Десять лет назад их объединил случай, ее беда и чужая жадность. А разъединяла целая жизнь

• Название: Десять лет назад их объединил случай, ее беда и чужая жадность. А разъединяла целая жизнь
• Дата: 10.07.2022
• Размер: 2.75 Mb.
• Имя файла: Gorovaya_Olga_Lubov_kak_zakladnaya_chizni_(SI)_LitLife.club_1587.pdf
• Тип: Документы; #628097
• страница: 33 из 46

Глава 33
— Слушай, ну у твоего крестного реально крутая машина!
Стас бросил рюкзак на пол, вытянул из ушей наушники и плюхнулся на подоконник, у которого стояла Агния.
— Привет, Стас, — не прекращая поиски своего блокнота, где делала пометки на парах по актерскому мастерству, Агния слабо улыбнулась парню.
— Ага, привет, — невпопад отозвался он. — Не, серьезно, классная тачка! Кем он работает, а?
Может, ну ее, эту консерваторию, поменяю специальность и буду тоже на такой машине гонять? —
с усмешкой подмигнул ей Стас, хоть и было видно, что ему действительно любопытно.
— У него ресторан, — продолжая поиски, хоть и начала уже подозревать, что забыла блокнот в аудитории, откликнулась Агния. — И ювелирный магазин. — Про ночные клубы и остальные предприятия Вячеслава она решила не упоминать.
Стас присвистнул. И вдруг задумался:
— Ювелирный? — переспросил парень. — Это он тебе кулон подарил, да? — Стас махнул головой в сторону ее украшения.
— Да, — поняв, что возвращаться придется так или иначе, Агния сердито отбросила сумку.
Та подпрыгнула по подоконнику и упала на пол, все содержимое разлетелось вокруг.
— Тьфу ты!
Агния тяжело привалилась к стене и прижала ладони к лицу, постаралась вдохнуть и унять бушующий внутри страх и напряжение.
— Эй, ты чего? Все нормально? — Стас наклонился к ней, внимательно всматриваясь в лицо
Агнии.
Она еще раз глубоко вздохнула. Нет, все не было нормально. И не в порядке. Совсем наоборот.
Она ни одного раза не вдохнула полной грудью с тех пор, как закрыла за Вячеславом дверь своей квартиры сегодня утром. Он привез ее туда в шесть утра, перед тем, как сам уехал в Киев, чтобы
Агния могла переодеться и собраться на пары. А через полчаса в ее дверь позвонил Вова. И парень честно сидел в гостиной, ожидая, пока Агния соберется, чтобы привезти ее сюда. Это оказалось не совсем тем, что она подумала, когда Вячек сказал «пока постоянно побудет». Он что, и спать у нее дома останется? Агния этого не хотела. И ей все равно было страшно и плохо, несмотря на присутствие Вовы.
Но, разумеется, ничего этого она не сказала Стасу:
— Нормально. — Агния присела на корточки и принялась собирать разлетевшиеся ручки,
салфетки и прочую мелочь. — Да, Стас. Это Вячеслав Генрихович подарил мне кулон на восьмое марта, — запоздало ответила она на его вопрос. — Спасибо, — поблагодарила за вещи, которые он собрал и передал ей.
— А почему ты не скажешь девчонкам, что это крестный подарил? — Стас нахмурился с непониманием. — Ты в курсе, чего ни про тебя болтают и навыдумывали из-за этого украшения?
— В курсе, — Агния застегнула сумку и повернулась к Стасу. — Меня Аня просветила.
Видно он понял, что это не было преподнесено в участливой форме.
— Паршиво. — Стас потянулся за ней следом, когда Агния пошла назад, в аудиторию, где у нее проходила последняя пара. — Вы потому поссорились?
— Наверное, мы и не дружили, раз она так обо мне судит, — Агния небрежно передернула плечами, пытаясь при этом убедить себя, что нет никакого повода для волнений.

Вячек же несколько раз говорил, что все нормально, и ему лишь надо уладить какие-то мелочи…
— Агния?
— А? — Она обернулась, успев забыть, где и с кем находится. Никак не могла найти внутреннее равновесие, потерянное еще вчера. Никак не могла успокоиться.
Стас нахмурился еще сильнее:
— У тебя же пары уже закончились, ты зачем в аудиторию идешь?
— Забыла конспект, — пояснила она. Закрыла глаза и придавила веки пальцами. — Смысл кому-то что-то объяснять, Стас? Им нравится верить в то, что они говорят, и мои объяснения мало что изменят. Они другое что-то придумают.
— А тебе не обидно… — Стас замялся, стоя на пороге аудитории, ожидая пока Агния заберет блокнот, действительно лежащий на парте.
— Что меня проституткой записали? — Она выдавила из себя кривую улыбку. — Сначала было обидно. А потом стало безразлично. Я знаю, кто я. Мой любимый знает, кто я. А друзей,
которые этого не хотят видеть — мне не надо. Ты же, вон, не считаешь меня проституткой, хоть все то же самое видишь и слышишь. Или считаешь? — Она глянула Стасу в глаза.
Он покачал головой:
— Ты меня прости, конечно, но из тебя проститутка, как из меня тракторист, — усмехнулся
Стас. — И кстати, как прослушивание? — он так и плелся за ней следом, теперь к выходу из консерватории.
Агния улыбнулась почти искренне:
— А у тебя богатый опыт по части проституток? — подколола она друга. Он состроил недовольную гримасу. — Ладно, не спрашиваю. — Агния вскинула ладонь, словно демонстрируя свою искренность. — Прослушивание… Пока не знаю, вроде нормально. Сказали, что определимся на следующем.
— Ну, если еще одно назначили, это классно. Значит, ты им приглянулась.
— Посмотрим, — Агния пожала плечами.
— Расскажешь потом? Может, через пару месяцев я буду просить твой личный диск с автографом? — парень ей подмигнул.
