Билеты к экзамену по русской литературе. 24 билет. Лирика Н. А. Некрасова. Проблематика и поэтика
 Скачать 120.26 Kb.
|
|
четко определились такие течения и направления общественной мысли, как официальная идеология, славянофильство, западничество; в этот же период шло формирование революционной демократии, возглавляемой Белинским и Герценом. Проблемой, избежать решения которой в тех условиях было просто невозможно, стало освобождение народа от крепостной зависимости. Борьба за интересы обездоленных, осознание грандиозности свершаемого вносили в жизнь человека, избравшего путь заступника русского пахаря, ощущение полноты бытия и счастья. Общественное движение тех лет достигло небывалого размаха. В мире искусства вновь и вновь поднимался вопрос о назначении литературы, и в частности поэзии. Неоднократно обращался к этой проблеме и Некрасов. Путь “обличителя толпы, ее страстей и заблуждений” поэт избрал еще в юности, но первые высказывания на эту тему относятся к более позднему времени. 21 февраля 1852 года, в день смерти Н. В. Гоголя, имя которого неразрывно связано с гражданственностью в литературе, Некрасов написал стихотворение “Блажен незлобивый поэт...” — первую поэтическую декларацию. На полюсах своей системы ценностей он обозначил внешне противоположные и внутренне враждебные понятия “спокойного искусства” и “карающей лиры”. Свой же тернистый путь Некрасов избрал давно, давно польза стала главной целью его поэзии, а любовь, ненависть — источником, питающим ее. Следующим громким заявлением творческого кредо стало стихотворение 1856 года “Поэт и гражданин”. Оно построено как диалог, и эта форма традиционна для русской литературы. Так были написаны “Поэт и толпа”, “Разговор книгопродавца с поэтом” А. С. Пушкина, “Журналист, читатель и писатель” М. Ю. Лермонтова. Но диалог у Некрасова — это внутренний спор, борьба в его душе Поэта и Гражданина. Сам автор трагически переживал этот внутренний разрыв, часто предъявлял к себе те же претензии, что и Гражданин к Поэту. Гражданин в стихотворении стыдит Поэта за бездействие, в его понимании безмерная возвышенность гражданского служения затмевает прежние идеалы свободы творчества, новая высокая цель — погибнуть за Отчизну: “...иди и гибни безупречно”. По сути, в стихотворении две исповеди: каждый из героев открывает душу, и становится ясно, что в идеях оппонентов нет антагонизма. Лишь недостойная слабость, трусость мешают Поэту встать рядом с Гражданином. Я призван был воспеть твои страданья, Терпеньем изумляющий народ! Эти строки Некрасов пишет в 1867 году в стихотворении “Умру я скоро. Жалкое наследство...”. Поэт снова обращается к лозунгу, определяющему все его творчество. В 1874 году Некрасов создает стихотворение “Пророк”. Это произведение, безусловно, продолжило ряд, в котором уже стояли творения Пушкина и Лермонтова. В нем вновь говорится о трудности избранного пути, о божественном начале творчества: Его еще покамест не распяли, Но час придет — он будет на кресте, Его послал бог Гнева и Печали Царям земли напомнить о Христе. Бог Некрасова очень мало похож на богов его предшественников. Христос этого “Пророка” ближе к спасителю социалистов-утопистов, чем к тому, кого чтила православная церковь. В 1877 году Некрасов определяет цели жизни каждого человека, в том числе и поэта: “Сейте разумное, доброе, вечное...” (“Сеятелям”), еще раз обращается к теме жертвоприношения: Кто, служа великим целям века, Жизнь свою всецело отдает На борьбу за брата человека, Только тот себя переживет... (“Зине”) Итак, все творчество Некрасова утверждало мысль: “Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан”. В то же время автор этих строк не раз обращал внимание на то, что в его душе поэт и гражданин уживаются плохо. В стихотворении 1876 года “Зине” он признавался: Мне борьба мешала быть поэтом, Песни мне мешали быть бойцом. Некрасову было горько сознавать, что, стремясь быть бойцом, он добровольно отрекся от поэтической свободы. Сожаления о потерянном многократно повторяются в стихах поэта: Нет в тебе поэзии свободной, Мой суровый, неуклюжий стих! Нет в тебе творящего искусства... (“Праздник жизни — молодости годы...”, 1855) Как мало знал свободных вдохновений, О, родина! печальный твой поэт! (“Умру я скоро. Жалкое наследство...”, 1867) Занятому журналистской работой — общественной борьбой — Некрасову подчас тяжело давались его творенья: Стихи мои — плод жизни несчастливой, У отдыха похищенных часов, Сокрытых слез и думы боязливой... (“Безвестен я. Я вами не стяжал...”, 1855) Но даже Тургенев, не любивший Некрасова, был вынужден еще в 1856 году признать, что стихотворения поэта, “собранные в один фокус, жгутся”. Секрет этого сам автор раскрывал в стихотворении 1858 года: Стихи мои! Свидетели живые За мир пролитых слез! Ту же мысль мы встретим и в “Элегии” 1874 года: “...