за помощью к богу. После этого Фауст посвятил себя науке. Эту предысторию Фауста мы узнаём по ходу действия. С героем мы встретимся уже тогда, когда он проделал большой жизненный путь и пришёл к выводу о напрасных своих стараниях. Отчаяние Фауста настолько глубоко, что он хочет покончить жизнь самоубийством. Но в этот момент он слышит мольбы людей и решает остаться жить. В критический момент на пути Фауста встречается Мефистофель. Здесь надо вернуться к одной из сцен, предваряющих начало действия, -- к Прологу на небе. В нём Господь, окружённый ангелами, встречается с Мефистофелем. Обитатель ада Мефистофель воплощает зло. Вся сцена символизирует борьбу добра и зла, происходящую в мире. Мефистофель полностью отрицает за человеком какие-либо достоинства. Господь признаёт, что человек далёк от совершенства, но всё же в конечном счёте способен выбраться “из мрака”. В качестве такого человека Господь называет Фауста. Мефистофель просит разрешения доказать, что и Фауста легко сбить с пути истинного. Спор между Мефистофелем и Богом является спором о природе и ценности человека. Вступая в необычный мир "Фауста", надо привыкнуть к присущему этой драме обилию библейских персонажей. Господь и архангелы, Мефистофель и прочая нечисть - не более как носители извечно борющихся природных и социальных сил. В уста господа, каким он представлен в "Прологе на небе" (в котором дается завязка "Фауста"), Гете вкладывает собственные воззрения на человека - свою веру в благое разрешение человеческой истории. Когда Мефистофель, прерывая славословия архангелов, говорит, что на земле царит лишь - ...беспросветный мрак, И человеку бедному так худо, Что даже я щажу его покуда, - Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы., 1960.стр. 13. господь выдвигает в противовес жалким, погрязшим в ничтожестве людям ревностного правдоискателя Фауста. Мефистофель удивлен: в мучительных исканиях доктора Фауста он видит тем более веский залог его погибели. Убежденный в верности своей игры, черт заявляет господу, что берется отбить у него этого "сумасброда". Господь принимает вызов Мефистофеля. Он уверен не только в том, что Фауст - Чутьем, по собственной охоте ...вырвется из тупика, - Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы., 1960.стр. 21. но и в том, что Мефистофель своими происками лишь поможет упорному правдоискателю достигнуть высшей истины. Появление Мефистофеля перед Фаустом не случайно. Мефистофель совсем не похож на чёрта из наивных народных преданий. Образ, созданный Гёте, полон глубокого философского смысла. Гёте, однако, не изображает Мефистофеля исключительно воплощением зла. Он в самом деле “дьявольски” умён. Мефистофель не даёт Фаусту успокоиться. Толкая Фауста на дурное, он, сам того не ожидая, пробуждает лучшие стороны натуры героя. Фауст, требуя от Мефистофеля исполнения всех его Желаний, ставит условие: Едва я миг отдельный возвеличу, Вскричав: “Мгновение, повремени!” -- Всё кончено, и я твоя добыча, И мне спасенья нет из западни. Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы., 1960.стр. 37. Первое, что он ему предлагает, - посетить кабачок, где пируют студенты. Он надеется, что Фауст, попросту говоря, предастся пьянству и забудет о своих исканиях. Но Фаусту компания забулдыг противна, и Мефистофель терпит своё первое поражение. Тогда он готовит ему второе испытание. С помощью колдовских чар возвращает ему молодость. Мефистофель рассчитывает, что молодой Фауст предастся чувствам. Действительно, первая красивая девушка, увиденная Фаустом, возбуждает его желание, и он требует от чёрта, чтобы тот ему сразу предоставил красавицу. Мефистофель помогает ему познакомиться с Маргаритой, надеясь, что Фауст в её объятиях найдёт то прекрасное мгновенье, которое он захочет продлить до бесконечности. Маргарита - первое значительное искушение