Она же с улыбкой покачала головой, не желая торопить события всякими предположениями,
да и не думая сейчас об этом. Больше всего в этот момент ей хотелось бы позвонить Вячеку. Но она уже делала это. Трижды в течении дня. И ей не хотелось еще больше его отвлекать, хоть Вячеслав ни разу и не сказал ничего подобного, наоборот, казалось, был рад тому, что она звонила.
— И какие планы сегодня? Снова на прослушивание? — поинтересовался Стас, когда они вышли на крыльцо.
— Нет, — Агния покачала головой и постаралась поглубже вдохнуть теплый, немного влажный и пряный воздух начавшегося апреля. Снова потерпела в этом неудачу. Легкие просто не желали двигаться. — Собираюсь в церковь. Я всегда хожу туда по средам и воскресеньям.
Она ждала этого, и была даже рада, что сегодня среда. Общение с отцом Игорем не было бы лишним, как ей казалось.
— Ясно, тогда давай, до завтра, — Стас махнул рукой. Глянул в сторону стоянки и немного нахмурился. — Ух ты, а это кто с твоим родичем? Тоже какой-нибудь опекун? — Стас лукаво улыбнулся.
Не поняв его юмора, она проследила взгляд Стаса. И застыла, почти чувствуя, как все тот же холод растекается по сердцу, а руки начинают дрожать.

— Эй, ты чего? — Стас заволновался. Наверное, у нее и лицо изменилось. — Что-то случилось, Агния? У тебя проблемы с этим человеком?
— Нет, нет проблем. И это не опекун, — она покачала головой.
И быстро сбежала по ступеням, а потом, не сбавляя скорости, понеслась к стоянке, совершенно не понимая, что здесь делает Федот? Она ему не звонила. Так зачем друг Вячеслава приехал?
Почему-то его вид усилил ее страхи и невнятные опасения.
— О, Бусина, наконец-то, — Федот хмыкнул, стоило ей приблизиться к машине, которую он припарковал рядом с автомобилем Вовы. — Это ж надо столько время каждый день убивать неясно на что. — Федот покачал головой и достал сигареты из кармана.
— Что случилось? — Агнии не так просто дались эти два слова. И все же она смогла произнести их достаточно ровно. И тихо, стараясь, чтобы даже Вова не слышал.
Федот об этом догадался, похоже. Глянул на нее. Щелкнул зажигалкой.
— Да не парься, Бусина. Нормально все. Просто планы немного поменялись. — Он выдохнул сигаретный дым. В другую сторону от Агнии. Это ее удивило. — Мы с тобой сейчас заглянем к тебе на хату, соберешь кое-какие шмотки, и поедем, покатаемся. Подышим свежим воздухом, — Федот снова затянулся и подмигнул ей.
Она ничего не понимала. Правда-правда.
— Как «покатаемся»? — переспросила Агния. — Зачем? Куда? Я в церковь собиралась…
— Ну, че я тебе скажу? Не повезло попам, не обломится им сегодня ничего, — усмехнулся
Федот и с некоторой издевкой распахнул перед ней двери своего автомобиля. — Милости прошу.
Давай: «лезь ко мне в суму! Там, на месте, разберемся, Кто-куды и что к чему!».
Совсем растерявшись, Агния глянула в сторону Вовы, который, заметив это, махнул ей рукой.
— Не трясись, Бусина. Лысый с нами поедет кататься. — Федот ухватил ее за плечо и подтолкнул в сторону распахнутой двери салона. — Давай, шевели ножками, нам тут до ночи сидеть — никакого интереса.
Восстановив равновесие, она одарила Федота раздраженным взглядом и все-таки села внутрь его машины.
— Что происходит, серьезно? — не особо надеясь на ответ, все-таки спросила она, когда сам
Федот уселся на водительское место. — С Вячеславом… все нормально? — ей пришлось сглотнуть,
чтобы выговорить это ровно.
Федот глянул на нее через зеркало. Непонятно так. И как-то… Агнии было непросто выдержать этот взгляд. Но она не опустила голову. А он все молчал.
— Нормально. Он просто решил подстраховаться, — почти нормальным тоном и языком,
кстати, ответил Федот после минут трех молчания.
Тронулся с места. А Агния тайком выдохнула.
Дома она собралась за двадцать минут. Как-то невпопад хватала вещи, не привыкнув, да и не зная, что надо брать и какие мелочи самые нужные. По сути, Агния ни разу в жизни еще сама не собиралась никуда. Взяла одежду, даже не особо разбирая, складывая то, что попадалось первым.
Расческу и шампунь. Зачем-то прихватила чашку с кухни. Даже не свою, а ту, из которой всегда пил Вячеслав. Трижды проверила, взяла ли зарядное устройство для мобильного телефона? И
спустилась вниз до того, как ее пришли бы подгонять.
— Ну, надо же, — только и заметил Федот, когда она вместе с этой сумкой забралась на заднее сидение. Больше ничего не добавив, он завел машину.
Агнии показалось, что они ехали долго, и потому она очень удивилась, когда оказалось, что

весь путь занял лишь тридцать минут. Из ее двора Федот прямиком направился к выезду из города.
На улице уже темнело, и стоило им покинуть освещенные фонарями улицы, салон автомобиля погрузился во тьму. Агния ощущала себя неловко и не к месту. И еще больше стала нервничать.
Глупо, конечно. Она знала, что Вячеслав безоговорочно доверял другу, и потому ей совершенно не следовало сомневаться или не доверять Федоту. Но она не стала бы пытаться кого-то обмануть,
заявляя, словно действительно ему верит.
Выехав из города, машина какое-то время ехала по центральной трассе, потом свернула направо, въехав в небольшой пригородный поселок, почти сливающийся с самим городом. Они пересекли несколько узких улиц, и снова выехали на трассу, но уже ниже по рангу. А потом Агния немного потерялась в поворотах и изгибах дороги. Тем более что в темноте все равно не видела никаких ориентиров. Лишь время от времени за окнами мелькали огни домов, сбившихся в небольшие дачные поселки. Они проезжали те один за одним.