И песнь сама собой слагается в уме, недавних, тайных дум живое воплощенье...” В 1855 году Некрасов с гордостью говорил о своем творчестве: Но кипит в тебе живая кровь, Торжествует мстительное чувство, Догорая, теплится любовь... С годами к гордости стал примешиваться стыд. Далеко не всегда написанное создавалось в момент вдохновения: слишком много было публикаций, призванных поддержать вымаранный цензором “Современник”. Эти мотивы ощущаются в стихотворении “Умру я скоро. Жалкое наследство...”: Не торговал я лирой, но, бывало, Когда грозил неумолимый рок, У лиры звук неверный исторгала Моя рука... Не только в преступлениях против таланта и совести обвинял себя поэт. Гораздо резче он становился тогда, когда речь заходила об отступлении от дела борьбы. Необходимость и гражданский долг могли оправдать оду Муравьеву, но ничто не извиняло малодушия. Строгий в самооценке, Некрасов не стеснялся говорить о своих ошибках. Его упреки самому себе напоминают диалог Гражданина и Поэта: Я за то глубоко презираю себя, Что живу, день за днем бесполезно губя... (1846) И проклял я то сердце, что смутилось Перед борьбой — и отступило вспять!.. (“Возвращение”, 1864) Поэт считал, что он не способен на подвиг, хотя и писал в “Пророке” о невозможности “служить добру, не жертвуя собой”. Свою слабость Некрасов ненавидел, но ничего не мог изменить: Я не продам за деньги мненья, Без крайней нужды не солгу... Но — гибнуть жертвой убежденья Я не могу... Я не могу... (“Человек сороковых годов”, 1866—1867) Процитированные строки вновь возвращают нас к стихотворению “Поэт и гражданин” с его громким призывом: “Иди и гибни безупречно...” Гражданин из стихотворения уверен в своей правоте... А вот у Некрасова порой появлялись сомнения, на время пропадало осознание смысла жизни. Момент такого духовного кризиса нашел отражение в стихотворении 1867 года “Зачем меня на части рвете...”, которое заканчивается горьким признанием: “...Но умереть за что — не знаю”. Вообще, минуты хотя бы относительного душевного покоя редки для Некрасова. Поэта мучило то, что он оставлял родине “жалкое наследство”, что его стихи не находили Отклика в народе: Но не льщусь, чтоб в памяти народной Уцелело что-нибудь из них... (“Праздник жизни — молодости годы...” ) Я настолько же чуждым народу Умираю, как жить начинал. (“Скоро стану добычею тленья...”, 1876) Особое место в творчестве Некрасова занимают стихи, посвященные его Музе. Этот образ, парадоксальный с традиционной точки зрения, впервые появляется в 1848 году в стихотворении “Вчерашний день часу в шестом...”. Родной сестрой Музы оказывается крестьянка — униженная, опозоренная, избиваемая кнутом. В 1855 году Некрасов уточнил характеристику, используя те же образы: ...свой венец терновый приняла Не дрогнув обесславленная Муза И под кнутом без звука умерла. (“Безвестен я. Я вами не стяжал...”) Вдохновительница поэта — Муза несчастная, поверженная, “Муза мести и печали”, гордая, стойко принимающая удары судьбы, ненавидящая, мстящая и в то же время любящая, прощающая, падшая, “униженно просящая” — все это слито в образе, который у Некрасова перестает быть символом, воплощением высокого творчества, а становится вполне зримым персонажем, обретшим плоть, характер и судьбу. Муза наделена чертами женщины из народа, который говорит ее устами. Лишая жительницу Олимпа таинственности, Некрасов опускает ее на землю: Но рано надо мной отяготели узы Другой, неласковой и нелюбимой Музы, Печальной спутницы печальных бедняков... (“Муза”, 1852) И она показывает поэту, как Вергилий Данте, “бездны темные Насилия и Зла, Труда и Голода”. Все вышеупомянутые черты были перечислены в стихотворениях “Муза” 1852 года и “Зачем насмешливо ревнуешь...” 1855 года. Эти два подробных описания вдохновительницы поэта в 50-х годах появились совсем не случайно. Некрасов как родоначальник социальной поэзии, для которой не было запретных и непоэтичных тем, стремился доказать, что его дело освящено. В его лирике постоянно звучит полемика с Пушкиным, Муза которого “веленью Божию... послушна”. Некрасов противопоставляет ей Музу-рабу, верно служившую народу в течение всей жизни поэта. В последние годы тяжелобольной Некрасов все чаще возвращался к своей Музе, словно она могла разделить с ним одиночество и тоску. “О Муза! Ты была мне другом, приди на мой последний зов!” — писал поэт во “Вступлении к песням 1876—1877 годов”. Поэт все сильнее верит, что в стихах — его бессмертие и спасение, а Муза идет с ним рука об руку к последней черте, оглядываясь, так же как и он, на прожитую жизнь и заново оценивая ее: Меж мной и честными сердцами Порваться долго ты не дашь Живому, кровному союзу! (“О Муза! я у двери гроба!”, 1877) Хотя болезнь не победила таланта