Адаждадада. „ ©Ґа „ҐЎа . ЌҐўҐбв бҐа¤Ёвбп - royallib.com. Дебра Дайер Невеста сердится
 Скачать 0.76 Mb.
|
Глава 12— Эмили, дорогая, неужели ты это серьезно? — Леди Харриет подняла глаза от вышивания и, пораженная, уставилась на внучку, будто та ей сообщила, что она царица египетская или что-то в этом роде. — Неужели ты способна поступить с этим молодым человеком столь жестоко? Эмили выглянула в одно из окон гостиной. Летний ветерок колыхал розы в розовом саду ее матери. Белые, желтые и розовые, такие яркие под солнцем, они послушно склоняли головки и источали сладостный аромат. — Уверяю тебя, бабушка, я, как никогда, серьезна. — Не может быть. — Леди Харриет воткнула иголку в полотно, зажатое в пяльцах и обещавшее стать носовым платком. — Допустить, чтобы молодого человека постигла такая участь! — Да он виселицы заслуживает за то, что сотворил со мной. Леди Харриет прищурилась и пристально посмотрела на Эмили. — Он навязывал тебе свои ласки? — Нет. — Стоило ей вспомнить, что негодяй по ночам не обращал на нее никакого внимания, как ее охватывала ярость. Она для него просто не существовала. Не сводя с внучки глаз, леди Харриет приподняла бровь. — Не знай я тебя, подумала бы, что ты в ярости от его безразличия. — Это смешно. Поверь, ласки этого негодяя ничего не вызывают у меня, кроме отвращения. — Ну разумеется, — недоверчиво произнесла леди Харриет. — Бабушка, этот негодяй мне совершенно не нравится! — В самом деле? — Леди Харриет улыбнулась и сделала стежок. — А вот я, надо признаться, нахожу его чертовски привлекательным. Будь я лет на сорок моложе, не упустила бы такого шанса. — Бабушка! Леди Харриет покосилась на Эмили. На губах ее играла улыбка. — Может, стоит попытаться найти в сложившейся ситуации положительные стороны? — Положительные? — Твои родители его обожают. — Негодяй пустил им пыль в глаза. — Твой отец не скрывает своей радости от того, что в компании появился такой способный человек, как твой Шеридан, что в дело вошел хотя бы один член семьи. — Этот негодяй не член семьи. И потом есть дядя Джордж! — Душа моя, уж не думаешь ли ты, что я слепа и не вижу, насколько беспомощен и бестолков мой сын? — Леди Харриет повернулась к открытому окну, щурясь от солнца. — Джордж милый, очаровательный человек, но он ничего не понимает в делах. Равно как и в женщинах. — Дядя Джордж всем желает только добра. — В отличие от своей жены. — Леди Харриет поморщилась. — Не понимаю, как он мог жениться на этой тщеславной, амбициозной девице. — Клодия очень красива, и вообще она милая. — Она нарочно изображает из себя глупую гусыню, чтобы никто не догадался, как ловко она вертит моим сыном. Я немало потрудилась ради того, чтобы все мои дети имели надежно вложенный капитал. Поражаюсь, что Джордж со своей скудоумной супругой еще не растранжирили его долю. Эмили нахмурилась: — Бабушка, ты пытаешься перевести разговор на другую тему. — Да? — Леди Харриет посмотрела на Эмили с видом совершенной невинности. — Насколько я помню, мы обсуждали положительные стороны твоего замужества. — Но я не замужем! Ты все время забываешь, что мужа я себе выдумала! — Тише, милая. — Леди Харриет бросила взгляд на закрытую дверь. — Вдруг кому-нибудь вздумается составить нам компанию. — Вряд ли. — Эмили опустилась на диван рядом с бабушкой, раскинув подол своего золотистого платья. — Близнецы — в классной с мисс Уэнтуорт; мама отправилась по модным лавкам с Анной и Фиби. А папа — у себя в конторе. Вместе с этим самозванцем. — Эмили, дорогая, я много думала о положении, в котором ты оказалась. — Леди Харриет воткнула иглу в белое полотно, вытянула нитку, и лепесток ромашки стал чуть больше. — И пришла к выводу, что разумнее всего было бы просто выйти за этого человека замуж. — Ты шутишь! — Может, он и втерся в нашу семью не слишком законным способом, но согласись: он пришелся ко двору, и как нельзя лучше. Эмили стиснула зубы. Действительно, этот тип ловко втерся в ее жизнь! Можно подумать, что ему очень