Наконец, после очередного поворота, которые Агния давно перестала считать, за окнами появились темные очертания домов еще одного поселка. Агния не могла не заметить, что здесь зажжённый свет в окнах встречался куда реже. Зато их салон осветил свет фар машины Вовы,
теперь следовавшей за ними почти вплотную. Федот сбросил скорость, два раза свернул влево на очень узких даже не улочках — скорее пространствах между домами, и они остановились перед воротами у высокого забора из рыжего декоративного кирпича. Все это время ее спутник молчал.
Не сказал ничего и сейчас. Покопался в кармане джинсов, вытащил какую-то связку ключей, с крупным брелоком, и нажал на кнопку, имеющуюся на этом самом брелоке. Агния почему-то вздрогнула, когда ворота поползли в сторону.
— Ну что, Бусина, добрались, — Федот глянул на нее через плечо.
Она попыталась рассмотреть дом, в двор которого они сейчас заехали:
— Это ваш дом? — спросила Агния Федота.
Тот хмыкнул и покачал головой.
Агния нахмурилась. Насколько она знала, у Вячеслава домов не было. Ну, она, конечно, не претендовала на то, чтобы все-все знать о любимом. Но все-таки, они много с ним разговаривали. И
не только в последние месяцы, когда их отношения стали такими, как сейчас. Все те вечера, когда они обедали в ресторане и чаепития у нее на кухне — все эти часы Агния и Вячеслав разговаривали. Ну, больше она, конечно. Но и он много говорил, в основном тогда, когда был не согласен с ее идеями или рассуждениями. В общем, однажды они обсуждали и дома: Агния призналась, что ей хотелось бы когда-то иметь дом, может и не очень большой, но настоящий. Когда
Вячеслав, рассмеявшись, спросил, что значит «настоящий», Агния смущенно призналась, что такой, который не был бы похож на обычные «хаты» в селах. Ей хотелось такой дом, как за границей. Тогда же она и поинтересовалась о том, хотелось ли ему когда-нибудь дом? Вячек сказал,
что нет, никогда не хотел. Да и зачем? С квартирой «геморроя» в сто раз меньше. Поскольку Агния и сама не могла ответить на вопрос: «на кой ляд ей такая хата?», то и Вячеслава (а на тот момент он был для нее еще Вячеславом Генриховичем) переубеждать не бралась.
Потому сейчас ей было совсем непонятно, к кому же они приехали?
— Пошли, Бусина. Охота тебе на улице торчать? Еще не лето, между прочим, а нам определиться надо, чего там нет, чтоб Лысый сгонял, купил. И пожрать привез. — Федот вытащил ее сумку и отдал Вове, который уже подошел к ним. Перебирая ключи, направился к двери.
Но ей все равно было как-то не по себе:
— А хозяева хоть знают, что мы тут будем? — осторожно уточнила Агния, все еще не двигаясь с места.

Федот, уже успевший открыть входную дверь, обернулся и посмотрел на нее. Очень весело.
Так весело, что она совсем не поняла, что же смешного сказала?
— Хозяева? Ну, да, Бусина, по ходу — знают, не трясись.
Хмыкнув все с тем же весельем, он пошел внутрь дома.
— Пошли, Агния? Че толку на улице торчать? — Вова, впервые за весь день с того момента,
как в половине седьмого утра оказался у нее на пороге, глянул Агнии в глаза.
Наверное, он был прав. И, наверное, Вова стал понимать, что ее отношения с «Вячеславом
Генриховичем» далеки от отношений крестного и крестницы, иначе, почему так вел себя? А может
Вячеслав утром, уезжая, сам просветил Вову, когда велел быть все время рядом с ней? Агния не знала ответов на эти вопросы и не совсем представляла, следовало ли ей изменить свое поведение.
Но думать — ни сил, ни желания не было.
Она достала из кармана плаща мобильный телефон, удостоверилась, что здесь имелась связь, и потом все-таки пошла в дом. Вова молча зашел следом.
Он не мог не признать, что она и его достала. Не в том смысле, что и он вдруг запал на эту малявку. Не дай Бог. Ему его жизнь и так нравилась, без всяких подобных напрягов и заморочек.
Но чем больше девчонка вертелась рядом, тем больше Федот понимал, почему Боров так свернулся на своей зазнобе.
Малявка ходила по дому, как больная. Серьезно, встреть он на улице кого-то с такими побитыми глазами, перешел бы на другую сторону. Мало ли, может ненормальная? Но тут-то он точно знал, что с умом у девки все хорошо. Хотя, это еще, конечно, с какого боку глянуть. Федот не особо желал сидеть с Бусиной здесь. Он бы лучше Борова прикрыл. Но когда Славка попросил…
Лады, Федот не мог отказать другу, тем более что чтобы он не плел девке, на так уж и перестраховывался Боров. Пацаны заволновались. Только прошел слух, что Боров решил свалить,
все оказались на стреме. И хоть Славка провернул все так, что тот же Косяч только выиграет, если,
конечно, сделает то, что ему предложили — попробуй, добейся, чтоб тебя послушали, если найдут слабину. А в такой ситуации эту слабину искать станут. Слишком большой куш. Слишком много нитей держал Боров в своих руках, слишком много влияния, которое не бросишь просто так. Так что слабину эту, сидящую сейчас напротив Федота с темно-синей чашкой в руках и бездумно втыкающую в чай, надо было спрятать. Чем он и занимался.
— Бусина, слышь, давай, ешь. Че, Лысый зря, че ли, мотался в город? Хоть булку съешь, — он подтолкнул в ее сторону пару сладких булок на тарелке.
Девчонка, встрепенувшаяся, когда он ее окликнул, опять уткнулась взглядом в свой чай.
Кивнула и без всякого желания отломила пальцами кусочек. Курам на смех, блин. Этими крошками и воробья не накормишь, а она делает вид, что жует. Федот подозревал, что Боров не обрадуется,
если его «Бусинка» хоть пару грамм потеряет в весе. Он помнил, с какой маниакальной настойчивостью друг следил за тем, чтоб девчонка всегда была накормлена. У Федота же с этим полный абзац — за сегодня она еще ничего толком не съела. Может, стоило отпустить ее в консерваторию? Развеялась бы девка. Боров насчет этого никаких конкретных указаний не оставил,
и Федот решил перебдеть. Да и лень ему было торчать там, охраняя Бусину. В городе мелькать с ней, снова-таки. Это Лысый к ним был слабо привязан благодаря тому, что не особо в делах светился. Боров его сразу как приставил к малышке, так парень и таскался за ней. А морда Федота рядом с девчонкой на фоне сегодняшней ночной встречи могла бы и заинтересовать кого-то.
