Александр Николаевич Афанасьев Народные русские сказки
 Скачать 3.06 Mb.
|
ЛИХО ОДНОГЛАЗОЕЖил один кузнец. «Что, – говорит, – я горя никакого не видал. Говорят, лихо на свете есть; пойду поищу себе лихо». Взял и пошел, выпил хорошенько и пошел искать лихо. Навстречу ему портной. «Здравствуй!» – «Здравствуй!» – «Куда идешь?» – «Что, брат, все говорят: лихо на свете есть: я никакого лиха не видал, иду искать». – «Пойдем вместе. И я хорошо живу и не видал лиха; пойдем поищем». Вот они шли‑шли, зашли в лес, в густый, темный, нашли маленькую дорожку, пошли по ней – по узенькой дорожке. Шли‑шли по этой дорожке, видят: изба стоит большая. Ночь; некуда идти. «Сём, – говорят, – зайдем в эту избу». Вошли; никого там нету, пусто, нехорошо. Сели себе и сидят. Вот и идет высокая женщина, худощавая, кривая, одноокая. «А! – говорит. – У меня гости. Здравствуйте». – «Здравствуй, бабушка! Мы пришли ночевать к тебе». – «Ну, хорошо; будет что поужинать мне!» Они перепугались. Вот она пошла, беремя дров большое принесла; принесла беремя253 дров, поклала в печку, затопила. Подошла к ним, взяла одного, портного, и зарезала, посадила в печку и убрала.254 Кузнец сидит и думает: что делать, как быть? Она взяла – поужинала. Кузнец смотрит в печку и говорит: «Бабушка, я кузнец». – «Что умеешь делать‑ковать?» – «Да я все умею». – «Скуй мне глаз». – «Хорошо, – говорит, – да есть ли у тебя веревка? Надо тебя связать, а то ты не дашься; я бы тебе вковал глаз». Она пошла, принесла две веревки, одну потоньше, а другую толще. Вот он связал ее одною, которая была потоньше. «Ну‑ка, бабушка, повернися!» Она повернулась и разорвала веревку. «Ну, – говорит, – нет, бабушка! Эта не годится». Взял он толстую веревку да этою веревкою скрутил ее хорошенько. «Повернись‑ка, бабушка!» Вот она повернулась – не порвала. Вот он взял шило, разжег его, наставил на глаз‑то ей на здоровый, взял топор да обухом как вдарит по шилу. Она как повернется – и разорвала веревку, да и села на пороге. «А, злодей, теперича не уйдешь от меня!» Он видит, что опять лихо ему, сидит, думает: что делать? Потом пришли с поля овцы; она загнала овец в свою избу ночевать. Вот кузнец ночевал ночь. Поутру стала она овец выпускать. Он взял шубу, да вывернул шерстью вверх, да в рукава‑то надел и подполз к ней, как овечка. Она все по одной выпускала; как хватит за спинку, так и выкинет ее. И он подполз; она и его хватила за спинку и выкинула. Выкинула его, он встал и говорит: «Прощай, Лихо! Натерпелся я от тебя лиха; теперь ничего не сделаешь». Она говорит: «Постой, еще натерпишься, ты не ушел!» И пошел кузнец опять в лес по узенькой тропинке. Смотрит: в дереве топорик с золотой ручкой; захотел себе взять. Вот он взялся за этот топорик, рука и пристала к нему. Что делать? Никак не оторвешь. Оглянулся назад: идет к нему Лихо и кричит: «Вот ты злодей, и не ушел!» Кузнец вынул ножичек, в кармане у него был, и давай эту руку пилить; отрезал ее и ушел. Пришел в свою деревню и начал показывать руку, что теперь видел лихо. «Вот, – говорит, – посмотрите – каково оно: я, – говорит, – без руки, а товарища моего совсем съела». Тут и сказке конец. ГОРЕВ одной деревушке жили два мужика, два родные брата: один был бедный, другой богатый. Богач переехал на житье в город, выстроил себе большой дом и записался в купцы; а у бедного иной раз нет ни куска хлеба, а ребятишки – мал мала меньше – плачут да есть просят. С утра до вечера бьется мужик как рыба об лед, а все ничего нет. Говорит он однова255 своей жене: «Дай‑ка пойду в город, попрошу у брата: не поможет ли чем?» Пришел к богатому: «Ах, братец родимый! Помоги сколько‑нибудь моему горю; жена и дети без хлеба сидят, по целым дням голодают». – «Проработай у меня эту неделю, тогда