Собрание юмористических рассказов. Антон Павлович Чехов
 Скачать 6.42 Mb.
|
Индейский петух(Маленькое недоразумение)– Чучело ты, чучело! Образина ты лысая! – говорила однажды Пелагея Петровна своему супругу, отставному коллежскому секретарю Маркелу Ивановичу Лохматову. – У всех мужья как мужья, одну только меня господь наказал сокровищем‑лежебоком! У сестры Глашеньки муж и носки штопает, и кур кормит, и за провизией на рынок ходит. Прасковьи Ивановнин муж, и что это за человек! – только и ищет, чем бы жене своей угодить: то клопов из кроватей вываривает, то шубу выбивает, чтоб моль не поела, то рыбу чистит. Один только ты у меня, нечистый тебя знает, в кого уродился! День‑деньской лежишь, как анафема, на диване и только и знаешь, что водку трескаешь да про Румелию балясы точишь!.. – Что же мне делать? – робко спросил Маркел Иваныч. – Что делать! Да мало ли делов? Куда в хозяйстве ни сунься, везде дело. Взять хоть индейского петуха. Уж неделя, как тварь не пьет, не ест… вот‑вот издохнет, а тебе и горя мало, наказание ты мое! У, так и тресну по уху! А ведь петух‑то какой! Гора, а не петух! За пять рублей другого такого не купишь! – Что же мне тово… с петухом делать? Не к доктору же с ним идти! – Зачем к доктору? Доктора не обучены птицам… Ты у людей порасспроси… Люди все знают… А то и сам бы, дуралей, своим умом пораскинул, как и что. В аптеку бы сходил. В аптеке много лекарств! – Пожалуй, я схожу в аптеку, – согласился Лохматов. – Пожалуй. – И сходи! Дайте, скажи, мне на десять копеек крепительного! Маркел Иванович лениво поднялся с дивана, вздохнул и стал натягивать на себя панталоны (когда он сидит дома, Пелагея Петровна из экономии держит его в одном нижнем). Он был выпивши, в голове его от одного виска к другому перекатывалась тяжелая, свинцовая пуля, но мысль, что он идет сейчас делать дело, подбодрила его. Одевшись, он взял трость и степенно зашагал к аптеке. – Вам что угодно? – спросил его в аптеке толстый лысый провизор с большими, пушистыми бакенами. – Мне чего‑нибудь этакого… – начал робко Маркел Иванович, почтительно глядя на пушистые бакены. – У меня, собственно говоря, нет рецепта, и я сам не знаю, что мне нужно, может быть, вы мне посоветуете что‑нибудь. – Да, а что случилось? – Дело в том, что уж неделя, как не пьет, не ест. Все время, знаете ли, слабит. Скучный такой, унылый, словно потерял что‑нибудь или совесть нечиста. Провизор приподнял углы губ, прищурился и обратился в слух. Фармацевты вообще любят, когда к ним обращаются за медицинскими советами. – А… гм… – промычал он. – Жар есть? – Этого я вам не могу сказать, не знаю… Уж вы будьте такие добрые, дайте чего‑нибудь. Верите ли? Смотреть жалко! Был здоров, ходил по двору, а теперь на тебе! – ни с того ни с сего нахмурился, наершился и из сарая не выходит. – В сарае нельзя… Теперь холодно. – Хорошо, мы его в кухню возьмем… А жалко будет, ежели тово… околеет. Без него индейки жить не могут. – Какие индейки? – вытаращил глаза провизор. – Обыкновенные… с перьями. – Да вы про кого говорите? – Про индейского петуха. На лице провизора изобразилось «тьфу!». Углы губ опустились, и по строгому лицу пробежала тучка. – Я… не понимаю, – обиделся провизор. – Не понимаете, какой это индейский петух? – в свою очередь не понял Лохматов. – Есть обыкновенные петухи, что с курами ходят, а то индейский… большой такой, знаете ли, с хоботом на носу… и еще так посвистишь ему, а он растопырит крылья, нахохлится и – блы‑блы‑блы… – Мы индюков не лечим… – пробормотал провизор, обидчиво отводя глаза в сторону. – Да их и лечить не нужно… Дать какого‑нибудь пустяка и больше ничего… Ведь это не человек, а птица… и от пустяка поможет. – Извините, мне некогда. – Я знаю, что вам некогда, но сделайте такое одолжение! Что вам стоит дать чего‑нибудь? Чего хотите, то и дайте, я не стану разговаривать. Будьте столь достолюбезны! Просительный тон Маркела Ивановича тронул провизора. Он опять нахмурился, поднял углы губ и задумался. – Вы говорите, что не пьет, не ест… что его слабит? – Да‑с… Крепительного чего‑нибудь. – Погодите, я сейчас. Провизор отошел к шкафчику, достал оттуда какую‑то книгу и погрузился в чтение. Лицо его приняло сократовское выражение и на лбу собралось так много морщин, что Маркел Иванович, глядя на него, побоялся, как бы от напряжения кожи не порвалась провизорская лысина. – Я вам порошок дам, – сказал провизор, кончив чтение. – Покорнейше вас благодарю. Только, извините за выражение, как я ему этот порошок дам? Ведь он не клюет! Ежели бы он понимал свою пользу, а то ведь птица глупая, нерассудительная. Положишь перед ним порошок, а он и без внимания. – В таком случае я вам капель дам. – Ну, капли другое дело. Капли насильно влить можно. Провизор повернул голову в сторону и прокричал что‑то по‑немецки. – Ja!152 – откликнулся маленький черненький фармацевт. Лохматов направился туда, где возился этот фармацевт, облокотился о стойку и стал ждать. «Как он, собака, все это ловко! – думал он, следя за движениями пальцев фармацевта, делившего какой‑то порошок на доли. – И на все ведь это нужна наука!» Покончив с порошками, фармацевт взял флакон, наболтал в него коричневой жидкости, завернул в бумагу и подошел к Лохматову. – Вам на десять копеек капель? – спросил он. – Индейскому петуху. – Что? – вытаращил глаза фармацевт. – Индейскому петуху. – С вами говорят по‑человечески, – вспыхнул фармацевт, – вы и должны отвечать по‑человечески. – Как же вам еще отвечать? Говорю, что индейскому петуху, так, значит, и индейскому петуху. Не орлу же! – Я это могу на свой счет принять! – нахохлился аптекарь. – Зачем же на свой счет принять? Я сам заплачу. – Но мне некогда с вами шутить! Фармацевт отложил в сторону флакон с каплями, отошел в сторону и, сердито фыркая, стал что‑то тереть в ступке. Маркел Иванович подождал еще немного, потом пожал плечами, вздохнул и вышел из аптеки. Придя домой, он снял сюртук, панталоны и жилет, почесался, покряхтел и лег на диван. – Ну, что? был в аптеке? – набросилась на него Пелагея Петровна. – Был… ну их к черту! – Где же лекарство? – Не дают! – махнул рукой Маркел Иванович и укрылся ватным одеялом. – Уу… так и дам по уху! |