Он, кстати, был уверен, что это его решение приведет к скандалу. Но Бусина только выслушала его заявление, что пока лучше пересидеть, кивком выразила свое согласие и пошла в комнату,

которую выбрала прошлым вечером. Честно говоря, Федот некоторое время недоумевал. Ну ладно раньше она сидела тихо, но теперь, уже полностью зная, что Боров и себя, и всех вокруг в бараний рог скрутит ради любого ее желания — Федот ожидал, что Бусина не преминет использовать свой статус и положение. Собственно, он ждал истерики начиная с того момента, как приехал вчера за ней под консерваторию. Причем, мог допустит, что скандалить она может по поводу любой мелочи:
ужин не тот, дом не обжит, в глушь заехали, комнат мало, чтоб выбрать… Да мало ли причин, при желании, может найти девчонка, привыкшая, что такой мужик, как Боров, готов ей что угодно на блюдечке с золотой каемочкой принести? Че Федот не помнил, как Славка одернул его, когда он решил пошутить над ее глупым желанием научиться в бильярд играть? На кой ляд, спрашивается?
«Бусинка попросила». И все, дискуссия закрыта, а за насмешки и шутки можно еще и в морду получить, он это по глазам Борова прекрасно видел. Вот и готов был к тому, что эти два дня ему придется капитально сдерживаться, чтобы не размазать девку по стенке.
А в итоге единственным их «трением» оказался вопрос хозяев дома. Умора, учитывая то, что дом был куплен и оформлен исключительно на Бусину. Да еще проблема уговорить ее поесть. При этом им с Лысым девчонка постоянно предлагала что-то разогреть или нарезать, или сварить даже.
Пока сам Федот, растерявшись от такого мельтешения на нее не прикрикнул, чтоб Бусина села и успокоилась. Сесть-то она села, а вот успокоилась ли? Вряд ли.
— С ним ничего не случится?
Он сначала даже не понял, то ли это продолжение его размышлений, то ли Бусина и правда что-то прошептала. Девчонка низко склонилась над своей чашкой и по маленькому глоточку отпивала чай. Видно отреагировав на его внимание, она коротко глянула из-под бровей и снова опустила взгляд вниз.
— Все нормально будет? — повторила девчонка, принявшись ковырять пальцем краску на подоконнике, у которого они сидели, за неимением элементарной мебели.
Несколько табуреток Лысый сегодня купил, но стол, ясное дело, не тащил. Так что из того, на чем можно сидеть, в доме имелась еще только одна кровать, в комнате, которую они малявке выделили. Да диван в гостиной, на котором они с Лысым спали по очереди, пока второй стоял на стреме.
Нормально? И чего ей сказать? Нормально. Должно быть нормально. Если никому ничего в голову не ударит, Косячу тому же. Если все мозгами решать будут, а не за пушки хвататься, когда тех самых мозгов не хватает. Все должно было быть нормально по идее. Только и другого варианта никто из них не исключал. Потому Боров и поперся в Киев, не доверяя местным адвокатам и нотариусам, которых легче-легкого было бы прижать местным браткам. А Славка меньше всего хотел, чтобы в случае чего кто-то раньше времени узнал, кому именно он большую часть всего, что имел, переписал. Чтобы малявке больше не пришлось побираться и думать о деньгах.
— Нормально. — Он поднялся и потянулся за сигаретами. Хоть и помнил просьбу Борова не особо шмалить при девчонке. — Все с ним будет нормально.
— Честно? — еще тише, чем до этого, пробормотала малышка.
Ему че? Расписку ей дать? Или она его за базарную цыганку держит?
— Мы все для этого сделали, — резко бросил он и пошел во двор, подальше от этой малявки и всех ее вопросов.
— Мы тебе точно больше не нужны?
Вячеслав повернулся к Костылю, который вместе с Лешим стояли у машины и смотрели на него. Глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Снова глянул на пацанов, которых брал сегодня

с собой вместо Федота, и покачал головой:
— Свободны, парни.
Те попрощались, разошлись по своим машинам. Боров проследил, как они уехали. А потом привалился к боку своего авто, закурил и уставился в темное небо, где сквозь облака где-нигде просматривались звезды.
Три часа ночи. Три часа. Блин.
Он вдруг выплюнул сигарету, жадно вдохнул и присел на корточки, с силой обхватив голову ладонями и прижав затылок пальцами.
Бл…! Обошлось. Не без того, что Косяч все-таки взбрыкнул. Не без того, что стволы достали,
но ведь смог уладить! Смог утрясти! Сумел надавить, уболтать и прижать так, что все сыграли по его правилам и ушли довольные. И он, главное, был доволен.
Все. Теперь он не Боров. Теперь он — Боруцкий Вячеслав Генрихович. Депутат горсовета. И
плевать, что выборы в местную власть только через три месяца. У него мандат уже гарантирован. И
деньги уплачены.
Нет, конечно, самые козырные направления он оставил за собой, это все они с Мелешко еще раньше решили и утрясли. Да и свои «предприятия» Боров за собой оставил. Но в остальном… Че ему: своих магазинов, ночных клубов, заправок да ресторана не хватит? Да выше головы, если вместе с наркотой. Долбаться-не передолбаться. А остальным пусть теперь другие занимаются. Все.
Кровь бушевала внутри, подгоняемая адреналином, еще не успокоившись после «встречи».
Три часа ночи.
Вячеслав снова выпрямился и достал сигарету пальцами, которые подрагивали от напряжения последних трех часов. Все. Уладил. Можно ехать домой.