на пути Фауста, первый соблазн возвеличить отдельный, прекрасный миг. Покориться чарам Маргариты означало бы, так или иначе, подписатъ мировую с окружающей действительностью. Бесспорно, в ней много хорошего, доброго, чистого. Но это пассивно-хорошее, пассивно-доброе само по себе не сделает ее жизнь ни хорошей, ни доброй. По своей воле она дурного не выберет, но жизнь может принудить ее и к дурному. Фауст не принимает мира Маргариты, но и не отказывается от наслаждения этим миром. В этом его вина - вина перед беспомощной девушкой. Но Фауст и сам переживает трагедию, ибо приносит в жертву своим беспокойным поискам то, что ему всего дороже: любовь к Маргарите. Фауст первоначально не хочет нарушить душевный покой Гретхен. Но его влечение к ней пересиливает голос разума и совести: он становится ее соблазнителем. В его чувстве к Маргарите теперь мало возвышенного. Низменные влечения явно вытесняют в нем порыв чистой любви. Всю глубину падения Фауста мы видим в сцене, где он убивает брата Маргариты и потом бежит от правосудия на Брокен, место сборища ведьм и сатанинской нечисти. И все же Фауст покидает Маргариту без ясно осознанного намерения не возвращаться к ней. Но и тут чёрт оказывается побит. Если поначалу отношение Фауста к Маргарите было только грубо чувственным, то уже очень скоро оно сменяется всё более истинной любовью к Гретхен. Правда Гретхен -- прекрасное, чистое юное существо. До встречи с Фаустом её жизнь текла мирно и ровно. Любовь к Фаусту перевернула всю её жизнь. Ею овладело чувство, столь же могучее, как и то, что охватило Фауста. Их любовь взаимна, но, как люди, они совершенно различны, и в этом отчасти причина трагического исхода их любви. Простая девушка из народа, Гретхен обладает всеми качествами любящей женской души. В отличие от Фауста, Гретхен приемлет жизнь, как она есть. Воспитанная в строгих религиозных правилах, она считает естественные склонности своей натуры греховными. Позже она глубоко переживает своё “падение”. Изображая героиню так, Гете наделил её чертами, типичными для женщины в его время. Чтобы понять судьбу Гретхен, надо достаточно ясно представить себе эпоху, когда подобные трагедии действительно имели место. Гретхен оказывается грешницей как в собственных глазах, так и в глазах окружающей среды, с её мещанскими и ханжескими предрассудками. Гретхен оказывается жертвой, обречённой на гибель. Не могли принять как должное последствия её любви окружающие, считавшие позором рождение внебрачного ребёнка. Наконец, в критический момент около Гретхен не оказалось Фауста, который мог бы предотвратить убийство ребёнка, совершённое Гретхен. Ради любви к Фаусту она идёт на “грех”, на преступление. Но это надорвало её душевные силы, и она лишилась рассудка. Своё отношение к героине Гёте выражает в финале. Когда в темнице Мефистофель торопит Фауста бежать, он говорит, что Гретхен всё равно осуждена. Но в это время раздаётся голос свыше: “Спасена!”. Если Гретхен осуждена обществом, то с точки зрения небес, она оправдана. До последнего мига она даже в помрачении рассудка полна любви к Фаусту, хотя эта любовь и привела её к гибели. Гибель Гретхен -- трагедия чистой и прекрасной женщины, из-за своей великой любви оказавшейся вовлечённой в круг страшных событий. Гибель Гретхен -- трагедия не только для неё, но и для Фауста. Он любил её всеми силами души; женщины, прекрасней чем она, для него не было. Фауст был сам отчасти виноват в смерти Гретхен. Гёте избрал трагический сюжет потому, что хотел поставить своих читателей перед лицом самых тяжёлых фактов жизни. Он видел свою задачу в том, чтобы возбудить внимание к нерешённым и трудным вопросам жизни. Остановимся же на этом эпизоде подробнее. Да он и вернется к ней, испуганный пророческим видением в страшную Вальпургиеву ночь: Взгляни на край бугра, Мефисто, видишь, там у края Тень одинокая такая? ...