законы развития научного знания…. Экзамен философия. 7. Нормы, цели, ценности и идеалы науки. 20

• Название: 7. Нормы, цели, ценности и идеалы науки. 20
• Анкор: законы развития научного знания
• Дата: 08.06.2020
• Размер: 246.02 Kb.
• Имя файла: Экзамен философия.docx
• Тип: Документы; #128839
• страница: 32 из 38

36. Глобальные научные революции как смена типов научной рациональности. Классический, неклассический и постнеклассический типы научной рациональности.

Три крупных стадии исторического развития науки, каждую из которых открывает глобальная научная революция, можно охарактеризовать как три исторических типа научной рациональности, сменявшие друг друга в истории техногенной цивилизации. Это - классическая рациональность (соответствующая классической науке в двух ее состояниях - додисциплинарном и дисциплинарно организованном); неклассическая рациональность (соответствующая неклассической науке) и постнеклассическая рациональность. Между ними, как этапами развития науки, существуют своеобразные "перекрытия", причем появление каждого нового типа рациональности не отбрасывало предшествующего, а только ограничивало сферу его действия, определяя его применимость только к определенным типам проблем и задач.

Каждый этап характеризуется особым состоянием научной деятельности, направленной на постоянный рост объективно-истинного знания. Если схематично представить эту деятельность как отношения "субъект-средства-объект" (включая в понимание субъекта ценностноцелевые структуры деятельности, знания и навыки применения методов и средств), то описанные этапы эволюции науки, выступающие в качестве разных типов научной рациональности, характеризуются различной глубиной рефлексии по отношению к самой научной деятельности.

Каждый новый тип научной рациональности характеризуется особыми, свойственными ему основаниями науки, которые позволяют выделить в мире и исследовать соответствующие типы системных объектов (простые, сложные, саморазвивающиеся системы). При этом возникновение нового типа рациональности и нового образа науки не следует понимать упрощенно в том смысле, что каждый новый этап приводит к полному исчезновению представлений и методологических установок предшествующего этапа. Напротив, между ними существует преемственность. Неклассическая наука вовсе не уничтожила классическую рациональность, а только ограничила сферу ее действия. При решении ряда задач неклассические представления о мире и познании оказывались избыточными, и исследователь мог ориентироваться на традиционно классические образцы (например, при решении ряда задач небесной механики не требовалось привлекать нормы квантово-релятивистского описания, а достаточно было ограничиться классическими нормативами исследования). Точно так же становление постнеклассической науки не приводит к уничтожению всех представлений и познавательных установок неклассического и классического исследования. Они будут использоваться в некоторых познавательных ситуациях, но только утратят статус доминирующих и определяющих облик науки.

Первичная рациональ­ность была открыта в Древней Греции. Это время (пери­од между 800 и 200 гг. до н. э.) характеризуется резкими измене­ниями в духовной жизни трех стран: Китая, Индии, Греции. Для Греции это время Гомера, философов Парменида, Гераклита, Пла­тона, историка Фукидида, ученого Архимеда. В этот же времен­ной период Конфуций и Лао-цзы создали китайскую философию, а в Индии жил Будда и возникли «Упанишады». Следует доба­вить, что одновременно в Иране появляется учение Заратустры о борьбе добра и зла, а в Палестине пророчествуют Илия, Исайя, Иеремия, Второисайя. Это было время зарождения разума, осоз­нание человеком своей способности мыслить. Европей­ская рациональность уходит корнями в культуру античной Гре­ции.

Первая научная революция и формирование научного типа рациональности: Все типы рациональности мы будем объяснять, опираясь не только на факты и идеи естествознания, но и на философию, ко­торая эти идеи оправдывала, аргументированно обосновывала или, наоборот, критически переосмысливала. Лишь взятые вместе естествознание и философия дают возможность реконструировать тот тип мышления и тот тип рациональности, которые складыва­лись в ходе научных революций.

