Петровские преобразования. Дискуссия о предпосылках преобразования общественного строя и характере процесса модернизации в России в xviii веке
 Скачать 78.85 Kb.
|
Глава 2. «… Когда Россия молодая мужала с гением Петра». Предпосылки преобразования общественного строя России при Петре I2.1. Дискуссии о характере предпосылок преобразований Петра I в области общественного строя РоссииПоложение российского государства во второй половине XVII в., подталкивало господствующий класс к преобразованиям. В современной исторической литературе, изучающий реформаторскую деятельность Петра I находят свое отражение давнишние споры славянофилов и западников, а также «родимые пятна» советской историографии. Важнейшим вопросом является способ реформирования государства, а точнее ответ на вопрос – проводить ли преобразования ускоренным темпом по западному образцу (ускоренная вестернизация в терминах историков А. Б. Каменского, А.Н. Медушевского, Н. И. Павленко) или же плавная эволюционная парадигма с учетом сложившейся культурно-исторической ситуации (версия С. А. Нефедова, Т. М. Пенской)? На лицо приевшаяся дихотомия «революция-эволюция», мешающая сопоставить объективные и субъективные причины значимых социальных подвижек [28, c. 58]. Эпоха Петра Первого в истории России, личность этого выдающегося государственного деятеля, полководца, дипломата пользуется вниманием как в отечественной, так и в зарубежной исторической науке. Большое распространение получили взгляды, согласно которым Россия совершила скачок от отсталости, дикости к более передовым формам общественной жизни с помощью «Запада» – идей, заимствованных оттуда, и многочисленных специалистов, ставших помощниками Петра Первого в проведении преобразований. Столь же давнюю традицию имеет распространенное в зарубежной, и отчасти отечественной исторической науке противопоставление России и стран Запада, антитеза «Россия – Запад», «Восток – Запад» [10, c. 56]. Сторонники так называемой «Евразийской теории», корни которой восходят к государственной школе и славянофилам, проповедуют идеи о том, что Россия, будучи «смесью восточного и западного» остается мостом между Востоком и Западом. Отсюда утверждения о благодетельном воздействии Золотой Орды на эволюцию государственности в Северо-Восточной Руси, о некоем симбиозе Орды и Руси, положившем сильный отпечаток на всю последующую историю России царской и императорской эпох. К историкам, разделяющим это мнение принадлежит, например, Л. Н. Гумилев [9]. Не менее разнообразен и фон, на котором исследователи оценивают реформы Петра. Здесь можно выделить три основных направления: одни историки рассматривают эту тему преимущественно в сравнении с предыдущим периодом русской истории, чаще всего непосредственно предшествовавшим эпохе Петра (конец XVI–XVII век); другие сравнивают сложившуюся ситуацию с положением в Европе начала XVIII века; третьи же оценивают историческое значение деятельности Петра сквозь призму последующего развития России. В большинстве обзорных трудов петровский период рассматривается как начало новой эпохи в истории России. Однако сильные разногласия царят среди историков, пытающихся ответить на вопрос, в какой степени эпоха реформ означала кардинальный разрыв с прошлым, и отличался общественный строй России от старого качественно [28, c. 65]. Рубежи, разделяющие участников этой дискуссии, в большей мере исторически обусловлены, поскольку по мере все более основательного исследования как XVII, так и XVIII веков, увеличивалось число сторонников концепции, согласно которой реформы петровского времени, в том числе и дальнейшее закабаление крестьянства, и дарование свобод и преимуществ дворянам как господствующему классу, являются закономерным результатом предшествовавшего развития страны. Существует и противоположная, «революционная» концепция, по которой реформы не имели почти ничего общего с предшествовавшим развитием страны. Ярким выразителем одной из крайних точек зрения в рамках «революционной» концепции был представитель буржуазной историографии – С. М. Соловьев, который своей «Историей России» сделал крупный вклад в научное исследование эпохи правления Петра [26; 27]. Его взгляды находятся в прямом родстве с представлениями, господствовавшими во всей предшествовавшей этому труду историографии и публицистике. Он интерпретирует петровский период как век ожесточенной борьбы между двумя диаметрально противоположными принципами государственного управления и характеризует реформы как радикальное преобразование, страшную революцию, рассекшую историю России надвое, и означавшую переход из одной эпохи в истории народа в другую. Однако, в противоположность славянофилам, Соловьев считает, что реформы были вызваны исторической необходимостью и поэтому должны рассматриваться как целиком и полностью национальные [26, c. 116]. Русское общество XVII века находилось, по его мнению, в состоянии хаоса и распада, что и обусловило применение государственной властью радикальных мер – «точно так же, как серьезная болезнь требует хирургического вмешательства» [27, c. 98]. Таким образом, общественно-политическая ситуация в России накануне реформ оценивается Соловьевым негативно. М. М. Богословский, не придерживаясь четко материалистических позиций, представлял реформы как радикальный и полный разрыв с прошлым [7]. Схожая точка зрения, но с позиций марксистской историографии приводилась М. Н. Покровским и Б. И. Сыромятниковым – оба этих историка основывают свое мнение относительно революционного характера преобразований на переменах в расстановке классовых сил в начале XVII века [22; 29]. В западной литературе также имеются отдельные примеры оценки реформ как революции или, по крайней мере, «трансформации». Существует еще один взгляд на эту проблему, более нейтральный, а именно – «эволюционная» концепция [28, c. 66]. Среди ученых, отстаивающих эту концепцию необходимо выделить В. О. Ключевского, С. Ф. Платонова. Эти историки, глубоко исследовавшие допетровский период, и в своих опубликованных курсах лекций по отечественной истории, настойчиво проводящие мысль о преемственности преобразований в области изменения общественного строя и предшествовавшим столетием. Они категорически против данной Соловьевым характеристики XVII века как эпохи кризиса и распада. В противоположность такому взгляду они утверждают, что в этом столетии шел позитивный процесс создания предпосылок для реформаторской деятельности, и была не только подготовлена почва для большинства преобразовательных идей Петра Великого, но и пробуждено «общее влечение к новизне и усовершенствованиям» [13; 20]. «XVII столетие не только создало атмосферу, в которой вырос и которой дышал преобразователь, но и начертало программу его деятельности, в некоторых отношениях шедшую даже дальше того, что он сделал. Петр в порядках старой Руси ничего кардинально не менял, он продолжал возводить постройку в развитие уже существовавших тенденций. Обновление же состояло лишь в том, что он переиначивал сложившееся состояние составных частей» [13, c. 367]. По мнению Ключевского и Платонова, если в реформах Петра и было что-то «революционное», то лишь насильственность и беспощадность использованных им методов [13; 20]. Начиная с середины тридцатых годов для советских историков было характерно убеждение в том, что сущность петровской России по сравнению с XVII веком не изменилась. Точка зрения Сыромятникова в этом смысле исключение [29]. Но в то же время и советские и западные историки едины во мнении, что реформы Петра дали резкий толчок к акселерации важных тенденций развития России, будь то усиление позиций в обществе дворянства, обмирщение сознания население, и как следствие секуляризация церковных земель, создание светского органа власти на Церковью – Синода, бесправное положение крестьянства, именно эта черта в первую очередь придает петровской эпохе ее особый характер [10, c. 60]. На сегодняшний же день в науке преобладающим является мнение, к которому мы присоединяемся, что реформы Петра не означали кардинального разрыва с прошлым, хотя и в двадцатом веке отдельные крупные историки, как, например, ученики Ключевского – М. М. Богословский и М. Н. Покровский в этом вопросе были солидарны с Соловьевым. |