Как ты бела, как ты бледна, Моя краса, моя вина! И красная черта на шейке, Как будто бы по полотну Отбили ниткой по линейке Кайму, в секиры ширину. Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы., 1960.стр. 127 Но за время отсутствия Фауста совершается все то, что совершилось бы, если б он пожертвовал девушкой сознательно. Гретхен умерщвляет ребенка, прижитого от Фауста, и в душевном смятении возводит на себя напраслину - признает себя виновной в убийстве матери и брата. Мефистофелю не удалось отвлечь Фауста дьявольскими наваждениями от чувства к Гретхен. Он поспешает к ней на помощь. Фауст - свидетель последней ночи Гретхен перед казнью. Теперь он готов всем пожертвовать ей, быть может, и наивысшими своими устремлениями. Но она безумна. Она не дает себя увести из темницы. Гете избавляет Маргариту от выбора: остаться и принять кару или жить с сознанием совершенного грexa. Многое в этой последней сцене первой части трагедии - от сцены безумия Офелии в "Гамлете", от предсмертного томления Дездемоны в "Отелло". Но здесь, пожалуй, впервые - поставлены друг перед другом эта полная беззащитность девушки и это беспощадное полновластие карающего ее государства. Слышать безумный, страдальческий бред любимой женщины и не иметь силы помочь ей - этот ужас каленым железом выжег все, что было в чувстве Фауста низкого, недостойного. Теперь Фауст сознает безмерность своей вины перед Гретхен, равновеликой вековой вины общества перед женщиной, перед человеком. Одно бесспорно: сделать из Фауста беззаботного сластолюбца и тем отвлечь его от поисков высоких идеалов Мефистофелю не удалось. Таким путем пресечь великие искания героя оказалось невозможным. Мефистофель должен взяться за новые козни. Голос свыше: "Спасена!" - не только нравственное оправдание Маргариты, но и предвестник оптимистического разрешения трагедии. Вторая часть "Фауста". Пять больших действий, связанных между собой не столько внешним, сюжетным единством, сколько внутренним единством драматической идеи и волевого устремления героя. Трудно сыскать в западной литературе другое произведение, равное ему по богатству и разнообразию художественных средств. В соответствии с частыми переменами исторических декораций здесь то и дело меняется и стихотворный язык. Немецкий "ломаный стих", основной размер трагедии, чередуется то с суровыми терцинами в стиле Данте, то с античными триметрами или со строфами и антистрофами трагедийных хоров, а то и с чопорным александрийским стихом, которым Гете не писал с тех пор, как студентом оставил Лейпциг, или же с проникновенно-лирическими песнями, а над всем этим торжественно звенит "серебряная латынь" средневековья, Latinitas argentata. Вся мировая история научной, философской и поэтической мысли - Троя и Миссолунги, Еврипид и Байрон, Фалес и Александр Гумбольдт - здесь вихрем проносится по высоко взметнувшейся спирали фаустового пути (он же, по мысли Гете, путь человечества). Вторая часть “Фауста” -- один из образцов литературных идей. В символической форме Гёте изображает здесь кризис феодальной монархии, бесчеловечность войн, поиски духовной красоты, труд на благо общества. Во второй части Гёте больше увлекает задача осветить некоторые мировые проблемы. Таков вопрос о главном законе развития жизни. Глубоко убеждённый в материальности мира, Гёте вместе с тем считал, что движение жизни определяется духовными силами. Глубоко перестрадав гибель Гретхен, Фауст возрождается к новой жизни и продолжает поиски истины. Эта часть трагедии начинается с исцеления героя. Благодетельные эльфы стирают из памяти Фауста воспоминания о постигшем его ударе. То, с чем не может справиться наша совесть, могут одолеть жизненные силы, требующие душевной и телесной бодрости от человека, стремящегося к высокой цели. Фауст не раздавлен, а