теоретическая часть литературной гостиной. Д Программа Литературной гостиной, посвященной жизни и творчеству М. Ю. Лермонтова
 Скачать 0.63 Mb.
|
|
Во второй группе 3-й ведущий. «Вся грамотная Россия с восторгом и благодарностью повторяет имя автора, видевшего зло и не поникшего перед ним челом. Смерть Пушкина возвестила России о появлении нового эта — Лермонтова» (Владимир Соллогуб). 4-й ведущий. «Мне казалось, что я слышу гром, серебристый смех Пушкина. Это стихи, которые сочинил на его смерть некий господин Лepмонтов, гусарский офицер. Я нахожу их так! прекрасными, в них так много правды и чувств. (Софья Карамзина) Действие из противоположных концов переходит к центру. 1-й ведущий. Стихотворение, явившееся «ь ком возмущения и совести», принесло его автору горькую, непростую славу. Испытание славой, да столь ранней (поэту не было и двадцати трех лет ,тяжелое испытание. Однако Лермонтов «гордо, счастливо и благородно» принял как восторг перед талантом, так и гонения, выпавшие на его долю. Нет, я не Байрон, я другой, Еще неведомый избранник, Как он, гонимый миром странник, Но только с русскою душой. Я раньше начал, кончу ране, Мой ум немного совершит; В душе моей, как в океане, Надежд разбитых груз лежит. Кто может, океан угрюмый, Твои изведать тайны? Кто Толпе мои расскажет думы? Я — или бог — или никто! Я жить хочу! хочу печали Любви к счастию назло; Они мой ум избаловали И слишком сгладили чело. Пора, пора насмешкам света Прогнать спокойствия туман; Что без страданий жизнь поэта? И что без бури океан? Он хочет жить ценою муки, Ценой томительных забот. Он покупает неба звуки, Он даром славы не берет. Звучит музыкальная заставка («Баркарола» П. Чайковского). 3-й ведущий. В детстве характер его слагался трудно, сложно, преодолевая противоречия. Болезненная резкость, замкнутость соседствовали в не с мягкой мечтательностью; чудесный мир фантазий вмещал удивительные образы. Когда за плечами был уже большой опыт, когда многое уже было понято и в творчестве, и в жизни Лермонтов писал в одном из своих произведений «...Все для нас в мире тайна, и тот, кто думает отгадать чужое сердце или знать все подробности жизни своего лучшего друга, горько ошибается. Во всякое сердце, во всякой жизни пробежало чувство, промелькнуло событие, которых никто никому не откроет, а они-то, обыкновенно, дают тайное направление чувствам и поступкам». 4-й ведущий. Порой, когда мальчик слушал сказки про волжских разбойников, «воображение его наполнялось чудесами дикой храбрости». Порой ем хотелось, чтоб кто-нибудь его приласкал, поцелова.1 приголубил, но никто этого не понял по-настоящему. Возникала обида. Она вела к скрытности. Больное самолюбие мешало признаваться в чистоте своих дум, появилось желание укрыться за нарочито резкостью. 3-й ведущий. В одном раннем лермонтовском стихотворении есть строки, которые дают ключ к пониманию этой особенности психологии поэта: Любил с начала жизни я Угрюмое уединенье, Где укрывался весь в себя, Бояся, грусть не утая, Будить людское сожаленье... Вот что скрывалось за резкостью, за недоброй усмешкой, язвительным словом, непроницаемым для людей, мало знавших поэта. Под защитой насмешки легче и спокойнее было искреннему чувству. Звучит музыка. Заканчивается «Баркарола» П. Чайковского. 4-й ведущий. Он был рожден для счастья, для надежд И вдохновений мирных!— но безумный Из детских рано вырвался одежд И сердце бросил в море жизни шумной; И мир не пощадил — и Бог не спас! Так тощий плод до времени созрелый Между цветов висит осиротелый, Ни вкуса он не радует, ни глаз; И час их красоты — его паденья час! И жадный червь его грызет, грызет, И между тем, как нежные подруги Колеблются на ветках,— ранний плод Лишь тяготит свою... до первой вьюги! Ужасно стариком быть без седин; Он равных не находит; за толпою Идет, хоть с ней не делится душою; Он меж людьми ни раб, ни властелин, И все, что чувствует, он чувствует один! 1-й ведущий. В тысяча восемьсот тридцатом году Лермонтов делает следующую запись (к этой записи есть указание: «Когда я был еще 8-ми лет»): «Когда я еще мал был, я любил смотреть на луну, на разновидные облака, которые теснились вокруг, будто рыцари с шлемами, сопровождающие Артемиду в ее замок, полные ревности и беспокойства». Там же можно прочитать и следующие строки: «Я один раз ехал в грозу куда-то; и помню облако, небольшое, как бы оторванный клочок черного плаща, быстро неслось по небу: это так живо передо мной, как будто вижу». 