Анализ произведений Л. Андреева. Анализ произведений Л. Андреева "Жизнь Василия Фивейского" и "Иуда Искариот" на религиозную тему. Жизнь Василия Фивейского Над повестью Андреев работал два год
 Скачать 22.62 Kb.
|
|
Анализ произведений Л. Андреева "Жизнь Василия Фивейского" и "Иуда Искариот" на религиозную тему. «Жизнь Василия Фивейского» Над повестью Андреев работал два года, поводом для написания ее послужил разговор с М. Горьким об исповеди А. Апполова, отказавшегося от сана священника под влиянием «толстовского учения». В самом начале повествования Андреев даёт нам понять, что над Василием тяготит злой рок: «Он с юности нёс тяжёлое бремя печали, болезней и горя, и никогда не заживали на сердце его кровоточащие раны». Отец Василий одинок среди людей, как «планета среди планет»: сын погибает, жена находит утешение в алкоголе. Семейное счастье навсегда покинуло его дом, когда в первый раз Василий увидел свою пьяную жену и понял, что это навсегда. Осталась лишь вера. К ней Василий и обращается. Видя всю несправедливость вокруг себя, он обращается к небу, дабы укрепить свою же веру: «И точно кому-то возражая, кого-то страстно убеждая и предостерегая, он снова повторил: Я – верю». Именно в этой сцене автор впервые даёт нам понять, что Василий, несмотря ни на что, всё же сомневается в своей вере. В своём произведении Андреев экспрессионизма, которые можно найти в символах, гиперболах и преобладании лирико-субъективного начала. Это ярко вырисовывается в портрете героя, автор постоянно подчёркивает глаза Василия: «Они были маленькие, ввалившиеся, черные, как уголь, и ярким светом горел в них отразившийся небесный пламень». Одно из самых сильных описаний мы можем найти в сцене, когда церковный староста Иван Копров обвиняет отца Василия в богоотступническом своеволии: «Пунцовый от гнева, Иван Порфирыч сверху взглянул на попа — и застыл с раскрытым ртом. На него смотрели бездонно-глубокие глаза. Ни лица, ни тела не видал Иван Порфирыч. Одни глаза — огромные, как стена, как алтарь, зияющие, таинственные, повелительные — глядели на него, — и, точно обожженный, он бессознательно отмахнулся рукою и вышел, толкнувшись о притолоку толстым плечом. И в похолодевшую спину его, как сквозь каменную стену, все еще впивались черные и страшные глаза». Андреев, словно художник, используя различные приемы (эпитеты, сравнения), пишет картину так, что на протяжении всего чтения мы видим только эти глаза, которые становятся центральной деталью портретной зарисовки героя. Стоит упомянуть и о фигуре Ивана Порфирыча. Автор описывает его, как счастливого, зажиточного и всеми уважаемого человека, однако это не мешает герою быть не осторожным в своих высказываниях. Это ярко показано в сцене, когда он оговаривает пришедшую в церковь попадью за пьянство: «Эту пьяницу совсем бы в церковь пускать не следовало. Стыд!». А ведь несчастная просто искала поддержки. Обвеянная безумием и желанием воскресить умершего сына, она снова напивается и уговаривает мужа пойти на этот шаг. В ту же ночь он отчаянно и стыдливо молился: «Я – верю, - сказал невидимый голос. Угроза и молитва, предостережение и надежда были в нём». Но «в безумии зачатый, безумным явился он на свет». Вера не спасает Василия - сын рождается идиотом, и образ его (идиота) разрастается и начинает господствовать над всей семьёй: клопы, рваная одежда и бельё – символы беспорядка. Ребёнок похож на зверёныша, что своими скрюченными пальцами постоянно хочет причинить кому-то боль: «И был отвратителен и страшен его вид: на узеньких, совсем еще детских плечах сидел маленький череп с огромным, неподвижным и широким лицом, как у взрослого. Что-то тревожное и пугающее было в этом диком несоответствии между головой и телом, и казалось, что ребенок «надел зачем-то огромную и странную маску». Измученная попадья вновь впадает в алкогольное забытие и начинает сходить с ума. Стал чужд всему Василий. Вроде живет среди людей и делает все, как они, а не видно его, как будто не человек, а оболочка. Как-то на исповеди, когда старуха одна пугливо и искренне отвечала на его вопросы, спала с его глаз пелена: «До сих пор было так: существовала крохотная земля, и на ней жил один огромный о. Василий со своим огромным горем и огромными сомнениями, - а других людей как будто не жило совсем. Теперь же земля выросла, стала необъятною, и вся заселилась людьми, подобными о. Василию. Их было множество, и каждый из них по-своему жил, по-своему страдал, по-своему надеялся и сомневался, и среди них о. Василий чувствовал себя как одинокое дерево в поле, вокруг которого внезапно вырос бы безграничный и густой лес». Да только