Первая научная революция произошла в XVII в. Ее результа­том было возникновение классической европейской науки, преж­де всего, механики, а позже физики. В ходе этой революции сфор­мировался особый тип рациональности, получивший название на­учного. Он стал результатом того, что европейская наука отказа­лась от метафизики. И хотя декартовская философия, заложив­шая основы научного метода, не отрицала создания мира Богом, она при этом утверждала, что с той минуты мир стал развиваться имманентно, т. е. по своим внутренним законам. Произошло уд­воение бытия на религиозное и научное. В религиозной сфере люди имели дело с живым Богом, а в науке с мертвым миром. Науч­ный и религиозный подходы к миру обособились, создав соответ­ственно религиозное и научное мировоззрения.

Научный тип рациональности, радикально отличаясь от ан­тичного, тем не менее воспроизвел, правда, в измененном виде, два главных основания античной рациональности: во-первых, принцип тождества мышления и бытия, во-вторых, идеальный план работы мысли. Античный тип рациональ­ности, базирующийся на признании тождества мышления и бы­тия, окончательно оформился в философии Аристотеля и сохра­нил свои фундаментальные характеристики вплоть до времен Декарта, от которого можно условно вести отчет появления науч­ной рациональности. Тип рациональности, сложившийся в науке, невозможно реконструировать, не учитывая тех изменений, кото­рые произошли в философском понимании тождества мышле­ния и бытия. Рассмотрим эти изменения.

Во-первых, бытие перестало рассматриваться как Абсолют, Бог, Единое. Величественный античный Космос был отождеств­лен с природой, которая рассматривалась как единственная ис­тинная реальность, как вещественный универсум, из которого был элиминирован всякий духовный компонент. Первые естествен­ные науки — механика и физика — изучали этот вещественный универсум как набор статичных объектов, которые не развиваются, не изменяются. Объекты рассматривались преимущественно в качестве механических устройств, малых систем с небольшим количеством элементов, находящихся в поле силовых воздействий и жестких причинно-следственных связей. При этом свойства целого сводились к сумме свойств его частей, а процесс понимал­ся как перемещение тел в пространстве. Время присутствовало в классическом естествознании просто как некий внешний параметр, не влияющий на характер событий и процессов.

Во-вторых, человеческий разум потерял свое космическое из­мерение, стал уподобляться не Божественному разуму, а самому себе и наделялся статусом суверенности. Он сам из себя форми­ровал свои качества, принципы, правила, схемы, императивы, сам обосновывал свои права на познание истины. Убеждение во все­силии и всевластии человеческого разума укрепилось в эпоху Про­свещения, мыслители которой сводили активность познающего субъекта к усилиям по очищению своего разума от всяких напла­стований и «замутнений» и выходу на уровень «чистого» разума, гарантирующего тождество мышления и бытия. Недостаток этой активности расценивался как главное препятствие разума на пути к постижению истины. «Чистый» разум имеет логико-понятий­ную структуру, не замутненную ценностными ориентациями, включающими в себя цель, — то, ради чего что-либо существует или действует.

Восторжествовал объективизм, базирующийся на представ­лении о том, что знание о природе не зависит от познавательных процедур, осуществляемых исследователем. Разум человеческий дистанцировался от вещей. Считалось, что он наблюдает, иссле­дует природу вещей как бы со стороны, не будучи детерминиро­ван ничем, кроме свойств и характеристик изучаемых объектов. Объективность и предметность научного знания достигаются толь­ко тогда, когда из описания и объяснения исключается все, что связано с субъектом и используемыми им средствами познания.

В-третьих, не отказываясь от открытой античной философи­ей способности мышления работать с идеальными объектами, на­ука Нового времени сузила их спектр: к идее идеальности присо­единилась идея артефакта (сделанной вещи), несовместимая с чи­стым созерцанием, открытым античной рациональностью. Науч­ная рациональность признала правомерность только тех идеаль­ных конструктов, которые можно контролируемо воспроизвести, сконструировать бесконечное количество раз в эксперименте. Сво­боде интерпретации мира был положен предел: в научную карти­ну мира впускалось только то, что можно практически объективи­ровать и проконтролировать. Эксперимент по своей сути и есть возможность препарировать мир в идеальном плане с последую­щим контролируемым воспроизводством.

В-четвертых, основным содержанием тождества мышления и бытия становится признание возможности отыскать такую одну-единственную идеальную конструкцию, которая полностью соот­ветствовала бы изучаемому объекту, обеспечивая тем самым од­нозначность содержания истинного знания. Сконструированные с помощью мышления математические модели, алгоритмы, тео­ретические конструкты рассматривались как полностью адекват­ные действительности.