и помогу!» Что делать? Принялся бедный за работу: и двор чистит, и лошадей холит, и воду возит, и дрова рубит. Через неделю дает ему богатый одну ковригу хлеба: «Вот тебе за труды!» – «И за то спасибо!» – сказал бедный, поклонился и хотел было домой идти. «Постой! Приходи‑ка завтра ко мне в гости и жену приводи: ведь завтра – мои именины». – «Эх, братец; куда мне? Сам знаешь: к тебе придут купцы в сапогах да в шубах, а я в лаптях хожу да в худеньком сером кафтанишке». – «Ничего, приходи! И тебе будет место». – «Хорошо, братец, приду». Воротился бедный домой, отдал жене ковригу и говорит: «Слушай, жена! Назавтрее нас с тобой в гости звали». – «Как в гости? Кто звал?» – «Брат; он завтра именинник». – «Ну что ж, пойдем». Наутро встали и пошли в город, пришли к богатому, поздравили его и уселись на лавку. За столом уж много именитых гостей сидело; всех их угощает хозяин на славу, а про бедного брата и его жену и думать забыл – ничего им не дает; они сидят да только посматривают, как другие пьют да едят. Кончился обед; стали гости из‑за стола вылазить да хозяина с хозяюшкой благодарить, и бедный тож – поднялся с лавки и кланяется брату в пояс. Гости поехали домой пьяные, веселые, шумят, песни поют. А бедный идет назад с пустым брюхом. «Давай‑ка, – говорит жене, – и мы запоем песню!» – «Эх ты, дурак! Люди поют от того, что сладко поели да много выпили; а ты с чего петь вздумал?» – «Ну, все‑таки у брата на именинах был; без песен мне стыдно идти. Как я запою, так всякий подумает, что и меня угостили…» – «Ну, пой, коли хочешь, а я не стану!» Мужик запел песню, и послышалось ему два голоса; он перестал и спрашивает жену: «Это ты мне подсобляла петь тоненьким голоском?» – «Что с тобой? Я вовсе и не думала». – «Так кто же?» – «Не знаю! – сказала баба. – А ну, запой, я послушаю». Он опять запел; поет‑то один, а слышно два голоса; остановился и спрашивает: «Это ты, Горе, мне петь пособляешь?» Горе отозвалось: «Да, хозяин! Это я пособляю». – «Ну, Горе, пойдем с нами вместе». – «Пойдем, хозяин! Я теперь от тебя не отстану». Пришел мужик домой, а Горе зовет его в кабак. Тот говорит: «У меня денег нет!» – «Ох ты, мужичок! Да на что тебе деньги? Вишь, на тебе полушубок надет, а на что он? Скоро лето будет, все равно носить не станешь! Пойдем в кабак, да полушубок по боку…» Мужик и Горе пошли в кабак и пропили полушубок. На другой день Горе заохало, с похмелья голова болит, и опять зовет хозяина винца испить. «Денег нет», – говорит мужик. «Да на что нам деньги? Возьми сани да телегу – с нас и довольно!» Нечего делать, не отбиться мужику от Горя: взял он сани и телегу, потащил в кабак и пропил вместе с Горем. Наутро Горе еще больше заохало, зовет хозяина опохмелиться; мужик пропил и борону и соху. Месяца не прошло, как он все спустил; даже избу свою соседу заложил, а деньги в кабак снес. Горе опять пристает к нему: «Пойдем да пойдем в кабак!» – «Нет, Горе! Воля твоя, а больше тащить нечего». – «Как нечего? У твоей жены два сарафана: один оставь, а другой пропить надобно». Мужик взял сарафан, пропил и думает: «Вот когда чист! Ни кола, ни двора, ни на себе, ни на жене!» Поутру проснулось Горе, видит, что у мужика нечего больше взять, и говорит: «Хозяин!» – «Что, Горе?» – «А вот что: ступай к соседу, попроси у него пару волов с телегою». Пошел мужик к соседу: «Дай, – просит, – на времечко пару волов с телегою; я на тебя хоть неделю за то проработаю». – «На что тебе?» – «В лес за дровами съездить». – «Ну, возьми; только не велик воз накладывай». – «И, что ты, кормилец!» Привел пару волов, сел вместе с Горем на телегу и поехал в чистое поле. «Хозяин! – спрашивает Горе. – Знаешь ли ты на этом поле большой камень?» – «Как не знать!» – «А когда знаешь, поезжай