Другой, наверное, сейчас добрался бы до квартиры и завалился бы спать, без задних ног,
учитывая то, что и предыдущую ночь почти не спал. Ну, или ушел бы в разгул, чтоб снять этот передоз адреналина внутри. А он хотел домой, к своей малышке. Может и тяпнет водки, чтоб немного попустило, но только после того, как ее обнимет.
Блин, Вячеслав так привык, что она рядом. Всю прошлую ночь вскидывался, нащупывая пистолет, от того, что чего-то не хватало, привычного уже и необходимого. Инстинкт срабатывал,
прогоняя сон, ощущая отсутствие части себя. Самой родной и любимой части. Девочки его.
Отъехав от клуба, куда они с парнями приехали после встречи, он выехал на проспект. К дому,
что он купил для Бусинки, можно было доехать минут за сорок. Это если машину пожалеть и ехать хорошей дорогой. Ему сейчас было плевать на машину, потому Вячеслав свернул к району комбинатов. Там, если знать проезд, держать приличную скорость и срезать через отвалы, а потом по проселочным — можно было добраться минут за пятнадцать.
Уже поворачивая в проезд, когда до дома оставалось метров двести, он набрал Федота, чтобы тот открыл ворота. Не хотелось будить Бусинку, а она наверняка спала в начале четвертого утра-то.
У него аж шею ломило и плечи свело. И не от усталости после этих двух напряженных суток, а так сильно он ее хотел увидеть. Просто глянуть. Будить не будет, пусть поспит. Вячеслав надеялся, что хоть она-то в прошлую ночь не вскакивала каждые десять минут, а отдыхала. Потому как перед отъездом он своей Бусинке никакого продыху не дал. И понимал, что в конец выматывает, а расслабиться не мог. Его девочка ему настолько нужна была. Реально. И за прошедшие два дня он это еще четче понял. Странные конечно, выдались дни. Вроде напряга столько, и четкое понимание,
по какому лезвию идешь. Шаг один не туда, и все, накроют тебя, пристрелят и на свалку отвезут. А
в такой ситуации, как оказалось, все, кроме самого простого и до дикости очевидного и нужного на

задний план отодвигается. Все вторичным становится, кроме понимания, ради чего ты на такой рожон прешь.
Федот ворота открыл. Достаточно тихо. Напряженно и тяжело глянул на него. Вячеслав даже четко расслышал похрустывание суставов. Он мог понять друга. Сам на таком стреме последние дни провел, что «мама не горюй».
— Нормально все, Андрюх. Утрясли, — хлопнув Федота по плечу, махнул головой Вячеслав,
ощущая внутри себя какую-то непривычную эйфорию, туманящую мозги похлеще водки.
Вот вроде и не видно было, а сразу почувствовалось, как Федот попустился. И тут же за сигаретами полез, начав ухмыляться во всю морду.
— Чего тут у вас? — поинтересовался Боруцкий, наблюдая, как закрываются ворота.
Краем глаза отметил Лысого, маячившего на пороге.
И все спокойно, тихо так, что слышно легкий ветер, которые шатал ветки с только пробивающимися листьями.
— Тихо, вроде. Нормально, — так же негромко, как он сам, отчитался Федот, затягиваясь. —
Только знаешь че, Славка? Я думал, это ты двинутый. Ага, фиг вам, Бусина твоя сто очков вперед тебе даст, — друг как-то так неуверенно глянул в его сторону. — Вон, Лысый видел, как я ее есть заставлял. А она на полном игноре. Как помешанная по дому бродила. Так что если че — мы не при делах. И за малышкой смотрели.
Вячеслав чуть не рассмеялся. Сдержался, хоть и не до конца подавил улыбку. Кивнул, типа успокаивая друга, что не будет за это ему счет выставлять и наезжать. Сам все понимал. Да и че, он не видел, что ли, что Бусинка и его заверениям не особо поверила, когда он ее успокаивал. Так на него смотрела, провожая, будто точно знала, на что Боров идет. Чуйка в этом вопросе у нее на
«ура» сработала.
— Она спит?
— Вроде, — Федот пожал плечами. — Я ее три часа назад чуть ли не силой наверх погнал.
Сил смотреть не было, как она то в окно, то на ворота, то на свой телефон пялится. Или просто в чай втыкает. Так что или спит, или сидит тихо. Не знаю.
Еще раз хлопнув Федота по плечу, теперь в качестве благодарности за столь непривычную для него роль опекуна, Вячеслав пошел в дом. Уж больно невтерпеж ему было. Хотел убедиться своими глазами, что с Бусинкой все в порядке, хоть и понимал, что ничего с ней не случилось.
На втором этаже было темно, единственным источником света служили отблески лампы с лестницы. Вячеслав пару секунд переждал, пока глаза немного привыкнут. И пошел к единственной комнате, где могла быть малышка. Просто только в той спальне имелась кровать, идущая в
«комплекте» к дому от застройщика, как подарок покупателям. Тихо открыл двери, он всмотрелся в темноту. И тут же нахмурился — Агнии там не было. Кровать оказалась совершенно пустой, даже без подушек и одеял, которые Федот купил бы точно, Боров предупреждал его, что здесь ничего этого нет.
Ни фига не понимая, он зашел внутрь и обалдел совсем: малышка спала, завернувшись в одеяло до носа, как и обычно, полусидя, опираясь спиной на подушку. На полу между кроватью и окном.
Какого хрена?
Он бы очень хотел задать этот вопрос вслух. Но сдержался, решив, что лучше просто поднимет ее вместе с этим коконом и уложит на постель. Однако стоило ему сделать еще шаг, как Бусинка встрепенулась и вскинулась, сев на своем одеяле. Сонно моргнула и глянула прямо на него. Он замер. Бог знает с чего. Но просто не получалось сдвинуться с места. Смотрел на свою девочку, на

ее растрепанные волосы, на бледные щеки. И в глазища ее, уставившиеся на него сначала с потерянным выражением, немного не от мира сего, явно еще не проснувшиеся, а потом начавшие наполняться таким счастьем, такой радостью. Смотрел, и у самого внутри такое закружилось, что грудь сдавило. Сердце бухнуло, раз, второй. И стоять больше сил не было.