В-пятых, наука отказалась вводить в процедуры объяснения не только конечную цель в качестве главной в мироздании и в деятельности разума, но и цель вообще. Такая позиция науки была поддержана и оправдана философами того времени. Так, Р. Де­карт философски обосновывал мысль о том, что к физическим и естественным вещам нельзя применять понятие целевой причи­ны, а Спиноза утверждал, что «природа не действует по цели». Мысли Декарта и Спинозы по поводу целевой причины явно про­тиворечили античному пониманию роли и места этой причины как в познании, так и в устррйстве мироздания. Выше уже отме­чалось, что Аристотель учил о превосходстве целевой причины над причиной действующей, утверждая при этом, что основная функция разума состоит в познании цели, т. е. того «ради чего» существуют вещи и мир. Изъятие целевой причины превратило природу в незавершенный ряд явлений и событий, не связанных внутренним смыслом, создающим органическую целостность. А так как наука признавала, хотя и в новой интерпретации, принцип тождества мышления и бытия, то отказ от природной целесооб­разности означал одновременно и сужение структуры разума, из которого было элиминировано понятие цели. Научная рациональ­ность стала объяснять все явления путем установления между ними механической причинно-следственной связи

Таким образом, итогом первой научной революции было фор­мирование особого типа рациональности. Наука изменила содер­жание понятий «разум», «рациональность», открытых в античнос­ти. Механическая картина мира приобрела статус универсальной научной онтологии. Принципы и идеи этой картины мира выпол­няли основную объяснительную функцию. Именно в это время стали формироваться идеалы и нормы научной рациональности. Но окон­чательное свое завершение они получили в XIX в., который мно­гие исследователи называют веком науки. Под воздействием идей Просвещения понятие «рациональное» практически было отожде­ствлено с понятием «научное». Поэтому все виды знания, отлича­ющиеся от научных, квалифицировались как иррациональные и отбрасывались.

Вторая научная революция и изменения в типе рациональности: Вторая научная революция произошла в конце ХVШ—первой половине XIX в. Несмотря на то, что к началу XX в. идеал клас­сического естествознания не претерпел значительных изменений, все же есть все основания говорить о второй научной революции, Произошел переход от классической науки, ориентированной в основном на изучение механических и физических явлений, к дис­циплинарно организованной науке. Появление таких наук, как биология, химия, геология и др., способствовало тому, что меха­ническая картина мира перестает быть общезначимой и общеми­ровоззренческой. Специфика объектов, изучаемых в биологии, гео­логии, требовала иных, по сравнению с классическим естество­знанием, принципов и методов исследования. Биология и геоло­гия вносят в картину мира идею развития, которой не было в ме­ханистической картине мире, а потому нужны были новые идеалы объяснения, учитывающие идею развития. Отношение к механи­стической картине мира как единственно возможной и истинной было поколеблено.

Появление наук о живом подрывало претензии классической научной рациональности на статус единственной и абсолютной. Происходит дифференциация идеалов и норм научности и рацио­нальности. Так, в биологии и геологии возникают идеалы эволю­ционного объяснения, формируется картина мира, не редуцируе­мая к механической.

Но вторая научная революция была вызвана не только появ­лением дисциплинарных наук и их специфических объектов. В самой физике, которая окончательно сформировалась как класси­ческая только к концу XIX в., стали возникать элементы нового неклассического типа рациональности. Возникла парадоксальная ситуация. С одной стороны, завершалось становление классичес­кой физики, о чем свидетельствует появление электромагнитной теории Максвелла, статистической физики и т. д. Одновременно шел процесс окончательного оформления классического типа ра­циональности, включающий в себя идеал механической редук­ции, т. е. сведение всех явлений и процессов к механическим вза­имодействиям. В период второй научной революции этот идеал остался неизменным в своей основе.

