Анна Грейси Отважная бродяжка
 Скачать 0.66 Mb.
|
Глава 17— Господи, как этой женщине удалось пробраться к порядочным людям? Неужели хозяевам неизвестно, что она предательница и шлюха? В тесном бальном зале резкое замечание услышали по меньшей мере два десятка человек. Головы повернулись как одна. — Кого я имею в виду? Конечно, эту девчонку Фарли. Взгляните на нее, танцует, словно так и надо, бесстыжая девица. Да еще и на балу в честь нашего доблестного маркиза Веллингтона! Ну что за нахалка! Голос постепенно затих, подхваченный охочей до сплетен толпой. — Эта распутница предала наших храбрых солдат французам, жила как любовница с одним из них! Мне это известно, потому что мой муж находился среди тех, кто ее схватил. Ее отец, наверное, в гробу перевернулся — он, видите ли, был священником. Заметьте, меня всегда удивляло, почему преподобный Фарли никогда даже не смотрел на дочь, должно быть, он догадывался… Толпа подступила ближе. Что-то происходило. Кейт ощущала это. Так много взглядов исподтишка и летящий глухой шепот. — Мисс Фарли, наш танец, полагаю. — Молодой франт склонился над ее рукой и повел на следующий тур. — Вы не слышали, мисс Фарли? Это чудовищно и захватывающе. По-видимому, какая-то распутница выдала себя за леди, хотя всегда шпионила на старину Бони и развлекалась с его офицерами. И она сегодня здесь! — он задумчиво оглядел зал. Кейт отвернулась, почувствовав тошноту. Позвольте только закончить танец, молилась она беззвучно, тогда удастся незаметно уйти. Но этому не суждено было сбыться. Перемещаясь в котильоне, Кейт обратила внимание, что ее партер с воодушевлением передает новости остальным. В какой-то момент он запнулся, остановился и в ужасе уставился на Кейт. Потом двинулся дальше, что-то прошептал и продолжил танцевальные па. Теперь он тщательно отводил глаза, едва дотрагиваясь до партнерши, в жестах засквозило пренебрежение. Музыка все не кончалась. Кейт чувствовала, как ее сковывает лед. Никто на нее не смотрел, никто ее не касался, никто с ней не разговаривал. Кейт наполнила горечь. Она знала, что все так и будет. По этой причине ей никогда не хотелось вновь появляться в обществе. Будь на то ее воля, она ни за что бы не прошла через подобное унижение снова. — Сэди, будьте любезны проводить меня к матери. Не думаю, что ей бы понравилось, чтобы меня как-то связывали с изменницей. Нос высоко задрался, и юная леди прервала танец на полушаге. Несколько секунд спустя последовательность котильона совсем нарушилась, поскольку каждая дама со стороны Кейт, пылая праведным гневом, покинула танцевальную площадку в сопровождении своего кавалера. Кейт взглянула на партнера с молчаливым призывом. Если бы только он сопроводил ее, она могла бы уйти с достоинством. Его лицо презрительно скривилось. — Мой брат был ранен в Саламанке! — прорычал он и пошел прочь. Кейт, замерев, осталась стоять посреди бального зала. Она знала, что ей следует идти, чтобы скрыться от этих глаз, шепотков и кивков. От ненависти. Отвращения. Жадных сплетен. Но не могла пошевелиться. Она чувствовала, как оставшиеся танцоры мнутся вокруг, как гудят слухи и домыслы. Музыка смолкла в середине такта, когда оставшиеся пары покинули танцевальную площадку. Создавалось впечатление, будто все сосредоточилось на Кейт. Она видела, что толпа собирается плотной стеной, ощущала сверлящие алчные взгляды скучающих аристократов, жаждущих сенсаций, которые оживили бы их безопасные изнеженные и пресные жизни. Львы и христиане53. Эта мысль придала Кейт силы двигаться. Она повернулась, ища леди Кейхилл, но той нигде не было. Кейт медленно пошла вперед в окружении зевак, пытаясь не обращать внимания на вал направленных на нее щупающих, злобных, презрительных взоров. Ей нечего стыдиться. Она не даст им насладиться своим унижением. Кейт гордо выпрямила спину. Стоящие вокруг неохотно уступали дорогу. Дамы, которые лишь недавно уверяли ее в дружбе, отворачивались с заледеневшими лицами. Никто не желал