нравится проводить каждый вечер в кругу ее семьи. Даже Шеридан Блейк, которого она сама выдумала, не смог бы вписаться в ее жизнь настолько идеально. Проблема в том, что реальный Блейк, Блейк-самозванец, не любит ее. — Всякий раз, когда я вижу вас вдвоем, мне на ум невольно приходит мысль, что все правильно, все идет как надо. — Леди Харриет улыбнулась. — Он мне нравится. Думаю, он бы и тебе понравился, если бы только ты дала ему шанс. Эмили чувствовала, как в душе поднимается отчаяние, распирая ее, словно пар закипающий чайник. — Никогда он мне не понравится, никогда. — Никогда? — Леди Харриет подняла глаза от вышивания. Взгляд ее выражал скептицизм. — Но тебе определенно нравится играть с ним в шахматы. — Мне не нравится играть с ним в шахматы. — Не нравится? Странно. По-моему, вы почти каждый вечер проводите за доской, с того самого дня, как он появился. И всякий раз он выигрывает у тебя. Эмили нахмурилась. Во время игры он не дает ей сосредоточиться, отвлекая всякими мелочами. К примеру, трогает кончиками пальцев нижнюю губу, обдумывая следующий ход. Он постоянно рискует. Однако играет просчитанно. И очень коварно. И совершенно безжалостно. Как бы ей хотелось научиться играть так! — В нем чувствуется благородство, — продолжала леди Харриет задумчиво. — Он держится властно, но проявляет мягкость. Ты обратила внимание на то, с какой кротостью он терпит Джейн и Оливию, которые ходят за ним хвостом? — Близнецы вбили себе в голову глупую мысль, что он герой. — Может, эта мысль не такая уж и глупая. — Леди Харриет воткнула иголку в вышивание и устремила взгляд в сад. — Ты заметила, что он всегда одет с безупречным вкусом, никакого щегольства. Предпочитает приглушенные тона и строгий покрой, который подчеркивает ширину его плеч и дивные линии… — Этот человек — негодяй, — перебила бабушку Эмили, не желавшая слышать про «дивные линии». — Негодяй, вот и все. — Глупости! Он просто не упустил возможности устроиться в жизни. Учитывая, какую жизнь ему приходилось вести прежде, трудно винить его в этом. Он вовсе не собирается жить на твои деньги и с видимым энтузиазмом взялся за работу в компании твоего отца. — Он использует меня! — Боюсь, он не отступится и это тяжкое бремя тебе придется нести до конца жизни. — Леди Харриет улыбнулась. — Так что ты с тем же успехом могла бы по-настоящему выйти за него замуж и постараться приспособиться к ситуации. — Ушам своим не верю! Ты до сих пор не простила дядю Джорджа за его женитьбу на Клодии, потому что считаешь ее честолюбивой и амбициозной. А мне предлагаешь выйти замуж за негодяя! — Эмили, прислушайся к голосу рассудка. — Леди Харриет вздохнула и вытащила иголку из вышивания. — Этот человек уже вторгся в твою жизнь и уходить не собирается. Все его обожают. Считают твоим мужем. Узаконь существующее положение вещей, и все. Эмили откинула голову на спинку дивана и уставилась в потолок, глядя на круглую фреску посреди затейливо переплетенных завитков и листьев лепнины. Фреска на потолке изображала богиню Диану-охотницу с поднятым копьем. — У меня появилась идея получше. — И она в общих чертах описала свой план. Выслушав ее, леди Харриет покачала головой. Она ушам своим не верила. — По-моему, ты не до конца осознаешь, в каких ужасных условиях живут матросы на борту военного корабля. Ты хоть знаешь, что матроса могут подвергнуть телесным наказаниям без всякой его вины? Их секут, Эмили, и, насколько я понимаю, держат впроголодь. Эмили представила негодяя, живущего на хлебе и воде, и улыбнулась. — Ничего, не умрет. — Может, и не умрет. Но вряд ли это благотворным образом скажется на его здоровье. — Бабушка, мне необходимо избавиться от этого человека. — Эмили, я не раз видела вас вместе. Видела, как ты на него смотришь, когда рядом никого нет. — Леди Харриет опустила вышивание на колени. — Что бы ты там ни говорила, тебя влечет к этому человеку. Пальцы Эмили впились в красную бархатную подушку, лежавшую на диване. Не стоило ей напоминать о