Некрасова, душевные и физические страдания вошли в его стихи. Небывалый образ Музы-смерти появляется в стихотворении 1877 года “Баюшки-баю”: Где ты, о Муза! Пой, как прежде! “Нет больше песен, мрак в очах; Сказать: — Умрем! Конец надежде! — Я прибрела на костылях!” Муза поэта состарилась и умирала вместе с ним, но, как и раньше, она была “сестрой народа”: О Муза! Наша песня спета. Приди, закрой глаза поэта На вечный зов небытия, Сестра народа — и моя! (“Музе”, 1876) Подводя итоги творчества Некрасова, нельзя не вспомнить стихотворение “Элегия” 1874 года. Оно написано за четыре года до смерти поэта, но обобщает основные мотивы, встречавшиеся в лирике его автора. Здесь и размышления о назначении поэзии, и оценка достигнутых результатов, и мысли о судьбах народа. В стихотворении звучат отголоски пушкинской лирики. “Элегия” перекликается с произведениями “Деревня”, “Памятник”, “Вновь я посетил...”, “Эхо”. Полемика Некрасова-гражданина с “чистым искусством” продолжается. Вновь мы видим и Музу создателя “Элегии”, оплакивающую народные бедствия. В этом стихотворении поэт произнес слова, ключевые для понимания его творчества: “Я лиру посвятил народу своему”. 26 билет. Поэмы Некрасова. «Мороз, Красный нос», «Коробейники» Своеобразие, связь с устным народным творчеством. Подлинная энциклопедия русской жизни. Творчество Некрасова совпало с расцветом отечественной фольклористики. Народные образы в его произведениях не сводятся к простому заимствованию, Некрасов использовал фольклор свободно, переосмыслял его, творчески подчиняя собственным художественным задачам, своему стилю. Поэма «Мороз, Красный нос» написана профессиональным писателем, и в ней есть пласт литературной и традиционно-поэтической лексики, но тема ее — сфера народной, крестьянской жизни, и пласт народно-поэтический в ней еще более заметен. Средства выразительности и всякие фольклорные штуки: Слова типа спинушка, Саврасушка, подруженьки добавляют общей мелодичности и народной ритмичности. Фольклорная образность: «береза в лесу без вершины — хозяйка без мужа в дому» Фольклорная структура: к Проклу обращаются: «Голубчик ты наш сизокрылый!» Образ смерти – заглавие «смерть крестьянина», символика белого цвета – «и бы не белей ее щек надеты на ней в знак печали из белой холстины платок», «пушисты и белы ресницы», «в сверкающий иней одета» - знаки ее будущей смерти. Архетипическая оппозиция дом-лес реализуется в поэме как неизбежное движение от семейного счастья к могиле, от жизни к смерти, от «жаркого леса» в обьятья «мороза-воеводы». Испытания (Смерть мужа и Мороз) В поэме «Мороз, Красный нос» не просто рассказывается о крестьянской семье. Целью произведения было воссоздание народной жизни в обобщенном виде. Рассказ о судьбе русской женщины Дарьи, чью жизнь и смерть символизируют судьбу народа. I часть. Смерть крестьянина II часть посвящена внутреннему миру Дарьи Поэма обращалась к проблемам народности. Центральное событие "Мороза" - смерть крестьянина, и действие в поэме не выходит за пределы одной крестьянской семьи. Пышные обряды, изображавшиеся в свадебных обрядовых песнях, призваны затушевывать нищенскую жизнь крестьян и в большинстве своих произведений он развенчивал ритуал, переводил его в реалистический бытовой план, но своих героев Дарью и Прокла он не лишил светлых мечтаний. Но поэт использует фольклор не только для достоверного воссоздания народной жизни, не только для иллюстрации, он и спорит с ним. Главный спор ведется на идейном уровне и отражается в эпизоде с Морозом-воеводой. Дарья ведет себя, как положено героине сказки: на вопросы Мороза она покорно отвечает, что ей тепло. Но Мороз-воевода оказывается вовсе не добрым сказочным Морозкой, который должен наделить женщину подарками за ее стойкость. Некрасов развенчивает сказку. Мороза, эта мистическая сила появляется, будто на самом деле, воплощая в себе всю несправедливость народной жизни, все тяготы, выпавшие на долю женщины и погубившие ее. Некрасов всегда стремился создавать произведения о народе и для народа. Для достижения своей цели он обращался к духовным сокровищам, созданным самим народом. Настоящий образец народной мелодичности мы видим в поэме «Коробейники». При ее бесхитростном сюжете в ней столько истинно народной поэтической удали и молодечества. Начало ее: «Ой, полна, полна коробушка!» — стало народной песней. . Народно-песенные мотивы, пронизывающие все творчество Некрасова, являются важнейшей отличительной чертой его поэзии. Особая ценность этой поэмы Некрасова заключается в том, что впервые была предпринята попытка создания народной эпопеи «Коробейники» – первая народная поэма Некрасова. Народность этой поэмы не ограничивается внешними деталями быта и передачей крестьянской речи, здесь подлинно народное восприятие вещей и явлений |