Вячеслав шагнул к ней, только и малышка уже на месте не сидела. Бусинка подскочила со своих одеял, подушек. И неясно было, кто быстрее рванул, кинулся вперед. Да и неважно. Просто бросились навстречу друг другу, так что уже через секунду он слишком сильно сжал ее, обнял руками, притянув к себе. А она, ни капли не жалуясь, со всей своей силой прижималась к нему. И
оба, казалось, не дышали. Только через пару секунд этого обоим же стало мало. И он запрокинул ее голову, вглядываясь в лицо, пальцами обводя каждую черточку лица малышки. А Бусинка, почему- то хватая воздух ртом, будто начала задыхаться, пыталась прижаться щекой к его ладони. Ее ладошки уже выдернули его рубашку из джинсов, и малышка скользнула, прижалась руками кожа к коже. Пробежалась пальцами по его спине, словно проверяя, все ли с Вячеславом нормально.
И куда уж теснее и ближе, кажется? А все равно обоим не хватало контакта. И хотелось стать еще ближе.
Вячеслав прижался губами к ее виску, поцеловал веки, ощущая, как отчаянно его девочка моргает. Чувствуя дрожь, которая трясла ее тело и с которой Бусинка пыталась справиться. Он обнял ее еще крепче, стараясь помочь малышке с этим совладать. Доказать, что все нормально и здесь он, и с ним все в порядке. Агния ткнулась лицом ему в шею, словно спряталась. Коснулась губами кожи, обжигая, заставляя по-новому бурлить кровь, которая и так еще не утихла.
Агния дышала, вроде, а кислорода не хватало. И мысли лихорадочно неслись в голове,
сумбурные, радостные, встревоженные грустные одновременно.
Живой! Невредимый! Здесь. Рядом с ней.
Господи! Как же она была благодарна Всевышнему за это! Сколько молилась эти дни, сколько умоляла, чтобы Он сохранил Вячеслава от всего на свете.
Агния сама не знала, почему была так уверена, что с ним вообще может что-то случится,
несмотря на все заверения и самого Вячека, и Федота. Просто ощущала, чувствовала, что все совсем не так просто, как они пытались ей показать. И дико боялась. А сейчас на нее нахлынуло такое облегчение!
Хотелось дотронуться, убедиться, точно-точно проверить, что все хорошо. И прижаться еще крепче. И обнять.
Но вместе с этим в Агнии плеснулось и возмущение. Злость даже. Так захотелось… ну, не отругать (как такого человека отругаешь?), а хоть сердито вычитать. Потребовать, чтоб он никогда больше так не делал. Чтоб не пропадал, не обманывал и не скрывал от нее того, что происходит на самом деле. Не сводил с ума, заставляя воображать Бог знает что, и медленно умирать от неизвестности.
Только что она могла сказать? Какие упреки высказать? Разве Агния не знала, кто такой
Вячеслав Боруцкий? Чем он занимается? Знала, понимала, помнила. Как и то, что не имела по сути никакого права пытаться чего-то требовать и сердиться, заявляя, что он мучает ее. Он так жил десятки лет без нее. И она ведь полюбила и выбрала его таким, все видя и понимая. Не маленькая.
Хоть и старой, конечно, не назовешь. Даже не очень взрослой. Но иногда «взрослость» ведь не возрастом определяется или прожитыми годами…
Вот и молчала она. Только тяжело дышала от избытка всего, что плескалось внутри. От слов и чувств, которые душили, проступали на глазах слезами, а Агния их отчаянно смаргивала. И от

этого напряжения дрожь в ее теле усиливалась еще больше.
— Бусинка моя, ну что ты? Хорошо все. — Он погладил ее плечи, поцеловал волосы, веки. —
Ну чего ты дрожишь? Тебе холодно? Какого хера ты на пол улеглась? А если простудилась?
Она глубоко вдохнула, покачала головой, уткнувшись лицом в ворот его рубашки. Втянула в себя такой знакомый и родной запах Вячека, горьковатый от примеси сигаретного дыма.
— Хорошо все. Не замерзла.
Она запрокинула лицо, наслаждаясь каждым прикосновением пальцев Вячека. Посмотрела в глаза любимому. И почему-то зажмурилась от того, что бушевало там с безумной силой.
Попыталась в себя прийти.
— Вячек, ты голодный, наверное? Хочешь, я чая заварю? Или нагрею чего-то, там Вова привез много. Или приготовить могу…
Ему вдруг так весело стало. От этого ее вопроса, вот о еде он сейчас меньше всего думал, если честно. И горячо было от того, как она его обнимала, как глянула. И хорошо так, словами не передать, просто потому, что стоял сейчас и обнимал свою малышку. И даже не хотелось ничего больше. Потому что реально казалось, что просто не выдержать ему сейчас большего кайфа.
— Вячек? Правда, мне совсем несложно чая тебе сделать. Хочешь? — Она снова прижалась лицом к его шее.
Он покачала головой, коснувшись губами ее волос на макушке. Обнял свою девочку еще сильнее, даже приподнял немного. Мало было Вячеславу. Именно соприкосновения мало. Все хотелось еще большего ощущения Бусинки около себя. И все вдруг стало куда проще и легче.
Элементарно и четко. И сложности все, какие-то блоки внутри — ушли:
— Люблю тебя, — четко и внятно признался он, ясно поняв, что в эти слова можно вложить до невозможного много. Куда больше, чем кажется на первый взгляд. Всю его одержимость ею, все то,
что с ним сделала эта девчонка.
А малышка вдруг, ни с того, ни с сего застыла в его руках. Ну, что статуя, ей-Богу. А потом медленно так запрокинула лицо и уставилась на него с совсем ошалевшими глазами. И губы закусила.
Ну, в общем, как-то Вячеслав ждал другой реакции.
Но попытаться выяснить причину такого странного поведения не успел. Бусинка, которую он все еще держал приподнятой на руках, вдруг резко, сильно обняла его за шею. Стиснула так, что чуть горло ему не перекрыла:
— Правда-правда? — тихо прошептала малышка, ему на ухо.
