Реферат. Д. М. Володихин Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой как представитель высшей русской аристократии xvii века Аннотация статья

• Название: Д. М. Володихин Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой как представитель высшей русской аристократии xvii века Аннотация статья
• Анкор: Реферат
• Дата: 11.01.2021
• Размер: 26.89 Kb.
• Имя файла: library_get_pdf.docx
• Тип: Статья; #167078

ЛИЧНОСТЬ В ИСТОРИИ

Д. М. Володихин

Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой как представитель высшей русской аристократии XVII века

Аннотация: статья представляет собой биографический очерк и посвящена описанию и анализу важнейших событий жизни князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого - крупного полководца эпохи Смуты, претендента на русский престол в 1613 г. Автор отвечает на вопросы: что помешало Д. Т. Трубецкому стать государем и основать новую династию; почему в исторической памяти русского народа эта фигура не получила статуса великой лич­ности. Очерк выполнен в ра,мка,х методологии научного напра,вления «персональна,я история».

Ключевые слова: история, аристократия, монархия, дворянство, смута,, полководец, 1612 г., самозванчество, нра,вственность, персонализм,.

Земский собор 1613 г., избравший на цар­ство Михаила Федоровича Романова, перевернул самую славную страницу в судьбе другой персоны, возвысившейся в Смутное время — князя Дмитрия Тимофееви­ча Трубецкого. Уход его в тень, перемещение из главных действующих лиц на роль второго плана имело разный смысл для его современников и для будущих поколений.

Князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой страстно желал примерить шапку Мономаха, но царем не стал. Он уступил — таков главный итог его биографии для современников. Меж тем, князь был незаурядным человеком: на протяже­нии двух лет он являлся одним из вождей земско­го ополчения, его имя знала вся Россия. Но исто­рическая память русского народа вычеркнула его из списка великих личностей. Кто знает ныне о Трубецком? Историки Смуты, краеведы города Трубчевска в Брянской области, да незначитель­ное число дотошных любителей русской стари­ны. Чего же не хватило Дмитрию Тимофеевичу для избрания на царство?

Желания и амбиций у него было с избытком. Одна из повестей о Смутном времени рассказыва­ет: «Князь же Дмитрей Тимофиевичь Трубецкой учрежаше столы честныя и пиры многая на каза­ков и в полтора месяца всех казаков, сорок тысящ, зазывая к собе на двор по вся дни, чествуя, кормя и поя честно и моля их, чтоб быти ему на Росии царем и от них бы казаков похвален же был. Каза­ки же честь от него приимающе, ядяще и пиюще и хваляще его лестию, а прочь от него отходяще в свои полки и браняще его и смеющеся его без­умию такову. Князь же Дмитрей Трубецкой не ве- даше лести их казачьей». А когда монарший венец окончательно ушел от Дмитрия Тимофеевича, он тяжело переживал свое поражение: «Лицо у него ту с кручины почерне, и [он] паде в недуг, и лежа три месяца, не выходя из двора своего» ^х. Он даже не поставил свою подпись под грамотами, изве­щавшими города и земли об избрании Михаила Федоровича Романова на царство.

Хватало Трубецкому и знатности. Он при­ходился отдаленным потомком великому князю литовскому Ольгерду (по линии, восходившей к старшему сыну Ольгерда—Дмитрию). А Дмитрий Ольгердович княжил в богатом Брянске, управ­ляя обширной областью. В Московском государ­стве традиционно очень высоко ставили князей, связанных с литовским монаршим родом: Голи­цыных, Мстиславских, Бельских, Трубецких и т. п. Со 2-й половины XVI в. Трубецкие занимали первые строки в боярских списках, возглавляли армии, воеводствовали и наместничали в круп­нейших городах. Очень немногие семейства мог­ли тягаться с ними в родовитости: князья Мстис­лавские, Шуйские, Голицыны, Воротынские, Одоевские, Пронские, Глинские да три-четыре ^{1 2} рода старомосковских бояр — самые сливки рус­ской аристократии того времени. Отец Д. Т. Тру­бецкого имел боярский чин.

