Среднеазиатские культуры энеолитической эпохи. БалканоКарпатская металлургическая провинция явление феноменальное на территории Евразии. Выделить подобные системы в других ее регионах в эпоху энеолита не удается
 Скачать 471.24 Kb.
|
|
(рис.1) (рис.3) (рис.4) (рис.5) а также реконструкции лица по черепу, выполненные по методу М.М. Герасимова (рис.2) (рис.6) (рис.7). Самые ранние антропологические материалы этого региона (Чекалино IV-б, Лебяжинка IV; табл.3) (рис.3) относятся к елшанской неолитической культуре, распространенной в лесостепном Заволжье. Судя по радиоуглеродным датам (Мамонов А.Е., 1995. С. 23) она существовала уже во второй половине VII тысячелетия до н.э. В это время на пространствах лесной полосы Восточной Европы обитали племена с мезолитическим укладом хозяйства. Череп Чекалино IV-б (женский) отличается очень, широким, выпуклым лбом, очень высоким сводом, резко выступающим шиньонообразным затылком. Лицо очень широкое и низкое. Орбиты крайне низкие, а грушевидное отверстие, судя по сохранившейся левой боковой части, очень широкое. Верхняя челюсть отличается сильным альвеолярным прогнатизмом. Характерная форма и размеры носо-лобного шва позволяют предположить, что переносье было широким и невысоким, а выступание носовых костей, видимо, слабым. Интересно отметить, что этот череп имеет некоторые признаки, свойственные представителям экваториальных популяций. В настоящее время наличие подобных черт на черепах северной части Европы эпохи палеолита и неолита (Комб-Каппель, Фатьма-Коба, Маркина Гора, Сунгирь, Гавриловка, Черная Гора) уже не считается чем-то, из ряда вон выходящим. Встречаются они на этой территории и в более позднее время. Происхождение этого комплекса краниологических признаков на территории Северной Евразии не совсем ясно. Можно поддержать давнюю идею Г.Ф. Дебеца об осколках особой евро-африканской стадии развития человека (Дебец Г.Ф., 1936) или же предполагать инфильтрацию отдельных субъектов или групп экваториального происхождения на север. Возможно, особенности чекалинского погребения, в том числе, способ трупоположения - сильно скорченное на правом боку, отражают отмеченные археологами южные связи. По имеющимся антропологическим материалам относительно синхронного с елшанскими древностями времени, экваториальные черты зафиксированы в единичных случаях: в мезолитическом могильнике Волошское на Украине (Дебец Г.Ф., 1955а) и на неолитическом черепе из Грузии (Герасимов М.М., 1955. С. 258). Череп елшанской культуры из погребения у с. Лебяжинка по комплексу основных параметров довольно сходен с другим неолитическим черепом Чекалино IV-a (культура гребенчатой керамики) (рис.3). Оба черепа долихокранные, имеют узкий, средненаклонный лоб, невысокое, несколько уплощенное на верхнем уровне лицо. Нос узкий, выступает несильно. Видимо, они представляют один антропологический тип. Ближайшие аналогии этим черепам, вплоть до полного морфологического тождества, обнаруживаются, прежде всего, в материалах энеолитического времени (коллективное погребение Съезженского могильника, черепа из Хвалынских и Гундоровского могильников, погр.1 III Меллятамакского). При сравнении некоторых характерных для таких черепов признаков, среди которых узкий абсолютно и относительно лоб, узкий нос, прямой лоб, на широком географическом и хронологическом (мезо-энеолитическом) фоне фиксируется наибольшее сгущение этих признаков в рамках территории лесного и лесостепного Волго-Уралья (Хохлов А.А., 1996а). Эти, правда немногочисленные, данные дают все же возможность предполагать, что в эпоху неолитаэнеолита на территории лесостепного Приуралья мог располагаться самостоятельный очаг расогенеза. И.И. Гохманом была выдвинута гипотеза о том, что антропологический состав древнего населения северо-запада и севера восточно-европейской части Русской равнины определялся взаимодействием трех локальных антропологических типов: североевропейского, южноевропейского и восточноевропейского (уральского). В качестве главного аргумента для выделения уральского варианта послужили морфологические особенности нескольких восточноевропейских черепов, в том числе из коллективного погребения Съезженского могильника. И.