2-й ведущий. В природе Лермонтову стала открываться не только ее красота; тревожили ум таинственные смыслы, соблазны познания, волнующая близость разгадок. Белеет парус одинокой В тумане моря голубом!.. Что ищет он в стране далекой? Что кинул он в краю родном?.. Играют волны — ветер свищет , И мачта гнется и скрипит... Увы! он счастия не ищет, И не от счастия бежит! Под ним струя светлей лазури, Над ним луч солнца золотой... А он, мятежный, просит бури, Как будто в бурях есть покой! И не кроется ли в этом мятежном парусе еще одна разгадка его тайны — разгадка его мятущейся души? Звучит музыкальная заставка (Ф. Шопен. Вальс № 7). Разыгрывается инсценировка на основе воспоминаний Екатерины Сушковой. Действующие лица: Катрин, Сашенька и Мишель. Катрин. В Москве я свела знакомство, а вскоре и дружбу с Сашенькой Верещагиной... У Сашеньки встречала я в это время ее двоюродного брата, неуклюжего, косолапого мальчика лет шестнадцати, с красными, но умными и выразительными глазами, со вздернутым носом и язвительно-насмешливой улыбкой. Он учился в Университетском пансионе, но ученые его занятия не мешали ему быть почти каждый вечер нашим кавалером... Я прозвала его своим чиновником по особым поручениям и отдавала ему на сбережение мою шляпу, мой зонтик, мои перчатки, но перчатки он часто затеривал, и я грозила его отрешить от вверенной ему должности. Сашенька, помнишь, что ты сказала мне однажды? Катрин. Лермонтов? Да я не знаю его и, что всего лучше, в первый раз слышу его фамилию». Сашенька. Перестань притворяться, перестань скрытничать! Ты не знаешь Лермонтова? Ты не догадалась, что он влюблен в тебя? Катрин. Право, Сашенька, ничего не знаю и в глаза никогда не видала его, ни наяву, ни во сне. Сашенька. Мишель, поди сюда, покажись. Катрин утверждает, что она тебя еще не рассмотрела, иди же скорее к нам. Катрин. Вас я знаю, Мишель, и знаю довольно, чтоб долго помнить вас, но мне ни разу не случилось слышать вашу фамилию, вот моя единственная вина. Я считала вас, по бабушке, Арсеньевым. Сашенька. А его вина — это красть перчатки петербургских прелестниц, вздыхать по них, а они даже не позаботятся осведомиться об его имени. Мишель опрометью убегает от них, рассердившись на свою кузину... Желая загладить вину, Сашенька отправляется за братом. Катрин (после паузы). На другой день мы все вместе поехали в Москву. Лермонтов ни разу не взглянул на меня, как будто меня не было между ними. Но не успела я войти в комнату, как Сашенька подала мне письмо от него. Сашенька (входя). Что ж, Катрин, пожалуй, тебе дано свыше вдохновлять и образовывать поэтов. К а т р и н. В письме было стихотворение (читает). Благодарю!., вчера мое признанье И стих мой ты без смеха приняла; Хоть ты страстей моих не поняла, Но за твое притворное вниманье Благодарю! В другом краю ты некогда пленяла, Твой чудный взор и острота речей Останутся навек в душе моей, Но не хочу, чтобы ты мне сказала: Благодарю! Я б не желал умножить в цвете жизни Печальную толпу твоих рабов И от тебя услышать, вместо слов Язвительной, жестокой укоризны: Благодарю! О, пусть холодность мне твой взор укажет, Пусть он убьет надежды и мечты И все, что в сердце возродила ты; Душа моя тебе тогда лишь скажет: Благодарю! Сашенька. В другой раз мы отправились в Сергиеву лавру, куда пришли изнуренные и голодные. В трактире мы переменили запыленные платья, умылись и поспешили в монастырь отслужить молебен. На паперти встретили мы слепого нищего. Он дряхлою рукою поднес нам свою деревянную чашечку, все мы надавали ему мелких денег; услыша звук монет, бедняк крестился, стал нас благодарить, приговаривая: «Пошли вам Бог