встречаться с ней взглядом. Ее сверлили сотни глаз. — Немногим лучше маркитантки. — Какая дерзость — вести себя, словно она леди! И еще один голос, недвусмысленно: — Шлюха-изменница! Кейт охватила дрожь. Она ничего не могла с этим поделать — не могла не замечать, презреть эти несправедливые оскорбления, которые кидали ей люди, отказывающиеся даже смотреть на нее. Девушка заставила себя идти, отчаянно надеясь, что ее дрожь незаметна наблюдателям. Почему зал такой длинный? Еще четыре шага. Три… два… Сильная рука в черном выскользнула из толпы и втолкнула ее обратно в центр круга. — Что?.. — Думаю, вы забыли про меня, мисс Фарли, — произнес Джек. Его голос прорвался сквозь настороженную тишину. Кейт моргнула. — Мой танец, полагаю. Вы не помните? Он улыбнулся, глядя в ее растерянное лицо и сопровождая обыденные слова безжалостной хваткой на локте. — Но… На виду у всех Кейт не посмела этого произнести: она не обещала ему танец. Джек не танцевал. По крайней мере, с момента своего ранения. Он только прислонялся к стенам и колоннам и молча глазел на нее. Так с чего бы ему вдруг ее разыскивать? Именно теперь, когда весь мир снова против нее и она не хотела ничего, кроме как сбежать. Кейт попыталась вырваться, но майор держал ее слишком крепко. Не обращая внимания на взгляд, полный душераздирающей мольбы, Джек двинулся прямо сквозь толпу, таща девушку за собой, обмениваясь на ходу веселыми приветствиями, будто они и не находились в самом центре скандала, когда за каждым их шагом следили сотни глаз. Его неровные шаги отдавались эхом, пока он вел Кейт на безлюдную площадку для танцев. Наконец он выпустил ее локоть, но вместо этого взял за руку. Поклонившись, Джек коснулся запястья легким поцелуем. Кейт ошеломленно уставилась на него. Он улыбнулся ей, озорно и нежно. — Будьте мужественной, любовь моя, — шепнул Карстерз, выпрямляясь, — давайте покажем им, что старого калеку и храбрую героиню войны нельзя задеть какими-то сплетнями. Джек кивнул в сторону оркестра. Взгляд Кейт устремился следом. Там с решительным видом стоял сэр Тоби. Он улыбнулся и приветственно помахал, затем повернулся к музыкантам. Зазвучала мелодия. Глаза Кейт затуманились, стоило ей посмотреть на склоненное к ней красивое лицо. Она была готова выдержать все: издевательства, насмешку, брезгливость, ругань. Но доброта майора сломила ее выдержку. Джек настойчиво шагал в затейливом танце, раненая нога добавляла действу оттенок неуклюжей пародии. Кейт грациозно исполняла свою партию, по возможности приспосабливаясь к его хромоте. Взгляд Джека не отрывался от ее лица. Она высоко держала голову, но двигалась вслепую. Никто вокруг не видел ее слез, струящихся по щекам. Джек хотел бы обнять ее, мечтал, чтобы пуританское английское общество переступило через свои запреты и приняло скандальный венский танец, который недавно стал пользоваться небывалым успехом в Европе. Карстерз нежно улыбнулся любимой. Да, было бы прекрасно держать Кейт в объятиях в вальсе. Бальный зал превратился в пустыню, гости — в молчаливые привидения. Слышались только звуки оркестра, стук ботинок Джека и едва уловимый шорох атласных туфелек Кейт, пока снова не началось перешептывание. Танец закончился, но под присмотром Табби следующий начался тотчас же. Когда и второй подходил к концу, Джек снова склонился над рукой Кейт и пробормотал: — Боюсь, два танца — мой предел. Третий — и люди решат, что вы легкомысленны. Кейт оцепенело уставилась на него. Ее осудили как шлюху и предательницу, а он утверждает, что три танца с одним и тем же партнером прославят ее легкомысленной особой! В горле назревал истеричный смешок. Снова заиграла музыка. — Мой танец, полагаю, мисс Фарли. С тобой все, Карстерз. Леди обещала его мне. Их слышал весь зал, но, не дожидаясь ответа, Френсис увлек Кейт в контрдансе. Больше на танцевальной площадке никого не было. — Мисс Фарли, не окажете ли вы мне честь в следующем танце? Молодой человек склонился над нервно подрагивающими