прямо к нему». Приехали они на то место, остановились и вылезли из телеги. Горе велит мужику поднимать камень; мужик поднимает, Горе пособляет; вот подняли, а под камнем яма – полна золотом насыпана. «Ну, что глядишь? – сказывает Горе мужику. – Таскай скорей в телегу». Мужик принялся за работу и насыпал телегу золотом, все из ямы повыбрал до последнего червонца; видит, что уж больше ничего не осталось, и говорит: «Посмотри‑ка, Горе, никак там еще деньги остались?» Горе наклонилось: «Где? Я что‑то не вижу!» – «Да вон в углу светятся!» – «Нет, не вижу». – «Полезай в яму, так и увидишь». Горе полезло в яму; только что опустилось туда, а мужик и накрыл его камнем. «Вот этак‑то лучше будет! – сказал мужик. – Не то коли взять тебя с собою, так ты, Горе горемычное, хоть не скоро, а все же пропьешь и эти деньги!» Приехал мужик домой, свалил деньги в подвал, волов отвел к соседу и стал думать, как бы себя устроить; купил лесу, выстроил большие хоромы и зажил вдвое богаче своего брата. Долго ли, коротко ли – поехал он в город просить своего брата с женой к себе на именины. «Вот что выдумал! – сказал ему богатый брат. – У самого есть нечего, а ты еще именины справляешь!» – «Ну, когда‑то было нечего есть, а теперь, слава богу, имею не меньше твоего; приезжай – увидишь». – «Ладно, приеду!» На другой день богатый брат собрался с женою, и поехали на именины; смотрят, а у бедного‑то голыша хоромы новые, высокие, не у всякого купца такие есть! Мужик угостил их, употчевал всякими наедками, напоил всякими медами и винами. Спрашивает богатый у брата: «Скажи, пожалуй, какими судьбами разбогател ты?» Мужик рассказал ему по чистой совести, как привязалось к нему Горе горемычное, как пропил он с Горем в кабаке все свое добро до последней нитки: только и осталось, что душа в теле; как Горе указало ему клад в чистом поле, как он забрал этот клад да от Горя избавился. Завистно стало богатому: «Дай, – думает, – поеду в чистое поле, подниму камень да выпущу Горе – пусть оно дотла разорит брата, чтоб не смел передо мной своим богатством чваниться». Отпустил свою жену домой, а сам в поле погнал; подъехал к большому камню, своротил его в сторону и наклоняется посмотреть, что там под камнем? Не успел порядком головы нагнуть – а уж Горе выскочило и уселось ему на шею. «А, – кричит, – ты хотел меня здесь уморить! Нет, теперь я от тебя ни за что не отстану». – «Послушай, Горе! – сказал купец. – Вовсе не я засадил тебя под камень…» – «А кто же, как не ты?» – «Это мой брат тебя засадил, а я нарочно пришел, чтоб тебя выпустить». – «Нет, врешь! Один раз обманул, в другой не обманешь!» Крепко насело Горе богатому купцу на шею; привез он его домой, и пошло у него все хозяйство вкривь да вкось. Горе уж с утра за свое принимается; каждый день зовет купца опохмелиться; много добра в кабак ушло. «Этак несходно жить! – думает про себя купец. – Кажись, довольно потешил я Горе; пора б и расстаться с ним, да как?» Думал‑думал и выдумал: пошел на широкий двор, обтесал два дубовых клина, взял новое колесо и накрепко вбил клин с одного конца в втулку. Приходит к Горю: «Что ты, Горе, все на боку лежишь?» – «А что ж мне больше делать?» – «Что делать! Пойдем на двор в гулючки играть». А Горе и радо; вышли на двор. Сперва купец спрятался – Горе сейчас его нашло, после того черед Горю прятаться. «Ну, – говорит, – меня не скоро найдешь! Я хоть в какую щель забьюсь!» – «Куда тебе! – отвечает купец. – Ты в это колесо не влезешь, а то – в щель!» – «В колесо не влезу? Смотри‑ка, еще как спрячусь!» Влезло Горе в колесо; купец взял да и с другого конца забил в втулку дубовый клин, поднял колесо и забросил его вместе с Горем в реку. Горе потонуло, а купец стал жить по‑старому, по‑прежнему. |