преображен былыми страданиями: вина перед Маргаритой и ее гибель остаются на нем. Но нет такой вины, которая пресекла бы стремление человека к правде. Чем разнится умудренный Фауст от Фауста, знакомого нам по первой части трагедии? Прежде всего, тем, что он осознал ограниченность возможностей отдельного человека, отдельной личности. Он уже не мнит себя ни богом и ни сверхчеловеком, а только человеком и - как все люди - обречен всего лишь на посильное приближение к абсолютной конечной цели. Но эта цель и в преходящих ее отражениях причастна абсолютному и все ближе подводит человека и человечество к конечному, вернее же, к бесконечному - осуществлению всемирного блага, к решению загадок и заветов истории. Первые слова, произнесенные Фаустом во второй части трагедии, - это большой монолог, написанный терцинами, - одна из двух-трех величайших вершин "Фауста", где поэтическая гармония и философская глубина достигают полного слияния и предельного совершенства. Пусть наш глаз не способен глядеть на солнце, но ведь он не видит и в полной тьме: зримый мир для нас существует, только поскольку он - скупо или щедро - озарен светом. Краски, согласно гетевскому "Учению о цвете", всегда сочетание света и мрака. В этом монологе образ "потока вечности" вырастает во всеобъемлющий символ - радугу, не меркнущую в подвижных струях низвергающихся горных потоков. Водный фон обновляется беспрерывно. Радуга, отблеск вечного солнца, не покидает водной стремнины: "все минется, одна только правда останется" - залог высшей, грядущей правды, когда Человек - наконец-то! - "соберется вместе", как выражался Достоевский. Новый смысл, отныне влагаемый Фаустом в понятие правды как непрерывного приближения к ней, а не "моментального" ее захвата, затрудняет, а по сути, делает невозможным - желанный для Мефистофеля исход договора, заключенного им с Фаустом. Мефистофель не отказывается от своих "завлекательных" происков и новых соблазнов. Чем только он не соблазняет Фауста: и высоким положением при дворе императора; и приводом из Орка прекраснейшей женщины античного мира - Елены (здесь Фауст и вправду мог бы воскликнуть: "Повремени, мгновение", - если б не знал, что все это только обманчивый сон, дарованный Персефоной); и славой великого полководца, спасшего императора от соискателя императорской короны. Сначала мы видим его на государственном поприще. Разочарованный в государственной деятельности, Фауст ищет новые пути. Вызванный посредством магии образ Елены Прекрасной возбуждает в нём желание увидеть её воочию. Елена прекрасная служит Гёте символом его художественного идеала. Но идеал возник не сразу, и поэт создаёт целый акт трагедии, чтобы показать, как в мифах и легендах Древней Греции рождалось понятие о прекрасном. Параллельно возникает тема. Книжный учёный Вагнер создаёт в лаборатории искусственного человека Гомункула. Он сопутствует Фаусту в его поисках пути к прекрасному, но разбивается и гибнет, тогда, как Фауст достигает цели. Фауст и Елена воплощают два начала: она -- символ идеальной античной красоты, он -- воплощение беспокойного “романтического” духа. От символического брака Фауста и Елены рождается прекрасный юноша Эвфорион, соединяющий черты родителей. Но такому существу не дано жить в нашем мире. Он слишком идеален для него и разбивается насмерть. Фаусту важно убеждение, что он нашёл то, что искал. Вот мысль, которой весь я предан, Итог всего, что ум скопил: Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, Жизнь и свободу заслужил. Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы, 1960.