пальцами Кейт. Он был одет в безупречный вечерний костюм. Один пустой рукав заколот. Кейт молча взглянула на него. — Должно быть, вы меня не помните, мисс Фарли, но мы встречались в Бадахосе. Арнольд Бентэм к вашим услугам. Кузен Френсиса. Кейт посмотрела на его пустой рукав. Джентльмен улыбнулся: — Нет, мисс Фарли, эту руку я потерял в Саламанке. Вы спасли вторую в Бадахосе, и сейчас я предлагаю ее вам. С единственной оставшейся рукой Арнольд Бентэм проводил Кейт на следующий танец. Две пары присоединились к ним — Френсис и Эндрю Леннокс со своими партнершами. Джека нигде не было видно. — Мисс Фарли, позвольте мне представить вам моего сына в качестве подходящего партнера? Он… он слишком мало практиковался, но для вас это ведь не столь важно? — раздался хорошо поставленный голос. Кейт обернулась и замерла как вкопанная. Ее предполагаемый партнер стоял очень тихо, прямо улыбаясь ей, его рука лежала на локте дамы средних лет. Лицо Кейт исказилось. Это уже слишком. Неожиданная доброта. Поддержка. А теперь еще и это. Перед ней находился Оливер Гринвуд. Оливер Гринвуд, которого она встретила молодым испуганным лейтенантом в Торреш Ведраш, но тогда его глаза и щеки заливала кровь. Кейт навещала его несколько раз, когда прибыла в Лондон, но он был последним, кого она ожидала встретить на балу. Оливер Гринвуд ослеп. — Мисс Фарли, для меня будет огромной честью, если вы встанете рядом, — произнес Оливер Гринвуд, кланяясь в ее направлении. Кейт взглянула на миссис Гринвуд. На лице его матери отражалась борьба эмоций. Она кивнула Кейт со слезами на глазах. Кейт сделала реверанс. — Это будет честь для меня, — прошептала она, подавляя рыдания, и заняла позицию. Неожиданно их окружили все, кто присоединился к этой партии. Френсис, Табби, Эндрю Леннокс и другие неизвестные Кейт люди, которые казались ей смутно знакомыми и которые явно приходились друзьями Оливеру Гринвуду. И их партнерши — девушки, также по большей части неизвестные Кейт, девушки, которые ободряюще ей улыбались и кивали. Каким-то образом они вступили в танец. Оливера справа мягко вели его друзья офицеры. Они вели и Кейт тоже, потому что она ослепла от слез. И когда танец закончился, слезы были не только на ее щеках. — Могу я сопроводить вас к вашему опекуну, мисс Фарли? — поинтересовался Оливер Гринвуд. — Еще не время, молодой Гринвуд, — добродушно раздалось позади них, — я хочу поговорить с этой юной леди. — Сэр! — внимание всех обратилось в сторону говорящего. Кейт повернулась. К ней приближались Джек и мужчина в темно-синем непритязательном аккуратном фраке — невысокий, худощавый, его голубые глаза сияли, глядя на нее поверх одного из самых знаменитых носов в Европе. — Милорд! — выдохнула она и присела в реверансе. — Итак, это и есть малышка Кейт Фарли, которая вскружила головы моим офицерам? — произнес маркиз Веллингтон. Он снова улыбнулся Кейт, поклонился и поцеловал ей запястье. Вздох разнесся по залу. — Я знал вашего отца, моя дорогая. Он был весьма приятным человеком. Сожалею о его кончине. И ваших братьев. Храбрые ребята, храбрые. Они бы вами гордились. Маркиз взял ее руку и положил себе на локоть. — Не желаете ли пройтись по залу? Не дожидаясь ответа, он пошел вперед, понизив голос, чтобы его могла услышать только Кейт: — Молодой Карстерз поведал мне о происходящем. Свора никчемных кудахчущих подстрекателей. Но мы их приструним. Осадим, покажем им, какие они трусы, да? Веллингтон медленно шел по направлению к толпе, которая подалась вперед, желая поговорить с великим человеком. По дороге он представлял Кейт, словно являлся другом ее семьи: одному — как смелую юную героиню, другому — как храбрую благородную леди. Вскоре к ним присоединилась группа женщин постарше, одна из которых взяла Кейт под руку, явственно оказывая ей поддержку. Кейт взглянула на нее — дама была ей незнакома. Та склонилась к Кейт: — Леди Шарлотта, моя дорогая. Мне ужасно жаль, что все так получилось. Если бы я знала… Но мы все