Сам Дмитрий Тимофеевич появился на царской службе в 1604 г. — в чине стольника хо­дил против Лжедмитрия I. Тот же чин сохранил он и при Василии Шуйском, т. е. долгое время был ровней Дмитрию Михайловичу Пожарско­му по служебному положению ². Но Дмитрий Тимофеевич был моложе Пожарского и, хотя на службе оказался позже него, стольником сделал­ся раньше (из-за большей родовитости). Быть может, вообще начал карьеру с этого чина. При царе Василии Шуйском (январь 1608 г.) он еще бывал в рындах ³, игравших роль телохранителей и оруженосцев при особе царя и назначавшихся обыкновенно из молодых аристократов (а зна­чит, родился Дмитрий Тимофеевич во 2-й поло­вине 1580-х гг.). Перебежав от Василия Шуйского к Лжедмитрию II (июнь 1608 г.), он сразу получил от «царика» боярский чин: тушинцам пришлось по вкусу, что в их лагере оказался столь знатный человек. Таким образом, в служебной иерархии более молодой Трубецкой превзошел более заслу­женного Пожарского.

Огромной была роль князя Д. Т. Трубецкого в земском движении. В 1611 г. он вместе с Иваном Заруцким составлял полки Первого ополчения, пришел с ними под Москву, участвовал в битвах с интервентами. Воинские заслуги его перед Рос­сией очевидны.

У Первого ополчения было несколько вож­дей (Прокофий Ляпунов, Иван Заруцкий, князь Дмитрий Трубецкой и Андрей Просовецкий), по­этому порой трудно определить, кто из них был инициатором того или иного действия земцев. Формально Дмитрий Тимофеевич признавал­ся старшим из них: его имя писали на грамотах ополчения первым. Да и обращаясь к руковод­ству ополчения, в грамотах из городов его тоже называли на первом месте ⁴. В то же время источ­ники гораздо чаще упоминают о самостоятель­ной роли иных руководителей — Заруцкого и осо­бенно Ляпунова. Дмитрий Тимофеевич как будто оказывается в тени.

2. 
   Станиславский А. Л. Труды по истории государева двора в России XVI-XVII веков. М., 2004. С. 284, 392.
   
3. 
   Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время (7113­7121 гг.). М., 1907. С. 121.
   
4. 
   Акты Археографической экспедиции. Т. II. СПб., 1836. № 191, 192.
   

Однако известно, что именно он собирал войска Калужской земли. Весной 1611 г. самой крупной фигурой в стане русских сил, концен­трировавшихся вокруг Калуги, был его двоюрод­ный брат — князь Юрий Никитич Трубецкой (с ним вели переговоры внешние силы) ³. Дмитрий Михайлович появляется рядом с ним как зна­чимая личность в марте-апреле 1611 г. ⁴ Юрий Никитич, известный своими пропольскими сим­патиями, колебался, но к земскому делу в итоге не примкнул. И тогда его родич оказался во гла­ве войска калужан. Летом 1611 г. князь Д. Т. Тру­бецкой, именно как старший человек калужско­го воинства, оказался и первым из воевод всего ополчения в целом. Иностранцы видели в нем действительного вождя земцев. Шведы, в частно­сти, считали его «осторожным и бдительным ко­мандиром», не допустившим распада ополчения после гибели Ляпунова.

Русские считали, что меж двух истинных ли­деров ополчения — Ляпунова и Заруцкого — Тру­бецкой «никакой чести не имел» ^{5 6 7}. Но, во всяком случае, Дмитрий Тимофеевич никогда не был просто «живым знаменем», не был игрушкой в руках прочих вождей ополчения. Случалось, он расходился во мнениях с иными воеводами. Так, летом 1612 г. он не поддержал Заруцкого, поже­лавшего возвести на престол малолетнего сына Марины Мнишек от Лжедмитрия I. Заруцкий злоумышлял против Пожарского, даже пытался его убить, а Трубецкой — никогда. Заруцкий ушел из-под Москвы, заслышав о приближении зем­цев Минина и Пожарского, а Трубецкой остался. Ясно видно: этот человек имел самостоятельное значение. И, без сомнений, он самостоятельно принимал политические решения.