И. Гохман отмечал, что для восточно-европейского (уральского) типа характерны небольшие абсолютные размеры, узкий лоб, низкое, часто несколько уплощенное лицо (Гохман И.И., 1986. С. 220, 221). Исходной территорией формирования этого типа был один из районов лесной зоны Восточно-Европейской равнины. Морфологически и географически этот локальный тип более всего соответствует особой, "евразийской формации" В.В. Бунака, в которой исследователь видел древние корни уральской расы (Бунак В.В., 1956; 1980). Новые материалы ранненеолитического времени и общий анализ позволяют дополнить характеристику черепов восточноевропейского (уральского), по И.И. Гохману, типа. Для него также свойственны прямой лоб, узкий нос, вогнутая спинка носовых косточек и грацильная нижняя челюсть со слабо выступающим подбородком. Этот краниологический комплекс напоминает тот, что присущ современным популяциям "субуральской" или "лапоноидной" антропологической формации. Напомним, что по большей части эти популяции относятся к финно-угорским народам. В пользу гипотезы о существовании какого-то древнейшего антропологического пласта, легшего в основу формирования современных финно-угорских народов, накапливается так много разнообразных фактов, что предположение о, по меньшей мере, неолитической древности этого пласта становится все более обоснованным. Мы не располагаем пока данными о физическом типе собственно мезолитического населения Волго-Уральского региона, но черепа из Самарского Поволжья, датируемые VII тыс. до н.э., опускают время происхождения этой специфической антропологической формации до верхних рубежей мезолитического времени. Вместе с тем, в лесной полосе Восточной Европы также фиксируются долихо-мезокранные черепа, но со сравнительно более высокой мозговой коробкой и болсе широким лицом. Аналогии им имеются в полиморфной мезолитической серии из Оленьего Острова. В свое время М.М. Герасимов писал о сходстве его с современным балтийским антропологическим типом (Герасимов М.М., 1955. С. З09). Таким образом, не исключено, что в эпоху мезолита-неолита антропологический компонент, к которому можно применить термин "древнеуральский" (по Давыдовой Г.М., 1989), не был гомогенным и подразделялся на локальные варианты. Большая и очень ценная научная информация была получена при исследовании в 1974-1977 годах раннсэнеолитического Съезженского могильника, расположенного в Самарской области на р. Самаре. На основе материалов могильника была выделена самостоятельная культура - самарская. Эта культура, судя по ряду выявленных в дальнейшем поселенческих памятников, была распространена в лесостепном Заволжье. Ее относят к мариупольскому кругу памятников (Васильев И.Б., 1981; Васильев И.Б., Выборнов А.А., 1988). Съезженские материалы первоначально датировались первой половиной III тыс. до н.э. (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1976). В Дaльнейшем дата могильника была удревнена авторами раскопок до начала IV тыс. до н.э. (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1979. С. l66). Радиоуглеродные данные по новым поселенческим памятникам самарской культуры предполагают, что ее становление происходило не позднее начала V тыс. до н.э. (Овчинникова Н.В., 1995. С. 189). В материалах этой культуры прослеживаются как южные влияния (культура накольчатой керамики), так и элементы местной материальной культуры (культура гребенчатой керамики). Черепа из Съезженского могильника были впервые описаны А.В.Шевченко (Шевченко А.В., 1980а). В соответствии с типами погребального обряда автор выделил в палеоантропологических материалах могильника три самостоятельных краниологических типа (Шевченко А.