играли в карты и только услышали, что произошло. Она указала на своих компаньонок. Кейт узнала леди Кортни и несколько других подруг леди Кейхилл, но эту блистательную матрону видела первый раз. Заметив, что Кейт все пытается разгадать загадку, леди добавила: — Я мать Арнольда Бентэма, вы также знакомы с моим племянником, Френсисом. — Кейт понимающе кивнула, и дама продолжила: — Вы спасли моему Арнольду жизнь, мисс Фарли. И тем самым обеспечили себе вечную дружбу и поддержку с моей стороны и со стороны этих леди тоже. Кейт медленно кружила по комнате. С одной стороны шел маркиз Веллингтон, с другой — группа самых влиятельных в обществе матрон. Ее изумил такой поворот колеса фортуны, она толком не могла понять, что происходит. Девушка кивала, делала реверансы и улыбалась, не замечая тех, кого встречала и кто пожимал ей руку. Джек находился рядом, в паре шагов от нее, ее защитник. Она ощущала его присутствие, его силу. Ей хотелось коснуться его, но она не смела. Кейт повернулась, чтобы посмотреть на него через плечо. Их взгляды встретились, притянулись друг к другу, лаская, но она неумолимо пошла дальше, и их разделила толпа, наседая, жаждая встретиться с великим человеком и его протеже. Кейт с трудом в это верилось. Ее выхватили из худшего ночного кошмара и вовлекли в самую триумфальную процессию под руку с величайшим из живущих героев Англии. Но именно Джек спас ее. Он рисковал подвергнуться остракизму, встал рядом с ней на публике, объявил о своей поддержке перед всем миром. Джек, который был затворником, прячущим ото всех свои раны — именно он танцевал с ней, когда никто даже не смотрел ей в глаза. И именно под руку с Джеком она хотела идти, в его объятиях желала находиться. Кейт обернулась. И не увидела его. Тревожно оглядела зал. Где же он? Его нигде не было. Он помог ей в трудную минуту. Конечно же, он не бросит ее в час торжества! Не мог же он не знать, что триумф для нее ничто, если его нет рядом? Через десяток голов Кейт перехватила взгляд Френсиса и задала ему безмолвный вопрос. Он нахмурился, потом пожал плечами и покачал головой. Лицо Кейт вытянулось. Джек ушел. Почему? С тяжелым сердцем Кейт вернулась к пустым приветствиям доброжелателей и подхалимов. — Что значит, уехала? Куда уехала? Ее никто не видел с того проклятого бала, и вот что я вам доложу, бабушка, — нет ничего более неблагоразумного. Ей нужно выезжать, встречаться с людьми, общаться, показать им, что ей нечего скрывать. Мы исправили худшее, но если она прячется… — Я сказала, она уехала, Джек. Совсем. Уехала. — Куда? Что вы имеете в виду? — Неожиданно Джек побледнел и поспешно сел. — Она оставила Лондон? Леди Кейхилл взглянула на него с состраданием. Ее сердце сдавила тяжесть. Он вел себя как дурак. — Куда она отправилась? — Обратно в деревню, где я ее нашла. — Боже мой, как вы ей позволили. Что она там забыла? Что заставило ее так поступить? Джек поднялся и начал расхаживать туда-сюда, сгибая и разгибая пальцы. Неожиданно голос его стал резок: — Кто ее сопровождает? Как она путешествует? И кто ее там встретит? Его бабка пожала плечами. — Вы отпустили ее одну! — прорычал Джек. — Об этом речь вообще не шла, и прекрати разговаривать со мной таким тоном. Я точно так же беспокоюсь о проклятой девчонке, как и ты! — сердито ответила леди Кейхилл. — Глупое дитя сбежало на рассвете. — На чем она уехала? — Не знаю, Джек, почтовыми или дилижансом, полагаю. — Господи! Почтовые или дилижанс! Толкаться бог весть с кем. Разве ее не предупреждали об опасностях? Разбойниках, грабителях? Разве она не знает, как часто происходят несчастные случаи? Молю Господа, чтобы она поехала почтовыми. По крайней мере, у них есть охрана. Бранясь, Джек выбежал из комнаты. Леди Кейхилл осталась сидеть с удовлетворенной улыбкой на лице. — Какого черта вы вытворяете? Рев, способный докатиться эхом до самого неба, настолько напугал Кейт, что она выронила корзину. Но все же это был очень знакомый рев. Она оглянулась. На