Историк В. Н. Козляков высказался на этот счет веско и точно: «Несмотря на то, что князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой... получил свое боярство от Лжедмитрия II, этот воевода ополче­ния стал восприниматься как глава его “дворян­ской” части. К ноябрю 1611 г. в полках ополчения оказались представители московских дворянских родов: Змеевых, Измайловых, Исленьевых, Кол- товских, Коробьиных, Одадуровых, Охотиных- Плещеевых, князей Приимковых-Ростовских, Пушкиных, Самариных» ⁸. Знатные дворяне лег­ко подчинялись аристократу Трубецкому — в том не было никакой «порухи» для их родовой чести. А вот не столь знатный Ляпунов и, тем более, без­родный Заруцкий не очень-то годились на роль их начальника. Без Трубецкого дворянская часть ополчения могла просто разойтись по домам.

После ухода Заруцкого Дмитрий Тимофее­вич единолично руководил Первым земским ополчением. Князь лично участвовал в отраже­нии Ходкевича. В октябре 1612 г. именно его под­чиненные взяли штурмом Китай-город. Когда к Москве подошли отряды короля Сигизмунда, Тру­бецкой вместе с Пожарским отбросил их ⁹. Нако­нец, именно он формально являлся старшим из земских управителей России вплоть до Земского собора 1613 г.

Таким образом, на протяжении несколь­ких месяцев (на исходе 1612 г. и в самом начале 1613 г.) Дмитрий Тимофеевич Трубецкой факти­чески обладал высшей властью.

И все же не он был избран на царство.

Причина, видимо, заключалась в том, что Дмитрий Тимофеевич оказался в странном по­ложении: он никому не был до конца своим, хотя и до конца чужим его тоже никто не мыслил.

Свой — для казаков? Не вполне. Ведь князь возвысился прежде всего как глава дворянской части Первого ополчения. Дворянской, а не каза­чьей. В общественном смысле князь был гораздо ближе дворянам, чем казакам.

Свой — для дворян? Но их он не сумел защи­тить от казачьего буйства и, наверное, в их глазах выглядел как предатель своего круга, заигрываю­щий с социально-чуждой стихией. Дворяне раз­бегались из его ополчения, страшась обид, то и дело наносимых казачеством. Обстоятельства битвы с Ходкевичем за Москву прямо и однознач­но свидетельствуют: казачьи отряды Трубецким контролировались очень слабо.

Свой — для аристократии? Да, верно. Од­нако молодой вельможа в аристократической

8. 
   Козляков В. Н. Земские ополчения и избрание царя Михаила Федоровича // День народного единства: Биография празд­ника. М., 2009. С. 30.
   
9. 
   Повесть о победах московского государства. М., 1982. С. 73.
   

среде был всего лишь одним из «игроков» — не самым знатным, не самым опытным по части интриг, не самым авторитетным из царед­ворцев. У каждого аристократического клана имелся свой интерес и свои козыри. Трубецкой играл в свою пользу и достаточного для победы числа союзников не нашел. Отчасти предводи­теля земцев подвело одно неприятное обстоя­тельство. Шуйские, Мстиславские, Романовы, Черкасские, Глинские, Сабуровы и некоторые другие знатнейшие рода государства соединены были с династией московских Рюриковичей- Калитичей брачными узами. А Трубецкие — нет. Ни одного брака, прямо связывающего Трубец­ких с Московским монаршим домом, заключено не было.

Итак, поражение Трубецкого как претен­дента на русский престол объяснить не столь уж трудно. Гораздо сложнее и интереснее полу­чить ответ на другой вопрос: почему в сознании русских людей Минин и Пожарский — великие люди, истинные герои, а Трубецкой — нет? И та­кое отношение к личности князя сложилось не в XIX или XX в., и не усилиями историков: оно сформировалось еще в XVII в.