В., 1980а. С. 165-166). Первый - крайне грацильный (из одиночных погребений со скорченными костяками), по его мнению, находит аналогии в черепах из Шигирских торфяников и в абашевской серии из Пепкинского кургана. Второй - умеренно гиперморфный (из коллективного погребения), можно обнаружить среди черепов волосовской культуры Волго-Окского междуречья и в материалах из Задоно-Авиловского могильника на Дону. Третий - гиперморфный (из индивидуальных погребений с вытянутыми костяками), проявляется в краниологических сериях неолитических могильников Приазовья-Надпорожья. При последующей корректировке археологических данных (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1979) одиночные погребения (№8,9) со скорченными костяками были отнесены к срубной культуре эпохи поздней бронзы. Следовательно, средние краниометрические показатели, опубликованные в работе А.В. Шевченко, не отражают реальный краниологический тип собственно энеолитического населения. Краниологические материалы Съезженского могильника были проанализированы Л.Т. Яблонским (Яблонский Л.Т., 1986б), на этот раз с учетом новых археологических реалий. Коррегированные данные представлены в табл.3. Автор отметил сходство съезженских черепов из коллективного погребения с умеренно гиперморфными вариантами неолитического могильника Тумек-Кичиджик в Северной Туркмении (кельтеминарская культура). Было высказано предположение о возможности генетической связи населения лесостепного Поволжья и Южного Приаралья (Яблонский Л.Т., 1986а. С. 165-166). Это предположение не противоречит археологическим представлениям о тесных взаимоотношениях среднеазиатских кельтеминарцев с населением Волго-Уралья эпохи неолита и энеолита. С учетом новых, более древних палеоантропологических материалов региона, вывод о гетерогенности населения, оставившего Съезженский могильник, подтверждается. Люди из коллективного захоронения краниологически очень сходны с местным населением предшествующей - неолитической эпохи (Лебяжинка IV, Чекалино IVа). Таким образом, генетическая связь между нeoлитическим и раннеэнеолитичсским населснием Среднего Поволжья представляется вероятной. Люди из одиночных погребений Съезжего имеют массивные, гиперморфные черепа. Вероятно, генетически они восходят к инородному населению. По мнению исследователей краниологических материалов этого могильника (Шевченко 1980а; Яблонский 1992; 1996), второй компонент может отражать факт проникновения сюда степного европеоидного населения. Этот вывод не противоречит предетавлениям археологов, которые выявляют в материалах Съезженского погребального памятника элементы мариупольских культурных традиций (Васильев И.Б., Матвеева Г.И., 1986. С. 40). Говоря о предполагаемых южных связях носителей самарской культуры, нужно заметить, что А.В. Виноградов на основании археологических материалов из могильника Тумек-Кичиджик отметил синхронность ранних погребений этого памятника со съезженскими и более поздних - с хвалынскими (Виноградов А.В., 1981. С. 116; Виноградов А.В., Итина М.А., Яблонский Л.Т, 1986). Эти археологические наблюдения заслуживают особого внимания еще и потому, что один из краниологических вариантов, предположительно установленных в материалах могильника Тумек-Кичиджик, напоминает умеренно гиперморфный съезженский. При этом, вся серия в целом относится к кругу степных (Яблонский Л.Т., 1986а С. 103). В начале 80-х годов экспедиция Института истории, языка и литературы Казанского филиала АН СССР, руководимая Е.Л. Казаковым, обнаружила и исследовала ряд древних погребений у села Меллятамак Муслюмовского района Татарии. Погребение, открытое в 1982 году, оказалось коллективным. Как и раскопанные затем индивидуальные, оно сопровождал ось характерным инвентарем, включающим, в частности, вкладышевые орудия, подвески из клыков кабана и пр. В предварительных публикациях автор раскопок датировал захоронения эпохой неолита (V - начало IV тыс. до н.э.) (Казаков Е.Л., 1984, 1985). Антропологические материалы из этих погребений были обработаны Н.М. Рудь и Л.Т. Яблонским (Рудь Н.М, Яблонский Л.Т., 1991; Яблонский Л.