взмыленной, с вздымающимися боками и дрожащими ногами, лошади сидел Джек Карстерз и грозно буравил ее глазами. Выглядел он ужасно. Весь покрытый грязью, небритый, со сбившимся на бок галстуком. Ее взор смягчился. Кейт посмотрела по сторонам. Узкая дорога, по которой она продолжала идти, не была пустынной. Несколько фермеров навострили уши. Кейт улыбнулась Джеку на радость наблюдателям. — Добрый день, мистер Карстерз, — спокойно произнесла она ясным голосом. — Как видите, я направляюсь в деревню. — Ах, направляетесь в деревню! И у вас даже мысли не возникло, что о вас могут беспокоиться? Она молча подняла на него глаза. Зачем ему беспокоиться? И почему он так зол? — Как, к дьяволу, вы сюда добрались? — Наняла карету с эскортом. — Карету с эскортом? Ах, карету с эскортом! Казалось, это окончательно довело его до бешенства. Он тяжело дышал, во взгляде плескалась синяя ярость. — И что в этом такого? — Только то, что в поисках вас я останавливался на каждой проклятой почтовой станции между этим местом и Лондоном. — О нет, не может быть! Кейт посмотрела на него, представляя, как это выглядело. Затем хихикнула. Насколько Джек потом понял, именно смешок заставил его так поступить. С рассерженным рычанием он наклонился, схватил Кейт за подмышки и втащил к себе на лошадь. Не обращая внимания на возмущенные крики, он прижал ее к груди и поехал прочь. Кейт сопротивлялась, но, так как конь убыстрял шаг, была вынуждена ухватиться за Джека, чтобы не упасть. Фермеры приблизились, некоторые держали прутья и дубины. В то же мгновение Джек прижался губами к ее губам. Сопротивление Кейт утихло, как только ее захватило знакомое волшебство его поцелуя. Она наконец-то оказалась там, где больше всего на свете хотела быть. Одной рукой Кейт обняла Джека за шею, запутавшись пальцами в непокорных влажных волосах. Другой рукой нежно поглаживала его небритые щеки. Отбросив все преграды, она распахнула свое сердце и позволила себе просто любить его. К тому моменту, как поцелуй закончился, они оставили ухмыляющихся крестьян далеко позади. Кейт вздохнула и потерлась лицом о колючий подбородок. Она льнула к Джеку, вбирая его вкус губами и наслаждаясь силой его объятий. — Знаете ли, не было никакой необходимости убегать, — немного погодя произнес Джек. — Мы все держали в наших руках. Никаких сомнений — вы были бы приняты обществом. Нет нужды прятаться здесь. — Убегать? — тихо переспросила Кейт. — Разве леди Кейхилл вам не сказала? — Она мне сказала. Откуда, как вы думаете, я бы узнал, где искать? Джек развернул девушку лицом к себе, глаза его горели, руки крепко ее сжимали. Он встряхнул Кейт: — Что вы здесь нашли? Маленькую грязную деревню? Разваливающийся коттедж? Компанию неотесанной деревенщины? Вы же не можете на самом деле предпочесть это Лондону! Кейт пристально посмотрела на него. — Все, в чем я нуждаюсь в этом мире, находится здесь, — медленно произнесла она. — В Лондоне нет ничего из того, что мне необходимо, или того, что я хочу. Она вернулась в кольцо его рук. Джек побледнел, его хватка ослабла. Он невидяще уставился куда-то над ее головой. — Ничего? — наконец спросил он. — Ничего. Все, что мне нужно, находится здесь, — повторила Кейт. Карстерз осел в седле. — Так тому и быть. Смирившись, он повернул лошадь обратно в деревню. Они ехали в молчании. Слышалось лишь пение птиц да мерный цокот подков. Кейт откинулась на грудь Джека, постукиваясь о его твердое теплое тело в такт лошадиной поступи. Ей было нечего сказать. Почему он не способен осознать ее чувства? Она сказала ему так много, как только смогла. Зачем он поехал за ней? Его послала за ней бабушка? Было ли это обязательством? Он спас ее репутацию, но потом дал понять, что не нуждается в ней. Хорошо, он желал ее, но она хотела большего. Они все ближе и ближе подъезжали к деревне. И вот, наконец, стал виден крест небольшой церквушки. Джек остановил лошадь. — Черт побери, если я это сделаю, и, черт побери, — если нет, но, будь оно все