стр. 152. Получив в награду клочок земли, которым думает управлять по своему разумению. Мефистофель усердно ему помогает. Он выполняет грандиозную "отрицательную" работу по разрушению здания и устанавливает бесчеловечную "власть чистогана". Для этого он сооружает мощный торговый флот, опутывает сетью торговых отношений весь мир; ему ничего не стоит с самовластной беспощадностью положить конец патриархальному быту поселян, более того - физически истребить беспомощных стариков, названных Гете именами мифологической четы - Филемоном и Бавкидой, о гибели которых возвещает зоркий Линкей: «…Вот отполыхало пламя, Запустенье, пепел, чад. И уходит вдаль с веками То, что радовало взгляд…» Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы. 1960.стр. 174. Словом, он выступает здесь как воплощение нарождающегося капитализма, его беспощадного хищничества и предприимчивости. Однако и эта жизнь во имя обогащения не по сердцу Фаусту, вовлеченному в стремительный круговорот капиталистического развития; Фауст считает, что он подошел к конечной цели своих упорных поисков только в тот миг, когда, потеряв зрение, тем яснее увидел будущее свободного человечества. Теперь он отчасти "буржуа" сен-симоновского "промышленного строя", где, как известно, "буржуа" является чем-то вроде доверенного лица всего общества. Его власть над людьми (опять-таки в духе великого утописта) резко отличается от традиционной власти. В его руках она преобразилась во власть над вещами, в управление процессами производства. Фауст прошел долгий путь, пролегший и через труп Гретхен, и по пеплу мирной хижины Филемона и Бавкиды, обугленным руинам анахронического патриархального быта, и через ряд сладчайших иллюзий, обернувшихся горчайшими разочарованиями. Все это осталось позади. Он видит перед собою не разрушение, а грядущее созидание, к которому и думает теперь приступить: «…Вот мысль, которой весь я предан, Итог всего, что ум скопил. Лишь тот, кем бой за жизнь изведан, Жизнь и свободу заслужил. Так именно, вседневно, ежегодно, Трудясь, борясь, опасностью шутя, Пускай живут муж, старец и дитя. Народ свободный на земле свободной Увидеть я б хотел в такие дни. Тогда бы мог воскликнуть я: "Мгновенье! О, как прекрасно ты, повремени! Воплощены следы моих борений, И не сотрутся никогда они". И это торжество предвосхищая, Я высший миг сейчас переживаю….» Гете Иоганн Вольфганг. Фауст / пер. с нем Борис Пастернак. - М.: Государственное издательство художественной литературы., 1960. стр.. 209. Этот гениальный предсмертный монолог обретенного пути возвращает нас к сцене в ночь перед пасхой из первой части трагедии, когда Фауст, умиленный народным ликованием, отказывается испить чашу с ядом. И здесь, перед смертью, Фауста охватывает то же чувство единения с народом, но уже не смутное, а до конца проясненное. Теперь он знает, что единственная искомая форма этого единения - коллективный труд над общим, каждому одинаково нужным делом. Пусть задача эта безмерно велика, требует безмерных усилий, - каждый миг этого осмысленного, освященного великой целью труда достоин возвеличения. Фауст произносит роковое слово: "Я высший миг сейчас переживаю". Мефистофель вправе считать это отказом от дальнейшего стремления к бесконечной цели. Он вправе прервать его жизнь согласно их старинному договору. Фауст падает. "Часы стоят... Упала стрелка". Но, по сути, Фауст не побежден, ибо его упоение мигом не куплено ценою отказа от бесконечного совершенствования человечества и человека. Настоящее и будущее здесь сливаются в некоем высшем единстве; "две души" Фауста, созерцательная и действенная, воссоединяются. "В начале было дело". Оно-то и привело Фауста к познанию высшей цели человеческого развития. Тяга к отрицанию, которую Фауст разделял с Мефистофелем, обретает наконец необходимый противовес в положительном общественном идеале. Вот почему Фауст все же удостоен того апофеоза, которым Гете заканчивает свою трагедию, обрядив его в пышное великолепие традиционной церковной символики. Но почему Фауст в миг своего высшего прозрения выведен слепцом? Вряд ли кто-либо сочтет это