вместе с лесом стал плотнее и мрак ночи. На Великий пост пришел к нему на исповедь нищий и рассказал, как согрешил перед юной душой. За десять лет сообщил он многим священникам страшную тайну, но никто не верил. А Василий поверил, упал на корточки и закричал: «На земле и на небе ад!». В тот миг жизнь Василия Фивейского полностью изменилась. Всё перевернулось в нём. Пришел домой утомленный и грязный, словно бродил долго по полям, и признался в ту ночь Василий жене, что не может в церковь идти. Решил пережить как-нибудь лето, а к осени снять сан и уехать куда глаза глядят. Его решение принесло в дом покой. Но в конце июля, когда был Василий на сенокосе, загорелся его дом, и погибла попадья в пожаре. Испугавшись, пал он на колени и с восторгом беспредельной униженности вновь обратился к небу, изгоняя из речи своей самое слово «я»: «Верую! И снова молился, без слов, без мыслей, молитвою всего своего смертного тела, в огне и смерти познавшего неизъяснимую близость Бога». Бродив по саду дьякона, приютившего его с детьми, Василий начал думать, чем был этот пожар – столпом, указывающим путь в пустыне? «Он думал: «Боже, хватит ли слабых сил моих?» - но ответом был пламень, озарявший его душу, как новое солнце. Он избран». И люди, видевшие его в то утро, видели незнакомого, как будто тень из другого мира, человека. «Что вы смотрите? Разве я – чудо?» - спрашивает он, улыбаясь. Такими словами заканчивает Л. Н. Андреев очередную главу повести, словно подводя черту под прошлым Василия, и открывает новую страницу его жизни. Вера Василия крепнет настолько, что он в религиозном экстазе подвергает себя серьезному испытанию – пытается воскресить мертвого. Три раза восклицает: «Тебе говорю, встань!». Но скорее стены рухнут, чем он восстанет из гроба. Не с покойником ведет он поединок, а с Тем, в Кого верил беспредельно и вправе просить чуда. Но ответа нет. Василий потрясен: «Зачем я верил? Зачем Ты дал мне жалость и любовь к людям? Зачем Ты держал меня всю жизнь в рабстве и оковах?» Жуткая правда о пустоте, к которой он взывал, и бессмысленность его страданий убивают отца Василия. Его мир рушится, но даже мертвый он как будто продолжает бежать и искать ответа. Сюжет произведения часто сравнивают с библейской Книгой Иова. Но, как показывает анализ «Жизни Василия Фивейского», здесь только внешнее сходство с библейской историей. Иов претерпел несчастья и убедился, что не в его власти постичь Бога и Его пути. Он смирился. А Василий же гневно восклицает: «Зачем я верил?». Произведение Андреева – это дерзкая попытка поколебать основы религии – веру в чудо. И он создает полную драматизма историю, в которой измученный несчастьями поп вырастает в богоборца. «Иуда Искариот» Произведение было создано на острове Капри и датирована 24 февраля 1907 г. По словам самого автора, произведение было задумано как "нечто по психологии, этике и практике предательства". Андреев использует евангельский сюжет о предательстве Иисуса Христа его учеником Иудой Искариотом, по-своему истолковывая его. Если в центре внимания Священного Писания лежит образ Христа, то Андреев переключает внимание на ученика, который предал его за тридцать сребреников в руки иудейских властей и тем самым стал виновником крестных страданий и смерти своего Учителя. Конечно, тема предательства здесь звучит наиболее ярко, но данный анализ будет посвящён другому, а именно – искренней любви к Богу. В самом начале повествования читатель уже испытывает неприязнь к герою: от слови других людей мы узнаём, что Иуда корыстолюбив коварен, наклонен к притворству и лжи: «Он ссорит нас постоянно – говорили они, отплёвываясь, - он думает что-то своё и в дом влезает тихо, как скорпион, а выходит из него с шумом». И правда, никто из учеников и не заметил, когда впервые оказался оказался около Христа «этот рыжий и безобразный иудей»: И не было сомнения для некоторых из учеников, что в желании его приблизиться к Иисусу скрывалось какое-то тайное намерение, был злой и коварный расчёт». С помощью портретных зарисовок Андреев лишь усиливает неприязнь к герою: «Короткие рыжие волосы не скрывали странной и необыкновенной формы его черепа: точно разрубленный с затылка двойным ударом меча и вновь составленный, он явственно внушал недоверие, даже тревогу». «Двоилось также и лицо Иуды: одна сторона его, с черным, остро высматривающим глазом, была живая, подвижная, другая же была мертвенно-гладкая, плоская и застывшая». И несмотря на то, что с Иисусом Иуда подолгу не вёл разговоров, Христос любил всех своих учеников без исключения, несмотря на то, что Иуда и был этого недостоин, т.