С другой стороны, налицо было изменение смысла этой ре­дукции: она становится более математизированной и менее на­глядной. Другими словами, тип научного объяснения и обоснова­ния изучаемого объекта через построение наглядной механичес­кой модели стал уступать место другому типу объяснения, выра­женному в требованиях непротиворечивого математического опи­сания объекта, даже в ущерб наглядности. Крен в математиза­цию позволил конструировать на языке математики не только строго детерминистские, но и случайные процессы, которые, со­гласно принципам классического рационализма, могли рассмат­риваться только как иррациональные. В этой связи многие уче­ные-физики начинают осознавать недостаточность классического типа рациональности. Появляются первые намеки на необходи­мость ввести субъективный фактор в содержание научного зна­ния, что неизбежно приводило к ослаблению жесткости принци­па тождества мышления и бытия, характерного для классической науки. Как известно, физика была лидером естествознания, а потому «поворот» ученых-физиков в сторону неклассического мышления, безусловно, можно рассматривать как начало возник­новения парадигмы неклассической науки.

Третья научная революция и формирование нового типа рациональности: Третья научная революция охватывает период с конца XIX в. до середины XX в. и характеризуется появлением неклассическо­го естествознания и соответствующего ему типа рациональности. Революционные преобразования произошли сразу во многих на­уках: в физике были разработаны релятивистская и квантовая те­ории, в биологии — генетика, в химии — квантовая химия и т.д. В центр исследовательских программ выдвигается изучение объек­тов микромира. Специфика этих объектов потребовала переосмыс­ления прежних классических норм и идеалов научного познания. Уже само название «неклассическое» указывает на принципиаль­ное отличие этого этапа науки от предыдущего. Особенности изу­чения микромира способствовали дальнейшей трансформации принципа тождества мышления и бытия, который является базо­вым для любого типа рациональности. Произошли изменения в понимании идеалов и норм научного знания.

Во-первых, ученые согласились с тем, что мышлению объект не дан в его «природно-девственном», первозданном состоянии: оно изучает не объект, как он есть сам по себе, а то, как явилось наблюдателю взаимодействие объекта с прибором. Эту позицию советские ученые и философы науки критиковали, называя ее «при­борным идеализмом», хотя в дальнейшем, во второй половине XX в., она была признана. Стало ясно, что в классической физике эффектом взаимодействия прибора и объекта можно было пре­небречь в силу слабости этого взаимодействия. Так, измеряя ли­нейкой длину предмета, мы деформируем измеряемую поверх­ность, но эта деформация исчезающе мала и потому ее можно было не учитывать. Но, когда производят «замеры» местополо­жения и величины электрона, то «возмущение», вносимое в про­странство его бытия электромагнитным излучением, являющим­ся средством наблюдения, столь велико, что не учитывать его невозможно. Поэтому в качестве необходимого условия объективности объяснения и описания в квантовой физике стало выд­вигаться требование учитывать и фиксировать взаимодействие объекта с прибором, связь между знаниями об объекте и характе­ром средств и операций деятельности ученого. Осмысливается корреляция между онтологическими постулатами науки и специ­фикой метода, посредством которого осваивается объект. С помо­щью приборов, математических моделей и т. д. исследователь за­дает природе «вопросы», на которые она и «отвечает». В связи с этим в процедуры объяснения и описания вводятся ссылки на сред­ства и операции познавательной деятельности.

Во-вторых, так как любой эксперимент проводит исследова­тель, то проблема истины напрямую становится связанной с его деятельностью. Некоторые мыслители прокомментировали подоб­ную ситуацию так: «Ученый задает природе вопросы и сам же на них отвечает». Теперь он лишь точка зрения» человека, отказавшегося от всякой метафизики. Философы науки, начиная с середины XX в., согласились с тем, что каждая наука конструирует свою реальность и ее изучает. Физика изучает «физи­ческую» реальность, химия — «химическую» и т.д.

В-третьих, ученые и философы поставили вопрос о «непроз­рачности» бытия, что блокировало возможности субъекта позна­ния реализовывать идеальные модели и проекты, вырабатывае­мые рациональным сознанием. В итоге принцип тождества мыш­ления и бытия продолжал «размываться».

В-четвертых, в противовес идеалу единственно научной тео­рии, «фотографирующей» исследуемые объекты, стала допускаться истинность нескольких отличающихся друг от друга теоретичес­ких описании одного и того же объекта. Исследователи столкну­лись с необходимостью признать, относительную истинность тео­рии и картины природы, выработанной на том или ином этапе развития естествознания.