Т, 1992). Коллективное погребение (Меллятамак III), содержащее два взрослых и детский скелеты, дало один хорошо сохранившийся череп. Еще шесть черепов (три мужских и три женских) происходят из индивидуальных захоронений могильника Меллятамак V. Черепа меллятамакской серии (рис.1), как и в случае со Съезженским могильником, позволили наметить два краниологических комплекса - массивный, гиперморфный, характерный для мужчин, и грацильный, гипоморфный, присущий женщинам. Морфологически особенно выделяется череп из погребения 1 (рис.1). Он массивный, имеет крупные размеры мезокранной мозговой коробки, узкий лоб, низкое, но широкое, сильно уплощенное на верхнем уровне лицо. Переносье - высокое при умеренном выступании носовых костей. По суммарным характеристикам этот череп наибольшее сходство обнаруживает с сериями Северной Европы (Олений Остров на Ладожском озере, поздненеолитические черепа из могильника Звейниеки в Латвии) (Яблонский Л.Т., 1992. C. 146). С появлением верхневолжских палеоантропологических материалов со стоянок Сахтыш, теперь можно сказать и об определеннном сходстве меллятамакского черепа из погребения 1 с сахтышскими льяловской культуры. В 1995 г. было исследовано еще одно погребение могильника Меллятамак III (погр.6). По мнению автора раскопок, это погребение также относится к неолитическому времени (Руденко К.А., 1996). Находившийся в нем скелет принадлежал мужчине зрелого возраста. Череп оказался очень хорошей сохранности. Он довольно массивен, с умеренно выраженным макрорельефом, имеет мезокранную мозговую коробку (при больших продольном и высотном диаметрах), очень широкий, прямой лоб, среднеширокое и высокое, резко профилированное в горизонтальной плоскости лицо (табл.1). Высота орбиты и ширина носа попадают в категории средних величин. В профиль лицо ортогнатно. Носовые кости, очень широкие и высокие, выступают слабо. Клыковая ямка малая. Этот череп отличается от других мужских меллятамакских менее широким мозговым отделом, менее широким и более профилированным по горизонтали лицом. По этим и некоторым другим показателям он заметно ближе к женским черепам могильника. Эта находка хорошо ложится в контекст представлений о существовании в лесных и лесостепных областях Приуралья какого-то древнего сравнительно грацильного населения. Следует отметить, что комбинация признаков, при которой слабо выступающий нос сочетается с хорошо профилированным в горизонтальной плоскости лицом, наблюдается и в более поздние эпохи - в некоторых популяциях эпохи железа и средневековья севера Восточной Европы (Акимова М.С., 1968; Алексеев В.П., 1969; Ефимова С.Г., 1991). Раскопки энеолитического Хвалынского I могильника и других типологически близких памятников, проведенные в 1977-1979 гг. на берегу Саратовского водохранилища, позволили выделить новую яркую энеолитическую культуру Волго-Уралья - хвалынскую. Она формируется в Поволжье не позже рубежа V и IV тыс. до н.э. и. В дальнейшем распространяется в Волго-Уралье. По мнению одних исследователей (Васильев И.Б., Выборнов А.А., 1986), в ее основе лежат культуры мариупольского типа - прикаспийская, самарская и нижнедонская. В.И. Пестрикова видит сходство элементов погребального обряда хвалынских могильников с теми, что характерны для позднемезолитических приднепровских памятников типа Васильевка III (Пестрикова В.И., 1987). Она считает, что в материалах Хвалынского I могильника обнаруживаются следы взаимодействия двух групп населения - охотников-рыболовов и скотоводов, различающихся также по социальной организации и системе мировоззренческих представлений. В ходе раскопок Хвалынского I и Хлопковского могильников был получен также и серийный палеоантропологический материал. Р.А. Мкртчян, анализируя краниологический материал Хвалынского I могильника, пришла к выводу об антропологической однородности серии (Мкртчян Р.Л., 1987, 1988). По ее мнению, наблюдается заметный параллелизм в направлении изменчивости у мужчин и женщин. В целом серия представляет долихокранный, умеренно широколицый европеоидный вариант. Применив методы географического картографирования признаков и межгруппового многомерного статистического анализа по Пенроузу для широко представленных географически серий, она пришла также к выводу о том, что умеренно широколицые и низколицые люди, оставившие могильники эпохи мезолита и энеолита в Центральной и степной части Восточной Европы (Александрия, Сьезжее, Хвалынск), имеют, вероятно, общее генетическое происхождение. Несколько хуже сохранившиеся женские черепа Хлопковского энеолитического могильника, по мнению Р.