У Трубецкого хватало доброжелателей. Так, блистательный русский интеллектуал и яростный честолюбец князь Семен Шаховской именно Дмитрию Тимофеевичу приписывал успех в борьбе с Ходкевичем ⁸. Авраамий Пали- цын высказывался о нем благожелательно. Со­временный государственный праздник — День народного единства, отмечаемый 4 ноября, свя­зан еще и с большим церковным праздником, днем Казанской иконы Божией матери. Победы ополчения соединялись в сознании земцев с по­кровительством Казанской. А образ ее пришел именно к Первому ополчению: «Принесен был образ Богородицы Казанской под Москву к кня­зю Дмитрию Тимофеевичу Трубецкому да к Ива­ну Заруцкому» ⁹.

Но намного чаще литературные памятники XVII в. содержат укоризны в адрес князя Д. Т. Тру­бецкого. Прохладное отношение многих совре­менников к Дмитрию Тимофеевичу установилась еще при первом государе из династии Романо­вых. Объяснить его можно двумя причинами.

Первая связана с деяниями князя Трубецкого, со­вершенными после того, как волею Земского со­бора Михаил Федорович был венчан на царство. Трубецкой искал для себя великого дела, желал продлить славу свою среди русских военачальни­ков. Осенью 1613 г. ему вручили командование большой армией, отправленной бороться со шве­дами за Новгород. Дмитрий Тимофеевич вернул­ся из похода в 1614 г., потерпев тяжелое пораже­ние. Неудача его была крайне болезненной для Московского государства. Страна располагала очень ограниченными военными силами, а при­нуждена была бороться со многими сильными врагами одновременно. Отступление Трубецкого надолго обессилило Россию в противостоянии со шведами. Кроме того, после блистательных по­бед земского ополчения над поляками большая военная неудача оказала на умы разочаровываю­щее воздействие. Летописец отзывается о новго­родской кампании с крайним огорчением: «Было же... в рати нестроение великое и грабили казаки и всякие люди... Весной же пришли под Новго­род и встали на Бронницах. Место тут неудобное было и тесное. Острожек же поставили за рекою Мстою. Пришли же из Новгорода Яков Пунтусов с немецкими людьми, и их осадили и утеснение им сделали великое, многих людей убили из наряда. Такое же сделали утеснение, что из ямы в яму не перейти, и голод был сильный. И от такого вели­кого утеснения не могли стоять, пошли отходить. И при отходе многих русских людей убили, едва сами воеводы отошли пешими. Острожек же, ко­торый был за Мстою рекою, взяли, дав крестное целование [что никого не убьют], и всех переби­ли. Пришел же Яков в Новгород и еще большее утеснение стал русским людям делать» ¹⁰.

Дмитрий Тимофеевич получил не столь уж много сил — даже шведы удивлялись, сколь малая армия идет против них ¹¹. Ему отправляли не­значительные подкрепления, но в то же время полки князя разбегались. Дмитрий Тимофеевич столкнулся с чудовищным неповиновением каза­ков. Он едва держал армию под контролем из-за вражды между казаками и дворянами. Не столь уж и виноват воевода в неуспехе Новгородской кам­пании, чудо еще, что так долго продержался он, угрожая шведскому оккупационному корпусу.

Трубецкому нельзя отказать в уме или хра­брости. Осенью 1618 г. под Москву пришел коро­левич Владислав с армией. Часть русских казаков, оказавшихся в осаде, побежала из города, не же­лая защищать его от поляков. «И, взбунтовавшись ночью, — рассказывает летопись, — проломили за Яузой острог и побежали из Москвы тысячи три казаков. Государь за ними послал уговаривать бояр своих князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого да князя Даниила Ивановича Мезецкого. Они же их догнали в пяти поприщах от Москвы и едва их по­воротили» ¹². Чтобы остановить взбунтовавшуюся толпу казаков, требовались и мужество, и красно­речие. Трубецкой хорошо знал мятежную казачью массу по прежним временам. Князь понимал, на сколь опасное дело его отправили, и все-таки не убоялся, честно выполнил возложенную на него миссию. Но этот его подвиг не заслонил большой и горькой неудачи новгородского похода. Назначе­ний на крупные воеводские должности Трубецкой больше не удостаивался. Вероятно, поражение сделало его имя исключительно непопулярным.