Четвертая научная революция: тенденции возвращения к античной рациональности: Четвертая научная революция совершилась в последнюю треть XX столетия. Она связана с появлением особых объектов иссле­дования, что привело к радикальным изменениям в основаниях науки. Рождается постнеклассическая наука, объектами изучения которой становятся исторически развивающиеся системы (Земля как система взаимодействия геологических, биологических и техногенных процессов; Вселенная как система взаимодействия мик­ро-, макро- и мегамира и др.). Формируется рациональность постнеклассического типа. Ее основные характеристики состоят в сле­дующем.

Во-первых, если в неклассической науке идеал исторической реконструкции использовался преимущественно в гуманитарных науках (история, археология, языкознание и т.д.), а также в ряде естественных дисциплин, таких как геология, биология, то в постнеклассической пауке историческая реконструкция как тип те­оретического знания стала использоваться в космологии, астрофизике и даже в физике элементарных частиц, что привело к из­менению картины мира.

Во-вторых, в ходе разработки идей термодинамики неравно­весных процессов, характерных для фазовых переходов и образо­вания диссипативных структур, возникло новое направление в на­учных дисциплинах — синергетика. Она стада-ведущей методо­логической концепцией в понимании и объяснении исторически развивающихся систем. Синергетика базируется на представле­нии, что исторически развивающиеся системы совершают пере­ход от одного относительно устойчивого состояния к другому. При этом появляется новая по сравнению с прежним состоянием уровневая организация элементов системы и ее саморегуляция. Было обнаружено, что в процессе формирования каждого нового уров­ня система проходит через так называемые «точки бифуркации» (состояния неустойчивого равновесия). В этих точках система имеет веерный набор возможностей дальнейшего изменения. Однознач­но просчитать, какая из этих возможностей будет реализована, нельзя, так как на выбор системой дальнейшего сценария своего развития может повлиять любое, даже незначительное по силе случайное воздействие. В результате из веера возможных линий развития система «выбирает» одну.

В-третьих, если учесть, что этот выбор необратим, то дей­ствия исследователя с такими системами требуют принципиаль­но иных стратегий. Воздействия субъекта познания на такого рода системы должны отличаться повышенной ответственностью и ос­торожностью, так как они могут стать тем «небольшим случай­ным воздействием», которое обусловит необратимый (и нежела­тельный для исследователя) переход системы с одного уровня орга­низации на другой. Субъект познания в такой ситуации не являет­ся внешним наблюдателем, существование которого безразлично для объекта. В описанной ситуации он видоизменяет каждый раз своим воздействием поле возможных состояний системы, т. е. становится главным участником протекающих событий.

В-четвертых, постнеклассическая наука впервые обратилась к изучению таких исторически развивающихся систем, непосред­ственным компонентом которых является сам человек. Это объек­ты экологии, включая биосферу (глобальная экология), медико-биологические и биотехнологические (генетическая инженерия) объекты и др. Для изучения этих очень сложных систем, как и вообще любых объектов естествознания, требуется построение иде­альных моделей с огромным числом параметров и переменных. Выполнить эту работу ученый уже не может без компьютерной помощи. Допустим, объектом научного исследования является биосфера — .сложный природный комплекс, включающий чело­века с его производственной деятельностью. Эта деятельность, бесспорно, влияет на состояние биосферы, вызывая изменения в популяциях, биоценозах. Чтобы изучить характер этих измене­ний, надо задействовать параметры, связанные-с физико-хими­ческим состоянием рек, озер, морей, океанов, лесов, полей, пус­тынь, вечных ледников, гор, атмосферы и т.д. Очевидно, что речь идет о таком огромном числе параметров и переменных, увязать которые в целостность невозможно без использования компью­терных программ и проведения специального математического эксперимента на ЭВМ.

В-пятых, при изучении такого рода сложных систем, вклю­чающих человека с его преобразовательной производственной де­ятельностью, идеал ценностно-нейтрального исследования ока­зывается неприемлемым. Объективно истинное объяснение и опи­сание такого рода систем предполагает включение оценок обще­ственно-социального, этического характера. Например, исследо­вания последствий влияния производственной деятельности че­ловека на биосферу предполагают проведение социальной экс­пертизы с целью выявления вредных, а часто катастрофических, последствий этого влияния и установления ограничений и даже запретов на некоторые виды человеческой производственной дея­тельности.