обстоятельство случайностью. А потому, что Гете был величайшим реалистом и никому не хотел внушить, что грандиозное видение Фауста где-то на земле уже стало реальностью. То, что открывается незрячим глазам Фауста, - это не настоящее, это будущее. Фауст видит неизбежный путъ развития окружающей его действительности, И это видение будущего не лежит на поверхности, воспринимается не чувственно - глазами, а ясновидящим разумом. Перед Фаустом копошатся лемуры, символизирующие те "тормозящие силы истории... которые не позволяют миру добраться до цели так быстро, как он думает и надеется", как выразился однажды Гете. Эти "демоны торможения" не осушают болота, а роют могилу Фаусту. Но на этом поле будут работать свободные люди, это болото будет осушено, это море исторического "зла" будет оттеснено плотиной. В этом - нерушимая правда прозрения Фауста, нерушимая правда его пути, правда всемирно-исторической драмы Гете о грядущей социальной судьбе человечества. Трагично, что высшую мудрость Фауст обретает лишь на исходе жизни. Он слышит стук лопат и думает, будто ведётся работа, намеченная им. На самом деле лемуры, подвластные Мефистофелю, роют Фаусту могилу. После смерти Фауста, Мефистофель хочет утащить его душу в ад, но вмешиваются божественные силы и уносят ее на небо, где ей предстоит встреча с душой ГретхенГорохов, Павел Александрович. Философия Иоганна Вольфганга Гете / П.А. Горохов. - [2-е изд., испр. и доп.]. - Екатеринбург : Изд-во УрГУ, 2003. стр. 382.. Если весь путь героя является трагическим, это не означает, что жизнь его была пустой и бесплодной. Он мучился, страдал, постоянно искал, но жизнь его была полноценной, ибо требовала от него напряжения всех душевных сил. Невозможно исчерпать всё богатство идей “Фауста” Гёте. Общий смысл “Фауста” как прекрасной драматической поэмы едва ли может вызвать сомнения. Заключение Великий оптимизм, заложенный в "Фаусте", присущая Гете безграничная вера в лучшее будущее человечества - вот что делает великого немецкого поэта особенно дорогим. И этот же глубокий, жизнеутверждающий гуманизм делает "величайшего немца" столь близким нам. 22 июля 1831 года Гете закончил "Фауста", начатого еще в 1771 году. "Фауст" его сопровождал на протяжении всей жизни. "Образуясь, как облако", по выражению Гете, видоизменялся и замысел "Фауста", его идея - как в годы, когда он над ним напряженно работал, так и в годы, когда он к нему не прикасался, никогда, однако, не забывая, что он создатель "Фауста". Некогда Гете сказал, что поэт, живописец, композитор обычно умирает, когда задача его жизни выполнена. Надо-де очистить поле для работы новых поколений. 16 марта 1832 года Гете простудился во время загородной прогулки в экипаже. Схватка со смертью была мучительна. Он задыхался, обливаясь холодным потом. Говорить он уже не мог, но все еще что-то писал указательным пальцем на одеяле. 22 марта его не стало. 26 марта гроб с телом Гете был водворен в герцогскую усыпальницу рядом с прахом Шиллера. Как и сам Гете, так и герой его великого произведения Фауст, провел всю свою жизнь в исканиях, его искания смысла жизни и развития человека вообще, наиболее ярко отражены во второй части трагедии, которую автор писал уже на закате собственной жизни, уже во многом прочувствовав и осознав всё то, что может предоставить человеку жизнь в этом мире. Исходя из сравнения первой и второй частей трагедии мы в завершении нашей работы с уверенностью можем утверждать, что искания Фауста продолжались всю его жизнь, от момента первого осознания смысла и сущности жизни, до самого ее конца. Таким образом, Гете представил в трагедии «Фауст» весь смысл жизни и ее восприятия людьми своего времени, а, следовательно, Фауст - это олицетворение человека постоянно находящегося в поиске чего-то важного, но для многих не постижимого и до самой смерти. |