В царствование Михаила Федоровича ему дарованы были почет и богатство. Но добрая па­мять о прежних его подвигах не добавляла тепла в отношениях двора и государя к Дмитрию Тимо­феевичу. При венчании нового монарха на цар­ство случилась история, показавшая истинное от­ношение новой власти к Трубецкому. Князя обе­регали от обид, ему выказывали уважение и, в то же время, вежливо указывали Дмитрию Тимофе­евичу его место — то, выше которого он поднять­ся уже не мог. Один из бояр. Влиятельное лицо, но отнюдь не первенствующее в правительстве. На Руси старомосковской большое внимание уде­ляли придворному ритуалу. Каждый внимательно следил, чтобы его роль соответствовала чести его рода. А какое торжество может быть важнее, чем церемония коронации? И вот объявлен чин этой церемонии.

«В Золотой полате государь царь и великий князь Михайло Федорович всеа Русии велел ска­зать посольскому дьяку Петру Третьякову: боя- ром князю Федору Ивановичю Мстисловскому велел себя государя золотыми осыпать. А дяде своему родному боярину Ивану Никитичю Рома­нову велел сказать, што ему держать шапку Мано- махову. А боярину кпязю Дмитрею Тимофеевичю

14. 
    Новый летописец // Полное собрание русских летописей. С. 147.
    

Трубецкому велел сказать держати ему скифетр. И боярин князь Дмитрей Трубецкой бил челом на боярина на Ивана Никитича Романова о местех, што ему менши Ивана быти невместно. И госу­дарь сказал боярину князю Дмитрею Трубецкому: ведомо твое отчество перед Иваном, мочно ему тобя менши быть; а ныне тебе быти для того, что мне Иван Никитич по родству дядя, а быть вам без мест... И как пришли с саном в Золотую пола- ту, и государь велел им же несть из Золотой пола- ты в церковь ко Пречистой Богородицы; а бояри­ну Василью Петровичю велел перед своим госу­даревым саном итти ко Пречистой Богородицы. И боярин Василей Морозов бил челом государю о местех на боярина на князь Дмитрея Трубецкова, что ему перед саном быть, а боярину князю Дми- трею держать скифетр, и мне по вашей царьской милости князя Дмитрея Трубецково быть менши нельзя. И государь Василью сказал: мочно тебе со князь Дмитреем быти всегды и велел ему итти перед саном» ¹⁵. Морозова одернули. Но и Тру­бецкому показали: царь на Руси один, и его родня имеет право на определенные привилегии.

В 1619 г. из польского плена возвращался па­триарх Филарет Никитич, отец государя. Встре­ча его на пути в Москву превратилась в еще одну пышную церемонию. Аристократия начала борь­бу за почетное место в ней. Трубецкому доста­лась весьма высокая, по понятиям того времени роль: он возглавил третью заставу, встречавшую патриарха у села Хорошево. Третья застава (или, иначе, третья «встреча») считалась почетнее пер­вой и второй. Неугомонный боярин Морозов и здесь ударил челом государю: как же так! Трубец­кого — в третью «встречу», а его, Морозова, — всего-навсего во вторую! «И ему — возмущался Морозов — меньше боярина князь Дмитрея Тимо­феевича быть не мочно!» Взбешенный Трубецкой «. бил челом государю, что он, Василей, тем его безчестит и Государь бы его пожаловал, велел дать на Василья Морозова оборонь. И государь бояри­ну Василью Морозову отказал: бьешь челом не де­лом, нынешняя встреча указана вам всем быть без мест, а с боярином с князь Дмитреем Трубецким мочно тебе в меньших быть всегда, не сошлось тебе николи с Трубецкими, знай свою меру на кого бити челом». Но Трубецкой этим не ограничился. Он «многажды бил челом» на Морозова «в бесче- стьи». И в январе 1620 г. Морозова наказали — по-

14. 
    Белокуров С. А. Разрядные записи... С. 65-66.
    