том, как сильно ее влечет к этому темноволосому негодяю. Никогда еще она не чувствовала, что живет полной жизнью. Ей казалось, что до его появления она, словно сомнамбула, бродила во сне и очнулась лишь от его прикосновения. — Уверена, что со временем ты полюбишь его. — Дело вовсе не в этом, бабушка! — Рука Эмили терзала и мяла красный бархат. Полюбить негодяя проще простого. — Я не стану дарить свою любовь человеку, которому совершенно безразлична. — Эмили, ты очаровательная женщина. Но очень упрямая. Если бы ты поощряла его ухаживания… — Хочешь, чтобы я вымаливала любовь? У человека, задавшегося целью устроиться в жизни? — В груди ее словно повернулось лезвие ножа, когда она произносила эти слова. Как бы ей хотелось, чтобы они оказались ложью! Но это не ложь. Ему нужны деньги. А не любовь. — Об этом и речи не может быть. Леди Харриет поджала губы. — Когда вы вместе, между вами словно пробегает искра. Настолько яркая, что и слепой бы ее заметил. Возможно, этот мужчина и есть тот единственный, которого ты искала всю жизнь. И если ты не дашь этой искре превратиться в пламя, то будешь раскаиваться всю жизнь. — Я не позволю ему уничтожить меня. — Эмили ударила кулаком по подушке. Сердце ее разрывалось на части. Она жить не могла без этого человека. — Эмили, прислушайся к голосу рассудка. — При чем тут рассудок! Пойми, я не верю ему. Леди Харриет потрепала внучку по щеке. — Девочка моя, любовь — как игра, всегда приходится рисковать. — В этой игре риск слишком велик. Ты должна мне помочь, иначе я сделаю все сама. Леди Харриет сложила руки на коленях и покачала головой: — Лучше бы мне уехать домой в тот самый день, когда этот молодой человек свалился на наши головы. — Бабушка, пожалуйста, попробуй понять. Я не допущу, чтобы этот человек остался здесь и погубил мою жизнь. — Ладно. Я тебе помогу. Чтобы ты не оказалась одна лицом к лицу с этими ужасными вербовщиками. — Спасибо. — Эмили посмотрела на изображение античной богини над головой. И ей сразу пришел на память миф о Диане и Актеоне, самонадеянном охотнике, столь жестоко наказанном девственной богиней. Скоро негодяй будет закован в цепи. И окажется далеко в море. Он будет проклинать тот день и час, когда встал на ее пути. Она усмехнулась, представив выражение лица лорда Негодяя, когда он поймет, что она победила. — И как ты объяснишь исчезновение своего мужа? — О, я все продумала. Помнишь младшего сына Лансдейлов? Два года назад он свалился с обрыва в ущелье. Его тело так и не нашли. Леди Харриет широко раскрыла глаза. — Ты, случайно, не собираешься прикончить своего молодого человека? — Да нет же. Я собираюсь продать его вербовщикам, они переправят его на военный корабль, и он окажется далеко в море. А объяснить его исчезновение можно просто: скажем, что он поскользнулся на краю обрыва, когда любовался видом ущелья при лунном свете. Леди Харриет закатила глаза. — Богом клянусь, не нравится мне эта затея, ох не нравится! — Нам понадобится помощь крепкого мужчины. Он должен стукнуть негодяя так, чтобы тот потерял сознание. Как ты думаешь, Бимиш подойдет? — Эмили, одумайся! — Нет. Все решено. Для меня это вопрос жизни и смерти. — В театр? — Саймон уставился на нее, заглянул в глаза, словно зная, что есть тайны, которые она изо всех сил старается скрыть от него. — Хочешь поехать в театр? Со мной? Сегодня? Эмили отвернулась. Очень уж неуютно ей было под его пристальным взглядом. Порой этот человек просто читал ее мысли. Но сегодня этого никак нельзя было допустить. — Ты сам не раз говорил, что очень важно показать окружающим, как мы счастливы в браке. — Верно. Но обычно ты игнорируешь то, что я говорю. — Меня можно переубедить, если идея здравая. — Она стояла возле туалетного столика и видела в зеркале, как он приближается к ней, ступая бесшумно и уверенно, как ягуар, подбирающийся к добыче. Он остановился у нее за спиной, и она почувствовала жар его тела. — Уж не подумываете ли вы, миледи, заключить перемирие? Она посмотрела на