счастие, добрые господа; а вот намедни приходили сюда же господа, тоже молодые, да шалуны, насмеялись надо мною: наложили полную чашечку камушков. Бог с ними!» Катрин. Помолясь святым угодникам, мы поспешно возвратились домой, чтоб пообедать и отдохнуть. Все мы суетились у стола, в неторопливом ожидании обеда, один Лермонтов не принимал участия в наших хлопотах; он стоял на коленях перед стулом, карандаш его быстро бегал по клочку серой бумаги, и он как будто не замечал нас... Мишель (закончив что-то писать, читает). У врат обителей святой Стоял просящий подаянья, Бессильный, бледный и худой, От глада, жажды и страданья. Куска лишь хлеба он просил И взор являл живую муку, И кто-то камень положил В его протянутую руку. Так я молил твоей любви С слезами горькими, с тоскою, Так чувства лучшие мои Навек обмануты тобою! Катрин. Благодарю вас, Мишель, за ваше посвящение и поздравляю вас: с такой скоростью из самых ничтожных слов вы извлекаете милые экспромты, но не рассердитесь за совет: обдумывайте и обрабатывайте ваши стихи, и со временем те, которых вы воспоете, будут гордиться вами. Сашенька. И само собой, особливо первые, которые внушили тебе такие поэтические сравнения. Браво, Мишель! Мишель. А вы будете ли гордиться тем, что вам первой я посвятил свои вдохновения? Катрин. Может быть, более других, но только со временем... Звучит Вальс № 7 Ф. Шопена. Под музыку один из участников читает стихотворение М. Лермонтова. По небу полуночи ангел летел И тихую песню он пел; И месяц, и звезды, и тучи, толпой Внимали той песне святой. Он пел о блаженстве безгрешных духов Под кущами райских садов; О Боге великом он пел, и хвала Его непритворна была. Он душу младую в объятиях нес Для мира печали и слез; И звук его песни в душе молодой Остался — без слов, но живой. И долго на свете томилась она, Желанием чудным полна; И звуков небес заменить не могли Ей скучные песни земли. 3-й ведущий. Отчего большинству своих знакомых он казался пустым и чуть ли не дюжинным человеком, да еще со злым сердцем? Даже проницательный Белинский говорил о Лермонтове: «Сомневаться в том, что Лермонтов умен, было бы довольно странно; но я ни разу не слыхал от него ни одного дельного и умного слова. Он, кажется, нарочно щеголяет светской пустотой». Как горько слышать подобные признания!.. Как несправедливы бывают люди, порой схватывая одни только внешние явления и поступки. Эта боль и горечь звучит в лермонтовских строках: Никто не дорожит мной на земле, И сам себе я в тягость, как другим, Тоска блуждает на моем челе, Я холоден и горд, и даже злым Толпе кажутся; но ужель она Проникнуть дерзко в сердце мне должна? Зачем ей знать, что в нем заключено? Огонь иль сумрак там — ей все равно. 1-й ведущий. В воспоминаниях бывших студентов Московского университета Лермонтов также предстает отчужденным от окружающих; «он внушал какое-то безотчетное к себе нерасположение» как со стороны сокурсников, так и со стороны профессоров.. В конце концов дерзкие выходки студента Лермонтова послужили причиной его исключения из Университета. 2-й ведущий. Темна проходит туча в небесах, И в ней таится пламень роковой; Он, вырываясь, обращает в прах Все, что ни встретит. С дивной быстротой Блеснет и снова в облаке укрыт; И кто его источник объяснит, И кто заглянет в недра облаков? Зачем? они исчезнут без следов. Когда-то на вопрос Катеньки Сушковой о том, какую карьеру изберет бабушка своему внуку, Елизавета Алексеевна отвечала: «А какую он хочет, матушка, лишь бы он не был военным». И вот сейчас, после исключения из Московского университета, Мишелю предстояло идти именно этим путем. 3-й ведущий. В 1831 году, переехав из Москвы в Петербург, он начал приготовляться к экзамену для вступления в Школу гвардейских прапорщиков и кавалерийских юнкеров, куда и поступил в начале 1832 года в лейб-гвардии Гусарский полк .После родной Москвы императорский Петербург произвел на Лермонтова гнетущее впечатление: Увы! как скучен этот город, С своим туманом и водой!.. Куда ни взглянешь красный ворот, Как шиш, торчит перед тобой... 