садили в тюрьму ^{13 14}. Более того, Дмитрию Тимо­феевичу оказали дополнительную почесть. Когда Филарет Никитич совершал путешествие вокруг Кремля на осле, первенствующим среди тех ари­стократов, которым позволено было водить осла под уздцы, оказался Трубецкой. Дмитрию Тимо­феевичу (единственному изо всей свиты) патри­арх позволил сопровождать его на лошади, а не 17

пешком .

Трубецкого не унижали. Трубецкому пожало­вали колоссальные земельные владения — целую область. Трубецкого иногда звали к праздничному столу государеву. Трубецкому давали кое-какие ад­министративные поручения. Иными словами, по внешней видимости князь благоденствовал. Вот только никаких важных постов ему не доверяли, и Филарет Никитич к своему столу на праздники его не звал.

Надо полагать, князь смирился с таким по­ложением только внешне.

Осенью 1624 г. царь Михаил Федорович же­нился на княжне Марии Долгоруковой. Свадеб­ные торжества вызвали грандиозный местниче­ский скандал. Некоторые служилые аристократы не пожелали занять места за праздничным сто­лом: по их мнению, предложенные места оказа­лись ниже их родовой чести! Один из участников свары, боярин князь Иван Голицын, лишился зе­мельных владений и отправился с женой в Пермь, ссыльным, под охраной. Другому, а именно Дми­трию Тимофеевичу, своевольство сошло с рук: он не столь страшно упорствовал, как Голицын. До ноября 1624 г. его продолжали приглашать за государев стол по праздникам, его не наказыва­ли ¹⁵. А в январе 1625 г. царица Мария скончалась, и вслед за тем разразилась катастрофа. И трех не­дель не прошло, как Трубецкого и группу других знатных людей сослали на воеводство в отдален­ные сибирские города. Дмитрий Тимофеевич от­правился наместником в Тобольск ¹⁶. Для москов­ского вельможи это означало удаление от двора, ссылку. Карьера его рухнула в одночасье.

Переживания, связанные с опалой, и мно­гомесячное путешествие в самое сердце Сибири подкосили князя. Он прибыл к новому месту служ­бы в мае 1625 г., а месяц спустя (24 июня) скончал­ся. Осталось несколько грамот от его недолгой деятельности на тобольском воеводстве ¹⁷. По ним видно: Дмитрий Михайлович даже не успел принять дела.

Как знать, что скверного сказал он про по­койную государыню? Не всплыло ли вновь уча­стие Дмитрия Тимофеевича в местническом скандале на царской свадьбе? Не затеял ли он из­вести молодую царицу? Царю Михаилу Федоро­вичу не везло с женами, придворное окружение норовило сжить их со свету, и бедные женщины становились жертвами интриг. У Трубецкого мо­тив имелся: если царь останется без наследника, а потом и его самого приберет Господь, то Рос­сия, быть может, вспомнит, что когда-то претен­дентом в монархи был он, человек с большими заслугами перед отечеством. Скорее всего, паде­ние князя Дмитрия Тимофеевича свершилось в связи с несчастливой женитьбой царя на княжне Марии Долгоруковой.

Такое отношение государя, патриарха и пра­вительственного круга к Дмитрию Тимофеевич не способствовало высоким оценкам его в лите­ратурных памятниках той эпохи. Но существует и другая причина прохладного отношения совре­менников к Д. Т. Трубецкому. Ее нетрудно увидеть, если сравнить этого вельможу с Д. М. Пожарским. Князь Пожарский был прям, прост, прозрачен. Тверд в присяге и немятежен. Если кому служил, то служил верно. Если куда направлялся, то шел прямой дорогой. Другое дело — Дмитрий Тимо­феевич. У него всякий путь извилист. От царя Ва­силия Шуйского сбежал к Лжедмитрию II. Одно время шел под присягу Лжедмитрию III — «псков­скому вору», желая, видимо, сделать из того по­литическую марионетку, да изменил намерение. Дрался вместе с Пожарским против Ходкевича, но в решающие моменты боя не торопился по­могать союзнику. Хотел воцариться на Москве и с бесхитростным лукавством затеял покупать казаков пирами. Смирился перед государем Ми­хаилом Федоровичем, но впоследствии оказался замешан в каком-то темном деле, связанном с цар­скою свадьбой...