его отражение в зеркале, и у нее снова возникло чувство, будто все это уже было. Будто он явился к ней из другого мира, из другого времени. Герой старинной легенды. Его волосы падали на воротник. Улыбка, от которой на правой щеке появлялась ямочка, завораживала. Его глаза были черны как ночь. Воин из рыцарских времен. Ее бесстрашный рыцарь. Всего лишь иллюзия зеркального отражения. — У меня нет выбора. Придется приспособиться к совместному существованию. В разумных пределах. — Вот речь, достойная христианской мученицы. — Он положил руку ей на плечо. Жар его ладони чувствовался сквозь тонкую ткань. — Мне бы очень хотелось, чтобы мы стали с тобой друзьями, Эмили. Сердце ее болезненно сжалось. Всего лишь друзьями. Его не влекло к ней. Она просто не существовала для него как женщина. Вообще-то ей все равно, как к ней относится этот самозванец. И все же ей было больно. Словно в сердце вонзили кинжал. Она хотела сказать, что не собирается ни в этой жизни, ни в грядущей становиться ему другом, однако осеклась, вспомнив, что сейчас неподходящий момент для открытых военных действий. И заставила себя улыбнуться. — Возможно, ты прав. Жизнь станет легче для нас обоих, если мы заключим перемирие. Мгновение он, хмурясь, пытливо смотрел на нее. — Когда ты хочешь выехать? Эмили судорожно вздохнула, подумав о том, что его ждет сегодня. Но он не оставил ей выбора. — Я уже переоделась. Как только будешь готов, мы сможем выехать. Пообедаем в городе. — Хорошо. — Он улыбнулся ее отражению в зеркале. — Я буду готов через несколько минут. Она схватила свой ридикюль с туалетного столика. Ридикюль был тяжелым: в нем лежала шелковая сумочка с пистолетом. — Буду ждать тебя в гостиной. Она уже собралась уходить, когда он коснулся ее локтя. — Погоди. Она замерла. — В чем дело? Он ухмыльнулся, глаза его озорно сверкнули. — Сейчас увидишь. Эмили вцепилась в ридикюль, выровняла дыхание и стала смотреть, как он идет в другой конец комнаты. На мгновение он исчез в гардеробной, затем появился снова с небольшим свертком. — Я увидел эту штуку сегодня в городе. Подумал, тебе понравится. Эмили уставилась на сверток, который он ей протягивал. — Ты купил мне подарок? — С целью задобрить. — А… — Она все смотрела на сверток, терзаемая угрызениями совести — ведь он не знает, что она собирается с ним сделать. Впрочем, он сам вынудил ее открыть военные действия. А в бою угрызения совести неуместны. — Клянусь тебе, то, что внутри, не кусается. Не надо ей никаких подарков. Она даже не могла позволить себе такую роскошь, как проблеск теплого чувства по отношению к этому человеку. Но нельзя вызывать его подозрений. Она положила ридикюль на туалетный столик. Сверток еще хранил тепло его рук. Она сорвала серебряную бумагу, торопясь скорее уйти отсюда, оказаться подальше от него. Бумага упала на пол, и в ее дрожащих пальцах оказалась маленькая коробочка из полированного дерева. — Какая красивая, — прошептала она и провела пальцем по лепестку одной из роз, которыми была инкрустирована крышка. — Открой. Она поколебалась мгновение и открыла. Веселые звуки вальса полились из коробочки, и сердце ее болезненно сжалось. — Это тот самый вальс, который исполняли в тот вечер, когда мы впервые встретились, — объяснил он. Ее любимый вальс. Вальс, который ее отец разрешил исполнить ради ее первого танца с молодым супругом. Вот только они не были на самом деле женаты. Она с трудом сдержала слезы. Ее мечта так и не воплотилась в жизнь. Она закрыла шкатулку и поставила на туалетный столик, рядом с томиком сонетов. Его тоже подарил негодяй. Но этот куда опаснее! Этот способен похитить ее сердце, отнять у нее гордость, лишить воли. Если он останется здесь, она неизбежно капитулирует перед ним. Отдастся Целиком и полностью человеку, который не любит ее, которому нужно положение, а не жена. Такой муки она не переживет. Необходимо изгнать его из своей жизни, пока не поздно. Она взяла ридикюль. Пальцы ее нащупали пистолет. — Итак, я жду тебя. |