проклято, я это сделаю, и пошли к черту все обстоятельства! — неожиданно рявкнул Джек. Он развернул коня и пустил его галопом в обратном направлении. Кейт вцепилась в Джека ради собственной жизни. — Куда мы едем? Это не дорога в деревню, — пронзительно завизжала она. Но в ответ майор только крепче прижал ее к себе и пришпорил скакуна. — Коттедж в другой стороне, — крикнула Кейт, подскакивая в седле. Лошадь продолжала нестись галопом. Джек молчал. Кейт расстроено уткнулась в его грудь. — Джек! Куда мы едем? Майор крепко стиснул ее: — Я вас похищаю. Кейт была ошеломлена. Похищает ее? — Все так делают, почему не я? — прокричал Джек ей в ухо. — Ох, Джек, нет. Только не вы, пожалуйста, не вы, — с дрожью в голосе произнесла Кейт и заплакала. Испуганный, Карстерз остановил коня. Неловко соскользнул с него и опустил Кейт на землю. Ее ноги подогнулись, и она упала на траву. Он последовал за ней, схватив в объятия. — Нет, Кейт, не надо, умоляю, не надо, — потерянно повторял он. — Пожалуйста, не плачьте. Джек достал большой носовой платок и начал неуклюже промокать ей щеки. — Не плачьте, дорогая. Я не вынесу ваших слез. Кейт зарыдала еще сильней. Джек обнимал ее, нежно покачивая, пока всхлипы не стали стихать, и продолжал удерживать на коленях, прижав лицом к своей груди и нежно поглаживая растрепанные волосы. В конце концов, справившись с собой, Кейт отстранилась. — Почему? — прошептала она. Джек глубоко вздохнул и в отчаянии покачал головой. — Я… я просто подумал, если вы и в самом деле приняли решение жить в сельской глуши… — Продолжайте, — потребовала Кейт. Карстерз явно испытывал неловкость. — Ну… я подумал… вы могли бы… — Могла бы что? — снова потребовала Кейт. Он неожиданно взорвался: — Вам следует знать. Я посчитал, что, если вы решили похоронить себя в безвестности, по крайней мере, могли бы сделать это со мной! А теперь вы получили то, что хотели. Разве я не жалкий мерзавец? Самонадеянный дурак, который посмел думать, что вы согласитесь… — Соглашусь с чем? Сердце учащенно забилось. Они подошли к сути вопроса. На что бы она с радостью согласилась, по его мнению? Быть снова похищенной? Стать его любовницей? Его шлюхой? Согласилась с тем, что ее сердце будет навеки разбито? Наступило долго молчание. Наконец Джек сунул руку во внутренний карман своего сюртука и вытащил заполненный документ. Мгновение он смотрел на него, его губы печально скривились, и он бросил бумагу на траву между ними. — Взгляните сами. Вот свидетельство того, какой я на самом деле самонадеянный дурак. Давайте, откройте, посмотрите сами. Но только не смейтесь мне в лицо. Дрожащей рукой Кейт потянулась к листику. Раскрыв, она перечитала его несколько раз, ее разум пытался осознать значение написанного. — Это особое разрешение, — потрясенно произнесла она. — И оно выдано уже давно. Джек получил его до того, как ее похитил Джеремайя Коул, в волнении сообразила Кейт. — Да. Вот такой я дурак: подумал, что вы выйдете за меня замуж. Майор рассмеялся сухим неприятным смехом, который резко оборвал. — А почему вы просто не спросили у меня? — поинтересовалась она мягко. — Спросил у вас? — голос его был полон горечи. — Зачем спрашивать, если нет возможности принять предложение. Какая леди согласится выйти замуж за такого, как я, — за калеку с отвратительными манерами да урода впридачу? И без пенни в кармане? Ну и что это за партия для женщины? — Для некоторых женщин это очень хорошая партия. При этих словах Карстерз все-таки взглянул на Кейт: — Возможно… Если женщина потеряла все — свой дом, семью, свое… свое доброе имя. Такая женщина могла бы счесть это достаточным. У нее не было бы иного выбора. И он дал ей семью, отличный дом и спас ее доброе имя. Кейт чувствовала, что в ней растет злость. Он посмел думать о себе, как о плохой партии? А о ней, как об охотнице за богатством! — А женщина, от которой отвернулась удача? — спросила она. — Женщина, чье доброе имя было восстановлено раздражительным нищим калекой — такую женщину следует обмануть, похитить, принудить? — Я так поступил только потому, что вы сбежали. — Джек выглядел пораженным. — Мне показалось, вам не нужна лондонская жизнь, поэтому я подумал… — Я приехала сюда, чтобы вернуть вещи, которые продала, когда у меня не было денег. Кое-что из драгоценностей моей матери, книги отца и тому подобное. Леди Кейхилл прекрасно об этом известно. Она ожидает меня ко вторнику. Я не убегала ни от кого и ни от чего. Вам следовало лучше меня знать! — Я не думал… Он безнадежно пожал плечами. — Да, вы не думали! — разозлилась Кейт. Она придвинулась ближе и ударила его по руке. — Вы раздражительный и нищий, а еще — просто глупый! Вы большой безмозглый олух! Вы не разговаривали со мной неделями… — Но вы бы не… — И вы сверкали и плевались в меня синим пламенем через заполненные толпами танцевальные залы… — Каким синим пламенем? Кейт пропустила вопрос мимо ушей. Если он не осознает силу своих прекрасных синих глаз, она не станет осведомлять его об этом. Кейт снова ударила Джека, на этот раз в грудь. — А теперь вам следует посадить меня на свою жалкую вонючую… — Вонючую? Одной рукой майор обнял ее. — Вонючую, изможденную лошадь перед людьми, которых я знала еще ребенком, а потом без тени малейшего стыда вы должны поцеловать меня… — Мне кажется, вы уже сами целуете меня на свой манер, — прервал ее Джек, перехватив маленький кулачок, когда тот оказался слишком близко к его подбородку. — А потом, ты, увалень, если этого недостаточно, должен проскакать со мной по округе мили и мили… — Ты очень красиво скачешь, — вставил он озорно. — Надо же, решил, что я даже не заслуживаю вежливого предложения! Когда я сказала тебе, что люблю тебя! И Кейт с яростью обрушила на него последний удар. Джек сжал Кейт и уставился в ее лицо: — Ты что? Ты такого не говорила! — Говорила, — вспыхнула она. — Когда? Багровая краска залила щеки девушки: — Когда сказала, что у меня есть все, в чем я нуждаюсь. Он продолжал ошеломленно смотреть на нее. Потом его глаза загорелись: — И я должен был понять из этого, что ты меня любишь? Она смущенно кивнула. Неожиданно майор рассмеялся. Звонко. Радостно. — Ну какой же я и в самом деле олух! Ты так ясно это сказала, а я, такой глупец, не понял! — Я же тебя поцеловала, — пробормотала Кейт обиженно. Джек перестал смеяться, и она ощутила тепло его улыбки, когда он притянул ее ближе и обнял. Кейт отказывалась встречаться с ним взглядом. — Да. Ты это сделала. И это было очень мило, — он склонился к ней, ища ее губы. Кейт надулась: — Я не целуюсь с отвратительными похитителями. Карстерз снова рассмеялся и перевернулся вместе с ней так, что она оказалась на нем. — Тогда, моя маленькая злючка, не будешь ли ты так добра поцеловать человека, который сходит по тебе с ума? Мужчину, которому нечего предложить, кроме сердца и тощей, но чистой лошади. И хотя он тебя не заслужил, однако с отчаянием и почтением просит тебя стать его женой. Кейт замерла, и Джек ужаснулся, увидев, как из ее прекрасных глаз вновь полились слезы. — Ох, любовь моя, прости меня. Что бы я плохого ни сделал или ни сказал, прости. О боже, я такой непроходимый дурак, но я так тебя люблю. Кейт, милая, пожалуйста, не плачь. Слезы полились сильней, заливая ее лицо. Он поцеловал мокрые щеки, глаза, рот. — Не плачь, любимая. Я этого не вынесу. Она посмотрела на него затуманенными глазами: — Прости меня… Его сердце сжалось от невыносимой боли. — Прости меня, Джек, дорогой… Это потому что я так счастлива, — всхлипнула Кейт. Как же хорошо, когда тебя так обнимают руки любимого, как безопасно и тепло. Щека Кейт покоилась у сердца Джека, голова упиралась в его подбородок. Она потерлась о грубую щетину и вздохнула от удовольствия. Потом встретилась глазами с Джеком, и нежность, которую увидела в них, согрела ее до самых кончиков пальцев. Наконец Кейт заставила себя отстраниться. Джек неохотно позволил ей это. Она села и оправила платье. Он остался лежать и смотрел на нее с