Что в итоге?

Человек отважный, неглупый, энергичный, потомок великого рода, князь Дмитрий Тимофее­вич Трубецкой то и дело подчинялся своим амби­циям. Желал возвыситься и для того использовал любые методы, включая бесчестные. Никому до конца предан не был. Великих трудов не боялся, но к соратникам своим братских чувств не испы­тывал. Смута крепко искалечила ему душу. Само время научило его уступать большим соблазнам. Таким вошел князь Д. Т. Трубецкой в русскую исто­рию и остался там: за полшага до царского венца, за четверть шага до статуса великой личности.

Список литературы:

1. 
   Белокуров С. А. Разрядные записи за Смутное время (7113-7121 гг.). М., 1907.
   
2. 
   Видекинд Ю. История шведско-московитской войны XVII века. М., 2000.
   
3. 
   Повесть о победах московского государства. М., 1982.
   
4. 
   Станиславский А. Л. Труды по истории государева двора в России XVI-XVII веков. М., 2004.
   
5. 
   Станиславский А. Л., Морозов Б. Н. Повесть о земском соборе 1613 г. // Вопросы истории. 1985. № 5.
   
6. 
   Хроники Смутного времени. М., 1998.
   
7. 
   Шаховской С. И. Летописная книга // Памятники литературы Древней Руси. Конец XVI - начало XVII веков. М., 1987.
   

References (transliteration):

1. 
   Belokurov S. A. Razryadnye zapisi za Smutnoe vremya (7113-7121 gg.). M., 1907.
   
2. 
   Khroniki Smutnogo vremeni. M., 1998.
   
3. 
   Povest' o pobedakh moskovskogo gosudarstva. M., 1982.
   
4. 
   Shakhovskoy A. L. Letopisnaya kniga // Pamyatniki literatury Drevney Rusi. Konets XVI - nachalo XVII vekov. М., 1987.
   
5. 
   Stanislavskiy A. L. Trudy po istorii gosudareva dvora v Rossii XVI-XVII vekov. M., 2004.
   
6. 
   Stanislavskiy A. L., Моrоzоv B. N. Povtst' о zemskom sobore 1613 g. // Voprosy istorii. 1985. № 5.
   
7. 
   Videkind Yu. Istoriya shvedsko-moskovitskoy voyny XVII veka. M., 2000.
   

1^Станиславский А. Л., Морозов Б. Н. Повесть о земском соборе

21613 г. // Вопросы истории. 1985. № 5.

3^Там же. № 182.

4^Письмо князей Юрия и Дмитрия Трубецких к Яну Петру Са- пеге // Записки гетмана Жолкевского о Московской войне. СПб., 1871. Приложения. № 41. Письмо представляет собой от­вет на послание Сапеги.

5^Геркман Э. Историческое повествование о важнейших сму­тах в государстве Русском // Хроники Смутного времени. М.,

61998. С. 255-256; Видекинд Ю. История шведско-московитской войны XVII века. М., 2000. С. 197; Новый летописец // Хроники

7Смутного времени. М., 1998. С. 112.

8^Шаховской С. И. Летописная книга // Памятники литера­туры Древней Руси. Конец XVI - начало XVII веков. М., 1987. С. 417.

9^Новый летописец // Хроники Смутного времени. С. 132.

10^Новый летописец // Полное собрание русских летописей. Т. 14. СПб., 1910. С. 132.

11^Видекинд Ю. История шведско-московитской войны...

12С. 309.

13^Дворцовые Разряды. 1612-1628. Том 1. СПб. 1850.

С. 395-397.

14^Там же. С. 407.

15^Там же. 1612-1628. С. 640-643, 653, 1219.

16^Там же. С. 659.

17^Тобольский архиерейский дом в XVII веке // История Сиби­ри. Первоисточники. Вып. IV. Новосибирск, 1994. С. 74. № 36, 37, 87, 90, 98; Первое столетие сибирских городов. XVII век // История Сибири. Первоисточники. Вып. VII. Новосибирск, 1996. № 12.