Л. Мкртчян, близки хвалынским, но отличаются более уплощенным лицом на верхнеглазничном уровне (Мкртчян Р.Л., 1988. С. 10). Незадолго до выхода в свет работы Р.Л. Мкртчян были опубликованы сведения о мужском черепе (погр.6) из Хлопковского энеолитического могильника. В частности, автор отмечает: "По конструкции черепной коробки и по основным параметрам лицевого скелета он необычайно близок хвалынским, но имеет плосковатое лицо и умеренно профилированные носовые кости, что свидетельствует, может быть, о его метисном происхождении, причем в качестве одного из исходных компонентов смешения выступали представители неолитического населения лесной полосы Восточной Европы" (Шевченко Л.В., 1986. С. 157). Таким образом, в отличие от вывода Р.Л. Мкртчян о вероятной гомогенности и западной генетической ориентации древнехвалынского населения, А.В. Шевченко указывал на вероятность присутствия в этом населении северного компонента. Обобщая палеоантропологический материал энеолитического времени Поволжского региона, Л.Т. Яблонский высказывался в пользу лесного происхождения относительно грацильных европеоидов (Рудь Н.М., Яблонский Л.Т., 1991; Яблонский Л.Т, 1992; 1996). По его мнению, они представлены и в краниологических сериях Съезженского, Хвалынского, а также Гундоровского энеолитического могильников. Антропологические материалы хвалынской культуры заметно пополнились после раскопок в 1987 году II Хвалынского могильника. В целом, мужские черепа Хвалынского II могильника среднемассивные, имеют довольно крупную, высокую и долихокранную мозговую коробку, среднеширокое и средневысокое, хорошо профилированное в горизонтальной плоскости лицо. В вертикальной плоскости лицо ортогнатно, а нос выступает сильно. Женские черепа по большинству признаков сходны с мужскими. Можно сказать, что серия Хвалынского II могильника представляет умеренно массивных, долихокранных, среднешироколицых европеоидов. Эта серия по средним данным незначительно отличается от серии Хвалынска I, но по своему составу отчетливо полиморфна (Хохлов А.А., 1996в, 1998). При наличии в ней переходных форм, в ней с достаточной степенью условности можно выделить некоторые морфологические компоненты. Черепа, типичные для первого компонента, характеризуются определенной грацильностью, долихо- или мезокранной мозговой коробкой, чаще средним или небольшим, умеренно уплощенным лицом, слабо выступающими носовыми костями, пониженными значениями симотических величин и другими специфическими признаками. Этот комплекс находит ближайшие морфологические аналогии среди предшествующих по времени краниологических материалов лесостепного Поволжья - Лебяжинка IV, Чекалино IVа, Съезжее (коллективное захоронение), Хлопковский могильник. Второй вариант характеризуется долихомезокранией, довольно крупным, хорошо профилированным лицом - чертами классического протоевропеоидного типа, правда, несколько смягченного. Такой комплекс, но более матуризованный, был широко распространен среди племен степной Украины и Волго-Донья в неолитическое время. Как показывают материалы Съезженского и Меллятамакского могильников, он встречается в качестве одного из слагающих компонентов и среди носителей раннеэнеолитических культур лесостепного Поволжья. Особого внимания заслуживает третий компонент, который ранее в волго-уральских нео-энеолитических сериях не выделялся. Причем в хвалынской второй группе он наиболее репрезентативен. Формирующие этот компонент черепа характеризуются высокой, долихокранной мозговой коробкой и нешироким, резко профилированным лицом. Такая комбинация признаков свойственна группам, определенным образом связанным с южными европеоидами. В результате выявляется довольно сложный антропологический состав хвалынской культуры. Вероятно, он складывался в результате культурных и генетических контактов пришлого европеоидного и местного населения. Конкретные аналогии доминирующему европеоидному компоненту выявляются пока только на черепах мезолитических могильников северо-западных и центральных районов Европы - Звейниеки и Васильевка III. Сходство звейниекской и хвалынской серий Р.А. Мкртчян (Мкртчян Р.