4-й ведущий (23 августа 1832 года. Из письма М. Ю. Лермонтова к М. А. Лопухиной). «Как только я приехал, я посещал — и признаюсь, довольно часто — родственников, с которыми я должен был познакомиться, но в конце концов я убедился, что мой лучший родственник — я сам; я видел образчики здешнего общества: дам очень любезных, кавалеров очень воспитанных — все вместе они на меня производят впечатление французского сада, не пространственного и не сложного, но в котором можно заблудиться в первый же раз, так как хозяйские ножницы уничтожили всякое различие между деревьями ». Звучит «Песня без слов» Ф. Мендельсона, которая может быть фоном для чтения стихов. 3-й ведущий. Ты знал ли дикий край, под знойными лучами, Где рощи и луга поблекшие цветут? Где хитрость и беспечность злобе дань несут? Где сердце жителей волнуемо страстями? И где являются порой Умы и хладные и твердые, как камень? Но мощь их давится безвременной тоской, И рано гаснет в них добра спокойный пламень. Там рано жизнь тяжка бывает для людей, Там за успехами несется укоризна, Там стонет человек от рабства и цепей!.. Друг! Этот край... моя отчизна!.. * * * О, полно извинять разврат! Ужель злодеям щит порфира? Пусть их глупцы боготворят, Пусть им звучит другая лира; Но ты остановись, певец, Златой венец — не твой венец. Изгнаньем из страны родной Хвались повсюду, как свободой; Высокой мыслью и душой Ты одарен природой; Ты видел зло и перед злом Ты гордым не поник челом. Ты пел о вольности, когда Тиран гремел, грозили казни; Боясь лишь вечного суда И чуждый на земле боязни, Ты пел, и в этом есть краю Один, кто понял песнь твою. 2-й ведущий. Наконец, в исходе 1834 года Лepмонтов был произведен в корнеты лейб-гвардии Гусарского полка и оставил юнкерскую школу. Звучит мелодия «Элегии» С. Рахманинова, подготавливающая к эмоциональному восприятию следующих стихотворений. 1-й ведущий. К чему ищу так славы я? Известно, в славе нет блаженства. Но хочет все душа моя Во всем дойти до совершенства. Пронзая будущего мрак, Она бессильная страдает И в настоящем все не так , Как бы хотелось ей, встречает. Я не страшился бы суда, Когда б уверен был веками, Что вдохновенного труда Мир не обидит клеветами; Что станут верить и внимать Повествованью горькой муки И не осмелятся равнять С земным небес живые звуки. Но не достигну я ни в чем Того, что так меня тревожит: Все кратко на шару земном, Извечно слава жить не может. Пускай поэта грустный прах Хвалою освятит потомство, Где ж слава в кратких похвалах? Людей известно вероломство. Другой заставит позабыть Своею песнею высокой Певца, который кончил жить Который жил так одиноко. 4-й ведущий. И скучно и грустно, и некому руку подать В минуту душевной невзгоды- Желанья!.. что пользы напрасно и вечно желать?.. А годы проходят — все лучшие годы! Любить!., но кого же?., на время не стоит труда, А вечно любить невозможно. В себя ли заглянешь? — там прошлого нет и следа: И радость, и муки, и все так ничтожно... Что страсти? — ведь рано иль поздно их сладкий недуг Исчезнет при слове рассудка; И жизнь; как посмотришь с холодным вниманьем вокруг,— Такая пустая и глупая шутка. 3-й ведущий. Тяжелое настроение... И необходимо было что-то очень большое, чтобы справиться с подобными настроениями. Горечь в лермонтовском взгляде на жизнь, конечно, была, но та горечь, которая делает ощутимей надежду. 4-й ведущий. Вот интересная запись Лермонтова, относящаяся к 1841 году: «У России нет прошедшего: она вся в настоящем и будущем. Сказывается сказка: Еруслан Лазаревич сидел сиднем 20 лет и спал крепко, но на 21 году проснулся от тяжелого сна — и встал и пошел... и встретил он тридцать семь королей и семьдесят богатырей и побил их и сел над ними царствовать... Такова Россия». 1-й ведущий. «Такова Россия...» Неразбуженная — спит, непроснувшаяся — покорна, но проснется! Протрет глаза, оглянется, расправит плечи, удивится своему сну и терпению... «Такова Россия...» Звучит музыкальный отрывок из Пятой симфонии П. Чайковского или из симфонической поэмы С. Рахманинова «Колокола». |