ласковой и гордой улыбкой. — Я только что подумал о еще одной причине, по которой тебе следует выйти за меня, — протянул он. — Хм? — Стирка. Никогда не знал женщины, которая бы так славно с этим справлялась, — хмыкнул майор, вытаскивая травинки из ее волос. Кейт оттолкнула его и пихнула обратно на землю. Положила ладони ему на грудь, отчасти чтобы быть уверенной, что он держится от нее на расстоянии, отчасти, чтобы чувствовать под своими пальцами его тепло. Ее лицо стало серьезным, а глаза тревожно потемнели. — Я хочу кое-что спросить, Джек. Тебя действительно не волнует то, что произошло со мной в Испании? Его взгляд смягчился. — Напротив, очень даже волнует… но не по тем причинам, что беспокоят тебя, любовь моя. — Он рванул ее к себе. — Меня волнует, что ты испытывала страдания и страх, что голодала и находилась в опасности, и тебя некому было защитить. Меня заботит, что ты осталась без поддержки и помощи, в которых так нуждалась, что стала предметом сплетен, жестокого обращения и даже хуже. Меня тревожит, что ты пришла в пустой дом и столкнулась с лишениями. И меня страшно волнует, что тебе пришлось зарабатывать на жизнь, скребя мои полы и терпя мой отвратительный нрав… Его голос дрогнул и затих, Джек крепче сжал Кейт, сотрясаясь от переполнявших его чувств. Спустя некоторое время он перестал дрожать, его хватка изменилась. Губами он нашел губы Кейт — бесконечно нежные, бесконечно любящие. — Клянусь, Кейт, ты больше никогда не будешь голодать, бояться, и никогда больше не испытаешь боль одиночества. Пока я жив, не позволю этому случиться. И еще я клянусь всю жизнь любить и защищать тебя. Она ослабела от облегчения и радости. — А я тебя, любимый, — шепнула Кейт. И это было все, что она успела сказать, прежде чем его рот снова нашел ее. После долгой и нежной паузы Джек добавил: — Кроме того, я твердо убежден… — Он двинулся в узнаваемой эротичной манере, на его лице появилась дерзкая усмешка: — …твердо убежден, что девственности совершенно нет места в браке. Сбитая с толку ощущениями, которые вызвали его движения, Кейт медленно осознавала значение слов Джека, но понемногу догадалась о причинах его порочной насмешливой улыбки, смеха, глубокой страстной любви и понимания в синем взоре. Кейт хихикнула, ленивый смешок вырвался и у майора, когда он усилил объятия и прижал ее к себе как можно крепче. Через несколько мгновений Кейт опустила его подбородок так, чтобы видеть глаза. В ее влюбленном взгляде таился озорной намек: — Итак, ты клянешься всегда любить и защищать меня… — Всегда, милая. — И убедишься, что я больше никогда не буду испытывать голод? — Конечно. — И обещаешь убивать для меня пауков. — Сколько твоей душе угодно. — И никогда не заставишь скрести твои полы. — Нахалка! — Дразня, он щелкнул ее по носу. — Если помнишь, это была не моя идея. — О да, теперь припоминаю. Ты предпочитаешь грязные полы, — знающе кивнула Кейт. Низкий насмешливый рык и быстрый крепкий поцелуй стали ей ответом. — И ты даешь слово, что мне больше не придется иметь дело с твоим «дурным нравом»? Она потянулась и стала накручивать прядь его темных волос на свой палец. Затем слегка дернула, чтобы Джек хорошенько ее понял. Зловещий взгляд сверкающих глаз заставил ее хмыкнуть. — Это от многого зависит, — сказал он строго. — От чего, дорогой? — промурлыкала она, невинно хлопая ресницами. — От таких вещей, как например, будут ли кофейники и вазы оставаться на столах или летать по воздуху. — О, даже и не знаю, смогу ли я пообещать такое, — поморщилась Кейт. — Видишь ли, кофейники так непредсказуемы. — М-м-м, — протянул майор. — Вероятно, мне понадобится двадцать или тридцать лет, чтобы понять смысл жизни кофейников. — О нет, — с нежностью в голосе не согласилась Кейт. Джек насмешливо посмотрел на нее. Его сердце глухо стучало от неприкрытого обожания, которое исходило из ее глаз. — Намного дольше, мой дорогой, намного, много дольше, — прошептала она и, дотянувшись, прижалась губами к его. |