А., 1987) объясняла тем, что в формировании атропологического типа и носителей культуры кунда (могильник Звейниеки), и хвалынской культуры могли участвовать популяции с краниологическими особенностями, характерными для людей из Васильевки III. Анализ новых материалов позволяет объяснить сходство носителей этих культур и с других позиций. Можно добавить, что в состав обеих групп входил антропологический компонент, связанный своим происхождением с лесным ареалом Восточной Европы. И.И. Гохман выдвинул гипотезу, согласно которой мезолитическое степное приднепровское население, сложившееся в результате длительных контактов местных протоевропеоидных и переднеазиатских форм, позже было частично оттеснено куда-то на восток пришельцами с севера (Гохман И.И., 1966. С. 180,184). Возможно, именно потомки иммигрировавшего из степного Приднепровья населения представлены частью древнехвалынской популяции - носителями долихокранного, умеренно широколицего и резко профилированного европеоидного типа. Кроме того, а особенно в русле археологических концепций (Васильев И.Б., Выборнов А.А, 1986), можно предположить генетическую связь хвалынского компонента с южными европеоидными популяциями. Пока что южные территории серийно представлены только сравнительно немногочисленными материалами из приаральского могильника Тумек-Кичиджик. На женских черепах этого могильника Л.Т. Яблонским был прослежен комплекс краниологических признаков, близкий средиземноморскому (Виноградов А.В., Итина М.А., Яблонский Л.Т., 1986) и, следовательно, в определенной степени, долихокранному хвалынскому. Краниологические материалы Волго-Уралья хвалынского времени дают представление о возможности существования здесь очередного самостоятельного очага расогенеза. В эпоху развитого энеолита здесь и на сопредельных территориях проходили сложные процессы генетического взаимодействия между антропологически гетерогенными популяциями. В результате этих процессов здесь со временем формируется краниологический комплекс, для которого характерна долихокрания в сочетании с низким, не очень широким и хорошо профилированным лицевым скелетом. Причем, один из слагающих компонентов этого комплекса краниологически характеризовался узким лбом, уплощенностью в горизонтальной профилировке лица, особенно на верхнем уровне, уплощенностью области переносья при вогнутой форме спинки носа, узким и слабо выступающим в профиль подбородком. Для эпохи ранней бронзы этот комплекс проявляется в краниологических материалах ямной культуры Волго-Уральского региона. К сожалению, пока не известны антропологические материалы энеолитических культур, сменивших хвалынскую в лесостепной части Заволжья - волосовской, гаринско-борской, новоильинской. Соответственно, не ясно, насколько древние хвалынцы могли повлиять на сложение физического облика носителей этих культур, распространившихся здесь с севера. Лишь один могильник, относящийся к этому времени, дал пригодный для анализа антропологический материал. Речь идет о захоронениях у с. Гундоровка Самарской области. Анализ костных образцов четырех погребенных на содержание радиоуглерода позволил выяснить абсолютную дату функционирования могильника - рубеж IV-III тысячелетий до н.э. Погребенные находились, в вытянутой позе и практически не имели инвентаря. Доминировал южный сектор ориентировки захороненных (Овчинникова Н.В., Хохлов Л.А., 1998). Внутригрупповой анализ четырех гундоровских скелетов позволяет выявить сходство по многим параметрам. В целом для людей, оставивших этот могильник, были характерны небольшой рост (166,8 см для мужчины и 160,4 см для женщин), несколько укороченные пропорции и общая грацильность костяка. Эта грацильность особенно ощутима при сравнении с остеологическими сериями степных европеоидов эпохи мезолита-ранней бронзы. Черепа гундоровцев (один мужской, два женских, один детский) также демонстрируют определенное морфологическое сходство. Для них характерны мезо-брахикрания, низкое, довольно уплощенное лицо и умеренно выступающий нос (табл.3). По комплексу признаков они близки нео-энеолитическим черепам северо-восточной части Европы. При этом один череп |