к. часто врал, выглядел глупым и неискренним: «По рассказам Иуды выходило так, будто он знает всех людей, и каждый человек, которого он знает, совершил в своей жизни какой-нибудь дурной поступок или даже преступление. Хорошими же людьми, по его мнению, называются те, которые умеют скрывать свои дела и мысли». «Он охотно сознавался, что иногда лжёт и сам, но уверял с клятвою, что другие лгут ещё больше, и если есть в мире кто-нибудь обманутый, так это он. Иуда.». «Иногда в своих рассказах он переходил границы вероятного и правдоподобного и приписывал людям такие наклонности, каких не имеет даже животное, обвинял в таких преступлениях, каких не было и никогда не бывает». Леонид Андреев изображает неверного ученика как ревнивого, обиженного миром, склонного к низшим радостям и одержимого смертельной любовью и преданностью к Учителю, каковая совместно с обидой и толкает его на проверку предательством народной любви к Иисусу. Христос же в произведении служит лишь для лучшего раскрытия внутреннего мира Иуды, его поступка. Одним из приемов демонстрации противоречий в образах главных персонажей становится сравнение. Лейтмотивом становятся образы камня и осьминога – двух сторон личности Искариота. Иисус сравнивается с прекрасным цветком, в основном с розой, а Иуда - с кактусом. «Неразрешимая загадка» странной близости этих разных людей реализуется в сравнении "как братья": "Из одного кубка страданий, как братья, пили они оба, преданный и предатель, и огненная влага одинаково опаляла чистые и нечистые уста". Также Иуду сравнивают со скорпионом. Смысл его (сравнения) заключается в том, что скорпионы в минуту опасности жалят сами себя, т.е. совершают самоубийство, как и Иуда после своего предательства. Греховное деяние, совершённое Иудой вполне может быть обусловлено природой его происхождения. Так, Иуда завидовал чистоте Иисуса, его непорочности и безграничной доброте к людям, т.е. всем тем качествам, на которые сам был не способен. И, тем не менее, Иуда безгранично любит Иисуса, считает его самым добрым человеком на земле и при этом не находит понимания своим чувствам. Интересен для понимания темы анализ отношений Иуды с апостолами. «Как кучка испуганных ягнят, теснились ученики, ничему не препятствуя, но всем мешая - даже самим себе» - так характеризует апостолов автор. «Посмотри: вот идут они по дороге, кучкой, как стадо баранов, и поднимают пыль» - а это характеристика, вложенная в уста Искариота. С образом ягнёнка в русской поэтической (в широком смысле) традиции связано значение невинности, жертвы, робости. Однако, из этого образа вырастает то, что в общенародном языке связывается не просто с глупостью, а с тупостью и упрямством, с трусостью. Оппонентами Иуды здесь выступают апостолы Иоанн и Пётр. Иуда видит, как Христос проявляет по отношению к ним большую любовь, которая, по мнению Иуды, не верившего в их искренность, является незаслуженной. Кроме того, Андреев изображает апостолов Петра и Иоанна, находящимися во власти гордыни — их волнует, кто будет первым в Царстве Небесном. Иуде противно слышать их споры, которые лишь показывают «истинную» любовь учеников к Иисусу. И когда Пётр с Иоанном, увлечённые спором, приходят к нему, чтобы Искариот разрешил раз и навсегда – кто же будет подле Христа, Иуда отвечает: «- Я! И, тихо бия себя в грудь костлявым пальцем, Искариот повторил торжественно и строго: - Я! Я буду возле Иисуса!». Сказанные одним из учеников слова о том, что только один Иуда любит учителя, становятся той самой правдой, за которую цепляется Иуда и начинает расспрашивать остальных об их любви. Тема истинной любви к Богу затрагивается в диалоге с Фомой накануне страшного дня. Когда Иуда говорит, что знает, кто предаст Иисуса, указывая на Фому, то имеет ввиду именно искренность его чувств. Совершив свой греховный поступок, он обвиняет в этом остальных учеников, упрекает их в том, то они могут есть, спать, и продолжать жить как раньше без своего Учителя. Совершая самоубийство, самый тяжкий грех, Иуда понимает, что не встретиться с Иисусом, но не может продолжать жить, так как не может перенести всю тяжесть своего поступка. Смерть Иисуса – это не победа Иуды, а его трагедия, так как с точки зрения Андреева, трагедия Иуды состоит в том, что он глубже Иисуса понимает жизнь и человеческую природу. Иуда влюблён в идею добра, которую сам развенчал. Анализ произведения «Иуда Искариот» был бы не полным, если бы не было отмечено, чем принципиально отличается повествование Евангелия от «Иуды Искариота». Отличие трактовки сюжета Андреева от Евангелия заключается в том, что Иуда искренне любил Христа и не понимал, почему испытывает эти чувства. |