— Правда-правда, — в тон ей усмехнулся Вячек.
Блин, ее затрясло еще сильнее.
— Вячек, я… — Она сглотнуло, словно это ее горло было сдавлено чьими-то, неожиданно сильными ручками. — Я знаю, что не имею права. И все знала. И… Господи! Вячек, — Агния отклонилась, глянула на него, совершенно растерявшегося от этого ее бормотания. И вдруг прижалась к его губам. Жадно, с силой. Так он, наверное, ее всегда целовал, словно проглотить хотел. Оторвалась. Начала покрывать все лицо короткими, горячечными поцелуями. — Я не выдержу, если с тобой что-то случится, Вячек. Честно, — бормоча ему в рот, призналась
Бусинка. — Тебя я потерять не смогу. Просто не перенесу.
Его тряхануло не по-детски. И чего-то такое изнутри поднялось, плеснулось в груди, голову обожгло. Так и держа ее на руках, он отступил на шаг назад и сел на кровать поверх матраса.
— Бусинка моя хорошая. — Он обхватил ее лицо руками, так, чтоб малышка смотрела прямо

ему в глаза — Девочка любимая. Все хорошо будет, обещаю. Теперь все будет хорошо.
Только Вячеслав не был уверен, что она в достаточной мере услышала и поняла его. Потому что так смотрела, что у него в груди что-то словно натянулось и вот-вот могло надорваться. Почти реально больно было от этого безнадежного, припрятанного страха, затаившегося во взгляде девочки.
— Я так люблю тебя, Вячек, — повторив его маневр с ладонями и щеками, она обхватила лицо
Вячеслава. И снова поцеловала, так при этом надавив на плечи, что стало совершенно ясно, чего она хочет.
В общем-то, целиком и полностью разделяя ее желание, он охотно откинулся назад, потянув за собой и Бусинку.
Ей было страшно. Так, как редко когда до этого. При том глупо и алогично. И все-таки очень- очень страшно. Это его признание. Ох! Оно сделало Агнию безумно счастливой. Дико просто. Она даже не знала, что может быть настолько счастливой!
И одновременно дало понять, насколько «ненормально» было то, что Вячек делал эти два дня.
Вот теперь Агния совсем не сомневалась, что не зря сходила с ума от страха.
Бог знает почему?
Казалось бы — радовалась бы себе, да наслаждалась тем, что мужчина, которого она так любит, и сам любит ее. А она не могла, и дыхание в груди давило, и комок в горле стоял. И так важно было почувствовать, удостовериться, что он живой. Что целый и невредимый.
Агния сама от себя такого не ждала: такой потребности и нужды в Вячеславе, которая ни с того, ни с сего вспыхнула в ней. И того, что заставит его лечь, что начнет лихорадочно расстегивать рубашку, не прекращая целовать губы любимого — не ждала и не планировала вроде. А пальцы уже сами дергали пуговицы, разводили ткань рубашки в сторону.
Она с таким жадным и в тоже время облегченным вздохом прижалась щекой к его обнаженной груди. Пробежала пальцам по коже, вдруг по-новому замечая светлые полоски и следы каких-то шрамов. И задрожала, хоть видела их уже не раз. Ни один не пропустила, стараясь каждого коснуться губами. Вячеслав низко застонал, когда она добралась до небольшого ровного шрама на правом боку, поцеловала, лизнула. Глухо рыкнув, он обхватил ее руками и перекатился, подмяв
Агнию под себя. Такой огромный, тяжелый и горячий. И ей безумно, дико хорошо было от этого.
— Девочка моя, — целуя ее шею, он задрал футболку, в которой Агния спала.
Сам начал жадно целовать ее грудь. Застонал, увидев следы своих же засосов, оставшихся от той ночи, когда он вот так же дико, как она сейчас, похоже, боялся ее потерять.
— Бусинка, — снова прохрипел Вячек, добравшись до ее соска, сладко трущего ему кожу.
И рыкнул занятым ртом, когда ее руки, в ответ на ее ласку, забрались под пояс его джинсов и двинулись дальше, глубже. Блин! Вячеслав не удержался, дернулся вперед, вжал ее в матрас, когда пальчики Бусинки добрались до цели и обхватили его возбужденный член. Она никогда не оставалась пассивной. Но и так откровенно осмелела впервые. А он от этого просто сходил с ума,
готовый сорваться. И сорвался-таки. Отодвинулся, обхватил ее запястья свободной рукой,
продолжая при этом дразнить грудь Бусинки лаской. Завел ее руки за голову, не позволяя ей так его дразнить. Дыхание малышки стало надсадным и глубоким, а глазища затянуло поволокой такой страсти, такой нужды, что у него разум куда-то укатил, помахав ручкой. Второй рукой он дернул молнию джинсов, полностью расстегнув штаны, потянул вниз ее трусики, стягивая белье с малышки, и вдруг поняв, что не хочет ни тянуть, ни дразнить ее больше, полно и сильно толкнулся

в малышку напряженной плотью.
Агния выгнулась под ним от этого толчка, от его проникновения. Тихо застонала, сладко так,
что у Вячеслава дрожь прошла по позвоночнику. И он снова надавил бедрами, погружаясь еще глубже. Бусинка всхлипнула, уткнулась лицом между его плечом и шеей, прижимаясь губами к коже Вячеслава, целовала, словно давила вскрики. И подавалась навстречу каждому его движению,
сжимая его спину, вдавливая ногти в его кожу, что доводило Вячеслава до безумной степени возбуждения.
— Я люблю тебя…
Агния прошептала ему это в ухо, и вдруг так застонала, снова выгнулась всем телом под
Вячеславом, задрожав от накатившего оргазма, что и он не выдержал. Безумно толкнулся раз,
второй, целуя приоткрытые губы Бусинки, и сам кончил, выдохнув ей в рот:
— Люблю.
Они так и заснули, не расплетая этих жадных объятий. Вячеслав только на бок перекатился,
чтобы девочке его было не тяжело. Но не дал и на миллиметр отодвинуться от него. Обнял руками и ногами, стараясь не позволить ей замерзнуть. А она, не замечая холода, обессиленная удовольствием, которое только что испытала, почти сразу провалилась в сон. И проснулась, когда уже давно рассвело. Вячек вскинулся, как только Бусинка слабо пошевелилась, удобней устраиваясь щекой у него на плече.
— И какого ты на полу спала, объяснить мне можешь? — Он провел пальцами по ее щеке,
отводя волосы. Прижался губами к розовому ушку, которое стало подозрительно краснеть.
— Ну, понимаешь, — Агния принялась водить пальцами по его ладони, повторяя линии. — Я
как-то не была уверена, кто и как… ну, спали на ней, что ли. И вообще, чья это кровать? И дом?
Ну, в общем, так, как-то…
Вячеславу стало так смешно, что он захохотал в полный голос. Спать она побрезговала, а всем остальным заниматься — нет, значит. Но не прекратил ее обнимать. А Агния надула губы и косо глянула на него, словно поняла, отчего ему так весело.
— Блин, Бусинка, ну ты как выдумаешь, — заметил он, задыхаясь от хохота, в который,
наверное, выплеснулась и часть напряжения, накопившаяся за эти два дня. — Никто тут не спал. И
другого ничего не делал. До нас, — подмигнул Вячеслав своей покрасневшей малышке. — Твоя это кровать. И комната. И дом весь. — Он снова перекатился, навис над ней, упираясь локтями в матрас. А малышка глядела на него с непониманием. Вячеслав ухмыльнулся, легко поцеловал ее губы. — Ну, типа, с наступающим днем рождения, Бусинка.
Она часто-часто заморгала:
— Вячек, ты что? Ты серьезно? — как-то так неуверенно переспросила Агния, ухватившись руками за его плечи.
— А че такое? — хмыкнул он, наслаждаясь тем, что гладил пальцами ее лицо, обводя каждую впадинку и выступ.
— Вячек, но ЭТО — ДОМ! Кто дом дарит на день рождения? — Бусинка все еще моргала.
Павда, может и потому, что он сейчас балдел, гладя пальцем ее ресницы.
— Я, — вполне доступно, вроде бы, объяснил он очевидное. И поднялся, потянув Бусинку за собой. Одернул ее футболку. — А теперь насчет кухни. Если подумать, я таки дико голодный, — он подмигнул ей.
Все еще частично очумевшая малышка, попыталась кое-как пригладить волосы и достала штаны из сумки, стоящей у угла кровати. Повертела их в руках. Зыркнула в сторону двери в

ванную. Но ничего не сказала, блин. А он дурак, не сразу понял.
— Да, я сейчас что-то нагрею… — кивнула Агния, начав одеваться.
Вячеслав вздохнул, подошел, обнял ее со спины и жадно вдохнул. Поцеловал в затылок:
— Не парься, малышка. Че я, не в состоянии нам яичницы пожарить? Иди в душ.
— Вячек…
Кажется, она сомневалась в его кулинарных способностях. Ну, он на место шеф-повара своего ресторана и не метил по ходу. Но с яичницей точно справится. Дело нехитрое. Да и не всегда у него был ресторан или деньги, чтоб купить еду. Сколько они с Федотом сами перебивались.
— Давай, давай, — он настойчиво подтолкнул замершую Бусинку. — Если че, я еще и Федота поднапрягу. Он картошку хорошо жарит, кстати, получше меня, это факт.
Лысый сначала решил, что таки недоспал. Даже глаза потер, на всякий случай. Он, конечно,
мало спал за последние сутки, дежуря по очереди с Федотом. Но из-за этого ли не врубался, что творится на кухне?
Вячеслав Генрихович, в джинсах и расстегнутой рубашке, что-то негромко рассказывал
Федоту. При этом, стоял Боров спиной к Лысому. У плиты. И жарил что-то. Судя по звуку шипящего масла и запаху — яичницу. Федот слушал, периодически уточняя что-то «по движению и обороту», смысла в чем Лысый вообще не улавливал. И резал хлеб.
Агнии нигде видно не было.
— Ну, че пялишься, Лысый? Заходи, завтракать будешь?
Затылком Боруцкий его учуял, что ли?
— Эм… Вячеслав Генрихович, — Лысый переступил с ноги на ногу. — Того, может в ресторан сгонять? Я быстро. Честное слово. За полчаса обернусь… Чего вы это… Ну…
Боруцкий обернулся, глянул на него так… Ну, в общем, Лысый себя совсем тупым почувствовал от этого взгляда. А потом Вячеслав Генрихович усмехнулся. Взял одну тарелку и осторожно выложил на ту порцию яичницы:
— Придурок ты, Лысый, — незлобно поддел он. — Но есть шанс, что и до тебя что-то допрет когда-нибудь. На хера тебе тот ресторан сейчас? Садись, — Боруцкий кивнул головой в сторону подоконника.
Федот только хмыкнул, наблюдая за ними. А Вячеслав Генрихович, заставив Лысого совсем растеряться и почувствовать себя не к месту, повернулся к лестнице. Лысый только сейчас заметил,
что по ступенькам спускается Агния. И волосы у нее мокрые.
Боруцкий так улыбнулся девчонке, что Лысый решил на участок в окне посмотреть. Он,
конечно, уже допер, что никакая она ему не крестница. Не охраняют так крестниц, как Боров потребовал от него охранять Агнию, когда утром из постели поднял. Разве что жен или детей. А
она ему дочкой точно не была. Но Вове все равно как-то не по себе было.
— Лысый, ты не голодный или че? — это уже Федот его окликнул. — Возьми и колбасу порежь.
Вова скосил глаза через плечо, проверяя обстановку: Агния сидела на одной из двух табуреток,
совсем близко к Борову, ела с той самой тарелки, на которую Вячеслав Генрихович перед ее приходом еду накладывал, и следила за тем, что Боруцкий делает. А он, собственно, вместе с
Федотом продолжал готовить.